Начало вращения

Несколько месяцев прошли в одно мгновение. Сестра, после нападения, на протяжении всего этого времени ходила мрачная, понурая, хотя в стенах дома милая сестрёнка была как всегда слегка проказливой с ним, трепетной к Гу Мяомяо и Вэнь Жуюю. Последний вообще с неё чуть ли пылинки не сдувал и позволял тренироваться со своим мечом. Передавал ей часть своих знаний. Это было сладко и горько одновременно. Вид отца, светящегося радостью, что у него появилась достойная преемница, бил под дых. Он тоже мог бы его радовать. Быть его гордостью… Но счастливая улыбка малышки скрашивала это. Вэнь Кэсин не ревновал. Ему было достаточно той любви, которую он получал. И он хотел, чтобы девочка могла защитить себя. Чтобы могла давать отпор обидчикам. И чтобы её лицо лучилось этим ярким чувством, когда тобой гордится кто-то, кто тебе важен. С матерью было так же. Да, сестрица не схватывала всё на лету, но её упорство давало свои закономерные плоды, и мама не могла на неё нарадоваться. Она всё ещё во многом уступала Вэнь Кэсину в знании трав, но, тем не менее, уже могла помогать Гу Мяомяо в той же лавке. Принести тот же пучок полыни, сделать слабенький отвар от кошмаров. Малышка Сяо, Сяо-Сяо — так они её называли из-за её непонятной нелюбви к красивым именам, которые они ей предложили на замену — была воистину даром Небес. Она ещё больше сплотила их. У них была дружная семья. Несмотря ни на какие невзгоды. Родители давали им всё, что могли. И хоть мелкая бестия не называла Вэнь Жуюя и Гу Мяомяо «мама» и «папа», Вэнь Кэсин чувствовал, как Сяо-Сяо любила их. Её глубокую, ничем не замутнённую привязанность. И как она боялась, равноценно ему самому, что те могли исчезнуть из её жизни. В чём-то он начал понимать встревоженные взгляды родителей в свою сторону, как и их реакцию на его поведение по отношению к ним. Потому что Сяо-Сяо глядела на него так же, как он — на маму и папу. С тем же страхом потери. И это горькое чувство мелькало в её глазах, обращённых него, даже больше, чем при взгляде на кого-либо ещё. Чжоу Сюй всё не приходил. Кэсин старался выбираться каждые две недели на их место на опушке после того как, в намеченный ими день, понял, что у того не получилось собраться к нему вовремя. Но уже который раз он оставался ни с чем. А ему так хотелось познакомить Сюй-гэ хотя бы с Сяо-Сяо, если уж тот не желал идти к нему в гости. На самом деле было немного обидно. Прошло уже где-то больше полугода ведь. Но, отбрасывая непрошенные мысли, он успел придумать, что тому подарит, когда они в следующий раз увидятся. А пока они семьёй праздновали Дуань-у. Собирали бамбуковые листья для цунцзы, начинали их рисом и сладкой начинкой. Самые лучшие цунцзы получились у мамы — аккуратненькие треугольники, перевязанные тонкой верёвочкой. У Вэнь Кэсина же всё выходило из рук вон плохо: треугольник не лепился, рис вываливался, прилипал к рукам и забивался по ногти, пальцы не слушались. — Гэ, смотри! — позвала его Сяо-Сяо. Она стояла на другой стороне кухни и показывала ему — он прищурился, чтобы точно разглядеть — идеальный цунцзы. Когда-то он тоже так умел. Когда руки не подводили в нужный момент. — Отлично вышло! — Гу Мяомяо вытерла пот со лба и подняла голову. В помещении было очень душно: солнце в самом разгаре светило в распахнутое окно, а воздух был нагрет от готовки. Вэнь Кэсин улыбнулся этой картине. Если каждый день будет похож на этот, то он станет счастливым до конца жизни. Внутри что-то кольнуло, и он выронил свой цунцзы на пол. — Гэ, что с тобой? Снова пульсация в левом глазу. Когда в мыслях проскальзывало хоть что-то, что могло