Начало вращения

Уже неизвестно какой по счёту постоялый двор принял их не слишком дружелюбно, но местный служка согласился накормить за работу и дать ночлег. Они покинули жилище старика-овцепаса Ли почти семь зим назад. Близилась восьмая, обещающая стать ещё более безжалостной, чем предыдущие. Ещё не наступила пора первого снега, а ветра уже пробирали до костей. Зелень местами пожухла от сырости, но многолетние стволы бамбука оставались такими же насыщенными в своём цвете, как и их ветвистые верхушки с листьями. Его собратья были стойкими, но до крепости духа бамбука, который мог выстоять и сотню лет, им всё же было ещё далеко. Вестей об учителе они не получали очень давно. Лишь краем уха, подслушивая гостей того или иного постоялого дома, слышали обрывки разговоров. И узнали, что тот убил бывшего нового главу клана Чжао, Чжао Цзина. Лян Цзюсяо не верил, что мастер мог просто так кого-то убить. Да, поместье Времён года учило и смертоносным техникам, как и любая другая школа цзянху. В их зале предков было множество табличек, посвященных тем, кто был до них, нынешних подопечных Цинь Хуайчжана. И всё же они больше концентрировались на манёврах отступления, скрытности и передаче информации. В своё время Цзюсяо был слишком мал, чтобы запомнить имена тех учеников, которые отправились на одну из самых серьёзных миссий. Тот отряд состоял из десятки лучших из них. В итоге не вернулся никто, а мастер так и не потребовал платы от заказчика, который их нанял. С тех пор глава поместья лично начал выбираться на миссии. И вот после неё и скупых слухов об убийстве Чжао Цзина словно провалился на дно реки забвения. Никто из учеников мастера даже не мог предположить, куда тот запропастился. След терялся в Долине Целителей, но… они уже были неподалёку от неё. И никто ничего толкового не говорил о той истории: ни о причинах случившегося, ни о том, куда потом их глава ушёл. Они, его ученики, узнавшие об этом и решившие разжиться информацией, начали улавливать подозрительные шепотки в свою сторону, а потому поспешили уйти, пока слухи о них не разнеслись по округе. О Би-шисюне вестей не было и подавно. Соваться лично в Долину Призраков Цзюсяо не рискнул, да и не мог оставить собратьев, а расспросы о ней у посторонних начали навевать подозрения Синмин-гэ. — С чего вдруг, куда бы мы не пошли, ты интересуешься этим гиблым местом? — Просто… интересно, — не придумал ничего умнее он. И постарался отвязаться от слишком настойчивого Би Синмина и порой плаксивого, уже двенадцатилетнего Си Цзынъи любыми способами. Цзюсяо вызвался работать первым, чтобы братья могли отдохнуть. Начищая очередной медный таз до блеска, он мысленно молился. Чтобы Би-шисюн всё-таки был жив. Чтобы все их шиди смогли дальше жить без ограничений. Им нужно было придумать, как дальше продолжать держаться вместе, потому что поодиночке не выжить. Внешний мир ранее был закрыт для большинства из них из-за обучения. Только самые старшие и самые способные имели право выходить за территорию поместья Времён года. Цзюсяо среди них не было. Но теперь он был тут, вдали от ставшего родным дома. Дома, в котором было тепло и уютно, где разносился смех, где Би Чэнфен втихаря приносил вино, а ухмыляющийся лукаво Чжоу Цзышу последнее время изредка позволял младшим его попробовать. Где Мин Хуан учил новичков играть на чёрной