Fix you

      "Пожалуйста, скажи "Да", высветилось в уведомлениях пока я изо всех сил старалась не выгореть над очередным срочным проектом, от которого и отказаться-то не было никакого шанса, не рискуя при этом быть выселенной в следующем месяце. Я знала, что он будет в городе, но мы решили не встречаться, учитывая его занятость и отсутствие лишней свободной минуты. В те пару декабрьских дней его хотели все и мне пришлось смириться со своей незавидной участью ждать его до самого Рождества. Но уж там-то я планировала оторваться. "Если ты снова предлагаешь выйти за тебя, то ДА. Мне нужна грин-карта как можно быстрее, иначе я сдохну", ответила я, не особенно задумываясь над тем, как это выглядело. Хотя с ним всегда было просто, потому что он с удивительной точностью понимал, когда я говорю серьезно, а когда схожу с ума от стресса и просто несу чушь. Но одной из лучших его черт я считала умение спрашивать, когда даже при всей его эмпатии, до него что-то все-таки не доходило. Он знал о моих бюрократических мучениях и как в последнее время это изводит меня с двойной силой. "Ок, girl", и через пару секунд, "Но сегодня прошу тебя просто встретиться со мной", еще через несколько мгновений, "Со мной и парочкой моих родственников".       У меня не было привычки выпытывать у него его расписание и планы на те дни, что он проводил в Нью-Йорке. Работа есть работа, семья есть семья и если во всем этом у него находилось место для меня, то чего еще можно было желать? Просто еще утром мы погрустили друг у друга на экранах из-за невозможности увидеться и с тяжелыми сердцами переступили эту еще одну неприятную линию наших странных отношений. А тут вдруг он кидает мне адрес ресторана и время, в которое они планируют собраться. Я просто замерла на мгновение, пытаясь все-таки переварить новости. Он точно понимал, что делал, когда просил меня сначала согласиться, а потом уже "озвучивал" само предложение. Знал, насколько я нервничаю, встречаясь не только с ним, но и с его семьей. С самыми близкими я успела познакомиться и увидеться уже пару раз и невозможно описать словами, что испытывала в тот момент, когда поняла, насколько огромный шаг делает он, сначала открывая эту дверь, а потом и повторно приглашая войти. Мне кажется, за те две встречи я не промолвила ни слова, вечно вертя в руках то бокал, то салфетку, то вилку и периодически замечая, что снова спряталась за его широкой спиной. Господи, да я поверить не могла, что это происходит. Все казалось бредом, иллюзией, сном. И единственное, что возвращало меня к реальности – его руки, то и дело слегка приобнимавшие меня весь вечер. Когда его ладонь оказывалась на спине, я оживала и искренне пыталась включиться в разговор, слушала их бесконечные истории про какие-то бытовые дела, даже умудрялась вовремя смеяться. Но почти не говорила. А они и не настаивали, наверное, пытались дать мне время привыкнуть и расслабиться. Но я была упрямым бараном и раздражалась от собственного страха определенно больше любого из них.       Так что его предложение вполне могло встретиться с моим разочарованным отказом, но это "Please" в конце и тоска по нему, сдавившая мне все внутренности, заставили согласиться, но предупредить, что прежде, мне нужно все-таки разобраться с работой, так что я обещала быть, но с опозданием. Крайне сложно было сосредоточиться на строчках и словах после пугающе легко выбивающей из колеи новости о нем. Живом и теплом. Ждущем меня где-то там на Манхеттене. И вместо пары часов я провозилась все четыре, отчего совершенно бессовестно профукала все сроки, в которые обещала ему быть. Как специально поезда ходили чуть ли не раз в час и я потратила еще черт знает какое количество этих драгоценных минут, которые должна была провести рядом с ним, пусть даже и не наедине. Всю дорогу я выглядела, наверное, сумасшедшей, обнимаясь с поручнем сначала в вагоне, потом в автобусе и еле сдерживая улыбку, представляя, как всего через какие-то минуты, уже даже не дни, прикоснусь к самому дорогому, что этот город мог когда-либо дать мне. Я не очень хорошо помню, как от остановки добралась до ресторана, как вошла, сказала, что меня ждут и прошла вслед за хостесс. Помню только шок от увиденного. Его "пара родственников" состояла из шумной главным образом испаноговорящей толпы людей. Я с трудом отыскала глазами знакомые лица и преуспела в этом только потому, что одна из его сестер, сидящая ближе всех из них, встала и что-то громко сказала, указывая на меня. "Я убью тебя", промелькнуло в голове как только я обнаружила виновника моего микроинфаркта. Он сидел в дальнем углу огромного стола и в приглушенном свете с моим-то зрением трудно было разглядеть его выражение лица. Но я была уверена, что он улыбался. И вероятнее всего не потому, что ему удалось так ловко развести меня.       