Начало вращения

Он бежал, спотыкаясь и падая. Знал, что если остановится и сдастся, то его, как лису, растерзают спущенные по его следу охотничьи псы. Он не был лисой, своровавшей что-то или загрызшей кого-либо. Но был одним из последних учеников поместья Времён года. А за ними сейчас велась самая настоящая охота. В поместье пришли люди из школ цзянху, искать мастера Цинь Хуайчжана, которого в чём-то обвиняли. Полусонные ученики даже не поняли в чём именно. Но мастера уже долгое время не было в своих владениях. По словам Чжоу Цзышу, первого ученика, тот отправился помочь старому другу. И до сих пор не вернулся, хотя уже прошло больше года. По первому приказу Чжоу-шисюна были включены ловушки по всему периметру поместья: те же иглы, выскакивающие из отверстий в стенах, болты с металлическими наконечниками. А сам первый ученик вышел во двор к ночным визитёрам узнать в чём дело, заверив, что он со всем справится. Но у него не вышло. Никто бы в его возрасте не справился. Десятилетний мальчишка против могущественных глав цзянху. Что он мог сделать? Разве что попытаться утащить их с собой на дно преисподней. — Малец, выходи вместе со своими собратьями и предстань перед мастерами улиня, если ты честный воин, и тебе нечего скрывать! — Цзюсяо, — едва двинул губами Чжоу Цзышу, не оборачиваясь на него, всё равно увязавшегося за ним невзирая на приказ. Шисюн вглядывался в тёмные силуэты, выхваченные пламенем факелов. — Собирай всех и уводи через тайный ход. Одного за другим, чтобы младшие точно смогли выбраться. — Шисюн, ты думаешь, они действительно собираются…? — Цзюсяо был не на шутку встревожен. Они были одни. Если по их душу пришли мастера улиня, то должно было случиться что-то совсем серьёзное. Обычно в поместье Времён года лишь изредка приходили люди. Но те, что появлялись тут, никогда не видели истинного облика Цинь Хуайчжана. Никто не знал его лица, кроме самых близких людей их учителя и стайки учеников. Мастер беспокоился о конфиденциальности с тех самых пор, как воздвиг школу и набрал в неё учеников. Школа была молодой, от силы проработала двадцать лет, в отличие от остальных, популярных в цзянху. Резкий запах палёных листьев и поднимающийся тонкой струйкой дым отвлёк внимание Чжоу Цзышу, который спешно анализировал. — Они уже это делают. Если ты не выведешь остальных, то нам не выжить. Давай, Цзюсяо. Сделай всё возможное, чтобы как можно больше спаслись. И спасись сам. Полетели первые горящие пламенем стрелы, пронзившие пару слуг без духовных навыков. Цзюсяо побежал вперёд не оглядываясь, ощущая как немели от страха ноги. Из-за этого страха он и упал. — Цзюсяо! Давай скорее! — Идите! — он глядел на старших собратьев и понимал, что его навыки бесполезны. Он был самым плохо обученным в поместье — даже малыши, которые пришли позже него, и то лучше выполняли все техники и связки движений. Тот же Си Цзынъи быстро пробирался вслед за старшими, за Би Синмином и другими, автоматически используя технику быстрых шагов. Сам же Цзюсяо умел только сносно наносить маскировку, а в ногах постоянно путался. — Давайте, встретимся в деревушке перед Долиной Целителей. Идите! Я догоню! Братья всей гурьбой побежали через потайной ход. Цзюсяо же, понимая, что может и не успеть, всё равно захотел остаться с шисюном вместе, чтобы помочь ему… да чем угодно. Может его умений и недостаточно, но он ещё мог послужить живым щитом! Однако он потерял его из виду из-за беготни. А ворота во двор поместья затрещали от ударов. Более способные ребята из старших побежали на выручку, не давая сразу вломиться внутрь, выигрывая время. — А когда мастер…?! — крикнул впереди один из старших соучеников Цзюсяо. — Не знаю, Мин Хуан. Не знаю, — ответил ему голос, похожий на Би Чэнфена, который сдерживал напор чужой силы. Вновь понеслись огненные стрелы. По округе разносились крики детей и ликующие возгласы