Жмурки

Ты должен сделать добро из зла, потому что его больше не из чего делать. — Роберт Пенн Уоррен «Вся королевская рать»

Почему у авторов не получается реализм Жанрово графический роман Мура относится к альтернативной истории и отчасти антиутопии. Историк Бретфорд Райт назвал его «Некрологом Мура концепции героев в целом, и супергероев в частности». Сегодня эти некрологи звучат везде и успели надоесть, но Мур был одним из первых и, пожалуй, лучшим. Хотя это номинально супергеройская фантастика, от привычных фильмов Marvel она отличается реализмом, вернее элементами реализма. Действие разворачивается в реалистично описанном мире, где есть фантастическое допущение, которое Толкин называл «зеленым солнцем». Реализм = психологическая достоверность героев + физическая достоверность мира. Это минимальное требование к реалистичности, наподобие того, что в кино на лицах актеров не должен быть заметен грим. Но психологической и материальной/физической достоверности, о которой я писала в статье, недостаточно для реалистичности. Для нее нужна психологическая глубина. Главное условие реалистичности — это не правильно прописанные пытки, достоверная работа стиральной машинки или точно известное автору местонахождение простаты, а наличие у персонажей внутренней жизни. Поэтому проверку на реализм не проходит 95% процентов фиков. Главная проблема авторов не в том, что они не знают матчасть (иногда знают, если заглянут в Википедию), а поверхностные эмоции. Они пишут карикатуру на реальность с предсказуемым сюжетом, мнимыми действиями и одномерными персонажами, обросшими стереотипами и клише. Внутри персонажей — эмоциональная пустота, как у психопатов. Фанфикшн в массе своей посвящен романтическим отношениям. Некоторые могут сказать, что его смысл в том, чтобы описывать, как А любит Б. Ирония в том, что хуже, чем человеческие отношения, в фанфикшне не описано ничего. Фанфикерская «любовь» — это мем из российского сериала, который любит использовать Badcomedian: — Она сказала мне, что любит тебя! Думает, что любит тебя! — Да она не может любить меня! — Да я люблю тебяяяяяя! Дальше последует сцена секса, написанная под копирку, как у ста тысяч авторов, несмотря на сто тысяч статей «Самые распространенные ошибки на фикбуке»: «оглаживает», «с губ срывались рваные стоны», «углубил поцелуй», «выгибаться в пояснице» («выгибаться в пояснице» это на йашском «он вставил член»). Такова эротика по-русски. Либо задорная, вернее какая-то истеричная похабщина из Популярного, унаследованная от «50 оттенков серого» («Я посмотрел на бантик его рта и жестко вставил в него член. Да, блядь, я буду трахать мою омегу всю ночь!»), либо написанная канцелярским языком с использованием заместительных синонимов стыдливая инструкция по эксплуатации человеческого тела, авторы которых так боятся секса, что в 2023 году пишут «половой орган». Но плохая эротика — это не болезнь, а симптом все той же эмоциональной пустоты. Она объединяет ЙА, пэвэпэшки из Популярного и романтику авторов, которые посмотрели в Гугле, где находится простата. Их персонажи — не живые люди, а антропоморфные существа с тоннельным зрением или роботы, запрограммированные различать на планете Земля единственный объект — свою «вторую половину». Я писала, что мне не встречались психологически достоверные фанфики по винцесту, авторы которых хотя бы учитывают тот простой факт, что описывают персонажей из одного генофонда. С тех пор на сайте появились психологически достоверные фики. А психологически глубокие — нет. Это все те же Сэм и Дин, не способные думать о чем-либо, кроме «Дин» и «Сэм». В жизни «одна, но пламенная страсть» — это примета маньяков-убийц, религиозных фанатиков и людей с манией, которым нужно к психиатру. Остальных интересует миллион вещей. Даже очень тупые ограниченные люди, которые только что влюбились, все равно будут думать о чем-то, помимо объекта любви. Одноклеточные персонажи портят все. Матчасть не сделает фанфик реалистичнее, потому что он психологически примитивен. В плане психологических глубин «Хранители» не идеальны. Персонажи достаточно схематичны и чаще кажутся символами и архетипами, как в мифологии, чем реальными людьми, но в них есть реалистичная драма, как в бывшей супергероине Шелковый Призрак, в старости с тоской вспоминающей