Жмурки

Плюнула огнем и зашипела Догорая черная свеча У тебя лицо невинной жертвы И немного есть от палача Такая типа садо-мазо Просто садо-мазо Вся ты садо-мазо Просто садо-мазо Даже садо-мазо Сердце садо-мазо Бьется садо-мазо Типа садо-мазо — Агата Кристи «Садо мазо» КОНЦЕПЦИЯ «Лучший гомоэротический S&M фильм о джазовой игре на барабанах, который вы увидите в этом году». Не совсем шутка о фильме в одном из обзоров кинокритиков. Насколько это правда? На мой взгляд, это правда. «Одержимость» — кино о гомоэротичных садомазохистских отношениях между двумя мужчинами-музыкантами. Я согласна с британским сценаристом Мэттью Смитом, который включил этот фильм, где вроде нет никаких мужских поцелуев и секса, в число 30 лучших ЛГБТ-фильмов всех времен. Фанфики по фильму, написанные после его выхода, в которых герои состоят в устоявшихся отношениях, я считаю естественным продолжением фильма Дэмьена Шазелла. Это и есть концепция фильма? Мужское садо-мазо? НЕТ. «Одержимость» (в оригинале название означает «Хлыст» или «Кнут») заставляет нас влипать в происходящее с потрохами, потому что фильм намного больше, чем о просто отношениях, пусть даже настолько безумных, редких и необычных в жизни. Если вы спросите меня, о чем этот фильм, какова его концепция, я отвечу: это фильм о том, что для человека, увлеченного творчеством, ничего и никогда в жизни не может быть важнее, чем творчество. Пока я смотрела «Одержимость», я вспоминала советский мини-сериал «Паганини» о человеке, который пришел выгрызть мир изнутри, чтобы заставить его слушать свою скрипку. Об очень жестком человеке, который вылез из самых низов, из дерьма, из нищеты, только ради того, чтобы его услышали. Особенно вспоминалась сцена, где Паганини играл на одной струне после того, как все остальные лопнули; такое же запредельное напряжение, концентирированный музыкальный взрыв. Других сравнений у меня не было: «Паганини» и БДСМ-гей-порно. Любопытное сочетание, не так ли? Чтобы больные отношения по-настоящему цепляли, недостаточно ни описания самих отношений, ни описаний БДСМ, ни описаний секса. Для начала публике (кроме фанатов пейринга в фэндоме), в принципе, плевать, какие отношения вы описываете. Вот я — журналист. Я совершенно точно могу сказать: когда вы делаете интервью с человеком, ему плевать на ваши вопросы. Ваших вопросов он может вообще не услышать. Он услышит ИНТОНАЦИЮ, с которой вы задаете вопросы. То же самое касательно текста. Людям неважно, какие отношения вы описываете: здоровые или не здоровые. Значение имеет только то, что вы в это закладываете. Ваша личная энергия, ваш посыл. Описание нездоровых отношений не как здоровых (тогда это будет романтизацией), но как единственно возможных, органичных, естественных для конкретных персонажей, потому что персонажи такие-то и такие-то, а отношения между ними выстроены по такому-то принципу. Ну вот не ванильные они. Это одна из причин, почему лично меня стали намного хуже читать, чем раньше. Когда-то я писала садомазохистские отношения между Доктором и Мастером в «Докторе Кто» как единственно возможные и правильные. Затем я начала писать больные отношения как больные. И это, конечно, совсем не понравилось публике. Ну нафиг ей читать, какой это все на самом деле убийственный трындец. Никакого морального удовольствия. Дэмьен Шазелл удачливее меня. Или, может быть, он просто снял свой фильм на том этапе, на котором я писала свои фанфики про Доктора и Мастера. При просмотре вы восхититесь показанными больными/абьюзивными отношениями. Автора настолько прет