нападающих. — Старина Юй, стоит ли нам дальше…?! Ведь Хуайчжана наверняка здесь нет! Старик Юй, глава школы Хуашань, дал отмашку бить на поражение. Его поддержали и люди с горы Эмэй, с озера Тайху, даже с Дунтина — казалось бы, совсем далёкого от этих мест владений. — Это им за то, что помогали пособникам Жун Сюаня! Особо мощный удар по воротам сбил с ног защищающихся. Один из учеников, отброшенный в сторону, с трудом приподнялся на руках над землёй и поднял голову. На него вдруг резко упало хрупкое тело, придавив обратно к земле, вынуждая замереть на месте. Чей-то сапог толкнул умершего ученика, отчего тот упал на землю и перекатился на спину. Глаза Мин Хуана были широко раскрыты, по неживому лицу стекали пока ещё горячие слёзы и кровь. Цзюсяо видел это и не мог пошевелиться. Видел, как его собратьев, одного за другим, закалывали как дичь, видел, как прогоревшую часть поместья пошли исследовать эти бравые герои. Видел, как они же разрушали их манекены для тренировки, как умертвляли добротных коней. Смотря на полыхающее пламя, вьющееся над основной частью поместья, в горле невыносимо жгло. Кто-то сильно толкнул в спину, и Лян Цзюсяо прошила боль в плече, задетом завалившейся массивной деревянной балкой, которая погребла под собой кого-то другого. Детские крики затихли через некоторое время. Разгромленный двор был устлан телами. Воняло жжёной плотью, гарью. Неподалёку лаяли охотничьи псы, нацеленные на поиск добычи. Где-то вблизи раздалось грубым басовитым голосом: — Сбежали, демоновы отродья! — Сколько удалось убрать? — Тут было около восьмидесяти учеников. Пока занимаемся подсчётом. Но примерно пятьдесят, судя по всему, остались тут. Надо выследить, сейчас пустим собак по следу. Цзюсяо выбрался из-под завала. Нога зацепилась за что-то мягкое и, обернувшись, он сразу заскреб руками назад по земле, чтобы поскорее отползти. Раздробленное до неузнаваемости лицо. Протянутая вперёд окровавленная рука, толкнувшая его и спасшая. Рот наполнился подступающим к горлу рыданием и желчью. Не сдержав ужаса, Цзюсяо пискнул: в душе будто порвалась какая-то очень важная нить. Старик Юй резко вдруг шагнул в его сторону и застыл со странным выражением лица, похожим на досаду и недовольство. Цзюсяо постарался незаметно, пока его не увидели, отползти ещё дальше. — А это, судя по одеждам, первый ученик. Даже жаль, у него можно было бы узнать, где Хуайчжан… Но да ладно. Обыщите всё тщательно! В груди, подобно змеям, подняли свою голову горечь и всепоглощающая ненависть. «Я обязательно убью вас. Вы пожалеете, что связались с нами», — жжение в глазах стало поистине невыносимым. Поместье было всё в дыму и копоти. Отвратительный запах проникал в лёгкие, ранил нос и глотку. Цзюсяо зажмурился до рези в глазах и замотал головой, не веря в происходящее. Глаза слезились. Он набрал в рот побольше воздуха и заставил себя задержать ненадолго дыхание, как если бы это помогло справиться с жёстким першением внутри. Он хотел закашляться. Хотел завыть раненным зверем. Но тогда его бы точно обнаружили. И как назло именно сейчас он содрогнулся от пробивающегося наружу звука, который пытался заглушить в себе столь сильно. Руки и ноги были все перепачканы в земле и крови шисюна, которого Цзюсяо не хотел и не мог оставить здесь. Надо было что-то предпринять. Как-то остановить тех, кто добивал младших учеников, не услышав ответа, где их учитель. Спасти книги из библиотеки. Спрятать клинки, которые мастер подготовил каждому в подарок и которые Цзюсяо полировал лично вместе с Чжоу Цзышу. Но Цзюсяо не мог всего этого сделать. Он остался один. У него не было иной семьи кроме людей из поместья Времён года. А теперь не стало и её. — Эй, ты! Ребята, там кто-то есть! Дрожь со страхом поползли по позвоночнику. Цзюсяо распахнул глаза и оцепенел. Его заметили? Это конец? Мягкая поступь и зловоние собачьей