Начало вращения

Двое чиновников громко переговаривались между собой. Они были хорошо знакомы. Каждую утреннюю аудиенцию императора можно было увидеть их, склоняющихся перед Хэлянь Пэем по разные стороны, а потом брызжущих слюной друг на друга, с пеной у рта доказывающих правоту своего господина. Где-то около двух лун ушло на то, чтобы выехать из столицы, добраться до гор-призраков, гор-обманок. И обогнуть их, которые завлекали к себе путников, выступая из молочного тумана, как выглядывали порой острые обломки камней со дна резвой течением реки. — Как думаешь, это Инчжоу? — Инчжоу по писаниям правее, это Файчжан! — так спорили те друг с другом. Они должны были помогать Цзин Бэйюаню, но больше мешались под ногами. Не было возможности улизнуть от их взора. Даже стража, взятая с собой, эти несчастные двадцать человек, — и та не давала проходу. А соседство господина Чжу из Министерства Наказаний вообще не способствовало спокойствию: тот сидел тихо и мирно, не влезал в споры чиновников Ши и Гу. Но вот от его молчаливости становилось не по себе. «Теперь я понимаю, почему брат Чжао настаивал на его присутствии», — Бэйюань выглянул через окно экипажа, отодвинув бамбуковую занавесь. Пейзаж и то представлял больше интереса, нежели перепалка, которая доносилась с соседних сидений. Вспоминался наказ Хэлянь И быть спокойным, никуда не высовываться… но тактика выжидания, по мнению Бэйюаня, не могла принести достаточно пользы их делу. Наследному принцу стоило многих трудов, затаившись, налаживать дружеские связи, но все они были поверхностными, потому что у него не было возможности полностью раскрыть себя под бдительными взорами братьев. Глядя на него на приёмах во дворце, на празднованиях, на то, как над ним смеялись за глаза и порой даже прямо в лицо, считая лишь ряженой куклой на потеху, гнев давал о себе знать. Бэйюань не хотел так же, как Хэлянь И, позволять этим чинушам потешаться, пока это не входило в его собственные планы. Их долгий путь скрашивали таверны, попадающиеся по дороге. Но никто из присутствующих в них не знал точного местонахождения Поместья Секретов. А те, кто мог бы знать, не спешили об этом поведать. Спокойный долгий сон был бы милостью, на которую он рассчитывал теперь разве что в одной из следующих жизней. Потому что даже потом, сидя при свете свечи в одном из постоялых дворов, он опасался спать. Ведь в соседних комнатах его стерегли, иначе не скажешь. Господин Гу служил Хэлянь Чжао, господин Ши — Хэлянь Ци. Он бы решил, что это ловушка, созданная конкретно под него, но, благо, стража всё ещё находилась на стороне Его Величества, как и чиновник Чжу. Безмятежное небо без облаков показало убывающую луну. Ветер бил в окна, но в комнате было достаточно натоплено, чтобы спокойно спать. Однако Бэйюань чувствовал озноб, какую-то вялость и слабость в ногах, лёгкое содрогание тела, постепенно заполняющее всё его существо. Он по пути расспрашивал всех и каждого о резиденции управляющего Си. И по прибытии туда обнаружил, что того дома не оказалось. Взятый с собой малый отряд принялся допрашивать слуг, а чиновники Ши и Гу опечатали здание и выдворили жён и детей из покоев. — Насколько я помню, — озадачился приспешник Хэлянь Ци, — у главы провинции был ещё сын. Где он? Опрашиваемая женщина в годах, со скорбными морщинками на лице, схватилась нервно за платье. — Наш сын был убит Жун Сюанем несколько лет назад. Жун Сюань… Бэйюаню доводилось слышать о нём: бойня у Долины Призраков до сих пор оставалась загадкой для всей страны. Почему на самом деле произошла? Почему на когда-то подающего большие