бамбуковой дицзы, украшенной золотыми узорами. Где звёзды с крыши казались самыми яркими во всей Поднебесной. Он грустно улыбнулся. Казалось, что прошла целая вечность, а не несколько лет. Сейчас наступали суровые холода. Было самое время уйти подальше от горных районов в поиске жилья и пропитания. Некоторые собратья порой задумывались отбиться от них, чтобы пойти работать торговцами. Один новый человек в поселении ведь будет менее приметен. Из какого-то эгоизма наверно, Лян Цзюсяо не хотел отпускать никого из них. Ведь если бы вдруг нашёлся учитель, то всё стало бы прежним. Нормальным. Почти как раньше. Даже несмотря на то, что от поместья остался всего двадцать один ученик. Не считая Би Чэнфэна… который вряд ли выжил среди призраков. — Тоже переживаешь о них? — подсел рядом на скамью Би Синмин с метлой в руках: пока остальные спали в конюшне, он вместе с ним наводил порядок. — Не могу перестать думать об этом. — Цзюсяо, иди отдохни. Ты слишком много на себя взваливаешь. — Но…! — Как твой старший собрат, я обязан указать тебе на это. Но я понимаю: тоже не могу спокойно спать, пока судьба настолько неопределённа. Цзюсяо сам не заметил, как начал засыпать под увещевания Би Синмина. Тот говорил, что Чжоу-шисюн бы гордился тем, каким он стал, что учитель ставил бы его в пример всем остальным… Хмыкнув, он повернулся поближе к тёплому боку соученика и невнятно забормотал: — Чжоу-шисюн никогда бы не сказал что-то подобное, не выдумывай. — Тебе может и нет, — потрепал его по голове Би Синмин. Следующие его слова уже были услышаны Цзюсяо сквозь сон, и он подумал, что наконец-то что-то хорошее ему приснилось за столь долгое время: — Зато Цзышу говорил их мне. Ты — один из немногих, о ком он так сильно печётся, А-Сяо. Ты никогда подобное не замечаешь… дурак. Всхрапнув, Лян Цзюсяо ещё что-то сонно сболтнул, но слишком непонятно даже для себя самого, чтобы из этого можно было вычленить что-то существенное. Но почувствовал, как — он неосознанно понимал, что это мог быть только он — Би Синмин забрал аккуратно из его ослабевшей руки таз, уложил на скамью. И, судя по лёгкому звону, продолжил за него работу. Через пару дней они вновь двинулись в путь, не зная куда он их заведёт. Шли как во тьме, боясь ступить не туда и провалиться или столкнуться с кем-то или чем-то, что пришлось бы им не по силам. Как в тёмных глубоких водах ночью, где водная гладь рассекалась при движении, можно было увидеть рябь внизу и обманчивые очертания берега впереди. Берега, который либо дальше, либо ближе, чем изначально предполагалось.

***

— Как думаете? Цзышу ещё… мы ещё увидим его и учителя? — тихо и неожиданно спросил Си Цзынъи на привале, прижимаясь к боку Би Синмина. Сам Синмин-гэ нахмурился, не зная, как ответить самому младшему среди них, а потому перевёл беспомощный взгляд на Цзюсяо. Другие восемнадцать пар глаз, не считая Цзынъи и Синмина, тоже уставились почему-то именно на него. Как рассказать сразу Синмину, Цзынъи и остальным, что их шисюна больше не было? Как они это могли бы воспринять? Могли ли у них после этой вести остаться силы бороться? Лян Цзюсяо окаменел, судорожно принимая решение. Столько лет спустя услышать вдруг имя Чжоу Цзышу было по-прежнему больно. Поначалу мысли о нём мучили днём и ночью. Он не смирился. Не забыл. Но поиски мастера Циня и Би Чэнфена, как и постоянные