встревожить, это ощущение усиливалось. И дрожали руки. Которые не могли что-то схватить и выпустить всю ци. Вэнь Кэсин знал, что повозку при переезде сломал он. Знал, чего испугались мальчишки в их деревеньке, когда задирали его сестру, а потом сбежали, поверженные. То, что с ним что-то не так, понимали наверно практически все. Овцепас Ли, который продолжал к нему хорошо относиться, кузнец, которому он исправно приносил настои, и который порой просил выбросить ненужный хлам из его мастерской. И в каждом взгляде в свою сторону замечал опаску. У кого-то лёгкую, если человеку удавалось её перебороть, а у кого-то — нет. Только его собственные родные были не в курсе. Кроме малышки Сяо. — Что-то случилось, А-Син? — мама встревоженно глянула на него. — Мы забыли сделать наборчики трав для раздачи! Тётя Мяо, можно мы сходим и соберём, пока не стемнело? Сяо-Сяо знала и, по их негласному уговору, ничего тем и не сказала. Так лучше, считал Вэнь Кэсин, сразу кивая на слова сестры. Лицо Гу Мяомяо выражало… Он не мог поручиться что именно. Та стояла достаточно далеко от него. Но если бы сейчас Вэнь Кэсин закрыл левый глаз и прищурился правым, чтобы понять — мама бы заподозрила неладное. Обычно на Дуань-у Гу Мяомяо собирала полынь и другие лекарственные растения, высушивала, а потом складывала в мешочки, которые обвязывала тонкой, но прочной верёвкой. Их она раздавала детям и не уставала повторять, что это помогало от злых духов. Вэнь Кэсин не мог сказать, что боялся духов. Бо́льшие опасения у него вызывали другие люди. Теперь не только взрослые, но и ровесники… за исключением А-Сюя, который так и не пришёл на встречу, которую они планировали. Это всё равно его терзало. Неужели А-Сюй решил, что глупый травник-неумеха больше не нужен ему? А ведь он так хотел познакомить его с Сяо-Сяо. С ещё одним важным человеком в своей жизни. Они не часто общались, но, когда виделись, казалось, будто всю жизнь были знакомы. Учились друг у друга чему могли. Когда же Вэнь Кэсину удавалось стащить отцовский кувшинчик вина, их обычные недолгие посиделки превращались в настоящий праздник. Тихо выдохнув, он силился понять, что говорили друг другу самые родные для него люди. И пока не мог. Потому отвернулся от них, создавая вид бурной деятельности, а на деле — заплетающимся пальцами вынул из-под полочки грубые маленькие мешочки и верёвки для обвязки. Мысли скользнули обратно к Сяо-Сяо. Как можно было спокойно оставлять её зная, что могло произойти? В прошлый раз были камни. И пускай к ней никто не совался долгое время... Ему было всё ещё страшно. Никто не взваливал на него ответственность за эту девочку. Но, однажды решив забрать её к себе, он старался заботиться о ней как умел. В чём-то, что понимал, натаскивал её в плане знаний. Там, где был бессилен, доверял Сяо-Сяо отцу или матери. Вэнь Жуюй порой говорил, что не каждый носится так со своим дитя как он с Сяо-Сяо. Но Кэсин просто прикипел к ней всей душой. С другими детьми в этой деревеньке он не особо поддерживал общение, просто так сложилось. Вежливые фразы, приветствия и прощания… но не более. А после злосчастного случая у реки и это сошло на нет. К тому же, несколько лет назад, когда приходил Чжао Цзин ещё в их старый дом, а он чуть не потерял самое дорогое… возможно это и вправду отразилось на нём больше, чем он сам осознавал. Даже когда выпрашивал у родителей очередной песенник, заучивал его, пока ещё мог, безобразничал… Конечно ему было весело в те короткие мгновения. Первые пару ударов сердца. Зато после он славливал себя на мысли: «Что я здесь делаю?». Или ей подобной: «Зачем, для