надежды начинающего мастера ополчились все герои цзянху и затеяли бой? Почему Жун Сюань бежал именно в Долину Призраков, и почему призраки последовали за ним? Когда эта весть дошла до императорского двора, то Хэлянь Пэй был вне себя от бешенства, но ничего по итогу не предпринял — новости из провинций приходили не быстро, и те сведения, которые были представлены к докладу, уже являлись по определению устаревшими. Как им потом доложили, — это рассказывал Хэлянь И, призванный в тот день и час на обсуждение — многие пострадали от действий Жун Сюаня, а правитель принял решение не вмешиваться в это дело, раз всё уже было улажено и угрозы для страны не представляло. Так, решил тот, мелкая склока. Однако для тех, кто был непосредственным участником или жертвой того сражения, всё представлялось совсем иначе. И они не простили такого отношения. Это и было видно в глазах старухи Си: сверкающие слёзы скопились и хлынули вниз по сморщенным щекам, но тон её остался твёрд, хотя голос чуть заметно дрожал. — Мой муж несколько лет тому назад сообщал об этом письмом, которое должны были зачитать при дворе. — В таком случае, госпожа Си, где ваш муж сейчас? — задался вопросом Цзин Бэйюань. — Он направился на обычную проверку вверенных Его Величеством земель. Сейчас должен быть на полпути обратно… — А где поместье Времён года знаете? Госпожа Си нахмурилась, покачав медленно головой: — Я не лезу в его дела, однако архивы какие-то могут быть в его кабинете. С картой угодий и прочим… И это было правильное решение — заставить стражу и прилипал двух принцев разгребать архивы, следя попеременно за каждым из них. Они нашли местонахождение этого поместья. И до него было около одной луны пути. Сверив слова с теми, что высказали слуги, Бэйюань потёр переносицу и отодвинул исписанные листы, поставив на них свою именную печать: в докладе были приведены показания госпожи Си, её дочерей, прислуги, конюха, всех, кто что-либо видел и знал об управителе провинции последние полтора года. На следующие сутки всей гурьбой расследовательская группа двинулась в путь, чтобы перехватить искомого ими управителя Си. Поместье Секретов могло подождать. В первую очередь им нужен был тот, кто предстанет перед Хэлянь Пэем и ответит на их вопросы. Лишь много времени спустя экипаж добрался до одной маленькой деревеньки, в которой им улыбнулась фортуна. Однако судьба решила сыграть с ними злую шутку: дала искомое, но не в том виде, в котором бы хотелось. Не успев проехать и половины намеченного пути, они нашли господина Си. Его горло было перерезано странным лезвием, как пояснил представитель Министерства Наказаний Чжу, тщательно осмотрев принесённое старостой деревни тело из погреба. Бэйюань смотрел на белую кожу с отвращением и, на всякий случай, зажал нос вынутым из рукава белым платком. — Судя ещё по гематомам, он не просто попался кому-то под руку. Убийство было намеренным решением, — нахмурился чиновник Чжу. Он натянул на руку чёрную грубую перчатку и ткнул пальцем в порез на шее, часть которого не была такой глубокой, как все остальные, — кажется, это было гибкое лезвие. Посмотрите, как идёт линия пореза... — Не знаю никого, кто бы владел подобным клинком, — пробормотал в испуге чиновник из Министерства Доходов Гу. Бэйюань вообще не понимал, зачем Его Величество решил того направить в качестве помощи. Толку от прихвостня Хэлянь Чжао было ещё меньше, чем от него самого. Выяснилось также, что, помимо управляющего Си, погибло ещё трое: два стражника и какой-то служка из постоялого дома. Но их уже похоронили и провели соответствующие случаю