заботы об остальных, заставили его сосредоточиться на насущном. Вспомнился толчок в спину сильной, но родной рукой. Тёплой. Ещё живой. Он направил взор в сторону, чтобы не смотреть на эти озарённые глубоким чувством привязанности глаза соучеников. Они не должны были знать. Эта ноша — только его. Лучше бы они считали, что Чжоу Цзышу потерялся, считали, что тот готовился их спасти и очистить имя поместья Времён года, или думали, что тот направился по следу учителя. Любой вариант подходил. Кроме смерти, известие о которой их сломает. Даже отведя голову вбок, чтобы не словить ни одного прямого взгляда, он замечал отчаянную надежду на каждом из лиц. Цзюсяо не мог сказать им правды. Она бы их растоптала. — Увидим, — жёстко сказал вдруг он, неожиданно даже для самого себя. Замолк, а потом набрал побольше воздуха в грудь, — и пока мы с ними не встретимся, мы не можем просто сдаться! — Лян Цзюсяо решился глянуть прямо на самого младшего из них в упор, — Цзынъи, понимаешь!? Мы должны их найти! Не только их. А ещё Гао Чуна, старика Юя, главу школы Эмэй с Эмэйшань, остальных. Всех до единого. Пока что Цзюсяо и его собратья слабы. Но когда-нибудь… Си Цзынъи воодушевился и резко кивнул, другие ребята громогласно поддержали воодушевляющую речь, а у Синмина в изумлении вскинулись брови вверх. С некоторой заминкой тот тепло рассмеялся. — Раз ты так решительно настроен, Цзюсяо, то мы не имеем права подвести! Ни тебя, ни их! «К тому моменту, как мы их найдём, Синмин-гэ, я надеюсь, что мы уже будем отомщены и нам не придётся, как падали, прятаться по закоулкам и искать в грязи пропитания», — Цзюсяо лучезарно улыбнулся, как когда-то давно, и это заставило радостно разулыбаться других. Повставав, все в более хорошем настроении засобирались и пошли дальше, а он поплёлся позади них в самом конце. Незаметно для всех, кончики его губ вымученно надломились и быстро опустились. Пока была жива надежда — они могли выстоять. И он был не в праве у них отбирать её. Только не сейчас. Когда обман раскроется… Цзюсяо не представлял, что будет делать. — Я тоже за них переживаю, шиди, — участливо шепнул Би Синмин, обернувшись и заметив его поникший вид. — Ты молодец, что не сдаёшься. Что веришь в Чжоу-шисюна, Чэнфэн-гэ и учителя. Он помотал едва головой. Это была не вера. Раздробленное лицо Чжоу Цзышу. Крики и полыхающий в округе огонь. Рушащиеся балки поместья. Протараненные ворота. Забитые беспощадно лошади. Потухший живой блеск глаз Мин Хуана. Тела, безжизненно лежащие на земле с ещё тёплой на них кровью, которая похолодеет и остынет. Собака, грызущая голень и разрывающая плоть. Уведённый призраками Би Чэнфен, говорящий «живи». Все образы смешались и всплыли в голове, в ушах начал нарастать гул и паническое ощущение взметнулось в груди вместе с ним, отчего Лян Цзюсяо сглотнул подступившую вязкую слюну и запнулся на ровном месте. Это были отчаяние и непринятие. И он больше не жил теперь. Лишь существовал. — Они бы этого хотели, — выдохнул тихо Цзюсяо и поспешил вперёд слегка хромая, чтобы обогнать первых в рядах и, в случае чего, загородить их собой. Так, как Мин Хуан защитил Би Чэнфэна. Как сделал это для самого Цзюсяо Би Чэнфен. Так, как поступил ради всех в поместье Чжоу Цзышу. Би Синмин долго сверлил его подозрительным взглядом со спины, он чувствовал это, но больше не оглядывался.