чего…». Но, оглядываясь, он видел как маму обнимал отец, как они наблюдали за ним. И понимал, что этот минутный порыв может и принадлежал ему, но потом он был всецело для них. С Сяо-Сяо такого не было. Она, только познакомившись с ним, вцепилась в его рукав, и порой казалось, что вес её маленькой ручки, тянущей за ханьфу, он теперь ощущал даже когда она была далеко. Это извечное «зачем, для чего» исчезало. А в груди что-то сияло как маленькая звезда по ночам в небе. Сохранённая им, оберегаемая и теперь. Мама отпустила их, и Вэнь Кэсин постарался выбраться за селение, где его никто бы не нашёл. Нужно было спокойное, тихое, малолюдное место. Сяо-Сяо за ним не поспевала, хотя старалась. Продираясь сквозь деревья, кусты, она крикнула вдогонку, что будет ждать у реки. Она всегда понимала, когда лучше отступить. Когда руки сковало судорогой, Вэнь Кэсин качнулся и прислонился к большому валуну, который раскололо. С каждым разом эта разрушающая давящая ци становилась сильнее него. Как и страх, что кто-то увидит, заметит, поймёт… Его после такого всплеска отрубило, и неизвестно сколько он лежал в беспамятстве: лицом в траве, земле, каменной пыли. При первом взгляде на округу он потёр глаза, но ничего не поменялось: появившиеся странные светлые полупрозрачные пятна не исчезли. Будто лёгкий туман, не желающий испаряться. И какой-то странный зуд под левым веком… Но с правой стороны всё было нормально, как и обычно. Набрав ближайших трав, он решил, что стоило поскорее вернуться обратно: Вэнь Кэсин не представлял, сколько времени прошло, однако солнце опускалось уже за горизонт, а лёгкий ветерок, днём бывший ещё очень тёплым, теперь отдавал усиливающимся пронизывающим холодом. Вэнь Кэсин только дошёл до реки, как заметил выделяющиеся ярким зелёным и фиолетовым цветом одежды Сяо-Сяо. Её движения были неуклюжи, но быстры, а вместо меча она использовала палку. Трое противников теснили её, но его сестра не сдавалась и умело давала им отпор. Она использовала папину технику. Ту самую, «Свет осени». Ей удалось то, на что сам Кэсин потратил безуспешно долгие годы. К сожалению, поползновения к Сяо-Сяо не прекратились на предыдущем случае. Но раньше он был всё время рядом, а тут оставил одну… Завидев его, тройка прытких ребят сразу же разбежалась. Сосредоточенно осматривая потом сестру на предмет повреждений вблизи, он не поднимал на неё глаз. Потому что стыдился. На ней не было увечий. Но самое большое зло Сяо-Сяо уже причинили. — Син-гэгэ… — тихо позвала она его и втолкнула в ладонь три аккуратных мешочка. — Ты очень хороший. Правда, — Сяо-Сяо отстранилась от него, и он увидел в её лице муку. — Но мне здесь нет места. Никогда не будет. — Что ты такое говоришь? В нашем доме тебе всегда рады! Они снова тебе что-то наговорили? Я обязательно скажу папе, и тогда, на собрании старейшин деревни… — Нет, — она покачала ему головой и вымученно улыбнулась. Отошла ещё дальше, встала в стойку для цигуна. — Так и ты скоро станешь изгоем из-за меня — бродяжки, которую ты и дядя Жуюй привели сюда. Ты же знаешь, о чём судачат в округе. Я не хочу принять боли твоим родителям и тебе. — Ты не причиняешь! Его жизнь всегда была большую часть времени наполнена смехом и весельем. Вэнь Кэсин не хватал звёзд с неба, но, как минимум ранее, был любим многими. Однако сейчас прошлая жизнь казалась жестоким обманом, ширмой, за которой скрывалась неприглядная правда. Его названную сестру никто не принял здесь, как и их семью не приняли когда-то в центральной части Долины Целителей. — Гэгэ, спасибо, что забрал меня тогда. Передай тёте Мяо и дяде Жуюю, что я их люблю. Было