После того, как прозвучало мое имя, я поняла, что на меня уставилось где-то около дюжины пар глаз. Но самое удивительное было то, что все они улыбались и приветствовали меня каждый на свой манер. Хоть это казалось слишком шумным и хаотичным, я и сама не смогла сдержать улыбки, пока неловко пыталась снять пальто и найти для него место на плотно забитых вешалках. В спешке я выбежала из дома в тех же джинсах и свитере, в которых провела весь день, успев собрать лохматый хвостик (все равно бы все умерло под шапкой). Только в тот момент до меня дошло, какое первое впечатление может сложиться у людей обо мне, но было поздно уже что-то менять и я старалась отключить тревогу хотя бы о своем внешнем виде.       Весь этот шум и улыбки смешались в крови со страхом и придали мне какого-то непонятного отчаяния. Как будто в один момент в голове зажглась мысль "Да будь что будет!" и я даже вспомнила одно их немногих наставлений отца на случай переживаний, "Да махни просто рукой, да и все!". Наверное, это был самый подходящий момент. Я подошла к его старшей сестре, которая и опередила своего брата, встав, чтобы всем меня представить, и вполне себе неожиданно получила от нее поцелуй в щеку. Она делала так раньше, на прощание, с самого первого раза. Но я оправдывала все несколькими бокалами вина за ужином и относилась к этому не очень серьезно. Но вот так, на виду у всех. Наверное, даже его поцелуй в губы смутил бы меня меньше, но слава богу в том освещении нельзя было разглядеть моих пылающих щек. После этого она сказала что-то еще по-испански куда-то в сторону, по-хозяйски держа меня за плечи, а я вдруг протянула руку тем самым незнакомцам напротив и достаточно громко поприветствовала каждого, сказав им всем, как приятно мне с ними познакомиться. Было точно не ясно, поняли меня, или нет, но они так улыбались и так энергично трясли мне руку, что, похоже, в принципе было не важно, что я говорю. Я была для них чем-то удивительным и, судя по всему, довольно приятным. "Как детеныш панды в зоопарке", снова подумала я, но не успела углубиться в эти мысли, потому что услышала рядом с ухом, "Спасибо, что пришла", и почувствовала, как женская рука немного сжала мне плечо.       Я прошла мимо всего длинного стола, посередине разделенного небольшим проходом, чтобы удобнее было выбираться тем, кто оказался посередине. Еще пару раз помахала всем, сказав «Hi!» и только потом встретилась глазами с ним. Эта мягкая улыбка, довольные глаза, превратившиеся в какие-то еле различимые щелочки, окруженные такими любимыми морщинками и на удивление аккуратно уложенные слегка вьющиеся волосы заставили забыть об обещании расправиться с ним, как только доберусь. И единственное, чего мне хотелось – это вдохнуть его запах. Так что мы обнялись, поддавшись уже так хорошо знакомому порыву, возникающему после каждого расставания. "Семнадцать дней", прошептала я ему на ухо эту кошмарное количество времени без него, пока он тесно сжал меня, оставляя ровно столько пространства между нами, чтобы хватило на неглубокий вдох. Вскоре я почувствовала на щеке горячее дыхание и немного колючий поцелуй, но уж слишком долгий, чтоб претендовать на звание целомудренного. Наверное, наше приветствие немного затянулось, потому что вокруг стало значительно тише. Судя по всему, зрелище, которое мы устроили, оказалось интереснее любого разговора. Оторвавшись друг от друга, мы оглянулись на всех и я ожидала увидеть несколько смущенно отведенных взоров. Но нет. Они продолжали откровенно пялиться и, похоже, шушукаться. "Мне надо сесть", пробормотала я и он указал на стул рядом с собой.       "Голодная? Что будешь есть?", спросил он и завертелся в поисках меню. Если честно, весь вечер я мечтала об огромном куске торта, стоявшем в холодильнике и решила во что бы то ни стало осуществить мечту в ресторане. Но увидев стоящий перед ним аппетитный кусок мяса, я застыла в нерешительности. А он, приметив мой взгляд, уже подзывал официанта и больше жестами, чем словами, заказывал то же, что лежало в его тарелке. Вино на голодный желудок подействовало так, как и следовало ожидать, и я потихоньку расслабилась. Никто не пытался заговорить со мной, пока я не наелась и не откинулась на спинку стула, пребывая в ужасе от собственной вместимости. Поэтому, опустошая тарелку, я просто наблюдала за всеми со стороны, понимая примерно процентов пятнадцать из всего, что происходило за столом. Казалось, что они говорят хором и в этом белом шуме из испанских слов и смеха сложно было вычленить хоть что-то знакомое. Так что ему пришлось поработать переводчиком, чтобы я хоть немного была в курсе. "У нас не было нормального Дня благодарения из-за меня, так что мы решили собраться позже. И так совпало, что мои кузены прилетели из Чили, вот мы и встретились все вместе", объяснил он в какой-то момент, мягко сжимая мое колено, "И я подумал, какого черта тебя не будет с нами, когда ты абсолютно точно должна быть? И вот, ты тут", и он снова расплылся в улыбке. "Я убью тебя", ответила я, пережевывая самый сочный стейк на этой планете. "Хорошо, но не сейчас, не при родственниках".       