***

Они не просто так меняли место жительства. После известия, что учитель убил Чжао Цзина, они часто в дороге натыкались на разные поисковые отряды: малые, но хорошо вооруженные. Искали именно в глуши, так что из неё приходилось порой уходить в леса. Там тоже искали, но не так тщательно. После стольких лет всё же и история уничтоженного и растоптанного поместья Времён года стала скучной и неинтересной. Но в крупные города они не стремились соваться: там было больше стражи и, соответственно, риска. Цзюсяо считал, что все они, оставшиеся в живых, — семья. Их дух — в единстве. После того, что им пришлось вынести за годы вдали от учителя, их узы стали крепкими как, наверно, никогда ранее до этого. И он собирался бороться за всех до последнего. Бороться и с холодом, и с голодом, с другими людьми. Но порой его выдержка давала слабину. А язык распускался, и будто сам по себе говорил неприятные для слуха слова. Си Цзынъи всё так же порой ревел в подушку по ночам. Он немного напоминал Мин Хуана этим, но тот так делал только в первый месяц по прибытии в поместье. Би Синмин начал успокаивать его вместо Цзюсяо, потому что тот… он уже не мог терпеть некоторые вещи и частенько срывался. В конце концов, Лян Цзюсяо всегда искал и место, куда и ткнуться на ночлег, и работу, посильную каждому, предлагал. Никто другой не жаловался. Но тот же Си Цзынъи до сих пор не вырос. «Про него бы мастер тоже сказал, что курице летать не позволено?» — хмыкнул Цзюсяо, видя, как тот в очередной раз побежал жаловаться Би Синмину на него. Ноги, видите ли, у того болели от постоянной ходьбы, а посетители в таверне не кончались… Его собственная нога тоже ныла, хоть и очень давно зажила: внешне только шрамы и слегка выпирающая кость напоминали о том, что случилось. Срослась она немного неправильно, но специально ломать и снова лежать без дела, чтобы всё выправить… это было бы сложно вынести. Да и времени на себя не находилось. Скоро должен был грянуть Новый год, который в очередной раз встречать вдали от дома… Наверно там сейчас были сплошь руины. Может уцелела кухня. Или потайная комната мастера Циня с мечами, которые им всем вручили бы по прохождении полного обучения. Ранее они все вместе выбирались на заснеженный двор, запускали фейерверки, а перед этим весь день лепили пельмени. К этому, к удовольствию мастера, у Цзюсяо всё же имелась предрасположенность. Выбравшись после тяжкого труда на кухне на тёмную улицу, Цзюсяо глубоко вдохнул холодный воздух и поёжился. В основном всё утопало в слякоти. В округе стояли голые деревья без листьев и всё ещё яркий цветом бамбук. Домики, сделанные из камня снизу, а вверху — из соломы и дерева — были то тут, то там. Как и протоптанные, залитые прошедшим холодным дождём тропы вместо нормальных дорог, одна из которых уходила к узенькому мосту. Обычно в такой час, как этот, многие ещё находились на улице. Но, видимо, сильные ветра, разбивающиеся о каменные глыбы и идущие в сторону странного хребта, изломанным змеем вившегося вдоль дороги, отпугивали жителей. «Что там за хребтом? Что вообще за хребет?» — всматривался он безмолвно в высившуюся вдалеке вековую неровную стену. — А-Сяо, — Цзюсяо развернулся и увидел отчаянно глядящего Синмина. За ним вышли и собратья. Все как в воду опущенные. — К сожалению, в этот раз ночлега не предвидится. — Это из-за Си Цзынъи! — воскликнул кто-то, когда дверь постоялого дома громко захлопнулась. — А еда? — Хозяйка сжалилась и дала немного в дорогу. Но Цзынъи сбежал через чёрный ход. Тут его нет, — Би Синмин нервно дёрнул плечом от порыва ветра. По-хорошему, им нужно было двинуться сразу же, как стало понятно, что тут нельзя задержаться. Но, разбредшись по крохотной деревеньке, они принялись искать сбежавшего неизвестно куда мальчишку. И не нашли его ни на первые, ни на третьи сутки. Хозяйка не пустила их обратно к себе ни под каким предлогом. Тогда они взялись за окрестности, удаляясь в обратную сторону от хребта. Совсем немного Цзюсяо жалел, что вызверился на ребёнка. С одной стороны — он не сказал ни слова лжи, с другой… правде в глаза смотреть порой никто не желал. Выпросив у старосты деревни фонарь, они пошли вдоль