Начало вращения

Мрачный каменный зал был наполнен полыхающими свечами. Все, кто входил после Лю Цинцяо, склонялись перед своим Хозяином, который, казалось, совсем не замечал своих приближённых. Мелькнули в толчее призраков длинные волосы в аккуратной причёске: женской. Лёгкий перезвон маленьких украшений на конце деревянной заколки был заглушён вкрадчивым голосом Хозяина Долины, заставляя повернуть к нему голову и внимать. Ей думалось ранее, что у того, кто владел призраками, всё должно было быть аскетично, но, как выяснилось, она ошиблась с выводами. Многоликий был совсем немногословен, действовал только будто с каким-то сводом правил под боком. Его можно было бы сравнить с каким-нибудь императорским счетоводом, если бы не крой одежды, с зауженными рукавами, как и цвет — чёрный. При движении Многоликого колыхался подол верхнего ханьфу: под ним были более приспособленные для битв одежды с коробочками для метательных игл. За спиной виднелась рукоять меча. Взглядом Цинцяо проследила всю фигуру Многоликого снизу вверх и вздрогнула, столкнувшись с вроде бы безразличными к ней глазами. Началось собрание в Зале Яма. — Господин! Может ли этот ничтожный спросить… — вышел вперёд пугающий Лю Цинцяо с прошлой встречи мужчина. Тот, который навредил Цюфэну по её желанию и по приказу своего господина. — Спрашивай, Сюэ Фан, — разрешили ему кивком головы. — Мы на последней вылазке собрали так много. Но этот Сюэ Фан привык довольствоваться нежными девичьими сердцами, а не только обычной едой и выпивкой… Сердце Лю Цинцяо похолодело. Она испуганно перевела взгляд с Многоликого на Сюэ Фана. Её привели сюда только для того, чтобы подать её как жаркое ко столу? — Девочка, — впервые за долгое время обратился к ней Многоликий, присев на странное сидение. Слишком вычурно украшенное для того, кто предпочитал довольствоваться строгими нарядами. — Хочешь ли ты ему отдать ему своё сердце? — Ни за что! — слишком гневно выкрикнула она и осеклась на мгновение, боясь, что её тут же искромсают. Она помнила ту холодную летнюю ночь, когда впервые повстречала его. Как этот молодой человек, что немногим лишь старше неё должен был быть, оставил гореть поместье ордена Хуашань. Помнила запах палёной плоти и врезавшийся стрелой в стену дома порванный флажок с тремя цветами, почему-то заляпанный кровью. Его золотые цветы казались живыми при треплющем их незначительном ветерке. — Тебя мастер хорошо обучил своему делу? Ты знаешь, какие надрезы не смертельны, но болезненны? Собственное мастерство Лю Цинцяо было пока не очень хорошим, она не могла достаточно практиковаться в нём, пока пыталась себя прокормить. Но чётко помнила, что и как ей рассказывал пожалевший её пару лет назад старик. Как он настаивал на этой части обучения, как обрабатывал ожог, который теперь уже не болел… Но стоило вспомнить о нём — и призрачное чувство покалывания в щеке невольно заставило прикоснуться к нему, скрытому сейчас. У неё сейчас там была гладкая кожа. Ни единого некрасивого пятна, напомнила сама себе Лю Цинцяо, никакого заметного яркого рубца. Взметнувшаяся ладонь опустилась вниз. — Знаю, господин Многоликий. По залу раздались неясные смешки, но Хозяин этого места был полностью поглощён ей. — Тогда приступай. Покажи Сюэ Фану, что бывает с теми, кто хочет твоё сердце. А тот с удовольствием побудет… — Многоликий повернулся к самому Сюэ Фану, который непонимающе поглядел на него. — Пробным материалом. На колени. Призрак бухнулся на пол. Непонятно было зачем, непонятно, почему он не воспротивился, а остальные не выказали и ноты протеста. Лю Цинцяо показалось, что в