Начало вращения

Пару месяцев было всё тихо и спокойно, хотя в воздухе, особенно в коридорах дворца это чувствовалось, витало напряжение. Хэлянь Чжао умел выжидать, этому его научила война с южными варварами Наньцзяна. Ему было плевать тогда: какая часть из них относилась к тёмным шаманам, а какая — нет. Он ненавидел и тех, и других. Намного интереснее было, как эта дикая земля покорилась ему: минус пара жизней — и всё. Великая Цин тогда была в самом расцвете, и сил имелось предостаточно. Что до наньцзянцев — там каждая жизнь была на счету. Неудивительно, что Хэлянь Чжао победил — численный перевес и тактика неожиданного нападения сыграли свою закономерную роль. Наньцзян уже долгих восемь с лишним лет был вассалом Великой Цин. Шаманский народ по-прежнему продолжал вести свою тихую жизнь, даже торговал своим фарфором и игрушками в столице, в то время как воины Великой Цин забрали из вотчины Великого Шамана всё, чем только можно было поживиться, и теперь наслаждались покоем. И большинство жило достаточно мирно после этого. Лишь те, кто воевал и выжил из наньцзянских выродков, были проблемой. Таких Хэлянь Чжао приказал убивать сразу при нахождении. Но до сих пор не мог поручиться, что все из них были пойманы. И, тем не менее, конкретно им, в Великой Цин, пристанища было бы не найти. Парочку подобных он видел в качестве актёров бродячих театральных и цирковых трупп. Последние ему нравились больше. В Великой Цин не было рабства. Общепризнанного. Но имелось кое-что похуже: иерархия. Как рождённому купцом никогда не подняться до чиновника императорского двора, так и дикарю из Наньцзяна никогда не стать кем-то большим в столице и провинциях, чем экзотическим зверьём. Потешным, хоть и опасным. Хэлянь Ци почему-то частенько зазывал его на цирковые представления. И там порой показывали их: бывших воинов из племени шаманов с их фокусами. С этакой наньцзянской магией. Хэлянь Чжао магию не любил: для него всё решал всегда меч, а не выкрутасы и мантры на незнакомом языке. Но просто посмотреть явственное доказательство сделанного им было сладко. И этот приятный привкус мёдом растекался в горле, когда он видел те взгляды исподлобья: растоптанные, униженные, но ещё не растерявшие полностью свою гордость. Таких он любил ломать до конца. Загонять как дичь на охоте. И одного почти загнал. То был высоченный варвар с труднопроизносимым именем. Всё как полагалось: эти безобразные косы, сплетённые в хвост, боевой раскрас на щеках, который тот рисовал всегда. Едва он увидел Хэлянь Чжао со стражниками после представления — всё понял без лишних слов и сбежал, убив много человек из охраны. Чтобы не светиться за таким занятием, первый принц негласно приказал следовать за ним и лишить головы при первой же возможности. Беглец, как ему сообщали последний раз, до того, как его ищейка была убита, затерялся где-то в Сычуани, в горах. Его верный следопыт предполагал, что тот пойдёт в Долину Призраков. Подтверждения этому Хэлянь Чжао уже не получил: ему пришли отрубленные останки искавшего варвара подчинённого. И это было как хлёсткая пощёчина. Если это действительно был тот самый варвар… Хэлянь Чжао ещё с ним планировал расквитаться. А коль тот и вправду направился в Долину… Что ж, оттуда не выбирались. Вспомнить хотя бы этого Жун Сюаня: уже столько лет на слуху, а духу всё никак не являл. И поделом: и тому, и другому. Особенно шампанскому ублюдку. Тугие косы сзади, странные многослойные одежды и пояса из шкур, более смуглое лицо, иная, а не великоцинская, речь — однозначный приговор. Варвар здесь — варвар везде. Когда он отправлял Фэн Юаньцзи в земли Наньцзяна, то не рассчитывал, что всё так сложится. По большей степени, не считая сбежавшего гадёныша, удачно. Впервые тогда Хэлянь Чжао ощутил, что власть императора, увы и ах, не давала тому глаз на востоке, ушей на западе… что Сын Неба был не всесилен. Возможно этого стоило ожидать, но, когда ты — сын императора, подобные мысли были недопустимы. И Хэлянь Чжао давил их в себе как мог, однако правда