Где-то через час после моего появления вокруг внезапно стало пусто. Все как-то одновременно разошлись кто в уборную, кто на улицу покурить и кроме нас за столом осталось только пара человек на другом конце. Две женщины, я все еще не могла запомнить кто есть кто, что-то бурно обсуждали, смотря в экран телефона одной из них и я вдруг поняла, что вот он, шанс. Все это время мы вели себя довольно прилично, не считая его руки на моем колене весь этот час. Он убирал ее редко, когда начинал что-то рассказывать, а его слова часто требовали поддержки жестами. Но как только в конце раздавался общий смех и наступала чья-то еще очередь говорить, его пальцы возвращались на уже нагретое место и прежде чем окончательно остановиться на колене, он несколько раз нежно проводил горячей ладонью вверх и вниз. Я же все это время сидела с бокалом в одной руке, уютно утроив вторую ладонь прямо посередине его широкой спины, пока он сидел облокотившись на стол. Время от времени я поглаживала его и в ответ его пальцы на мгновение впивались в джинсы. Он немного поворачивался в мою сторону, выглядывая из-за своего широкого плеча, которое укрывало практически все, кроме глаз довольного кота. На несколько секунд мы замирали, взглядом в очередной раз признаваясь друг другу в любви, и только потом возвращались в реальность. Так что остаться не под прицелом любопытных глаз его семьи было подарком небес. И мы одновременно решили им воспользоваться.       "Как ты?", наконец задал он свой любимый вопрос, потершись о мою щеку острым носом. Закрыв глаза, я тут же вся превратилась в чувства и рука потянулась к его заросшему лицу, "Все отлично". "Не злишься?". Меня хватило только на какой-то непонятный звук, который, в принципе, должен был значить, "Нет, конечно". И вместо объяснений я просто его поцеловала. Его рука поднялась от колена по бедру до ребер и остановилась под самой грудью, своим жаром способная прожечь ткань до самой кожи. Как бы ни было удивительно, но его близость никогда не казалась мне чем-то фантастическим. Запах, дыхание, тепло, как будто все было на своем месте, как будто так и надо. Так что его присутствие всегда было моим плотиком в открытом океане реальности, за который я держалась изо всех сил. И скорее всего, даже если бы он сразу обозначил все исходные данные нашей встречи, я бы сказала однозначное "Да". Просто потому, что это сулило мне именно это мгновение. Эти пару минут полнейшего счастья.       Оторвавшись друг от друга, мы поняли, что сделали это очень вовремя, потому что рядом с нами оказалась одна из его кузин. Она так смотрела на меня, с таким нескрываемым любопытством и как будто бы даже радостью. И я невольно выдохнула ей, "Hi", нелепо улыбнувшись в ответ. После этого последовал целый поток вопросов, которые она задавала на хорошем английском, но с каким-то невероятным акцентом, который поддавался моему слуху с трудом. Так что пока в одно ухо мне говорила она, в другое я слышала родной голос, повторявший мне все то же самое, но уже более понятно. Она, судя по интонации, в шутку журила его, что не дает пообщаться со мной и периодически они скатывались в несерьезные выяснения отношений, пока я сходила с ума от переизбытка внимания и незнакомых слов. В конце концов, из-за их бурных споров, к нам присоединился весь стол и каждый пытался удовлетворить свое любопытство относительно меня. Это продолжалось не то, чтобы долго, но по ощущениям прошла вечность, прежде чем он сказал, что на сегодня хватит игр в вопрос-ответ и мы продолжим в следующий раз. "Следующий раз. Отлично, ты думаешь про следующий раз", облегченно подумала я, убедившись в том, что не пугаю его своей патологической стеснительностью.       Мы уходили последними где-то около полуночи. Рассадив всех по такси и отправив по домам и отелям, расцеловавшись с десятком людей и наобнимавшись со всё еще мало знакомыми, но такими же, как Его Величество, удивительно располагающими к себе, родственниками, я попросила его пройтись немного со мной, а не сразу запихивать меня в очередное такси. Его почти никогда не нужно было уговаривать. Мы шли по улице, уже довольно пустынной, но все еще сверкающей рождественскими огнями. Он закинул руку мне на плечо, свесив ладонь, так что я быстро переплела наши пальцы, чтобы они не успели замерзнуть на довольно морозном ветру. Шапка не давала почувствовать кожей его колючую бороду, когда я наклонила к нему голову, но он немного потерся ею об мою скулу, заставив похихикать, и поцеловал, промахнувшись мимо скулы, прямо в глаз. "Ну и вечер ты мне устроил, шутник", невольно вырвалось у меня, потому что впечатления никак не отпускали, даже после его нежностей. "Как тебе?", спросил он. "Страшно углубляться в анализ, так что лучше просто скажу, что отлично. А ты подтвердишь, что именно так все и выглядело". "Именно так все и было", ответил он, когда я подняла на него глаза.