пасти стали различимым для носа Цзюсяо, который сумел приблизиться, а теперь прятался за упавшими балками. Он слышал это собачье дыхание. Видел, как ищейка высунула язык, а её нос наморщился, втягивая воздух. Услышал и звучное горловое рычание, заставившее разрушителей школы начать приближаться. — Думаешь, кто-то остался? — Должно быть так, мы ведь этих псов натаскивали как раз ради охоты… Вдруг юноша, лежащий рядом с телом Мин Хуана, пошатывающеся встал — Цзюсяо его не узнал. Двух мужчин, попытавшихся его схватить, поднявшийся растолкал: одному сломал руку, другому же двинул в челюсть. Пёс, поднявший лай и схватившийся за ханьфу, получил пинок, от которого поднял своим болезненным воем и остальных псов. Цзюсяо кувырком перекатился к стволу ивы, выровнялся и замер, пока на него не глядели. Старик Юй вместе с молодым героем Гао из Тайху побежали от поместья к воротам, за которыми скрылся беглец. — У него странная форма, отличающаяся от других, — заметил Гао Чун, остановившийся на миг перед воротами. Ещё одна балка с грохотом обрушилась: когда Цзюсяо глянул туда, то она полностью погребла под собой всё тело шисюна. Он прикусил ладонь, чтобы подавить крик, рвущийся наружу, и сгорбился. Вжался в массивный ствол раскидистой плакучей ивы со всей силы. Чжоу Цзышу… он даже не смог вынести его отсюда. — Быстрее! Он не должен уйти! — провозгласил запыхавшийся приспешник школы Эмэй. — Наверняка кто-то из старших учеников! Лян Цзюсяо, услышав это, поднял голову к насмехающеся глядящему на него ночному безмятежному небу. У него не осталось шисюна, но были ещё те, кого он мог защитить. Ему необходимо выбраться. Он обязан был это сделать! Разогнувшись, размяв немного ноги и помассировав колени, Цзюсяо побежал. — Эй, там ещё один! За ним! Позади — топот, звук трясущихся на поясе мечей в ножнах, оглушающий собачий лай, а впереди — починенные недавно Би Чэнфэном манекены для тренировок, высокая ограда... и свобода. Добравшись до одного уцелевшего манекена у ограды, он прыгнул на его маленькую деревянную ручку, пинком прокрутил и оттолкнулся. Кто-то схватил его в самый последний момент за ногу, и Цзюсяо, не думая, балансируя на краешке деревянного манекена, вынул один из двух ножей из-за пазухи и метнул в голову недруга. Развернувшись, он сумел достаточно высоко прыгнуть вперёд и зацепиться за ограждение руками. Ногу резануло в голени, слёзы брызнули из глаз с новой силой. Псина терзала его плоть, вцепившись зубами намертво. Цзюсяо скорее почувствовал, чем услышал, звонкий хруст через всё тело и закричал, а псина вдруг издала жалкий скулёж. Челюсти на ноге разжались. Подтянувшийся на руках Цзюсяо забрался на ограждение, глянул вниз: из спины животного торчала стрела. Перед глазами всё плыло и, не удержавшись, он кубарем свалился вниз, по другую сторону от поместья. Топот начал приближаться, как и крики. Стиснув зубы, дрожащий и обливающийся потом от боли Лян Цзюсяо снял разодранный собачьими зубами сапог, оторвал подол ханьфу, обмотал им плотно кровоточащую ногу, морщась. Он не знал, сломана ли она. Но бежать точно больше не мог: это ему говорила пульсация чуть выше пальцев ног, как и неконтролируемо дёргающаяся повреждённая конечность. С трудом натянув сапог обратно, только с помощью цигуна на одной ноге он умудрился оторваться от спешащих за ним преследователей ему одному известными тропами. Его первый и единственный дом остался позади, продолжая полыхать. Несколько суток подряд он петлял среди деревьев, двигаясь вглубь лесов, не останавливаясь ни на мгновение, превозмогая слабость в ноге, онемение в ней и во всем теле, отдышку, отплёвываясь от собственного пота, застилающего глаза. Но, добредя вдруг до берега реки, понял, что единственная возможность оторваться, сбить пущенных по его следу ищеек — спрыгнуть вниз. Упав по итогу — старался не захлебнуться, и со временем