уже достаточно холодно и ветрено. Да и в принципе в их Долине порой бывало невыносимо из-за погоды. Особенно такое часто случалось под ночь. — Куда ты пойдешь? Пожалуйста, останься с нами! Оттолкнувшись носком от земли, Сяо-Сяо двинулась вперёд и остановилась только когда была достаточно далеко. Ещё пару движений, и она уже точно бы скрылась. Попытавшийся было кинуться за ней Вэнь Кэсин растянулся прямо на земле, проехавшись по ней подбородком, не успев сделать и пары прыжков: потеря огромного количества ци вымотала его окончательно. Названная сестра, которую он полюбил как родную, стояла всё там же: около их горной реки. На родной для него земле. Вдруг она обернулась и крикнула: — Ты так и не дал мне нормальное имя!.. Она согласилась в своё время отзываться на «Сяо-Сяо», но всё ещё хотела нормальное имя, которое бы дал ей именно он. — Гу Сян! Ты — моя Гу Сян! Как странник тоскует по родному дому, так и он, Вэнь Кэсин, будет тосковать по Гу Сян. Ведь только с приходом этой девочки он начал ещё больше ценить семью и осознавать, что его жизнь могла сложиться по-другому. Одна единственная слеза скатилась по щеке, прежде чем Гу Сян окончательно скрылась: — Спасибо за доброту, братец Вэнь! — она даже не попросила и не забрала своего подарка на Дуань-у. Дома ждали обеспокоенные родители. Это был один из самых грустных праздников в семействе Вэнь, которое потеряло важную частичку себя. Ночью Вэнь Кэсин сидел под дверьми дома и надеялся, что Гу Сян всё же вернётся. Поутру его застал Вэнь Жуюй у порога: сидящего в обнимку с тремя мешочками трав. Для Гу Сян и от неё… и одним для кое-кого ещё, особенного.

***

Старый лес ни капельки не изменился. В нём было так же прохладно, пахло травами и лёгкой сыростью. Где-то стрекотали птицы. Вэнь Кэсин пришёл по очередному наказу мамы. В этот раз один. По привычке он вышел на поляну и сразу приметил знакомое чёрное… пятно. Оно смешно разогнулось и махнуло ему чём-то… рукой. — Лао Вэнь! — Чжоу Сюй быстро приблизился. Не говоря ни слова в ответ, Кэсин потянулся и уцепился за его плечи, обнимая. «За прошедшее, разделившее нас время — заметил он, пытаясь успокоить весь ворох чувств внутри себя — Сюй-гэ уменьшился? Или это я его обогнал в росте?». — Чему ты там ухмыляешься? Ты мне своими ухмылками все уши оглушил! — недовольно буркнул Чжоу Сюй и, толкнув в грудь, отодвинулся. Действительно, точно уменьшился! — Скажи мне, разве люди могут расти вниз? — удивился он. — А ещё сын целителей, называется! — фыркнул тот. — Просто кто-то, — ткнул ему в лоб пальцами Чжоу Сюй, — варился в своих полезных настойках сызмальства! Нечего было лакать эликсиры роста как не в себя! — То есть, ты признаёшь, что я теперь выше тебя? От попытки схватить его Вэнь Кэсин увернулся, проказливо улыбаясь. — «Солнце и месяц, не вы ль с высот Льёте на землю свет? О, почему же любви ко мне В сердце супруга нет?» — крикнул он ему смеясь. Случайно вспомнилась к этому моменту Песнь забытой жены из сборника песен и гимнов, подаренного родителями. И он бы не смог сейчас однозначно сказать, спроси кто его об этом, почему именно. Однако она частично выражала его тоску по нему. Ведь если не забывал Чжоу Сюй про него, то почему не приходил раньше? Может так разница в росте и не бросилась бы в глаза. — Я сейчас тебе такую любовь покажу, выпендрёжник! Может так бы Вэнь Кэсин смог представить его и Гу Сян друг другу, и та, видя другое отношение к себе, не ушла бы. Стремясь убежать от быстро нагоняющего его Чжоу Сюя, Вэнь Кэсин не отдавал себе отчёта, что эта игра в догонялки, помноженная на усталость, очень быстро выматывала. Чжоу