Жмурки

Разнообразие. Постарайтесь придумать что-нибудь «эдакое», особенное, не останавливайтесь на примитивных пытках вроде кнута и дыбы, это уже тысячу раз описывали и до вас. Проявите фантазию. — из фикбуковской статьи об описании пыток Я рекомендую «разнообразие» и «что-нибудь эдакое» оставить для эксплотейшн, чтобы поражать воображение аудитории. Поразить воображение на самом деле несложно, это можно сделать хоть ретеллингом сказки «Репка», если изнасиловать внучку, ошкурить жучку, раздавить мышку сапогом, а репку сварить заживо в кипятке. В пьесе Шекспира «Тит Андроник» в числе прочих ужасов насилуют девушку, отрезают ей язык и отрубают руки, а в обрубки рук вставляют ветки. Тит Андроник запекает сыновей врагини в пироге (Джордж Мартин именно у Шекспира позаимствовал эту милую фишку): Четырнадцать убийств, тридцать четыре трупа, три отрубленные руки, один отрезанный язык — таков инвентарь ужасов, наполняющих эту трагедию. Шекспир написал бессмысленный и беспощадный кровавый треш, модный в его время наивных необразованных зрителей, которые такой «инвентарь» видели в жизни. Шекспироведы даже сомневались, его ли это пьеса, потому что она слишком тупая и «варварски жестокая». И от элементов эксплотейшн Шекспир не отказывался никогда: Отрубленные руки и отрезанные языки, головы сыновей, запеченные в пирогах, вносимая на сцену кровоточащая голова казненного Макбета… Да разве перечислишь все садо-мазо политических страстей, эффектно и убедительно воссозданных на сцене и на экране? Сегодня все эти страсти воспринимаются как балаган. Как я писала: эксплотейшн хорош в комедии. В общем-то, эксплотейшн и есть комедия. Когда проходит первый шок, становится смешно. Даже маркиз де Сад начинает восприниматься как комедия от чувака, который хотел поругать режим, а получилось почему-то про жопу. Жопу на железном вертеле, да, отдадим ему должное. То, что великий Пазолини снял по мотивам его воспаленных фантазий антитоталитарный эпик «Сало»… ну на то он и великий. Поэтому я предлагаю не проявлять фантазию. Желательно — вообще ни в чем, кроме сюрреалистических сцен на грани бреда, сна и забытья, а также конструирования фантастических миров, да и то будьте осторожнее с «придумками». Как писал Толкин: «Придумать зеленое солнце легко. Сложно создать мир, в котором оно было бы естественным». Список рекомендаций короткий, только самое важное. 1) вновь — матчасть Для описания физических последствий пытки стоит проконсультироваться с врачами или хотя бы задать гуглю вопросы, like: «Ощущения, когда голову держат под водой больше трех минут» (пытка утоплением) или «Что чувствует человек при разрыве селезенки» (она чаще всего разрывается при избиениях по корпусу). Последствия пытки — мгновенные, и они идут по нарастающей. Скорость, с которой страдает человеческое тело, невероятная, мы очень хрупкие. Например, при связывании веревкой запястий и лодыжек уже на третий день будут гноящиеся раны. 2) с пытками скатиться в эксплуатацию даже проще, чем с изнасилованием, у вас отключается моральный ограничитель, который при описании сексуального насилия худо-бедно работает у всех, кроме фанатов rape fantasy, а вот с ломкой костей — уже не очень. Бейте себя по рукам. Ограничители вам в помощь: — напишите большой абзац и уберите из него минимум треть, оставьте самое важное — уберите все сравнения, метафоры и образы, кроме 1-2 по-настоящему хороших. Можно ориентироваться на «Легенду об Уленшпигеле» Шарля де Костера: Катлину, сидевшую на режущем деревянном щипце, как на лезвии ножа, обули в совсем новенькие тесные сапоги и пододвинули к огню. Как скоро острый деревянный щипец гроба впился в ее тело, как скоро и без того тесные сапоги от жары еще сузились, Катлина крикнула: — Ой, больно, мочи нет! Дайте мне яду! — Еще ближе к огню, — распорядился старшина и приступил к допросу: — Как часто садилась ты на помело