приноровился к бурному потоку. Река своим течением уходила куда-то вдаль. Знаний Цзюсяо было недостаточно для ориентирования на местности, единственное что он делал — пытался размеренно дышать. Хотя больше всего хотелось просто закрыть глаза. Поток подхватил его, едва держащегося, и паника захлестнула. Практически всех его соучеников сгубили. Но он постарается приложить все силы чтобы выжить. Если бы его учитель только был рядом... Если бы не ушёл на долгое время по делам, то, возможно, он бы смог договориться с этими людьми. Но Цинь Хуайчжана не было в тот момент, а сам Цзюсяо — всего лишь мальчишка, обделённый каким-либо выдающимся талантом. Много времени спустя далеко впереди он заметил тело, пытающееся барахтаться в воде. Ему вспомнилось, как собака, которую преподнесли в подарок однажды гости учителя, плавала в пруду, неподалёку от поместья. Она пыталась делать такие же движения, как и тот, кого беспощадный поток пытался затянуть на дно: забарахтать ногами сзади, руками заскрести под собой, подставив живот дну, голову подняв над водой. Но противостоящий стихии воды не преуспевал — та была в разы сильнее. Цинь Цзюсяо заскрёб руками вперёд, повторял выученные давным-давно движения не останавливаясь. Стараясь усмирить вырывающееся из груди сердце. Выжить. Любой ценой. И предупредить учителя об опасности. Надо только выбраться из воды и убраться как можно дальше от преследователей. Но сначала попытаться спасти того, кто тонул. Он должен был сделать хоть что-то. Хоть что-то стоящее в своей жизни. Руки переставали нормально слушаться от напряжения. Но, заприметив своим угасающим сознанием уже уходящее под воду тело, Цзюсяо заставил себя действовать с удвоенной силой. Нырнув под воду и открыв глаза, которые вдруг резко заболели, он обхватил захлебнувшегося, бывшего в одном исподнем, и оттолкнулся здоровой ногой от дна вместе с ним. Еле закинул его на берег и с трудом подтянулся на руках, чтобы вылезти самому. Попытка откачать от воды увенчалась успехом. Вытащенный им не пришёл в себя, но дышал. Последние остатки ци ушли на то, чтобы поддержать его дух, после чего Лян Цзюсяо отключился вслед за тем, кого спас. Пробуждение застало дождем: закашлявшись, Цзюсяо с трудом разлепил веки, повернул голову в сторону и увидел тело, показательно безжизненное лежащее на земле. — Эй! — цеплялся он за землю руками, чтобы подползти ближе. — Ты живой вообще? — похлопал он по незнакомому лицу ладонью. — С тобой даже не помереть спокойно, Цзюсяо… — надрывно закашлялся кто-то, кто его знал. Голос был огрубевший, но очень похожий на Би Чэнфена, — где остальные? — Их увел Би Синмин. Мы разделились, но договорились встретиться в деревушке перед Долиной Целителей. Всё равно от меня ему мало толку, только тянул бы его и остальных за собой. Когда за тобой погнались, я убегал от них окольным путём и решил прыгнуть реку… — Ты идиот, Цзюсяо. С твоим телосложением, тебя здесь просто поглотило бы течение. Цзюсяо невесело усмехнулся. — Оно и так почти… я думал, что захлебнусь совсем. Однако из нас двоих, походу, именно ты не умеешь плавать… Би Чэнфен ему не ответил, лишь принялся остервенело снимать с себя мокрый нательный халат, оставаясь в одной рубашке и штанах. Остальное, как он сказал, пришлось снять, чтобы сразу не утонуть. Цзюсяо порылся в карманах и дал ему оставшийся нож, на что получил благодарный взгляд. Срезав стебли бамбука, тот принялся сооружать из них устойчивые столбики, обрезая концы по косой, до остроты. — И всё же, шиди, ты — непроходимый глупец. Не надо было нестись за мной, — Цзюсяо подумал, что Би-шисюн к нему был совсем несправедлив. — Только и умеешь, что на рожон лезть, лучше бы почитал классические трактаты об основах техник ци нашей школы и больше практиковался! Деланно застенчиво улыбнувшись, он проглотил ком обиды. Цзюсяо спас в конце концов его! Им должны были