Начало вращения

Солнце если и припекало, то обычно только в середине дня. Холод слишком быстро опускался на землю: ещё раньше, чем намечался закат. Впервые Чжоу Цзышу прочувствовал это на своей шкуре ещё в пределах горной ледяной реки, в которой чуть не утонул. Цзюсяо… кто же знал, что этот мальчишка, который плох в техниках, был столь хорош в плавании и лечении? Он всегда в чём-то восхищался своим шиди. Тому же умению радоваться, находить силы на это в любой ситуации. Ради того, чтобы Лян Цзюсяо беззаботно смеялся и улыбался, хотелось жить. Цзышу получил пинок по ногам сзади и пошатнулся. Стальная хватка у подмышек с двух сторон вызвала боль. Носки собственных сапогов частично проехались по земле под неестественным углом. — Поторапливайся, малец, — неприязненно бросили ему в спину. Бамбуковые кроны высились над головой, создавая полное ощущение темени. Воздух становился прохладнее с каждым неловким шагом. — Лао Мэн, мне кажется, что он не подойдёт… — как сквозь дымку послышался женский неуверенный голос. — И что ты предлагаешь, Цзю-Цзю? Вернуться к повелителю ни с чем? Тогда, боюсь, охоту Хозяин начнёт в своих угодьях. Или ты хочешь удостоиться чести стать его первой дичью? Глянув мельком в их сторону Цзышу увидел, как Лао Мэн покровительственно похлопал Цзю-Цзю по щеке. — Такие как ты как раз в его вкусе, но всего лишь на один «укус». Его нужен кто-то более крепкий костями и духом. Не переживай: если мальчишка сломается, то ты, скорее всего, займёшь почётное второе место. Так и быть, верну тебя ему обратно… — Мэн Хуян! — громко возмутилась та. Мэн Хуян заливисто расхохотался и приобнял женщину, почти простительно увещевая: — Ну что ты, Цзю-Цзю, цветочек, конечно мы вместо тебя найдём кого-нибудь другого для него. Не могу поверить, что ты так плохо знаешь этого, — указал тот пальцем на себя, — старика. Дальше Цзышу постарался не слушать. Это становилось невыносимым: улавливать то, как эта Цзю-Цзю обиженно высказывалась, а «Лао Мэн», ведущий его на убой, делано игриво вымаливал её прощение. Прекрасно понимая, что, среди всех, помимо неизвестного Хозяина, именно он — тот, кто диктовал правила выживания для той же Цзю-Цзю. Но та, судя по всему, либо принимала эту игру, либо была достаточно наивна, чтобы верить всему, что вылетало из уст Лао Мэна. Он ненавидел Долину Призраков и не хотел находиться там, тем более в качестве «развлечения». Пару раз даже пытался сбежать, но ему быстро показали, что это бесполезная затея. Ещё по прибытии туда он запечатал собственные меридианы, чтобы не казаться опасным и способным на что-либо. Это же решение в чём-то сыграло с ним злую шутку. — Тех, кто сбегает, мальчишка, сбрасывают с утёса. Хочешь присоединиться к ним? — спросил иронично Хозяин Долины. Его приволокли прямо к нему в покои. Тот же Сунь Дин выглядел почти сочувствующим, когда втолкнул его внутрь комнатки, которая, в отличие от богато украшенного Зала Яма, была набита странными старыми, не особо сочетающимися между собой вещами: детские самодельные куклы из ивовых прутьев, которые лежали на видавшем виды сундуке. Какой-то красивый полуторный обоюдоострый меч покоился на плетёном кресле. На спинке кресла лежал истрепавшийся... Должно быть, это была накидка вместо плаща, сделанная из шкур какого-то животного. Но она сильно истёрлась местами. — Мне всё равно: выживешь ты или нет. Просто не хочется терять хорошее развлечение. Но при необходимости я найду кем тебя заменить. На центральных равнинах и в цзянху полно людей. Ты, конечно, не воин из армии Фэн Юаньцзи, но… для начала мне сгодится любой, — тот будто больше говорил сам с собой, чем с ним. Исполосовав спину каким-то кнутом в