и летала на шабаш? Как часто гноила хлеб на корню, плоды на деревьях, как часто губила младенцев во чреве матери? Как часто превращала родных братьев в заклятых врагов, а родных сестер — в злобных соперниц? Катлина хотела ответить, но не могла, — она только шевельнула руками. — Вот мы сейчас растопим ее ведьмовский жир, так небось заговорит, — произнес старшина. — Пододвиньте ее еще ближе к огню. Катлина кричала. — Попроси сатану — пусть он тебя охладит, — сказал старшина. Она сделала такое движение, будто хотела сбросить дымившиеся сапоги. — Попроси сатану — пусть он тебя разует, — сказал старшина. Пробило десять часов — в это время изверг обыкновенно завтракал. Он ушел вместе с палачом и писцом; в застенке у огня осталась одна Катлина. В одиннадцать часов они вернулись и увидели, что Катлина словно одеревенела. — Должно быть, умерла, — сказал писец. Абсолютно документальное, нейтральное повествование. Оно не вызывает ощущение висцерального ужаса. Оно вызывает просто ощущения ужаса. Если вам нужен висцеральный ужас — делайте графическое описание. Натуралистичное описание, конечно, всегда работает. Только, again: бейте себя по рукам. 3) НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ВЫЗВАТЬ ЖАЛОСТЬ Если вам в комментах написали: «Персонажа жалко», вы написали романтическую эмоциональную манипуляцию. Когда Фродо из последних сил ползет к Ородруину, грязный, оборванный, почти потерявший рассудок, вам его жалко? Или когда Арья Старк, голодная, истощенная, потерявшая семью, одна-одинешенька в мире, лежит под дождем в развалинах Харенхолла, слышит крики пытаемых и шепчет: «Джоффри, Серсея, Иллиан Пейн, Пес, Гора», — ее жалко? Вы можете испытывать шок, ужас, восхищение силой духа персонажа, возмущение жестокостью, что угодно, но не жалость. Жалость — для слабаков. Поэтому не пишете: «Несчастный застонал», или «при его виде сердце кровью обливалось», или «мужественное поведение на дыбе всегда вызывает сочувствие толпы». Самый полезный совет, который я могу дать: НИКАКИХ ОЦЕНОК. Для вас нет жертв и палачей. Для вас есть только персонажи. Они могут страдать, ненавидеть, бояться, испытывать боль или садистское наслаждение. Они, а не вы. Вы стоите в углу и все это фиксируете, как на видеокамеру. Как корреспондент в зоне боевых действий. Любители романтики могут счесть ваш текст бездушным. На здоровье. У них всегда будет «несчастный застонал» и возможность вздохнуть кому-нибудь в комментах: «Ах, бедняжка». А нам не нужна жалость и другие мелкотравчатые эмоции, поэтому не будьте слабаком сентиментальным и не манипулируйте эмоциями читателя. Не знаю, поможет это кому-то или нет, но это фрагмент моего фика: Демон подошел, поигрывая битой. — Я нашел девчонку, чтобы развлечься, — сказал он. — Хорошенькая маленькая штучка с копной черных кудряшек, похожих на цветок. Начинающая актриска, вся в мечтах о будущей славе. Но она не спала с продюсерами и не продавала себя, потому что хранила верность любимому. Это было так убого, что даже мило. Она проводила на фронт жениха, который не вернулся, с тех пор постоянно болтала о том, что ее любит военный герой. Она свихнулась на своем военном герое. Поэтому я надел его лицо. Осознавая последствия, Дин пробормотал: — Ну ты и мудак. Лицо Джона Винчестера раскололось улыбкой: — Я же говорил, внешность близких — мой фирменный штрих. Он ударил его битой по левой лодыжке. В левом бедре он оставлял нож (рана воспалилась). Он не сломал его ногу, но она совсем перестала держать. Дин повис на крюках, задыхаясь. Лицо демона выплыло в инкрустации желтого света; голос далекий, как из пустого колодца. <…> Он оглушил девчонку битой по голове и отвез ее за город в заброшенный сарай. Она немного сошла с ума из-за первого раза, а во второй раз помешалась окончательно, но это не остановило его. Он занимался ею три дня, потому что слишком увлекся. Он прижигал