впивалась в глаза иглами, ударами военных барабанов пробиралась в уши, злостью скручивала порой пальцы в кулаки и выворачивала нутро наизнанку. Его отец-император — всего лишь человек. И жемчужина-шар под ним едва заметно качалась, но почему-то всё ещё не обрушилась ему на голову. Был ли он достойным своего места? Неужели боги ничего не делали потому, что именно так и считали? Отъезд Бэйюаня плохо сказался на правителе: тот вдруг начал каждого из сыновей вразнобой вызывать на личную встречу. Хэлянь И правда повезло и не повезло одновременно больше всех: блаженный царственный отец удостоил его личной встречей лишь единожды. И, по словам же третьего брата, тот всего лишь интересовался его мнением насчёт возможной женитьбы, но не особо настаивая. Хэлянь Чжао в это мало верил, но, по сути, о чём ещё тому с ним вести речи? Не об управлении же страной, к чему наследный принц вообще не приближался. Все хоть сколько-нибудь заметные и важные дела поручались лишь первым двум сыновьям властителя. Второй брат продолжал усмехаться, но уже не столь уверенно в себе. Хэлянь Чжао не знал о чём они с отцом долго дискутировали за дверьми, но Ци-эр... наверно он выглядел подавленным, хотя поверить в такое было сложно. — По словам нашей шпионки в резиденции второго принца, Его Величество наказал быть ему более собранным, намекая на возможность провести всю жизнь в качестве сторожа императорской усыпальницы. Почётный караул, конечно, хорошее место, и всё же не подходит по статусу для принца Великой Цин… — поделился Чжо Сылай последними новостями. Их мелкая шпионка по внешнему виду была как божий одуванчик, а на деле — тигрицей, которая не только руку по локоть могла откусить, но и туловище целиком сожрать. Совсем маленькая, может лет семи, но шустрая: своим длинным языком могла кого угодно заболтать, особенно когда пыталась цитировать классиков. Всё переворачивала с ног на голову так, как ей было надо, высказывалась, упирала руки в бока, ещё и глядела так с превосходством в глазах на других: вызывающе, вздёрнув миниатюрный нос. И спрашивала, ожидая похвалы: «Верно же, господин первый принц, Высочество?». Это была дикарка. Не по рождению, хотя тут уж наверняка было не сказать, но по поведению — точно. Хэлянь Чжао, как истинный охотник, не мог не посадить такую юную тигрицу на «цепь»: как только узнал, что Хэлянь Ци нашёл себе служанку, когда остальные все сбежали — вмиг отослал Чжо Сылая её вербовать. С Ци-эром давно надо было свести счёты за его отвратительных подсадных уток. И в самый решительный момент он намеревался показать среднему брату какими должны быть и слуги, и шпионы. Ему чем-то нравилась эта девчонка. При ней он не стеснялся быть грубым и резким на слова, скабрезностей, свойственных людям на службе в армии. А как он хохотал, когда мелкая чертовка ловко уходила от поползновений Чжо Сылая, этого сластолюбца, и однажды даже огрела его размашисто ладонью… Прямо как он сам. Чего греха таить, первый принц сам ей в этом потакал. Такая отдушина: спустить всех собак на своего советника, притвориться, что не при делах, и развести руками, чтобы они сами между собой разбирались, пока он продолжал пить вино и наблюдал отличное представление перед сном, не выходя из покоев. Сидя в кресле, он прихватил с крепления рядом искусный меч. Такой, который неизвестно где откопали варвары из забытой богами земли Наньцзяна. Гравировка зловеще засверкала в свете свечей, когда он раскрыл его, положив ножны на колени: «Дахуан». Одно из легендарных оружий, созданных Призрачной рукой. — Ци-эр у себя сейчас, наверно, брызжет ядом и срывает злость на каком-нибудь юнце из Жёлтого павильона, — Хэлянь Чжао едва заметно двинул губой в усмешке и вернул обратно лезвие в ножны, после почти ласково поглаживая. Такому оружию не место в чьих-то ещё руках. Оно должно было принадлежать достойному человеку. А не наньцзянскому псу. Чжо Сылай улыбнулся. — На трёх, если быть точнее… Замахав на него руками, Хэлянь Чжао хмыкнул. — Первый советник, пожалуйста, избавь