гордиться, но почему-то снова лишь чихвостили, как нашкодившего котёнка. И чихвостили его совсем непривычно. Слишком мягко. Тот же Чжоу Цзышу ещё бы заставил принять стойку на руках. Да и Би Чэнфен — тоже. Цзюсяо сам для себя не мог определить, что же было не так, потому присмотрелся повнимательнее, чтобы понять. Стругающий стебли сидел к нему спиной. Движения точные как у всех старших учеников — они мастера на все руки у них. По голосу он его не узнавал — слишком хриплый, заболевающий от холода. По росту и телосложению — такой же высокий и жилистый, как Би Чэнфэн. Точно в маскировке — таких неприметных лиц в поместье он не видел. Не слишком уродлив и не слишком красив. Ровный нос, родинки по всему лицу, полноватые губы, золотистая кожа… не самая удачная маска. «Чжоу-шисюн бы сделал в разы лучше», — вздохнув подвёл итог Цзюсяо. Ведь тот был самым способным из них. И он ведь видел то тело. Спасённый не мог быть его любимым шисюном. Как бы не хотелось иначе. Просто он искренне желал, чтобы сейчас на месте Би Чэнфена оказался именно Чжоу Цзышу. Не то что бы он не любил Би Чэнфена, нет, Лян Цзюсяо не желал ему смерти. Но… «Лучше бы я умер вместо Чжоу-шисюна». Тем временем дождь закончился, а столбики стали пригодны для вбивания в землю. На них потом была установлена перекладина, которую перевязали для устойчивости полоской ткани по бокам. Мокрая одежда скоро оказалась на ней. — Свои вещи тоже давай сюда. Не хватало, — снова хрипло закашлялся Би Чэнфен, — чтобы ты тоже заболел. Когда Цзюсяо не послушался, на него чуть угрожающе повысили голос: — Сюда давай, кому говорю! Они вместе так провели ещё сутки, приходя в себя после всех событий. Чэнфен наловил рыбу и кроликов, Цзюсяо их освежевал и запёк на углях ночью, не давая огню сильно разгореться. И после они потом ели всё холодное, приготовив всю добычу за один раз, чтобы никто любопытный, увидев дым огня, не пошёл в их сторону. Нож, после охоты, Чэнфен вернул ему обратно. Цзюсяо не мог двинуться вперёд, на поиски остальных соучеников, ведь Би Чэнфен, проведя много времени в ледяной воде, слёг, а собственная нога опухла и больше мешалась, чем помогала двигаться: он на неё не мог толком наступать и чувствовал, будто она хотела то ли подвергнуться, то ли вовсе надломиться. Разводить костёр, ради безопасности, больше не следовало, а потому на вторые сутки Цзюсяо пришлось кормить Чэнфэна, снова лечить собственной ци. Поить водой из реки, принесённой в срезах бамбука, и то больше половины набранного он пролил из-за неслушающейся ноги. Ночь Чэнфен провёл в бреду и горячке, но поутру та отступила. Он не успел толком сказать и пары слов Цзюсяо, надевшему высохшую одежду вслед за ним, как послышались чужие голоса. Би Чэнфен настороженно замер, вслушиваясь. Цзюсяо затаился. — Я видел дым от огня где-то в этой стороне! Внизу, по течению! У них не было нормального оружия, чтобы защититься, кроме одного мелкого ножа. И путей для отступления не наблюдалось. Чэнфен сделал Цзюсяо знак рукой, чтобы тот спрятался, а сам измазал лицо прибрежной грязью. Растёр её, чтобы, если объявятся те, кто вёл на них охоту, его не могли сразу узнать, как понял он. Деваться было некуда. Плеск воды мог привлечь приближающихся, быстрый бег — тоже, хотя на это они и не были сейчас способны. Возможно тот и был одним из лучших учеников мастера, но что Би Чэнфен мог сделать в своём состоянии против нескольких, хорошо обученных, мастеров? Тем более, когда рядом с ним была обуза в виде Цзюсяо. — Смотрите-ка, кого это принесло тут… Глаза Би Чэнфена расширились. Он повернулся в сторону Цзюсяо, который ему пробормотал еле слышно: — Би-шисюн, давай! Мы ещё можем спрятаться от них! Тот же кинул на него долгий взгляд и почему-то замотал головой, стараясь приподняться на дрожащих ногах. Когда у него это получилось, он ответил: — Чтобы ни случилось и что бы ты не