большом, слабо отражающем эхо зале, загромождённом драгоценностями, коврами на полу, кубками на золотых подносах, со стайкой безмолвных пёстро одетых теней, остались лишь она сама, Многоликий и Сюэ Фан. Хозяин Долины вдруг резко вскинул руку, а Сюэ Фан зажмурился, быстро делая глубокий вдох: маленькое короткое лезвие с дребезжащим металлическим звуком приземлилось на камень под ноги Лю Цинцяо, которая лишь спустя одно мяо поняла, что произошло. Она перевела недоумевающий взгляд в сторону оружия, на открывшиеся со страданием глаза Сюэ Фана и потом на Многоликого, который сосредоточенно наблюдал. Он же приглашающе ей кивнул на лезвие. Склонившись, она старалась не слушать болезненные стоны Сюэ Фана, а тот пытался сдержать дрожь тела, которое подвергалось пытке. Но Лю Цинцяо, вся перемазанная красными пятнами, справилась с задачей, хотя её неумолимо пошатывало и подташнивало. — Поблагодари юною госпожу за оказанную тебе милость, Сюэ Фан. Это всего лишь лицо, а могло бы быть сердце. После таких мук, осмелишься ли ты ещё раз пойти во внешний мир и красть оттуда женщин, девушек, девочек? — Нет, господин, никак нет! Многоликий мудр, теперь этот червяк знает, теперь никогда… — красное лицо Сюэ Фана заливалось слезами, от которых он же жалобно и скулил, но не мог остановиться. И всё же, после отчётливого брезгливого цоканья поклонился ему и обернулся к Лю Цинцяо, всё ещё ошарашенной этим зрелищем. — Юная госпожа, благодарю… Покорнейше благодарю. И не посмею больше… Цинцяо молчала, но от неё говорить и не требовалось. Многоликий встал со своего места. — Можете идти. Займитесь своими делами, а потом предоставьте письменные отчёты. Времени у вас до послезавтра. До заката. Поравнявшись со все ещё скулящим Сюэ Фаном, он едва слышно сказал: — Раз ты всё ещё помнишь своё место, то вот тебе и моя милость, — Многоликий вынул из рукава мешочек, который, шлёпнувшись на пол, поднял лёгкий клуб белой пыли. — Размешай с водой и протирай этим. Так болеть будет не столь сильно. Это всё, что я могу для тебя сделать. При следующем нарушении дисциплины ты лишишься жизни. Это должен быть твой первый и последний просчёт. Второго раза не будет, Висельник, ты не сможешь лавировать как во времена Большой Тройки. Я не предупреждаю дважды. Помни первое правило. — Преданность или смерть! — Преданность или смерть… — прошептала заторможено вслед за коленопреклонным Сюэ Фаном Лю Цинцяо и заметила мимолетный огонёк одобрения на дне ледяных глаз Хозяина, тут же сменившийся топящими корабли тёмными глубинами вод на дне зрачков. Она вышла из Зала Яма последней, не имея представления куда пойти. Среди призраков мельком увидела какую-то женщину, наверно одну единственную, помимо неё самой, которая здесь была. Но все остальные — мужчины. Старые, взрослые, юные. Был даже один маленький мальчик: весело гогоча, он понёсся по поляне перед входом в каменный зал с деревянной бабочкой на палке. Возможно спешил кому-то показать. И, к удивлению Цинцяо, все, кто проходил мимо, просто уступали ему дорогу. Мальчуган на всей скорости врезался в какого-то зазевавшегося юного паренька, и тот выругался. — Снова ты?! Да сколько можно! Я не умею делать твоих бабочек! Не умею, понимаешь?! — А-Сяо, отстань от него, лучше пойди к Хозяину, и… — Мин-гэ, пожалуйста, сходи ты! Я устал рубить бамбук только ради этих игрушек, которые этот сорванец ломает каждый день… А потом вышла она: та самая, которую Лю Цинцяо видела на собрании в тени. Женщина казалась немного не от мира сего: опрятная, в отличие от многих в округе, со звенящим украшением на деревянной заколке, выпускающей