меня от таких подробностей. Тот день, когда у Ци-эра появятся наследники, будет праздником для всей страны. Фыркнув, Чжо Сылай попытался скрыть смешок. — Если у тебя имеются весомые причины для смеха, то озвучь их и не томи. — Это было бы крайне неприлично с моей стороны, Ваше Высочество. Получив пронзительный выжидающий взгляд, Чжо Сылай всё же выдал: — В случае второго принца, единственный способ получить наследника для него — разве что разрешиться от тягости самому. — Предпочитаю, чтобы тараканы были жареными, а не бегающими по округе, — мысль о носящихся по дворцу отпрысках Хэлянь Ци вызвала неприятную дрожь. — И всё же в следующий раз попридержи язык. Но дёрнувшийся вверх уголок губ Хэлянь Чжао давал понять, что высказывание пришлось ему по душе больше, чем тот желал показать. Осторожный стук в дверь заставил их двоих обернуться. К Чжо Сылаю пришло донесение от лазутчика из владений наследного принца. Когда одна из многочисленных пташек первого советника склонилась перед ним, шепнув весть, и скрылась, Хэлянь Чжао с любопытством глянул на слугу. — И как поживает мой третий брат? — Мрачен как никогда ранее. Мне доложили, что он молится по несколько раз за день, отвергает приглашения на партии в вэйцзи… С тех пор как Цзин Бэйюань уехал по заданию Его Величества, братец И был сам не свой. Нет, его нельзя было упрекнуть в резком исчезновении вызубренных манер, бесящей почтительности. Но изменения были заметны. Ходил весь осунувшийся, словно лишился второй половины души. Пташки Чжо Сылая недавно сообщали, что Хэлянь Ци желал взбодрить младшего братца, и у него где-то даже была девица, которую однажды спас его сподручный даос… Было бы любопытно взглянуть на неё, похожую, по подслушанным разговорам, на самого Наньнин-вана. Хэлянь Чжао конечно же приказал следить за этим даосом Ли, но пока никаких новостей о нём и его «подарке» не было. Он не верил, что младший брат был влюблён в Бэйюаня, но проверить теорию Хэлянь Ци был совсем не прочь. Если только это не помешает каким-нибудь его личным планам. — А что слышно о ходе расследования? — Вот, — Чжо Сылай почтительно преподнёс свиток. Развернув его, Хэлянь Чжао скривился. Чиновник Чжу сообщал, что Наньнин-ван ни капли не доверял ни ему, ни его второму прислужнику, ни прихлебателю Ци-эра. Но прошло всего-то ничего с их отбытия. Пока доберутся до поместья, до дома управителя Си… «Будет счастьем, если они вернутся хотя бы через полгода, а не позже». — А мальчишка точно доберётся до места? — он не был уверен в этом мальце, которого где-то откопал Чжо Сылай и который втёрся в доверие его второго брата. Но советник Чжо заверил его, что парень был более чем толковым. Иногда ему хотелось просто взять в руки меч и отвоевать то, что должно принадлежать ему по праву, а не полагаться на сомнительных личностей. Но приходилось терпеть и не высовываться. Он верил, что его время ещё придёт. — Я тщательно изучил имеющиеся во всех архивах записи и дал ему карту местности. Он не ошибётся. А чиновник Чжу пообещал лично доставить потом мальчишку ко двору. Да и, судя по разговорам в округе Его Высочества второго принца, тот тоже рассчитывает на помощь Чжу. Хэлянь Ци просто ещё не знал, что играл на руку своему старшему брату. Губы Хэлянь Чжао сложились в удовлетворённую улыбку. Последняя выходка Цзин Бэйюаня его изрядно взбесила. Исподволь так указать, что чиновники в Министерстве Наказаний не получали достаточно жалования, и при этом сделать вид, что всё из благих побуждений… Хэлянь Чжао помнил взгляд отца-императора, обращённый на него после этих слов. Помнил, как его губы сжались в узкую гневную полоску, потому что появился повод уличить его самого в ненадлежащем контроле за первым принцем и исполнением им обязанностей. Ведь доходы — это были его, Хэлянь Чжао, сферой деятельности. Но как же, должно быть, сильно потом разъярился Ци-эр, раз срывал гнев аж на троих, ведь ярость отца обрушилась на него после отбытия повесы Бэйюаня в тот час! Ведь именно рекомендованный Ци-эром служащий должен