яркое прошлое, или в Ночном Филине, который без супергеройского костюма превращается в невротичного обывателя. Мур не «оправдывает ожидания», избегая стереотипных поворотов сюжета, и порвал в своем жанре не меньше шаблонов, чем авторы-новаторы в большой литературе. Бог и авторская мораль В мире «Хранителей» «зеленое солнце» — это супергерой Доктор Манхэттен (Джон Остерман). Остальные супергерои — обычные люди, но он обладает фактически божественными способностями: возможностью воздействовать на материю, перемещаться в пространстве и видеть разные временные потоки. Его супергеройское имя отсылает к «проекту Манхэттен» по созданию ядерной бомбы. Даже знак на его лбу, который он сам создает, — атом водорода, то есть символ водородной бомбы. Изначально Джон американец, поэтому в романе звучат слова: «Бог существует, и он — американец». В условиях холодной войны суперспособности Джона нарушают существующий между сверхдержавами ядерный паритет, благодаря которому в нашем реальном мире в 80-е не случилась Третья мировая война. Все события романа отталкиваются от этого. Таким образом, «зеленое солнце» в «Хранителях» — это существование физического бога. Доктор Манхэттен: Рождество шестьдесят третьего. Дженни говорит, что напугана и встревожена. Говорит, что я теперь как бог. Я отвечаю, что, по-моему, бога нет, а если и есть, то я на него не похож. Мур, конечно, гений, поэтому он придумал первого бога, который ничего не делает, и это создает в произведении моральный фон… дистиллированной воды. Сравним, чтобы была понятна разница. В первых пяти сезонах «Сверхъестественного» Бог иногда вмешивается и помогает Сэму и Дину остановить Апокалипсис. На их стороне сверхсила Добра, которая показывает, что персонажи действуют правильно, даже когда вовсю убивают демонов и ангелов, уничтожая заодно их «сосуды», то есть обычных людей. Но нам как бы говорят, как при резне альбигойцев: «Убивайте всех, Бог отличит своих». Это хорошие парни, мораль/Бог на их стороне. В «Пацанах» есть свой бог — супермен-психопат Хоумлендер: «В небе никого нет — только я». Какую бы жесть ни вытворяли Пацаны во главе с Билли Бутчером, мы знаем, что они действуют правильно, потому что их противник, наивысшая сила во вселенной сериала — это Зло. Авторы объясняют нам, что их серая мораль все равно лучше черной. Но бог «Хранителей» — это солнце, проливающее свет на праведных и неправедных, бог агностиков, который может существовать, но никогда не вмешивается. Доктор Манхэттен: Живое человеческое тело и мёртвое содержат равное количество частиц. Структурного различия в них нет. Существование такого бога не показывает нам, кто Добро, а кто — Зло, кто действует правильно, а кто — неправильно. НИКАКИХ ОЦЕНОК. Это огромное авторское достижение, потому что в большинстве случаев нам понятна мораль автора. «Преступление и наказание»: студенты — зло, знание — зло, Запад — зло, добро — молиться нашему русскому Богу. «Бесы»: студенты — зло, знание — зло, революция — зло, добро — молиться нашему русскому Богу. «Отцы и дети»: студенты — добро, знание — добро. «Ревизор»: царь хороший, бояре плохие. «Гарри Поттер»: расизм и тоталитаризм — зло, демократия и равенство — добро. Конечно, в произведениях есть еще масса оттенков, но мы прекрасно понимаем «что хотел сказать художник». Может показаться, что я критикую мораль в произведении. Это не так. Авторская мораль — это ни хорошо и ни плохо. Но чем сильнее она у вас заявлена, тем назойливее вы объясняете читателю, что ему думать и чувствовать, а лучше не думать и не чувствовать, а сразу глотать то, что мы для тебя приготовили. Лучшие авторы с помощью морали пытаются объяснить мир и человеческую природу, худшие — пропагандируют идеи, самые худшие работают на государственную пропаганду. В «Хранителях» буквально НЕТ АВТОРСКОЙ МОРАЛИ. Только моральный выбор для персонажей «внутри» текста и читателя, как отнестись к их выбору. Хорошие новости, которые порадуют вашего внутреннего автора эксплотейшн: пока у вас есть драма человеческого выбора, вы можете писать любую жестокость. Кто наиболее органично отвечает за жестокость? Конечно, антигерой. Антигерой и жестокость Роршах: А у тебя теперь нормальная жизнь? Когда идешь по городу, умирающему от бешенства, мимо людей-тараканов, ищущих героин и детскую порнографию, ты