обряды. Бередить покой усопших никто не стал. Перед спешным отъездом госпоже Си отправили весть о кончине мужа. Очередной ночью вдали от дома Бэйюаню не спалось. Задания он не выполнил, и, хоть в том не было его вины, это не скажется благополучно на нём. Если повезёт, дело просто закроют, а его самого отстранят от каких-либо расследований. Лишь бы не перепоручили всё это кому-то из принцев. Странно то, что Хэлянь Чжао не воспротивился назначению Бэйюаня, ведь юго-запад был в его ведении. Хотя... Он не хотел быть впутанным в это расследование, но его никто не стал слушать. Не важно: первый ты принц, наследный принц или просто первый князь не императорского рода. По первому слову ты должен повиноваться приказу Сына Неба. В дороге экипаж нещадно трясло. И, чтобы отрешиться от пустой болтовни, он старался дремать, пока мог урвать время. Но липкое ощущение, ползущее по позвоночнику, не отпускало даже в зыбкой дрёме. Мог ли кто-то специально устранить управителя Си? Многим ли он перешёл дорогу в своё время? Чиновник наверно больше пятнадцати лет просидел на своём посту. Выискивать каждую рыбёшку, которой тот насолил — бессмысленная сейчас затея. К тому же… Бэйюаню важнее справиться с остальной частью расследования. Это было странное чувство. Ему не было дела до других, пока что-то не касалось его лично. Встреться ему сейчас жена управителя, он бы выразил ей должное сочувствие, но не более. Она вмиг вылетела бы у него из головы потом. А пока что он всего лишь не желал с ней видеться лишний раз, лишь бы не ощущать эту пустоту. Или он сам, того не осознавая, просто отгородился от всего? Когда-то ему доводилось слышать, что те же наньцзянские заключённые, не выдавая своих секретов, молились неизвестному для него Цзя Си. Либо вслух разговаривали со своими близкими, хотя тех не было в поле зрения рядом. Либо, что вызывало в нём уважение с примесью страха, просто пустым взглядом глядели на своих сторожей. Таким был и тот старик, которому он кинул кинжал в тюрьме. Как он, кстати? Сбежал ли? Или завершил свою жизнь, не сумев спастись? Находясь так далеко от дома, Бэйюаня вдруг потянуло туда с невообразимой силой. Малодушно захотелось, в кои-то веки, очутиться в своей спящей летаргическим сном резиденции, закрыться на все двери и засовы и просто глядеть в огонь очага, лениво прогоняя Пин Аня, снова жалующегося то на его расточительность, то на нелюдимость, то на пьянство или разврат. Или впасть в вечный сон. Пока не наступит пора пробудиться. Если что-то не касалось Хэлянь И, то, кажется, оно теряло всякую ценность для него. Было прахом, осыпающимся сквозь пальцы держащей его руки. Повозку тряхнуло. Встрепенувшись, Бэйюань приподнялся, а сидящие с ним прервали очередной спор. — Кажется, мы приехали, — объявил господин Ши, поправляя сползшую чиновничью шапку. Плотные клубы тумана растворялись, показывая давнюю постройку. Местами обветшалую. Местами сожжённую. Сломанную, раздробленную. Почему-то именно она вызвала бурю чувств, прорывая какую-то внутреннюю плотину. Не глядя ни на кого, Цзин Бэйюань, как заколдованный, быстро спустился вниз. Туман, словно занавес, расступился перед его одинокой фигурой, закутанной в меха. — Князь, тут кто-то есть! Осторожнее! При повороте оказалось, что в тени на самом деле прятался всего лишь щуплый мальчишка, которого тут же обступила расторопная стража. — Я — ученик поместья! — заявил юнец, вырываясь из множества держащих его рук, — пустите меня! — Рассказывайте, молодой господин, всё, что знаете. Мы как раз прибыли расследовать, что стало с вашим домом, — голос прихвостня Хэлянь