вниз длинные волосы сзади. С тем лицом, которому не нужна никакая маска, оно было прекрасно и без них: точно из белого фарфора. Только губы бледные, под глазами залегли тени, а нос был нездорового, ярко-розового, почти красного цвета. В красивых, расшитых золотистыми нитями в сапогах, в приближенном к цвету персика ханьфу. Ничего подобного не ожидала увидеть в Долине Призраков Лю Цинцяо. Чтобы в таком месте одевали кого-то как принцессу драконьих кровей… — Цзю-Цзю! — крикнул ей «А-Сяо», и та обернулась, — сходи пожалуйста к… — Я не пойду. Не пойду! — замотала Цзю-Цзю головой и позвала мальчишку: — Сын! Сломавший бабочку ребёнок развернулся и побежал в её сторону, Цзю-Цзю его осторожно приобняла. — Пойдем, я сама попробую её починить, мы не будем никого просить… Цзю-Цзю невольно пересеклась взглядом с Цинцяо, но поскорее постаралась увести не вымолвившего и слова ребёнка подальше, боязливо придерживая его, норовящего побежать ещё куда-нибудь, и скрылась в тенях деревьев за поляной. Лю Цинцяо нашла огромный валун в стороне, с которого имелся хороший обзор. Все призраки ходили каждый по своим делам. Никому не было до неё дела. Сюэ Фан не появлялся, Цзю-Цзю и её дитя совсем пропали из поля зрения. Но вот юноша, «А-Сяо», был рядом и постоянно ныл и о чём-либо причитал, а следующий всегда рядом с ним «Мин-гэ» пытался его урезонить. Слушая их разговоры, она поняла только то, что они очень хорошо были знакомы друг с другом. И что они были среди тех, кто привёл её сюда вместе с Многоликим. «А-Сяо» — тот, кто настойчиво попросил её следовать за ним, когда она впервые ступила на земли Фэнъя и услышала устрашающий рёв вдалеке. А «Мин-гэ» был тем, кто пригвоздил кинжал с истерзанным временем странным флажком к стене поместья ордена Хуашань. Поздней ночью раздался звук барабана. Сначала как будто еле слышный, а после всё сильнее нарастающий. Один из дозорных от стоящих далеко вдали ворот, с другой стороны Долины, принёс с собой кого-то и толкнул на землю. Вскоре объявившийся Многоликий склонился над мертвецом, осмотрел его. — Который по счёту? — Уже четвёртый, господин. Они каждый месяц раз в неделю стараются сюда кого-то направить. — В таком случае каждый должен быть начеку. Напоминаю, что всем запрещено выходить после фестиваля духов без особого разрешения. За провизией будем выбираться по жребию. А пока — будьте готовы ко всему. — А как же… — дозорный покосился на Цинцяо, но Многоликий, продолжавший досмотр и не поднявший головы от убитого, понял его по-своему. — О нём не беспокойся. В ближайшие месяцы он не вырвется. Пока можешь пропускать только Хэй Учана и Сунь Дина — мне нужны более прочные кандалы и цепи. А сейчас иди отдыхай, во втором Зале почти готов ужин, его скоро вынесут к общему костру. — Хозяин, — подошёл тихо «Мин-гэ», и, на удивление, на него перевели благосклонный взгляд, запахнув ханьфу на убиенном. — Последнее время вы часто отправляете Хэй Учана, и… — Просто видел в своё время настоящего, и не люблю ни его, ни эту подделку. И тебе не советую. Дозорный уже скрылся в проходе в скале, ведущей в знакомый Лю Цинцяо зал. Она была только в том обширном, в котором проводилось собрание. Но множество ходов и выходов из него говорили о том, что там имелось ещё много потаённых и неизведанных ею мест. — А как же… И без того, казалось, бесчувственный голос Хозяина Долины стал ещё более бесцветным, чём был: — Не вынуждай меня… — Правило. Я помню. Конечно, — стушевался тот, покорно опуская голову вниз. Лю Цинцяо никто не рассказал всех правил, по которым тут можно было выжить. Но первое она запомнила надолго.