происходящее, что никаких других отношений вам не захочется. Но я подчеркну: «Одержимость» — это настолько круто, потому что отношения персонажей — не самое важное, это не концепция истории, а способ ее изложить. Идея фильма не в том, что один любит другого, или не любит другого, или как они друг друга любят или не любят. Идея в том, чтобы показать творческую одержимость. Я скажу страшное: история любви вообще не может быть концепцией, поэтому она всегда мелодраматична, даже когда она очень хорошая. Для фанатов пейринга мелодрамы достаточно. Но достаточно ли для других и достаточно ли вам? ЭКСПОЗИЦИЯ Барабанщик 19-ти лет по имени Эндрю Ниман (Майлз Теллер) мечтает стать великим джазовым музыкантом. Он привлекает внимание солидного мужчины, преподавателя и маэстро джазового ансамбля Теренса Флетчера (Дж. К. Симмонс), о котором мы с самого начала знаем, что с ним что-то не так. Не так до такой степени, что его любимец и главный музыкант, на которого он делал самую большую ставку, его самый ценный ученик, успевший заявить о себе в мире музыки, покончил с собой. Дальше мы понимаем, что Флетчер его тупо эмоционально сломал. То есть садизм Флетчера заявлен с самого начала. У нас есть все основания для подозрений. Садист не свалился нам на голову с какой-то дури: Флетчер всегда был таким, об этом есть предыстория. Эндрю попадает в его ансамбль, уверенный, что произвел на него большое впечатление. Примерно 10 минут мы тоже так думаем. Он получает от Флетчера то, что люди в отношениях с абьюзерами и нарциссами всегда получают на первом этапе: восторг, идеализацию и похвалы, как будто абьюзеры в вас влюблены (вполне возможно, что абьюзеры действительно влюблены в вас на первом этапе, насколько они способны). — Слушай, главное — это расслабиться. Плевать, кто из вас лучше. Плевать, что думают остальные. Ты здесь не просто так. Ты ведь веришь в это? Скажи это! — Я здесь не просто так… — Круто. Ну, а раз так — кайфуй! Через 10 минут Флетчер кидает в Эндрю стул, оскорбляет его, называя «педиком», дает ему пощечину и начинает всячески над ним издеваться. Как бы повел себя здоровый человек? Он бы ушел. Он бы ушел, а у нас не было истории, которую мы хотим рассказать. Дэмьен Шазелл хочет рассказать нам историю, поэтому Эндрю никуда не уходит. Он остается с преподавателем, который продолжает бить его по лицу, предполагать в своих оскорблениях, что он — гей, которому все это нравится, и унижать его. СЕКСУАЛЬНОСТЬ, ЧУВСТВЕННОСТЬ И ОРИЕНТАЦИЯ ПЕРСОНАЖЕЙ Действительно ли Эндрю или Флетчер геи, о чем народ гадал в интернете? Не имеет значения. Может, авторы закладывали сексуальное влечение между персонажами, а может, нет. Я уже писала об этом и хотела бы повторить. БДСМ — это не секс. Это добровольный обмен властью. А вот это точно БДСМ — когда мужчина снова и снова задает мальчику вопрос: — Were you rushing or were you dragging? Ты спешил или тянул? И будет снова и снова бить его по лицу вне зависимости от ответа. А мальчик будет оставаться и все это терпеть, и его отец не будет понимать, почему он терпит. Сексуальная ориентация в БДСМ, по сути, не важна. Мужчина, который практикует БДСМ как доминант, может работать с мужчиной-гетеросексуалом, хотя это не особенно часто встречается. Для пси-садизма ориентация тем более не имеет значения. А пока Эндрю, как сумасшедший, как одержимый, продолжает заниматься. Он стучит на своих барабанах, демонстрируя нам то, что мы привыкли видеть в БДСМ-отношениях, только намного более ярко, чем в дурацких «50 оттенках серого»: кровь, пот и