Ци наполнился мёдом. Только после заверений, что они действительно прибыли от имени самого императора, заверений, что не успокоятся, пока не доведут дело до конца, тот прекратил попытки брыкаться. — Мы спокойно и мирно жили. Не вмешивались в дела принцев, ведя свою жизнь тут. Но однажды к нам пришёл гонец от… простите, мне сложно говорить такое. Вряд ли вы мне поверите, — понурил голову тот. — Говори, — весь подобрался чиновник Ши, и шапка на его голове даже дёрнулась в предвкушении. — Это… вот, — порылся тот в одежде и вынул потрёпанный с виду свёрток. Пальцы невольно сжали рукава ханьфу, и Бэйюань заставил себя расслабить хватку. На свертке был оттиск печати третьего принца. Наследного принца. Хэлянь И. Нужно контролировать эмоции. Нельзя было показывать, что его чём-то задела эта наглая клевета. Если бы не стража, Бэйюань бы возможно попытался сейчас убить чиновников и этого самого мальчишку, свалив всё на разбойников. Многие знали, что он не силён в боевых искусствах, и, несмотря ни на что — в последнюю очередь подумали бы на него. Но вряд ли бы у него что вышло. Его руки не были приспособлены к боевым искусствам, и разве что сейчас он ощутил укол сожаления по этому поводу. Нельзя идти напролом, уговаривал он себя, пока другие, как и он, заглядывали через плечо чиновника Ши и смотрели на вскрытую кроваво-красную восковую печать. — Мы не можем так сразу обвинять наследника, — неожиданно высказался представитель Хэлянь Чжао, чиновник Гу. — Мы должны быть уверены, что это действительно его рук дело. — В таком случае, — совладал с собой Бэйюань, собираясь отдать приказ, — стража, свяжите его. Но перед этим, — он ударил по акупунктурным точкам, отчего неизвестный юноша болезненно охнул. — Чтобы не сбежал. Он отобрал письмо у чиновника Ши и вгляделся внимательнее в верхние столбцы иероглифов не до конца раскрытого письма. Естественно, что ни один из них не был похож на то, что писал в своё время при нём Хэлянь И. — Это не почерк наследного принца. Я сызмальства наблюдал за его каллиграфией, — пояснил он им. Если Хэлянь Ци вознамерился так затащить на дно своего младшего брата, то Бэйюаню было чем ответить. Но не при его приближённых. А при скоплении всего двора. Нужно только до него добраться. — Позвольте, князь… — письмо попытался забрать господин Чжу, но он не выпустил его из рук, лишь развернул. Внутри была просьба встретиться, без каких-либо деталей. Но сама попытка войти в контакт уже могла быть воспринята Хэлянь Пэем остро. Как предательство. Как измена. — Бунт! — воскликнул чиновник Гу. — Самый, что ни на есть, настоящий! Князь, вы же понимаете, что подобное поведение недопустимо… — Нам всё ещё нужно продолжить расследование. Какое-то письмецо ещё не говорит о том, почему здесь произошла эта трагедия, — Бэйюань оглядел висящие на кольях тела и содрогнулся. «Вот будущее, которое ждёт нас, если я сдамся». — Наньнин-ван, что вы делаете?! — ужаснулся прихвостень Хэлянь Ци, когда он с опаской коснулся закоченевшей детской щеки перчаткой. Но Бэйюань еле слышал его, настолько по нему ударил вид перед глазами. Их было пятьдесят девять. Один был совсем юным. Лицо сохранило отпечаток отчаяния в виде полоски крови от виска до щеки и из носа до подбородка. Тела сохранились только потому, что кто-то — наверно сам управитель Си — использовал какую-то... — Знакомая техника. Одна из разработок, благодаря которой мы подолгу можем хранить тела для сложных расследований в мертвецкой, даже при неблагоприятных условиях... — сообщил вдруг рядом Чжу из Министерства Наказаний, а потом подтвердил его