чувствуешь себя нормально? Герой — существо идеализированное, в его вселенной всегда есть черты утопии: стоит уничтожить Зло, и наступит всеобщая благодать, как в «Гарри Поттере», «Властелине колец» или классических комиксах. Антигерой — порождение более реалистичного мира, противоположного утопии: в нем никогда не наступит благодать, поскольку нет единственного Зла, которое мы накроем медным тазом и уж тут-то заживем. Антигерой родился среди детской порнографии и героина, видел некоторое дерьмо, и оно превратило его в то, что он есть: человека, готового действовать жестокими, не героическими методами. Антигерой считает себя реалистом, но на самом деле он идеалист, который верит в Добро и Зло, даже когда утверждает, что в Добро не верит. Шерлок может утверждать что угодно, он все равно остается на «стороне ангелов». Роршах (Уолтер Ковач) — классический антигерой. У него было ужасное детство, когда он впервые столкнулся с жестокостью. Он одинок, циничен (на самом деле он хранит собственные идеалы), депрессивен (попробуй смотреть миру в лицо и не впасть в депрессию) и молится единственному богу антигероев — чувству справедливости. Равный злодеям по степени жестокости, а иногда даже превосходящий, он не испытывает от жестокости садистского удовольствия, что отличает его от самодовольных злодеев. Для Роршаха был момент выбора, когда он решает, что раз Бог все равно не поможет, значит, он сам берет на себя карательную миссию по уничтожению зла. Роршах: Моя рука дрожала от ударов, тёплая кровь брызгала в лицо, всё, что оставалось от Уолтера Ковача, умерло той ночью, вместе с девочкой. Антигерой — ваш персонаж с лицензией на убийство и любую степень жестокости, будь то его собственная жестокость или жестокость окружающего мира. Приберегите для него все графические сцены насилия и пытки, в которых он реализует свою антигеройскую миссию, и вы можете от души, с чувством и смаком описывать, как он раскроит кому-то череп топором или окунет головой в кипящее масло. Все, что вы хотите эксплуатировать, эксплуатируйте сюда. Окружайте антигероя самыми чудовищными вещами, которые можно вообразить (собаки пожирают труп шестилетней девочки, убитой маньяком, и эта сцена превращает Уолтера в Роршаха навсегда). Антигерой вывезет все, да еще и залакирует запоминающимся ванлайнером: НЕ МЕНЯ ЗАПЕРЛИ С ВАМИ — ЭТО ВАС ЗАПЕРЛИ СО МНОЙ! Социопат и общество Другие сцены жестокости, как беспощадный разгон толпы Комедиантом и Ночным Филином, приберегите для демонстрации больного общества и персонажа, который является его отражением. Комедиант (Эдвард Блейк), который дубасит всех направо и налево, — супергерой лишь номинально. Он убил беременную от него женщину, жестоко избил и попытался изнасиловать Шелковый Призрак, а в фильме убил вечный светоч американских леваков Кеннеди (один бог знает, почему они так любят президента, начавшего войну во Вьетнаме; потому что Никсон еще хуже?). Жестокость прощается Комедианту (как персонажу, а не человеку), потому что социопат — это портрет больного общества. Комедиант: Конгресс проталкивает закон, запрещающий людей в масках. Наши дни сочтены. А до тех пор — мы единственные, кто защищает общество. Ночной Филин: От кого? Комедиант: А ты не понял? От них самих! Мы не хотим давать Комедианту лицензию на убийство, потому что он отморозок. Но даем, как правительство США, которое использует его в своих «спецоперациях», отправляет на войну и разгоняет его руками демонстрации. Пока он делает всю грязную работу, верхушка заседает в чистеньком Белом доме. Как бы ни был плох Блейк, использующие его люди еще хуже, как в «Заводном апельсине» правительство оказывается страшнее Алекса: общественное зло всегда страшнее частного. Социопату позволено делать все это дерьмо, пока все это дерьмо — ваш социальный комментарий. Не переборщите с жестью. Если вы с упоением начнете расписывать, как он насилует и убивает, получите банального злодея, как Рамси Болтон, бессмысленный и беспощадный тип, который нужен Мартину, чтобы подчеркнуть, какой он написал бессмысленный и беспощадный мир, как будто без Рамси это было непонятно. Это было понятно еще на момент казни Неда Старка, дальше Мартин начал эксплуатировать ужасы, зачастую неоправданно. Персонаж Рамси карикатурный, особенно в сериале, поэтому о нем