увидел — не смей вступать с ними в схватку. Когда они уйдут — ступай к остальным. И береги ногу. По ощутимому гулу чужой ци становилось понятно, что противники им попались не из слабых. Би Чэнфен точно не смог бы что-то противопоставить им. Цзюсяо стало до безумия страшно. — Шисюн, пожалуйста! — попытался ещё раз он, но его уже не слушали, потому что совсем близко раздался треск сломанных чьим-то сапогом веток. Би Чэнфен схватился за древко бамбука, вкопанного двое суток назад в землю, встал в боевую стойку. И Цзюсяо замолчал, затаившись в тени, сливаясь с ней, но не переставая смотреть. — И кто тут у нас? — воскликнул радостный голос мужчины с множеством мелких порезов на щеках и высказанными в черный цвет губами. — Мальчишка? — искренне удивился он, глядя на Би Чэнфена. Цзюсяо подавил в себе дрожь. Он уже видел благородных людей, опустившихся до полного истребления их школы. Потому и чужая показная расслабленность вызывала в нём нем всё что угодно, кроме принятия. Он уже успел убедиться, что им никто не поможет. Но… вдруг? Едва различимый уголёк надежды затеплился в душе. — Мэн Хуян, вечно ты добродушен ко всем! — появилась из-за деревьев какая-то женщина. — И как только держишься молодцом при Хозяине Долины? — При нём быть призраком не так уж и плохо. Всяко лучше, чем при Жун Сюане. Цзюсяо похолодел, услышав слова Мэн Хуяна. Долина Призраков — место, куда стекались отпетые преступники, где не действовали никакие законы… «Но им же запрещено последние годы выходить за пределы! Как же так?» После того, как мир боевых искусств сотрясла битва между Жун Сюанем, которого почему-то приняла Долина, и главами Пятиозёрья, а сам Жун Сюань исчез в недрах горы Фэнъя, призраки были заточены там, и им дозволялось выходить лишь один месяц в году. Цзюсяо был пронзён озарением: сейчас — тёплый летний день. Восьмой месяц, самая его середина, когда призраки могли свободно разгуливать. Месяц духов. Мэн Хуян подошёл ближе к Би Чэнфэну, всё ещё качающемуся на ногах, с трудом держащего срез бамбука. — И что делает обычный ребёнок вблизи Долины Призраков? Убейте его: ни к чему, чтобы в ближайшее время ходили слухи…— почему-то в его голосе сквозило заметное разочарование. Как будто рассчитывал найти тут кого-то более достойного, а не еле живого юнца. Вырвавшиеся вперёд двое призраков не успели ничего сделать, а сам Мэн Хуян оказался с пронзённой рукой. Он заорал от боли, начав баюкать конечность, когда Би Чэнфен молниеносно выхватил у него саблю на поясе и прижал её к горлу противника. — Малец… — начала женщина осторожно, — не убивай его. Иначе тебе точно не жить. — Призраку при жизни не страшна смерть. Мэн Хуян умудрился ударить вдруг Чэнфена по голове и схватить здоровой рукой за шиворот, а его подручные вовремя выхватили у него оружие. — «Призрак при жизни», говоришь? — всё показное добродушие стёрлось с его лица. Вместо него появились ожесточение и насмешка. — В Долине ты поймёшь, что это такое на самом деле, — Мэн Хуян отпустил его, а прислужники сковали Чэнфэну руки за спиной. — Лао Мэн, что ты с ним будешь делать? — встревоженно спросила женщина. — А вдруг его ищут? — Это уже проблема нашего уважаемого Хозяина, Цзю-Цзю, — ухмыльнулся тот и скривился на мгновение от боли в руке, отчего недовольно взглянул на Би Чэнфена. — К тому же, он любит устраивать представления. Пусть мальчонка будет подарком на потеху ему. Подчинённые, после приказа Мэн Хуяна, по-быстрому осмотрели территорию в поисках ещё какой-нибудь живой души, но так никого и не нашли. Цзюсяо не мог пошевелиться от ужаса. Его полуживого шисюна уводили призраки под гогот. А сам Лян Цзюсяо же страшился лишний раз вздохнуть и был неспособен что-либо сделать. Как же он сейчас жалел, что его навыков боевых искусств было недостаточно! Оглянувшийся на мгновение бледный до смерти Чэнфен прошептал ему одними губами: «Живи».