ее, а потом срезал куски кожи с ожогов. Он засунул биту ей между ног. Он отрезал ей соски, «медленно, медленно». Он разрубил ее тело на две части. Он вытащил ее внутренние органы и сожрал. Он взял нож и нарисовал на ее лице усмешку, разрезав рот до ушей. 4) помните, что во время пытки исчезает представление о времени, а голод и жажда появляются только в периоды «затишья». Постепенно я потерял не столько способность, сколько самую возможность различать те или иные часы суток. В быту важнейшие вехи времени — это сон, пробуждение, прием пищи. Я не спал, есть мне не давали; кажется, я вовсе не пил в течение двух-трех суток; во всяком случае я не помнил, чтобы я хоть один раз за время «допроса с пристрастием» утолил жажду, да и вообще испытывал какие-либо физиологические потребности. — Евгений Гнедин 5) сосредоточьтесь на внутреннем мире персонажа, тем более что только он и способен помочь ему выдержать происходящее, по крайней мере, до какого-то момента. Сны, воспоминания, чтение про себя любимых стихов и песен — человек пытается сохранить себя, сопротивляясь дегуманизации, которой подвергают его палачи. 6) людей с исключительной силой воли, имеющих цель, трудно сломать пытками, они буквально лучше умрут. Опытные палачи в этом случае предлагают что-то взамен. Именно так поступили с Жанной д’Арк, пообещав ей прекращение пыток и перевод в тюрьму, где с ней будут хорошо обращаться. Это была уловка инквизиции, получившей от нее согласие на подписание бумаги. На деле ей подсунули бумагу с признательными показаниями, которую она подписала, не умея читать. Жанну не сломали — ее обманули. 7) как и в случае с изнасилованием, сломавшийся под пыткой человек испытывает нерациональное чувство вины. Ведь в конце концов мне не сломали ребра и не отбили почки, а таких случаев было немало… Наконец, были люди, которые давали палачам более прямой, резкий и грубый ответ, чем я, оказывали яростное физическое сопротивление. Оно не спасало их не только от гибели, но, как правило, даже от формальной капитуляции в дальнейшем. Тем не менее, они уходили из жизни, как герои. — Евгений Гнедин 8) откровенный садизм свойствен немногим палачам, большинство относится к этому как к рутине, зачастую даже со скукой из-за однообразия действий. Как у Костера: «Изверг обыкновенно завтракал». Вечером они возвращаются домой к женам и детишкам, ужинают, выгуливают любимую собачку и ложатся спать. О том, как работает эта психология, пишет Арендт в «Банальности зла». В свое время книга вызвала массовое возмущение. Нам проще демонизировать зло, а оно скучное и тупое. Это не демоны из ада (в моем тексте это literally демоны из ада), а винтики системы на зарплате. Проблема с Эйхманом заключалась именно в том, что таких, как он, было много, и многие не были ни извращенцами, ни садистами — они были и есть ужасно и ужасающе нормальными. 9) лучше всего после пытки восстанавливаются не наиболее физические сильные, а люди, имеющие в жизни цель, в творчестве и науке, как создатель всего советского космоса, ученый Сергей Королев, которому в ходе пыток в НКВД сломали челюсть, или психиатр Виктор Франкл, который 3 года провел в нацистских концлагерях: Я помню, как однажды утром шёл из лагеря, не способный больше терпеть голод, холод и боль в ступне, опухшей от водянки, обмороженной и гноящейся. Моё положение казалось мне безнадёжным. Затем я представил себя стоящим за кафедрой в большом, красивом, тёплом и светлом лекционном зале перед заинтересованной аудиторией, я читал лекцию на тему «Групповые психотерапевтические опыты в концентрационном лагере» и говорил обо всём, через что прошёл. В следующей (финальной?) части будет про инцест. Это не совсем по теме жестокости, хотя редко без нее обходится, но вещь тоже «темная». У меня есть старая статья на эту тему, но я хочу добавить новые моменты, а новую отдельную статью писать не хочу.