полно эксплуатационных фиков. Комедиант — не карикатурный, в нем есть больше, чем жестокость и цинизм. Он рассуждает о сущности супергероев. У него есть своя философия (люди — дикари под тонким флером цивилизации) и пусть маленькая, но мораль, заставляющая его ужаснуться плану Озимандии. Комедиант подошел к своему социопатскому пределу. Любовь и фикбук Шелковый Призрак II (Лори Юпитер) и Ночной Филин II (Дэн Драйберг) наиболее близки к обычным супергероям. Они могут убить, если на них напали, но по возможности оглушат и сдадут в полицию. Скажу, как мейнстримный автор: если хотите сохранить симпатию к героям, не давайте им жестить. Превращение в антигероя вообще сложный момент, в «Сверхъестественном» так угробили персонажа Дина, сделав его отталкивающим. Герой, который перестал действовать героическими методами, воспринимается как озлобленный человек, который начал деградировать. Моральный горизонт событий для героя — пытки. Когда он это сделает, вы с ним попрощаетесь, и неизвестно, вытяните ли, по сути, нового персонажа, и как его воспримут читатели. Лори и Дэн отвечают за love story. Обстановка настолько страшно давит, что у них не получается первый секс, у Дэна не встает. Часы судного дня плохо влияют на либидо (за последний год в России сильно упал спрос на услуги секс-работниц. Депрессия). Затем Дэну снится потрясающий сон. Они с Лори стоят голыми в пустыне и снимают друг с друга кожу. Под кожей оказываются они же, но в супергеройских костюмах. Рассвет или закат на горизонте сменяется ядерным взрывом, они превращаются в целующиеся скелеты, а затем исчезают в огне, это напоминает «выжженные тени» Хиросимы. Страсть разгорается, когда они наряжаются в костюмы и отправляются на супергеройскую миссию, спасая людей. Адреналин подхлестывает, и они решают, пока есть время, надо жить на всю катушку. Красивая сцена секса. Вот это — любовь во время войны, а не на ее декоративном фоне. Любовь подчиняется законам войны, не наоборот. Любовь гнется под войну и даже ломается, но она может быть между людьми, ведь это так человечно. Любовь, написанная не как проявление человечности, — эксплуатация. Человечность может быть силой, слабостью, страхом одиночества, извращенным желанием, как у Гумберта к Лолите, взаимным психозом, как у Бонни и Клайда, реакцией на события окружающего мира, как у Дэна и Лори. Но это всегда проявление каких-то движений человеческой души. «Они созданы друг для друга», «он всегда его хотел», «он любил его больше, чем брат» — это не проявления человечности, а заданное автором направление, куда шагать персонажам, чтобы в финальной точке они легли в койку. Эксплуатационная фикбуковская любовь мелкая, как лужа. Авторам нечего о ней сказать. Они не исследуют ее как феномен. Они даже не знают, зачем она их персонажам. Лучше написать психологически достоверное PWP, чем поверхностную романтику. У этих текстов может быть развлекательный смысл, если они грамотно написаны, но этим их ценность ограничивается. Впрочем, вероятно, авторам этого вполне достаточно. В фильме Дэн и Лори занимаются сексом под «Аллилуйю» Коэна. Непонятно, это троллинг со стороны Снайдера, или ему реально казалось, что это хорошая идея. Но будем считать троллингом и сами так делать никогда не будем. Последнее, что нужно реалистичному сексу, — это пафос. «Падение в бездну», «взрывы сверхновых», вот это все. Пусть ваш персонаж неловко махнет ногой и свалит чашку со стола, она разобьется, и влюбленные неловко рассмеются. В жизни бывает неловко, и запахи не райские, и вообще все не так красиво, как бы мы хотели. Особенно, когда ядерное зарево мерещится на горизонте. Когда часы двенадцать бьют В «Хранителях» во главе сидит Никсон, избранный на 5-й срок. Не совсем тиран, но несменяемость власти почти превратила его в диктатора. Он готов начать бомбардировку СССР по абсолютно диктаторской причине: он боится показаться слабым, то есть он трус. Он готов пожертвовать миллионами американцев и даже шутит по этому поводу, мол, на Восточном берегу все эти умники и либералы из Гарварда в последний раз ахнут от моих действий. Как всегда, судьба мира зависит от моральных уродов. Но кто-то выбирал этого урода 5 раз. Даже Дэн считает, что лучше Никсон, чем коммунисты. Типичная мысль обывателя: всегда может быть хуже. Куда