Сюй в пару прыжков преодолел расстояние между ними и обхватил со спины. — Ну что? Закончилось ребячество? У нас не так много времени… — Сколько в этот раз? — Всего два дня вместо четырёх. Развернувшись к нему, Кэсин увидел явное разочарование на его лице. Теперь он мог его тщательно рассмотреть. Взгляд, обращённый к нему, был усталым, но упрямым. Волевым. — Ладно… что там с твоим дядей? — Он сказал, что стоит внимательнее почитать трактат о целительстве Ван Шухэ… Трактата давно не было даже у Старейшины! Вэнь Кэсин был возмущен. — Где ж я его ему найду?! Разве что украсть у кого-то копию! Мне доводилось видеть только заметки мамы, которые она оттуда выписывала когда-то… Так, я взял с собой немного туши и листов... Ты слишком давно не появлялся, что я уже начал с собой брать всё, что могло бы пригодиться! — не мог не сказать Вэнь Кэсин, и, переведя дух, продолжил: — Рассказывай всё, что беспокоит твоего буйного дядю. Попробую по описанию определить, что ему поможет. Потому что начальную стадию искажения сложно, но можно было как-то приостановить теми травами, что я тебе собирал. И я уверен, что не ошибся! Он по этим травам натаскивал даже Гу Сян. И если её хвалила мама, то тогда он точно не мог допустить ошибки. — Приступы неконтролируемого гнева, жуткий… — Чжоу Сюй задумался и присел на землю рядом с ним, заглядывая через плечо. — Не знаю, как описать. Жуткая ци. Удушающая, как если бы была очень плотной. Разрушающая. Давящая. Он может разбить толстую цепь, которая обхватом с мою кисть! Вэнь Кэсин предпочёл не спрашивать, где они вообще нашли такую цепь. Разве что из главного порта Поднебесной её стащили, но как тогда дядю Сюй-гэ занесло потом в другую часть страны? Был ещё один вариант, конечно, но сколько времени бы заняла ковка такой цепи у матёрого кузнеца... Если только тот, конечно, не плавил железо голыми руками и одним прикосновением. — Было ли что-то, из-за чего… может, какое-то травмирующее событие? — Он занимался выполнением опасной для жизни техники, но прервал её, и на его глазах умерла жена. Вскинув ошарашенно взгляд на него, Кэсин не сразу поверил этим словам. Но Чжоу Сюй явно был не из тех, кто шутит подобными вещами. Он отвёл глаза в сторону, не смотря на Вэнь Кэсина. «Я толком и не знаю всего, что его гложет», — тихо сглотнул он и вернулся обратно к листам: берясь за кисть, щурясь и записывая. Одни иероглифы казались более жирными, другие — более тонкими. Кэсин проморгался, и они выглядели нормального размера первые два удара сердца. — Что это была за техника? — К сожалению, он мне не поведал. Всё то, что я тебе сейчас рассказываю, я знаю только потому, что присутствовал во время его приступа… — Ты с ума сошёл?!! — вскинулся Кэсин на него. Соседство с мастером, мучимым искажением ци, было опасно для жизни. Особенно если он долго совершенствовал дух и тело. Кэсин не понимал, зачем Сюй-гэ... Любой, находящийся в здравом уме, постарался бы как можно быстрее сбежать от такого человека. Чжоу Сюй метнул на него взор, и его лицо перекосила гримаса. — Как и у многих, порой у меня не бывает выбора, Лао Вэнь. — Ладно, — Вэнь Кэсин попытался собраться с мыслями. — Что он говорил про трактат? — Что если бы я его прочитал, то понял бы, что ему мало чем можно помочь. Вообще, от развившегося искажения ци не было спасения. Оно, как вулкан, разливало свою магму злости и обиды: поражая меридианы, лишая разума и возможности спастись. И вся сила, скопившаяся внутри, оборачивалась против своего владельца. Неуправляемая. Если бы можно было её как-то укротить...