предположение, — управитель Си, в своё время, занимался расследованиями для нашего ведомства. — Хочу их снять и похоронить как полагается. Негоже это… — Этот Чжу понимает всё великодушие Вашего Высочества, но мы не можем этого сделать до конца расследования. Если они будут признаны соучастниками преступления, если окажется, что они помогали в подготовке бунта… Резко развернувшись, Бэйюань с яростью взглянул на мужчину из Министерства Наказаний, который явно искренне верил в свои слова. — ... то что? — настойчиво потребовал он ответа. Но его собеседник был непреклонен и твёрд: — Мы будем действовать согласно указу Сына Неба, — всё же сказали ему после недолгой паузы. Разруха поместья напоминала его собственную резиденцию в Великой Цин. Только там всё же не было всё скинуто на пол и перевёрнуто, разломано и сожжено. Однако эта пустота, моросящий дождь, пробирающийся через крышу… он неосознанно почувствовал единение с этим местом. Потому что там, где он жил, тоже не было ощущения дома. Верхние этажи заброшены, часть богатств распродана. И нет людей, которые дорожили бы этим поместьем. Как тут было тех, кто залатал бы крышу, починил двери, восстановил бы и выбелил стены. Бэйюань вдруг коротко улыбнулся: вспомнился Хэлянь И, треплющий его по волосам, и даже в более старшем возрасте не избавившийся от этой привычки. Который просил внимательнее относиться к «родовому гнезду». Но он большую часть жизни прожил подле третьего принца. В его дворце, в смежных с ним покоях, обучался с ним, дышал с ним одним воздухом… где ещё мог быть дом, как не подле него? — Князь, — чиновник Министерства Доходов подошёл к нему и уважительно поклонился. — Мы уже выяснили всё, что только можно было… Вдруг маленький порванный чёрный флажок с тремя золотыми цветами привлёк внимание, и Цзин Бэйюань поднял его, который был втоптан в грязь чужими сапогами, оставившими на нём свой заметный след. Достав из-за пазухи белый платок, он аккуратно обернул им находку, на которую сам чуть было не наступил. — Скажите, чиновник Гу, что бывает с теми, кто врёт, и чья ложь вскрывается? — Таким вырывают язык. Прямо как в Диюе, понял князь Наньнина разогнувшись, и кивнул. — Хорошо, — неожиданно испустил смешок он, и на непонимание во взгляде чиновника Гу махнул рукой, отчего тот, стоящий напротив него, казался теперь нервным. — Очень хорошо! Значит, нельзя было попадаться на лжи. Потому что без своего подвешенного языка он будет хуже, чем Цензор, запертый в клетке в его резиденции. Но Цензор мог хотя бы клюнуть обидчика, а он… разве что развести руками и попытаться потом написать пару строк, пока пальцы целы. Несколько лун с лишним спустя они прибыли во дворец. Бэйюань не успел с дороги даже переодеться, чтобы предстать перед правителем в надлежащем виде. Хэлянь И, увидев его, едва заметно дёрнулся в его сторону, но остался стоять на месте. Бэйюань толком не сумел предупредить наследного принца. Даже послать весть под бдительными взорами стражи и чиновников, его пасущих. Только отправил письмо Пин Аню ближайшим ко двору посыльным, щедро приплатив. — Извести этого бездельника, чтобы приготовил мне ужин из всех тех продуктов, что тут записаны. Этот князь очень устал от непривычной кухни цзянху. Чиновники, думая, что он не видел, посмеивались над ним. — Наньнин-вану следовало сказать об этом нам, всё же мы вместе путешествовали. — Не хотел никого стеснять своими запросами, — вежливо сверкнул улыбкой он в ответ чиновнику Ши, и тот делано разочарованно покачал головой. Всё же, несмотря на вежливые слова, они понимали, кем на самом деле приходились друг