Начало вращения

Соседские дети невзлюбили новую маленькую жительницу деревни. Поговаривали тихо и украдкой, что она была внебрачной дочерью Вэнь Жуюя, и все поражались тому, как самая лучшая целительница из них, пышущая красотой и умом, с которой не сравнится ни одна женщина во всей Сычуани, могла так запросто стерпеть подобное унижение. — Как ты спокойно сносишь эту мерзость, Вэнь Кэсин?! — крикнул один из старших ребят под всеобщее улюлюканье. — Почему твоя мать терпит эту чертовку? Его обожаемая девочка стояла по колено в воде и старалась уйти дальше, к бурному течению, когда в неё полетел явно не первый камень. Пока Вэнь Кэсин собирал травы для матери, он отпустил сестрёнку погулять, строго наказав не лезть далеко в реку. И, придя за ней, оторопел. — Что происходит?! — он не мог поверить. Не могли же они… ведь не могли же? Их деревня была слишком мала, подобное никто не спустит им с рук… Если только они не ополчились на его сестру по чьему-то науськиванию. — Всего лишь то, что не в состоянии сделать ты сам — избавляемся от ублюдка Вэнь Жуюя. В ученики себе никого не берёт, но вот притащить эту девку от чужой женщины он додумался. Неужели целительница Гу спокойно к этому относится?! Следующий камень не долетел: бросив корзину на траву, Кэсин помчался к обидчику. Получив тумаки и наставив их троим мальчишкам, он еле сдержался, чтобы не пустить в ход то, что ревело в собственной крови и призывало воспользоваться — силой. Драка остановилась только когда он упал, и руки распростёрлись на земле. Больно ударившись подбородком и почувствовав острую резь, он зажмурился, потому что в глаза полетели ошмётки грязи, травы, песка, каменная пыль. — Син-гэ! — испугалась сестра, увидев, что он, не пытаясь подняться, лежал, и побежала к нему. Тело будто придавило огромным и невообразимым весом. Приподняв с трудом голову, Вэнь Кэсин заметил, что один из мальчишек был в отключке, в то время как остальные двое испуганно переглянулись и побежали куда глаза глядят. — Да он ненормальный! — Он пытался нас убить! Под ладонями земля была выжженная и будто утрамбованная вниз на один цунь. Прибрежные растения словно омертвели, став прахом. Как и обычно после того, как Вэнь Кэсин впервые задумался о недолговечности жизни. О том, что он мог потерять, и что теперь ни за что не собирался кому-либо отдавать. Лежащий рядом мальчишка был жив: сестра отказалась его осматривать, поэтому пришлось самому проверять пульс и дыхание. Всего лишь обморок от испуга перед неизвестным. Собственное лицо было грязным и ныло. Левый глаз плохо видел, но в чём-то это было привычным: последний год он порой иногда болел, внутри всё пульсировало, а голова начинала раскалываться. Но конкретно сейчас под ним просто наливался синяк. — Они часто тебя достают, когда меня нет рядом? — Постоянно, Син-гэ… но ты же знаешь, что то, что они говорили… Даже будь это правдой, думал Кэсин идя потом домой и сжимая её маленькую дрожащую ладонь, мама бы ничего не смогла сделать. Как прилежная жена — осталась бы подле своего мужа. В конце концов, они трижды кланялись перед Небесами, одетые в красные свадебные одежды. Разве выше этой клятвы могло быть что-то ещё? Вэнь Кэсин пришёл с подбитым глазом: хмурый и молчаливый. Девочка с ним, которая и не отзывалась ни на какое из предложенных ей имён, отчаянно держалась за его руку. Увидев его, Гу Мяомяо всплеснула руками, подбежала осмотреть раны, а потом переключилась на сестру и ахнула, спешно обнимая, прижимая её к груди. — Что случилось? Почему вы такие потрёпанные? Малышка, которую привёл Вэнь Жуюй, нравилась Гу Мяомяо. Она заботилась о ней как о своей дочери. Ни в чём не обделяла. Но, как думал Кэсин, понимала, что не сможет ей заменить родную мать. Наверно это было ужасно больно осознавать, что ребёнок, которого она полюбила всем сердцем, никогда не назовёт её ласково матерью. Вэнь Кэсин плохо понимал это чувство и, видя расстроенную маму, как-то даже спросил, пока Вэнь Жуюй тренировал сестру, не обидно ли ей. Как оказалось, мама довольствовалась и обычным «тётя Мяо». Она сказала ему: «Если так уж ей проще, то я готова быть и тётей. Неважно, как она меня называет, А-Син. Пока я нужна ей — я буду рядом столько, сколько она захочет». Она справлялась с её кошмарами, утешала после них, учила готовить и собирать лекарственные травы. Всё то, что знала и умела, вкладывала в неё. И сам Вэнь Кэсин начал слушать её внимательнее, чем раньше. Чтобы запомнить каждое слово и суметь потом воспроизвести и пояснить сестре непонятные моменты в обучении. По сути он учился заново, так как всё то, что рассказывала мама, слышал уже второй раз. Просто теперь у него было