Чтобы она не пыталась разорвать носителя, а текла как вода, пускай и подгоняемая бурным течением… Или же её можно было бы закупорить, а потом вытянуть… Возможно что-то вроде иглоукалывания, которое Вэнь Кэсин не любил. И со спины, а не спереди, чтобы дядя Чжоу Сюя не вырвал иглы… — В следующую встречу принеси мне что-нибудь из того места, где он пережидает приступы. Подойдёт что угодно, но лучше что-то прочное. Возможно часть той самой цепи, что его удерживала. Любое воздействие имеет остаточный след, и если будет возможность изучить его, то я смогу придумать что-то более действенное, чем одни травы. Кстати, вот, держи — он вынул из корзины с трудом найденное растение, отливающее красно-фиолетовым цветом. — Что за дикая гадость? Почему воняет... гнилым мясом?! — Чжоу Сюй отпрянул и скривился, прикрыв рукавом нос. — Зря ты так, я с таким трудом достал эту редкую в своём роде Дьявольскую Южную звезду! Чуть в болоте не утонул ради неё! А ты... Эх, ничего страшного, привыкнешь ещё к запаху: у меня не было времени высушивать и перетирать её, потому этим займёшься ты, и будешь кормить этим своего дядю. Только обязательно смешай высушенное с известью, хорошенько растолки и прокипяти! Иначе отравится... И не забудь приготовленное давать по чуть-чуть! А то дядя помрёт не от искажения ци, а от того, что эта штука перекроет ему трахею. С опаской посмотрев на цветок, больше похожий на разинувшую пасть гигантскую слепую змею, Чжоу Сюй несмело забрал у него дорогой ингредиент. — Надеюсь, ты больше не знаешь настолько опасных растений... — Оно не опасное! Так, по крайней мере, писалось в сборнике Новой коллекции лекарственных растений... — Вэнь Кэсин замялся, — правда, согласно ему, если неправильно приготовить Дьявольский Цветок Южной Звезды... — И откуда ты только всё это знаешь? — Сюй-гэ вздохнул настолько обречённо, всё ещё морщась от попахивающего неприятно цветка, который не мог уместить в своём мелком мешочке для трав, что это вызвало у него смешок. — Я маму слушаю, Сюй-гэ. Она просто недавно восхищалась и жалела, что этот сборник нигде, кроме как у Старейшины Долины, и не достать. А теперь дай мне проверить тебя. Соседство с искажением ци могло оказать негативные последствия. Чжоу Сюй хотел было отпрыгнуть, но Вэнь Кэсин оказался быстрее. Он не дал вырваться захваченной им кисти руки и приложил пальцы, считывая пульс и духовную силу. Его невольный пациент вдруг виновато ссутулился. — Как-то странно... Почему течение твоей ци как будто... Когда мы тренировались, такое тоже ощущалось, но не столь сильно, и я думал, что ты просто заболел. А тут, — Вэнь Кэсин нахмурился, отсчитывая удары пульса повторно. — Поток ци словно прерван намеренно… А-Сюй! Это было пугающе. Зато объясняло, почему тот был бледен постоянно. Почему кожные покровы просвечивали сеточку вен. Порой лихорадочный блеск глаз. — Что ты с собой натворил?! — Так было нужно, — уклончиво ответил тот, стараясь избежать его испытующего и требовательного взгляда. — Ты решил себя убить?! — когда Вэнь Кэсину на это ничего не сказали, тот попытался угомонить свой гнев. И вид не находящегося с ответом Чжоу Сюя его немного успокоил. — Не ввязывайся в сильные драки ближайшее время, и постепенно всё придёт в норму. В течение пары месяцев каждый из восьми меридианов надо разблокировать. Видя протест на его лице, Вэнь Кэсин даже прикрикнул: — И не спорь! Жить хочешь? Тогда слушай, что тебе говорит сын целителей! Под тихий смешок Сюй-гэ он зажал одну из его акупунктурных точек и постарался контролировать себя, чтобы не выпустить в неё больше ци, чем следовало. Почувствовав тонкий ручеёк чужой силы — выдохнул и привалился спиной к дереву. И