качестве наказания, Хозяин выдворил его. И Цзышу, своровав немного еды, шатаясь, пошёл в самое безопасное место в Долине, которого все остальные боялись. Оно как раз было неподалёку от того самого утёса, о котором говорил Варвар. Взглянув с высоты вниз, его замутило от одного только вида: Цзышу всё ещё боялся воды. Бурная река билась о скалы, каменные колья-обломки пронзали её с невидимого с высоты тёмного дна. Но тут даже было страшнее. Ведь реку почти не видно. А вот выступающие обвалившиеся когда-то давно валуны... Уже внутри пугающей всех пещеры Цзышу обнаружил странное существо и сначала не поверил, что кто-то мог выжить в таких условиях. А это оказался человек. Жун Сюань. Который должен был быть мертв как лет пять. Подобно диким зверям Жун Сюань принимал еду и воду от него, слушал — или делал вид, что слушает — его разговоры, но скалился на что-либо ещё. В Зале Яма ему, как и многим в Долине, было запрещено говорить без разрешения Хозяина. Высказывать своё мнение имела право лишь Большая Тройка: Мэн Хуян, Сюэ Фан и Сунь Дин. Поэтому только с Жун Сюанем он мог поговорить, даже если тот порой и молчал на все его попытки. Цзышу надеялся, что Цзюсяо нашёл остальных собратьев. Что они смогли жить спокойно без него. Что когда-нибудь ворота Долины Призраков раскроются перед ним самим, и он сумеет выйти за них. И его тепло примут там, по другую сторону. Много времени прошло, прежде чем ему разрешили выходить за пределы Долины. Однако… он не знал куда пойти. Поместье было уничтожено. Учитель пропал. Большая часть учеников погибла. А те, что, наверно, сумели выбраться… сколько их? Дай Будда, чтобы был хотя бы один. «Цзюсяо», — он стиснул зубы, пытаясь после очередного провала перед Хозяином повернуться хотя бы боком. В какой-то момент тот решил, что лучший способ избавиться от скуки — упражняться с ним в цигуне и боевых навыках. Его связка летящих шагов ничего не могла противопоставить чужой сабле и резким яростным выпадам. Скорости не хватало, поэтому он отступал пока мог. Быстро поняв, что слова Лао Мэна о его хилости правдивы, Хозяин отпустил его. Не имея сил двинуться, он глядел в пещере на Жун Сюаня: как его захватывало безумие. Тот то кричал, пытаясь дорваться до него из цепей, то усаживался обратно на каменный пол и просил некую Юэ Фэн простить его. В некотором подобии сознания его держали два образа. Один из них смотрел то на него, то на Жун Сюаня, будто выжидая. Высокая мужская фигура в чёрных одеждах, с объёмной чёрной шапкой на голове и надписью: «Спокойствие Поднебесной». Хэй Учан, точнее тот, кто в Долине Призраков носил его имя, не шёл ни в какое сравнение с этим, настоящим. С его звонкой цепью, могильно-бледным лицом и этой ярко-красной улыбкой на губах — многообещающей. С тёмными сверкающими глазами, не предвещающими ничего хорошего. «Это будет здесь? Вот так?» — он не смел отвести взгляда от фигуры, которая, с каждым более громким рыком Жун Сюаня и бряцанием, как-то незаметно подбиралась к нему. — Какая она… твоя Юэ Фэн? — прохрипел вдруг Цзышу. Почему-то Жун Сюань застыл и сгорбился. Потом и вовсе рухнул на пол сломанным механизмом. После крика, чтобы он не смел упоминать её, тот тихо прошептал: — Фэн-эр — лучшее, что было со мной в жизни, — по его щекам текли слёзы, которые тот даже не особо замечал, полностью отрешившись от всего в округе. И от холодного камня, и от Цзышу, которого тот мог с лёгкостью убить, сломай он цепи, от скалящегося Хэй Учана, который исчез так же незаметно, как и появился... Почувствовав, что какая-то нервная удушающая сила покинула это место, Цзышу прикрыл глаза. Лучшее в жизни. А что это для него самого? Родители и старшие братья? Он