слезы. Дэмьен Шазелл уходит в окончательный и бесповоротный БДСМ, когда мы видим мальчика, который так стучит по своим барабанам, что с его рук стекает кровь. Это что-то сексуальное? Нет. Еще раз: БДСМ — это вообще не про секс. Однако перед нами что-то безусловно чувственное. Вот это важно. В полной стерильности и асексуальности БДСМ-аспект быстро превратится в просто пытку. Поэтому нужно что-то чувственное, что-то ассоциирующееся с жестким сексом (как вариант). В фильме мы видим то, что визуально ассоциируется с сексом: пот, тяжелое дыхание, сдавленные стоны, пощечины, горящие глаза. И те самые окровавленные руки — самое эротическое в фильме. Когда Эндрю опускает окровавленные руки в воду со льдом, он так выдыхает, как будто кончил во время секса. Хозяйке на заметку. Возможно, важнее всего выстроенная мизансцена, когда Флетчер стоит у Эндрю за спиной и мучает его до глубокой ночи раз за разом. Ему реально только плети в руках не хватает. Они не голые, не в черной коже и латексе (хотя Флетчер весь фильм в черном), они в репетиционной комнате, а не в донжоне. Но это выглядит как БДСМ-экшн. Как я сказала, важнее всего ИНТОНАЦИЯ. MIND-FUCK Очень немногие авторы доходят до главного в нездоровых отношениях — того, что называется mind-fuck. Это не примитивные оскорбления: «На колени, сука, сосать», для которых много ума не надо. Для mind-fuck надо именно много ума. Это хлыст и кнут в переносном смысле. Эмоциональные манипуляции, психологическая жестокость и ложь. Измучив Эндрю нахрен вместо с несколькими другими барабанщиками, Флетчер определяет его во второй состав, взяв в первый парня, который, как предполагает Эндрю, худший музыкант, чем он. Эндрю совершенно прав — Флетчер подвергает его новому унижению, небрежно сплевывая через плечо: Второй состав, вытрите кровь с моих барабанов. Чтобы вам стала понятна степень mind-fuck в фильме, вы должны знать вещь, которую авторы сообщили нам за кадром, потому что не профессиональные музыканты не поймут (когда это знаешь, все открывается с новой, еще более жестокой стороны). Каждый раз, когда Флетчер задает Эндрю ключевой вопрос фильма «Were you rushing or were you dragging?», который должен прояснить, идиот ли и бездарность ли Эндрю, и насколько Флетчер тратит время с этой бездарностью, ЭНДРЮ ИГРАЕТ ПРАВИЛЬНО. Эндрю — гений. Будущий Чарли Паркер, которым он мечтает стать. Он не знает об этом, но Флетчер — знает. Абсолютно все, что делает Флетчер, он делает намеренно. Он встретил гения, чей потенциал ему понятен, и творит все с ним осознано. Самое жестокое и интересное в больных отношениях, когда условный злодей, доминантный самец or whatever, осознано устраивает для героя, бета-самца, сабмиссива, пострадавшей личности психологическую пытку. ПОЧЕМУ НАС НЕ ТОШНИТ? Мы смотрим фильм, в котором мы наблюдаем номинально абьюзивные отношения. Наделенный властью Флетчер откровенно издевается над Эндрю. Взрослый, состоявшийся мужчина мучает мальчишку, который находится в его власти. Я далеко не все описала о фильме. В какой-то момент Эндрю едва не погибает физически, попав в автомобильную катастрофу. И нет никаких сомнений, что это происходит именно из-за Флетчера. Для людей, находящихся в отношениях с психопатами, нарциссами и абьюзерами, это очень распространенная ситуация: с ними начинают происходить несчастные случаи. Номинально мы также наблюдаем схему абьюзивных отношений: за «медовым месяцем» (похвалами, воодушевлением, добрым и мягким поведением) следует «холодный душ» — жестокость и издевательство абьюзера. Так почему же во