был запрашивать средства на нужды тюрьмы. Одним метким выпадом этот проходимец Цзин сумел так сильно вывести из колеи их двоих. Хэлянь Чжао считал, что то, несомненно, было больше от глупости, нежели от изворотливости ума. Ну не мог тот, чьими интересами были выпивка да походы в увеселительные заведения, так облапошить его! Однако сейчас всё складывалось как нельзя лучше. Нужный человек должен был скоро прибыть на место, а Ци-эр сам даже за него продумал план, чтобы подставить брата И. «Посмотрим, что ты будешь делать, Бэйюань, когда придётся докладывать о расследовании. Расскажешь ли правду своему царственному дяде? Или же обманешь, чтобы спасти Хэлянь И?». — Кстати, о наследном принце, — напомнил о своём присутствии Чжо Сылай. — Что? — Не знаю важно ли это, но к нему повадился ходить учёный Лу… Хэлянь Чжао глянул на одну из множества расставленных в покоях свечей. Учёный Лу был в первой пятёрке, сдавших императорский экзамен, и его уже призвали ко двору. Братишка И стал неосмотрительным… или наоборот специально показывал свою трясущуюся от страха длань в делах при дворе? Без стука или надлежащего поклона в обитель Хэлянь Чжао могли ворваться лишь несколько человек: отец-император, что нервировало до чёртиков; Хэлянь Ци, ввиду своего высокого самомнения, Чжо Сылай, если случалось что-то срочное… и мелкая дикарка. Она вообще так делала постоянно. Сколько он не пытался привить ей хоть какие-то манеры, единственное, чего он добился — чтобы она более-менее правильно называла его титул. — Ваше Высочество, первый принц-господин, разрешите доложить! — Чего тебе, чертовка? Разве тебя не учили стучать и кланяться, когда разговариваешь с Его Высочеством?! — разозлился на неё Чжо Сылай и попытался дать оплеуху. Юркая девица, однако, проскользнула под его рукой, развернулась, подпрыгнула и врезала ему по затылку. — Тебя забыла спросить, извращенец! Лицо Чжо Сылая позеленело от злости, а щёки всё же покрылись пятнами стыда. Что тут скажешь, дикарка, хоть и не блистала умом и манерами, зрила в корень: советник действительно увивался за каждой свободной, и не только, юбкой. Сылай просто не любил, когда правду, как иглы, бросали ему в глаза. Тем более так прямолинейно. Кололась. Прикрыв лицо руками, не то от усталости из-за частоты подобных сцен, не то силясь сдержать подкатывающий к горлу смех, Хэлянь Чжао оставил щёлку между пальцев, чтобы за ними немного понаблюдать. — Ты должна научиться выказывать своё почтение… — Тебе, что ли? Давно ты принцем стал, господин Чжо? — упёрла она руки в бока. — Ах ты! — попытался схватить её Чжо Сылай. И всё же подобные перебранки быстро наскучивали Хэлянь Чжао. Он прервал их: — Довольно. Что ты хотела сказать, девочка? Приосанившись, та неуклюже поклонилась и запуталась в руках: вместе женского поклона в руки, где ладонь правой должна была накрывать левую, она сделала всё с точностью до наоборот. Иногда он думал, что Хэлянь Ци вообще не дружил с головой: даже толковую служанку нигде раздобыть не смог, а эта выражала почтение как на похоронах. И то — в непринужденной форме, будто Хэлянь Чжао был её другом, а не находился выше по статусу: ей следовало опустить голову и корпус вниз с ровной спиной, но она лишь кивнула. Бестолочь! Одно радовало: со всеми остальными девица вела себя ещё хуже. — Ваше Вели… Высочество! Беда! Слышала, что… Как только она договорила, наступила мёртвая тишина. Чжо Сылай нервно задрожал. Хэлянь Чжао подскочил с кресла, пылая необузданным гневом, и раскидал всё, что было у него под рукой. Дахуан в ножнах издал звонкое дребезжание, соприкоснувшись с полом. А их верная шпионка испугано шарахнулась назад, и заплетённое множество косичек с бусинами колыхнулось при резком движении. Он терпеть не мог народ племени шаманов и похожих чем-либо на них личностей. Но также ненавидел и ненужные расшаркивания, особенно когда были вещи значительно важнее. Обернувшись на своего советника, Хэлянь Чжао окинул его обезумевшим взглядом. — Почему она мне приносит такие сведения, а не ты?!