другу. Слушая отчёт о проделанной работе, Хэлянь Пэй пребывал в задумчивости. Бэйюаня сразу же отстранили от дела, как он и предполагал. Взглянув быстро на Хэлянь И, ему пришлось озвучить и самое отвратительное. Потому что если этого не сделал бы он, то вместо него нашлись бы трое других, которые бы с радостью его подставили. И тогда он стал бы бесполезным для Хэлянь И. Тогда его вообще посадили бы в ту самую тюрьму, где был наньцзянский старик. Под ликующим взглядом Хэлянь Ци, Бэйюань рассказал о найденном письме, печати на нём и мальчишке, обвиняющем третьего принца. Хэлянь Пэй, естественно, пришёл в неистовство. — Кто смеет клеветать на самого наследного принца?! Какой-то безродный юнец?! Да как… Наньнин-ван, ты вообще думаешь, что говоришь?! — Этот князь смиренно просит Ваше Величество усмирить свой гнев, — Бэйюань упал на колени и трижды поклонился в пол лбом, стараясь держать ровный тон. — Этот ничтожный не пытался оскорбить Ваше Величество и Его Высочество. Этот князь сам возмущен подобным и считает, что кто-то пытается очернить наследного принца в Ваших глазах! Вдруг вмешался чиновник Чжу из Министерства Наказаний. — Это Чжу согласен с князем, Ваше Величество! И всё же, хотел бы заметить, что поставлена была именно печать наследного принца на письме. Может ли наследный принц показать нам свою? Всего лишь формальность, чтобы избежать досужих разговоров. — Действительно, отец-император, — добавил уже Хэлянь Ци и склонился, пряча ухмылку, — я уверен, что это какая-то глупая шутка. Пусть Его Высочество предъявит печать ко двору, мы убедимся, что письмо — подделка, все пересуды сразу же закончатся, и мы перейдём к более насущным делам. «Но если будет найдена печать, то закономерно обвинят Хэлянь И», — Бэйюань видел предвкушение момента на лице второго принца, который снисходительно стрельнул глазами в сторону своего младшего брата. Ведь оттиск на письме был настоящим. И Хэлянь Ци явно это знал. Когда и остальные чиновники присоединились к ним, в глазах Хэлянь Пэя заполыхала ярость. Толкнув подставку для ног, он подскочил с трона, и его головной убор с двенадцатью разноцветными бусинами затрясся в негодовании. Император не мог ничего противопоставить толпе, охающей и вздыхающей, молящей и просящей. Хэлянь Пэй терпеть не мог, когда его заставляли что-либо делать на поводу у кого бы то ни было. — И-эр! — взревел он громко. Хэлянь И с достоинством вышел вперёд и сел на колени, почтительно приветствуя. — Этот сын готов выполнить любой приказ отца-императора! — Пускай кто-то из твоих слуг принесёт печать, и немедленно! Ожидание затянулось. Наверно целую стражу никто не осмеливался встать из своей позы, пока император ходил из стороны в сторону и попеременно бранил их всех на чём свет стоит. Бэйюань честно хотел верить, что по приходу слуги всё мирно разрешится. Но слишком хорошо понимал, что за этими событиями проскальзывали рукава царственных рук. Хэлянь И был бледнее мела, однако, кроме отлившей от лица крови, ничто не выдавало его сильного волнения. Но Бэйюань знал куда смотреть: эти дёргающиеся в неконтролируемой дрожи губы… этот обречённый взгляд. — Говори! — прикрикнул Хэлянь Пэй на вошедшего слугу. Тот, запинаясь, проблеял: — Ваше Величество… я всё обыскал. Печати нет. Нет её там, клянусь, Ваше Величество! Взревев и подлетев с необыкновенной прытью к слуге, император приподнял его за подбородок. Бэйюань выжидал приговора. Он знал, что должно было быть за пропавшую печать. И пока что это было единственным, что он мог сделать для Хэлянь И. — И-эр! — крикнул гневно Хэлянь Пэй, отталкивая от себя