время просмотра мы не думаем: «Бедный мальчик, как ему не повезло»? Почему мы не испытываем отвращения от этих отношений и не считаем их романтизацией? И вот тут главный секрет, как описать больные отношения так, чтобы никого не тошнило (а фанаты абьюза и романтизации не испытывали восторга от издевательств). ЭНДРЮ — НЕ ЖЕРТВА. Он не идиот и не фанфикерский мальчик-твинк, который позволяет над собой издеваться своему взрослому альфа-самцу, потому что ничего другого не знает в жизни, или потому, что он жить не может без того, чтобы его не унижали, или потому что это ЛЮБОВЬ, или потому, что это кинк, или потому что автору это нравится. И уж тем более не по законам лагерной зоны: слабый не должен сопротивляться. Эндрю никакой не «слабый». В ключевой момент, в момент-крещендо фильма он шепчет Флетчеру одними губами: «Fuck you», и там летят искры его злого великолепного высокомерия. Эндрю во всей красе: «Пошел ты на хуй, я все равно сделаю то, что я хочу, а ты еще и никуда от меня не денешься». Я думаю, к тому моменту, он уже понимает, что Флетчер подсел на него, как он сам — на Флетчера. Это взаимная история. Садист и мазохист, учитель и ученик, ментор и гений нашли друг друга в музыке и, может быть, даже в жизни, но в первую очередь — в музыке. — Что это было, Ниман? — спрашивает он ласково. — Объясни мне, пожалуйста, бесполезный ты засранец. В глаза мне смотри. Эндрю смотрит и проваливается в полынью. — Я сбился, сэр. — Верно, — соглашается Флетчер с одобрительным кивком. — А как именно ты сбился? Ты тянул или торопился? Он проваливается под лед. Барахтайся, не барахтайся, все одно — утонешь. Вдох. Выдох. — Я не знаю, сэр. — Тогда, — Флетчер улыбается так светло, будто тает от любви, — мы будем считать. Эту игру ты уже знаешь. Если бы можно было выдохнуть, просто выдохнуть, чтобы железные прутья ребер не давили с такой силой, чтобы эта клетка не задушила его, не сплющила бы его шаркающее сердце. — Начинай, — говорит Флетчер хрипло. Эндрю отрывает от воздуха жирный кусок и ныряет. — Раз, два, три, четыре… Пощечина обрушивается внезапно, хотя он и не ждал ничего, кроме этого шлепка открытой ладонью по щеке. Быть может, пощечины вообще невозможно ждать. — Раз, два, три, четыре… Второй удар сильнее. В голове дребезжит, граунд-бит — больше не мера отсчета. — Я тянул или торопился? — Я не знаю, сэр. — Тогда считай снова. Дно все ближе. — Раз, два, три, четыре… — удар по лицу, перевести дыхание. — Раз, два, три, четыре… Удар, перевести дыхание, солоноватый привкус во рту. — Я тянул или торопился? — Я не знаю, сэр. — Тогда снова. — Раз, два, три, четыре. Щека горит, будто угли ворочаются под кожей. — Раз, два, три, четыре. — Я тянул или торопился? Отвечай, наконец, злоебучий маленький выродок! — Я не знаю! — Тогда пошел вон отсюда! Собирай манатки и вали! Флетчер хватает его за ворот присохшей к телу футболки и встряхивает. — Тебе что, это нравится, Ниман? Ты это делаешь нарочно? Ты специально меня провоцируешь? Хочешь, чтобы я измордовал тебя в кровь? Думаешь, я этого не сделаю? Эндрю смотрит на него, не видя лица, стены и потолок гудят от вибрации, пол шатается корабельной палубой, и он вдруг понимает — он не тонет, а плывет. Он разлепляет губы (отделить одну от другой — непростая работа), сплевывает розовую слюну. — Я думаю, вам это нравится, сэр, — говорит он. — Я думаю, вам это понравилось с самого первого дня. Эндрю такой же жесткий, упертый, эгоистичный и повернутый на себе человек, как и Флетчер. Он бессердечно бросает девушку, чтобы она не мешала ему становиться