больше стимула этим заниматься. Не как в его девять лет. Не так, как было до прихода Чжао Цзина. А помимо этого... У него недавно появился один хороший друг, которому он очень сильно хотел помочь. Потому что у него не было родителей-целителей как у него. Не было того, что доступно ему с самого рождения и по сей день. Вэнь Кэсин надеялся, что если он сумеет хоть что-то сделать для Чжоу Сюя, которого уже очень давно не видел, то тот тоже будет считать его хорошим другом. И возможно станет немного счастливее. — Мы просто играли у реки, тётя. Всё было хорошо, пока… Пока… — Они пытались закидать её камнями, — безэмоционально ответил Вэнь Кэсин. — Называли отцовским… — разве можно было озвучить это непотребство перед матерью, у которой расширились глаза от ужаса неверия и понимания? И он замялся, — …не важно. Мне нужно поговорить с папой. Где он? — На заднем дворе, тренируется с мечом… — поначалу мама растерялась от его воинственного настроя. Наверно ей было в новинку, что её «милый А-Син», которого за спиной ранее называли балагуром и шутником, сейчас полнился такой лютой ненавистью, обидой и праведным негодованием. Но Кэсин не мог сейчас себя пересилить, потому и говорил отрывисто и только по делу. — Я зашёл по пути в нашу лавку и дал ей успокоительную настойку из семи трав, которую мы делали с тобой вместе. Проследи за сестрой, мам, пожалуйста. Девочка стояла потерянная, когда Вэнь Кэсин осторожно закрыл входную дверь. Она подняла несчастное лицо на Гу Мяомяо. Её глаза увлажнились, а нос и щёки были все красные, уже в подсохших солёных дорожках слёз. — Тётя Мяо… Тётя Мяо, я не хотела… Не хотела никому приносить проблем! Это же неправда, всё неправда, что они говорят! Вы же верите мне? Гу Мяомяо предполагала, что болтали соседские дети: повторяли слова своих родителей. В их маленькой деревеньке каждый знал другого, и появление новых людей рождало слухи, мистические и не очень, которые всегда были далеки от понятия правды. Она не знала, как донести до несчастной, практически дочери, что сплетники и сами понимали, что их слова лживы, но говорили их лишь оттого, что в их жизнях не было ничего более радостного. Что дети были злы с этой шестилетней девочкой лишь потому, что злились на родителей и себя. А её, этого ребёнка, порой глупого и несмышлёного, не хватающего звёзд с небес, уже любили просто потому, что она есть. Потому что она хоть и стала неожиданным пополнением в их семье, но желанным. — Конечно неправда, милая. Я верю тебе. Ты абсолютно ни в чём не виновата. Прости, что не смогла защитить тебя от этого, — напоив её, всхлипывающую, ещё раз успокаивающим травяным сбором и уложив спать, Гу Мяомяо осторожно выглянула во двор их небольшого двухэтажного домика с огородом и садом из растущих деревьев. Вэнь Кэсин с нахмуренными бровями и сведённой челюстью, с небывалым упрямством держал отцовский меч в подрагивающих от напряжения руках. Вэнь Жуюй строго наставлял его: — Используй ци, чтобы направлять его. Пропусти её через меридианы. Почувствуй единение с мечом, его вес. Стань с ним одним целым. И помни, что не он управляет тобой, а ты им. — Да знаю я! — Тогда сделай выпад вперёд, устремляя острие прямо напротив. Фыркнув, Кэсин повторил сказанное, но оружие накренилось в одной руке вниз. Лёгкий удар дисциплинарной палки Вэнь Жуюя пришёлся по спине, заставляя выровняться: — Осанка! — Знаю! — снова бросил он в ответ раздражённо. Удар по ногам. — Стойка! — прикрикнул Жуюй, и Вэнь Кэсин сдунул прядь со лба и поставил ноги в нужное положение. По кисти руки. — Расслабленнее, не топор держишь! Ты мясник или мастер меча? — поучал Вэнь Жуюй. — Не вижу никаких отличий: и те и другие рубят мясо! После тренировки Вэнь Кэсин задыхался от напряжения: пальцы подрагивали, их сводило от нагрузки. Вэнь Жуюй сидел рядом с ним на заднем дворе на скамье и полировал меч. — Сын, я знаю, что ты хочешь защитить её. Великим мастером тебе не светит стать с теми навыками, что у тебя есть сейчас. Но что-то предпринять ты всегда будешь в состоянии. — Твой меч… Цюмин не поддаётся мне, пап. Как и твоя легендарная техника. Этот «Свет Осени» в моём исполнении больше походит на какую-то «Тьму камней». Всё же, я — бездарность. — Сказал тот, кто смог держать мой меч целое сяоши. В то время как мне, по первости, не удалось больше двух кэ. Возьми у матери мазь для растирания. Так мышцы не сильно будут болеть поутру. Вэнь Кэсин на всё это мягко покивал, слегка улыбаясь, но глубоко в душе не верил сказанному. Впервые, находясь дома, он не чувствовал себя на своём месте. Отец и мать были при деле, они любили то, чем занимались всю свою жизнь. Ему же по душе — защищать эту