слугу и глядя на третьего сына. «Давай, дядя Пэй. У тебя нет больше иных вариантов. Если то, что повторял за тобой Цензор, правда…» — Бэйюань позволил себе на долю мгновения зажмуриться с силой. — Нижайше прошу у Вашего Величества снисхождения... — начал Хэлянь И, но его прервали. — Ты отправишься под домашний арест. Мы запрещаем тебе появляться где-либо без Нашего на то дозволения. Не уследить за печатью… Ты разочаровал Нас, сын. Это ненадлежащее поведение для наследного принца. А потому, ты … — Хэлянь Пэй набрал в грудь побольше воздуха, — ты лишаешься с данного момента этого статуса! Вскинув голову, Бэйюань, как громом поражённый, едва поверил услышанному. Хэлянь Пэй выглядел так, будто сразу пожалел о поспешном решении, но, озвучив его, уже отрезал себе пути к отступлению. Хэлянь Ци был таким же ошеломлённым. Как и Хэлянь Чжао. Подобного реакции императора никто из них предположить не мог. Цзин Бэйюань считал, что такой вариант маловероятен, а потому рассчитывал только на ограничение передвижений для Хэлянь И. Сам бывший наследный принц, казалось, стойко воспринял эту новость. — Как будет угодно Вашему Величеству, — в оглушающей тишине тронного зала хрипло прозвучал его голос. По маху руки Хэлянь И увела стража, сопровождая до Западного Дворца, где он будет заточён на неопределённый срок. Остальных, под предлогом усталости властителя, выдворили за двери расторопные евнухи и слуги. Молодой евнух Ван У чуть мотнул Бэйюаню на дверь, показывая тем самым, что ему следовало идти вслед за остальными. Что ж, теперь, видимо, князь Наньнина тоже пребывал в немилости у Сына Неба. Хэлянь Ци хотел было что-то сказать при выходе, Бэйюань это видел, но мимо них двоих, расталкивая, пронёсся в спешке первый принц. Решив, что последовать примеру Хэлянь Чжао — лучшее, что можно сделать, он не стал дожидаться пока Хэлянь Ци соберётся с мыслью: вызвал экипаж и умчал в резиденцию. Встретил его необычайно бледный, испуганный Пин Ань и нервный старик Чжан. Когда слугой Чжаном были прикрыты двери в гостиную, раздались его удаляющиеся шаги, Пин Ань вынул перед ним из рукава одежд маленький свёрток, сделанный из письма, которое он ему прислал. И положил на крохотный серебряный поднос. «Таким вырывают язык», — пронеслись в голове слова чиновника Гу, и Бэйюань, хмыкнув, уселся в кресло перед столом. Ему предстояло мотать долгий срок в аду за свои прегрешения. За обман. Воровство. И, в чём-то, предательство. Одним языком не должно было обойтись. Если бы его задумка не удалась, если бы он сам не озвучил абсолютно всё, что видел, в том числе и про письмо, то другие, с превеликим удовольствием, сделали бы это за него, заявив, что он пытался прикрыть злодеяния наследника. Но Бэйюань — друг Хэлянь И, и зная это, видя его честность и открытость, Хэлянь Пэй не стал совсем уж рубить с плеча, хоть и сильно перегнул палку. Сегодня наследный принц мог оказаться в тюрьме. И выбраться оттуда было бы куда сложнее, чем из-под заключения в собственном дворце. Но как отнесётся к нему сам Хэлянь И, когда он с ним встретится? Не посчитает ли предателем? И предателем его самого или же, что ещё более тяжкий грех, самого императора? Ведь… В свете горящих свечей в полумраке комнаты золотая вещица с витиеватыми узорами на корпусе манила к себе маленьким держателем. Красные иероглифы на прямоугольном основании печати складывались в имя: «Хэлянь И». Тягостное чувство разлилось в груди, когда, бросив хмурый взгляд, он столкнулся со страхом в глазах его друга-слуги. — Главное б-блюдо, — заикающимся шёпотом начал Пин Ань, — подано, Ваше Высочество.