такая малость высосала практически все силы. Между ними повисла тишина, которую нарушал разве что шелест листьев. Чжоу Сюй вдруг дотронулся слегка до его руки. — Ты про себя не рассказал… Прости, что меня так долго не было… Скосив на пристыженного Чжоу Сюя глаза, Вэнь Кэсин слабо улыбнулся, с облегчением отмечая, что собственная ци пока не бунтовала. — Почти год прошёл... и я хотел представить тебе свою сестру, чтобы вы познакомились. Но она ушла раньше, чем я смог это сделать. Сюй-гэ, — порывшись за пазухой, он вынул маленький мешочек. Тот, который обвязывал сам, и в который лично набрал много-много полезных трав. Помогающих и от ран, и от ожогов, и которые можно заваривать вместо чая даже. — Мы праздновали Дуань-у, и... вот… — он протянул ему подарок. — Я даже не помню, когда последний раз праздновал Дуань-у. Спасибо, — повертев в руках подарок и развязав его, Сюй-гэ вдохнул аромат и улыбнулся, — для чего они? — Мама говорит, что помогает от злых духов, — на эту фразу Чжоу Сюй воззрился на него удивлённо. — А вообще, от них больше проку при ранениях. И для успокоения ци сгодится. Тебе в самый раз с тем, что ты с собой натворил. Фыркнув, тот запустил пальцы внутрь, выхватил пару листьев и закинул в рот. Разжевал и шкодливо развёл губы в стороны: — «С пастбища свежие травы она принесла, Как хороши и красивы побеги травы! Только вы, травы, красивы не сами собой — Тем, что красавицей милой подарены вы!» — рассмеялся он, а Вэнь Кэсин чуть смутился и отвернулся. — Не используй моё оружие против меня! Я всё ещё зол, что ты пытался зачем-то лишить себя своей сути и заблокировал меридианы! — пробормотал он себе под нос. Хотелось стукнуть Чжоу Сюя. Очень, но не так, чтобы слишком сильно. — Я просто подумал, что быстрее прибьёт злого призрака: его целитель или же травы, призванные для этого? Оказалось, что ни то, ни другое. — Если бы мы виделись чаще, то я бы мог погрозить тебе хотя бы иглами. Как раз бы их смастерил из металла той цепи твоего дяди. Если уж она выдержала его — тебя бы точно остановила, хоть ты и не злой дух. — Возможно скоро... я смогу приходить в разы чаще, чем ранее, — вдруг сказал Чжоу Сюй тихо, — и тогда бы мы смогли выпить хорошего вина... Повернувшись к нему, он увидел его нервно сжатые губы и подрагивающие ресницы, прикрывающие такие глубокие глаза, что… Вэнь Кэсин встрепенулся. Они договорились о дате следующей встречи и очень хотелось, чтобы всё получилось так, как и сказал Сюй-гэ. Ночью спалось плохо. Внутренние переживания не давали нормально заснуть, но безмятежно сопящий рядом А-Сюй… Его присутствие успокаивало. Однако Вэнь Кэсин всё ещё тосковал. По Гу Сян, которая неизвестно где бродила. Неизвестно, куда направилась. Перед ночлегом они даже немного поговорили об этом. — У тебя вроде не было сестры, насколько я помню, — удивился он, когда они вернулись к этой теме. — Разве можно быть семьёй только по рождению? На это Чжоу Сюй как-то понимающе положил руку ему на плечо, заставляя прерваться от обустройства спального места. — Знаешь, мой... другой дядя бы сказал, что нет. И, хотя я не видел его пару лет, не знаю даже, жив ли он… Считаю, что он, воспитавший меня, и есть моя семья. Думаю, она вернётся. Доброту, Лао Вэнь, каждый воспринимает по-разному. Но она всё равно оставляет след на тех, кому её подарили. Очень хотелось верить его твёрдым словам. Его уверенности. «Гу Сян… — вздыхал Вэнь Кэсин ночью, смотря на полную луну в небе, прикрытую высокими ветвями. Плотные скоплениями тёмных облаков вокруг постепенно затмевали её — ты когда-нибудь вернёшься?». В ту ночь звёзд было совсем не видно.