хуже-то? Посмотрите на часы. Мур не оправдывает общество, во главе которого стоит диктатор. Но и не осуждает. Если вы хотите нарисовать реалистичную картину мира, не совать читателю под нос свои выводы, а давать ему вырабатывать собственные идеи, ВЫ НЕ МОЖЕТЕ ОСУЖДАТЬ В ТЕКСТЕ НИКОГО. Осуждать могут только ваши персонажи. Вот Роршах всю дорогу ходит и бубнит под себе нос, какие кругом уроды, а Комедиант делает то же самое в своей циничной манере — насмехается. В «Хранителях» охвачены все темы, о которых я писала в статье, кроме инцеста. И чистого психопата нет. Хотя кое-кто заставляет задуматься, когда он называет свои действия «величайшим розыгрышем в истории». Серьезно, Эдриан? Озимандия (Эдриан Вейдт) — супергерой, открывший миру свое лицо и заработавший на этом кучу денег. Красавец, гений, миллиардер, блондин в идеальной физической форме, без своего костюма Эдриан — гораздо больше, чем в костюме. Меня называют самым умным на свете, но я часто чувствовал себя глупым. От того, что не мог найти ни с кем общий язык… Ну, ни с кем из живущих ныне. Единственный, с кем я чувствовал родство, умер за триста лет до Рождества Христова. Александр Македонский, или Александр Великий. Ну вы знаете. Его видение единого мира было… беспрецедентным. Я мечтал. нет, должен был пойти по его стопам и решил принести античное учение в нашу жизнь. Так начался мой путь покорения. Не людей, не народов; покорения зла, которое им навязали: ископаемые. Нефть, урановая руда — это наркотики, а вы и ваши друзья за границей — наркоторговцы. Эдриан — тоже идеалист, придумавший единственное Зло, которое мы уничтожим и заживем. Вместе с Джоном он разрабатывает альтернативный источник энергии. Но в его утопию попадут не все. Обе сверхдержавы готовы пальнуть друг в друга. Часы Судного дня переведены к двум минутам до полуночи. Ядерная война неизбежна. И Оззи реализует старый добрый план «объедини их против общего врага». Он подставляет Джона, превращая его в главную угрозу человечеству. А чтобы угроза не была голословной, организует взрывы в крупнейших городах планеты, включая Москву и Нью-Йорк. Перепуганные сверхчеловеком сверхдержавы жмут друг другу ручки, и воцаряется идиллия. Цена идиллии, как подсчитал Оззи, — 15 млн человек. Зато, как совершенно справедливо замечает наш вовсе не злодей, а антизлодей, — спасены миллиарды и вся планета. А теперь скажи мне, уважаемый читатель, правильно ли он поступил? Чтобы не на кого было сослаться, бог этой истории, Доктор Манхэттен, говорит: Я не оправдываю и не осуждаю — я понимаю. И хоть ты головой о стенку бейся, ничего не сказала рыбка, только хвостиком взмахнула и уплыла (literally, после всех событий Джон исчез с Земли). Правда, в романе есть история в истории, комикс в комиксе «Легенда о Черной шхуне», где Мур в метафорической форме позволяет себе выразить свое отношение к Озимандии, что его поступок значит для него самого: гибель души, его личную человеческую катастрофу. Но что он значит в масштабах планеты? Можно ли совершить геноцид, чтобы спасти всех остальных? Допустим ли такой поступок даже под угрозой неминуемой ядерной войны? Полагаю, над этим вопросом можно рассуждать, пока часы не пробьют полночь. Вы забудете все флаффные фики, которые прочитали. Все любовные романы и часть не любовных. Но этот вопрос вы не забудете. Удалось этого добиться потому что автор сделал ситуацию выбора жесточайшей, не оставил в тексте ни одного морального авторитета и убрал из него себя. Именно это вам нужно сделать, чтобы избежать морализации. Кстати, не путайте это с затраханным во все дыры «хорошее произведение не дает ответы, а задает вопросы». В стародавние времена я тоже так думала, пока мне на пресс-конференции так не ответил Никита Михалков. Тут стало ясно, что эта штука себя изжила, раз ею пользуются люди «я вам ничего не должен доказывать». Хорошее произведение дает ответы, пока эти ответы существуют в природе, и не дать их означает быть полным мудаком. Тот, кто напишет произведение, где нет точного ответа на вопрос «зло ли война?» — тот полный мудак. Не хотите давать ответы — придумайте такие вопросы, как Мур, а не профанируйте здравый смысл. Или вовсе их не задавайте. Ну, все. Осталось написать ваш шедевр. «Вы засмеетесь, вы заплачете, это изменит вашу жизнь… Пять фунтов» © Бернард Блэк.