великим (и заниматься с Флетчером, если уж на то пошло). Он презирает обывателей, которым не понять его сложных взаимоотношений с творчеством, намного более важных, чем любые его отношения. Я лучше умру молодым, бедным и пьяным, если меня будут обсуждать за ужином, чем доживу до ста богатый, трезвый и никому не запомнившись. И если мы заглянем чуть дальше в будущее, минуя последние события фильма и фанфики, в которых нам описывают эту абсолютно гармоничную пару, в которой один — садист, а второй добровольно позволяет все это с собой делать, то мы увидим, как подросший мальчик вытрет ноги о своего вчерашнего преподавателя/любовника и пойдет дальше. Мы тут собрались не для того, чтобы кого-то судить, поэтому смысл не в том, кто из них более жестокий и нациссичный, а в том, что все это время нам показывают отношения РАВНЫХ. И на мой взгляд, это единственная возможность описать отношения любой степени нездоровья. В них нет жертвы, а есть двое равных, которые играют в игру. Поскольку Дэмьен Шазелл изначально шагал дальше показа отношений, построенных на пси-садизме, он рассуждает о чем-то большем, в чем и есть суть истории. Чего и нам всем желаю. — А где же грань? Может, вы перестараетесь, и тогда новый Чарли Паркер сломается и не станет Чарли Паркером? — Нет, что ты, нет. Настоящий Чарли Паркер никогда не сломается. Окей, Гугл, как избавить «нижнего», сабмиссива и мазохиста от типичного фанфикерского статуса жертвы? Вернитесь, пожалуйста, к концепции фильма. Это фильм о том, что для человека, увлеченного творчеством, ничего и никогда в жизни не может быть важнее, чем творчество. Эндрю пришел к Флетчеру, чтобы стать великим музыкантом. Он остается с ним, чтобы стать великим. Он уйдет, когда он им станет. Это история мальчика, который пойдет на все, чтобы добиться своей цели, а не восторженного твинка, который нашел доминанта, о котором всю жизнь мечтал. У него даже нет daddy issues, которые легко предположить. У него заботливый отец. Это не кинк. Это тот вид отношений, который подходит ему, потому что у него есть цель. Главная проблема фанфикерской романтики — у персонажей нет целей для себя лично. Дерьмо, которое они терпят, это просто дерьмо. Я в этом плане тоже небезгрешна. Максимум, на что меня хватило в БДСМ-историях: Доктор терпит все это дерьмо, потому пытается искупить чувство вины. Я даже сама насмехаюсь над этой концепцией в свежем фанфике, потому что она смехотворна. — Все в порядке, — подмигивает ему Мастер. — Я поддерживаю твои намерения. Давай продолжим эту сладкую пытку. Я достану из шкафа все свои плети, все свои шипы, все свои насмешки и свою всемирно известную жестокость только ради тебя, ты, гребаный сумасшедший мазохист. «Ты такая редкость. Ты жертва, способная по достоинству оценить мастерство палача». Просто называй меня по имени, Доктор, ты же знаешь, что я питаю слабость к нашему маленькому ритуалу. Скажи это, и я в игре. Эндрю терпит дерьмо, потому что оно способствует достижению его цели и потому, что ему, в принципе, норм. Может, потом он найдет себе кого-то в том же духе, кто удовлетворит его стремление быть немного растоптанным. Может, все дело было во Флетчере, и с другими у него будут другие отношения. Может, он иногда будет возвращаться ради сеанса унижения, пощечин и сексуального напряжения. Впереди — масса вариантов, но самое важное, что у этого мальчика есть он сам. И в этом случае самые нездоровые отношения оказываются, в конечном итоге, вполне здоровыми. upd. вставила фрагмент своего фанфика по фэндому как иллюстрацию.