мелкую девочку, распевать песни и порой, тайком, брать у отца маленький кувшинчик вина и выпивать от него стопку или две, а если повезёт, то распивать не одному, а с Чжоу Сюем. Тогда, сидя в ночи́ и смотря в небесную гладь, ему хотелось, чтобы но́чи всегда были похожи на нечто такое: тихое, спокойное, но, в то же время, не терзающее его. Он всегда чувствовал в себе что-то… Странное. Не считал себя особенным никогда, но другие дети действительно учились у своих родных и старосты их деревеньки. Кому-то, как Гу Мяомяо, доведётся быть первой ученицей при Старейшине. Большинство из них станут в будущем уважаемыми травниками, может просто будут собирать урожай и продавать его или заведут скот и начнут его пасти, он не знал. Но подсознательно ощущал, что ему хотелось бы чего-то другого. Несколько лет назад, когда он был даже младше своей приёмной сестры, они жили в центральной части Долины Целителей. И туда неожиданно вернулась уважаемая целительница, которой всегда ставили в пример маму Вэнь Кэсина. Звали её Юэ Фэн. Она не была выдающейся красавицей, — по сравнению с мамой, конечно же — что нисколько не умаляло её всё равно миловидных черт. Она была взволнована до крайности… Вэнь Кэсин, как и остальные дети, подслушивал в тот момент собрание жителей деревеньки. Их старейших её жителей и главного целителя. Юэ Фэн тогда умоляла отдать ей какое-то руководство, технику, но её просьбы отвергли, хотя та и была в отчаянии. Под покровом ночи эта женщина пробралась внутрь охраняемой библиотеки, единственной на всё поселение: он видел её, забирающуюся в окно, видел потом и то, как она прятала за пазухой обычный потрёпанный свиток. И в момент, когда та вышла и встретилась с ним глазами, он углядел в них мольбу. И ничего не сделал, никого не позвал. Отпустил её, получив благодарный немой кивок в ответ. Но ему показалось, что буквально в этот момент своей жизни он совершил самый неправильный выбор из всех, который только возможен. Наутро было обнаружено, что украдено не что иное, как Руководство Инь Ян, самый опаснейший целительский трактат из существующих. Как потом выяснилось, ещё куда-то бесследно пропал староста деревни, а неподалёку видели Юэ Фэн и какого-то её спутника. Но Вэнь Кэсина никто ни о чём не спросил, а сам он промолчал. Ему было четыре или пять, он был несмышлёным, наивным мальчишкой. Но судьбе всё равно на возраст: будь тебе хоть год или четырнадцать, тридцать или семьдесят — каждый твой выбор имеет значение. В тот момент его не покидало смутное предчувствие, что всё произошедшее как-то повлияет на события в будущем. Тогда он не знал о той женщине ничего кроме того, что она приходилась женой сыну какого-то великого кузнеца, а сам по себе муж Юэ Фэн ничем примечательным тогда не отличился, кроме написания трактата о технике какого-то меча. Кэсин только начинал учиться, а потому даже не знал, что именно это был за трактат и, тем более, его не читал. Но в ту ночь ему показалось, будто пара звёзд погасла на небе, как если бы звёзды были как-то связаны с кем-то, кого в итоге не стало или не станет. Умерло в итоге множество людей, потому что Юэ Фэн вернула к жизни Жун Сюаня, который всех и погубил, устроив масштабную бойню у Долины Призраков и каким-то образом уговорив её жителей встать на его сторону. В ночь, когда найденная им девочка спала под плащом, его не оставляло то же чувство. Только он не понимал до конца: упустил ли он что-то? Или же, наоборот, приобрёл? И всё же, глядя на неё, тихо вздрагивающую в беспокойном сне, он думал, что никакое смутное предчувствие не заставит его от неё отказаться. Чем бы в итоге это не обернулось, что бы потом сестра не совершила. Ведь она назвала его братом. И он собирался стать хорошим, достойным её доверия человеком. Маленькая бестия, называющая его самого «Син-гэ», его мать — «тётя Мяо», а отца — «дядя Жуюй», но при этом не говорящая своего имени или не помнящая его. Предложившая ему самому дать ей имя. Но в голову Вэнь Кэсина ничего упорно не лезло. Да и звать её, такую робкую и неуверенную с другими, а с ним самим являющуюся настоящим чертёнком… Не мелкой же демоницей? Кэсин бы хотел обо всём этом сразу же рассказать своему другу, А-Сюю: может, он посоветовал бы, какое имя предложить его названной сестре? Но тот почему-то всё не появлялся на их обычном месте, хотя они и договаривались о встрече. Кэсин приходил ни один и ни два, а много раз. Но того и след простыл, а сам он даже не знал толком где его искать. Может, что-то произошло? Неясное волнение вновь заставило обратиться взором в невысказанном вопросе к безмолвному небу, на котором пропала ещё одна далёкая, мерцающая ранее яркая звезда.