дороги, по которой сюда и добирались. — Цзынъи! — Си Цзынъи! Би Синмин вёл их вперёд. Лян Цзюсяо ощущал себя совершенно бесполезным. А остальные цеплялись за них двоих. Не самых старших среди всех, но самых ответственных. В какой-то момент Би Синмин вскрикнул и упал. — Ловушка! Его нога была поражена дротиком. Все сгрудились за ним и Цзюсяо. А из-за деревьев начали появляться люди. Один, два... семь. Семь взрослых человек, разбойников, последние из которых волокли за собой их пропажу: этого глупого плаксивого ребёнка. — Лян-гэ, что нам делать? — прошептали за спиной. Но Цзюсяо понятия не имел, что предпринять. Он будто снова очутился в поместье Времён года, когда пришли за мастером Цинем. Только перед ним больше не стоял Чжоу Цзышу, загораживая от опасности собой. А Синмин-гэ не шевелился. Возможно дротик был с ядом. Раненная когда-то нога напомнила о себе: внутри будто что-то дёрнуло какую-то ниточку, и Цзюсяо пришёл в ужас. Он так и не успел чему-либо научиться. Все годы скитаний прошли зря. Что он мог со своим цигуном? «Как Чжоу-шисюн мог держаться тогда и не показать страха?» — Теперь вы отпустите меня? Вы обещали, что если я приведу вас к ним, то… — залепетал схваченный Цзынъи, и чужая грубая рука в перчатке тряхнула его с силой. А блеснувший нож прервал речь и заставил всех замереть в страхе. Смотря на это делалось дурно. Всё возвращалось на круги своя. Воды реки забвения унесли воспоминания, но повернулись вспять. — Так это их ты преподнесёшь в подарок, Хэй Учан? — протянул мужчина в чёрной как ночь одежде, выйдя из тени. Цзюсяо развернулся и встретился с ним взглядом: в нём не было жалости, как и жажды крови. Или насмешки, которая была у призрака, забравшего Би Чэнфена. — Мелкого убейте: от него мало будет толку. А этих заберём. Только теперь Цзюсяо ощутил, как на собственных руках появилась невинная кровь соученика. Потому что он ляпнул глупость, не подумав, и тот, по глупости, ушёл. Не разбойники, понял Цзюсяо, когда их схватили и перекрыли меридианы, и сумел разглядеть лица в белых с красным, масках. Призраки. Тело Цзынъи осталось лежать на земле, которую начал заметать первый в году снег. Би Синмина волокли под руки. Остальные шли сами, не имея сил вырваться. — Просто идите. Не сопротивляйтесь, — прошептал Цзюсяо остальным. И те послушались. Очнувшийся Би Синмин потом тихо спросил, уверен ли он в этом решении. Но после того как расправились с двенадцатилетним мальчишкой, как уводили Би Чэнфена... Он знал, что без духовных сил им лучше было даже не пытаться сбежать. Или их просто забили бы насмерть. Сутки ушли на то, чтобы обойти по дуге деревеньку, ещё сутки с лишним — чтобы встретить врезанные в хребет возвышающиеся ворота. Угрожающий звук барабанов ударил в уши, когда те отворились. Каменная дорога с мелкими, заметёнными летящими хлопьями снега, травинками вела на такую же каменную поляну, а потом в большую пещеру, внутри которой находился зал. Их заставили опуститься на колени, которые тут же неприятно заныли. Каменный трон — впереди, вокруг — множество людей. Смутно знакомый силуэт мелькнул женскими персиковыми одеждами между рядами призраков. Приведший их мужчина в чёрном ханьфу подобострастно склонился перед троном, на котором восседал Хозяин Долины. Но неприятная дрожь по всему телу прошлась от вида другого призрака: того, который с ехидством поглядывая в сторону новоприбывших. Пересёкшись с ним взглядом, Цзюсяо быстро отвёл глаза в сторону. И тут же застыл в неверии. Призраки вслух решали, для чего им нужны были они. Кто-то высказал мысль, что братья Цзюсяо пригодились бы в качестве рабочей силы. Но его самого будто приковала к себе одинокая фигура, стоящая в тени от всех. Та, никак не вмешиваясь в разговор призраков, просто стояла безмолвной статуей и рушила всё то, что сложилось у Лян Цзюсяо в голове в последние годы. Не сдержавшись, он ахнул. Фигура, заметив внимание к себе, чуть заметно покачала головой. — Шиди, — едва двинул губами Би Синмин и крепко сжал его руку. — Что случилось? — Там шисюн, — едва сдержавшись от крика прошептал тот. Би Синмин сам глянул туда, и Цзюсяо почувствовал, как обхватившие его запястье пальцы ощутимо тряхнуло.