помнил только их тела. Мать, снятую с шёлковой петли, и пронзённых мечами юнцов, старше него самого на пару лет, да такого же отца. Мастер Цинь? В голове сразу всплыло поместье в дыму. Мин Хуан, который свалился на него и больше не пошевелился. Сапог Гао Чуна, который пнул Мин Хуана, отчего тот перекатился, и Цзышу увидел застывшее лицо Мин-шиди со слезами вперемешку с кровью. Собственное бегство: не для того, чтобы абсолютно всех бросить, а чтобы отвлечь на себя внимание, давая сбежать кому-нибудь из своих. Возвращение обратно, когда, прокручивая случившееся в голове, он понял, что кто-то точно остался рядом с завалами, что погребли под собой Би Чэнфена. Крик Цзюсяо, которого укусила псина, и собственная рука, выпустившая в неё стрелу из подхваченного с земли лука. С родной земли, осквернённой чужаками. Но было кое-что, что согревало душу после побоев в Долине. Травник. Обычный травник, встретившийся ему, когда Сунь Дин, по поручению Хозяина отвёл его за всем необходимым. — Не пытайся сбежать, малец. Мне приказано убить тебя, если будешь плохо вести. Набери трав для ритуала. У тебя есть трое суток на это. Потом я приду за тобой. Можно было бы попытаться сбежать тогда ещё раз. Но он слишком вымотался. И больше не видел в том смысла. Тогда-то ему и повстречался травник. Забавный, добрый, с плутовской улыбкой. И наконец кто-то заговорил с ним как с обычным человеком… Только спустя время он узнал, что повстречавшегося ему травника зовут Вэнь Кэсин. И тот, несмотря на долгое время разлуки, встретил его как старого доброго друга. Предложил помощь с поиском лекарств для Жун Сюаня, когда Цзышу вновь пришёл: всё так же, под надзором Сунь Дина. Но Сунь Дину он до поры до времени был бесполезен, потому что тот воспринимал поручение Хозяина как передышку от постоянных склок в Долине и просто дожидался его возвращения из леса, занимаясь своими делами. Вэнь Кэсин практически не верил в себя и свои силы, прикрываясь вечно фразами наподобие «если я правильно помню» и «так мама говорила». Цзышу понял, что перед ним был сын одной из величайших целительниц своего поколения, Гу Мяомяо. К своему прискорбию, вместо того, чтобы помнить её вклад в целительство, он знал лишь, что её называли самой красивой женщиной Сычуани. И если Вэнь Кэсин хоть немного на неё похож, то он даже понимал, почему так говорили… Он засмотрелся вдруг на него ещё при одной из первых встреч. — Что ты меня так рассматриваешь? У меня что-то не так с лицом? — нервно убрал он выпавшую из прически прядь за ухо и оторвался от перевязки пучков с цветами. Прядь все равно вернулась на место, скрывая левый глаз. — Думаю, что некоторым повезло с внешностью. — Не скажи. Знаешь, мне иногда хочется иметь возможность менять лицо по своему усмотрению. Я слышал много поэм, и имея при себе какое-то средство для изменения внешности… кардинального, имею в виду, я мог бы отыгрывать разных героев. Получилось бы неплохое представление! Сначала он не придал значения этим словам, зато потом, вспомнив их, когда собирал материал для масок, которые вдруг, по наитию, спустя год после нападения на поместье, решил сделать… он понял, как именно мог проявить себя в Долине Призраков. Собственно, он стал тем, кем быть не хотел. Развлечением. Хозяина-Варвара это очень обрадовало. А потом случилось два непоправимых события, и оба были связаны с разведчиками, забредшими на территорию Долины. Как разглагольствовал Варвар — они принадлежали одному из тех, кто развязал Наньцзянскую войну. Но первый раз Цзышу просто отправили за травами, а потом вообще случилась неразбериха с появившимся после Бессмертным. А во второй Хозяин совершил ужасное: отправил тела десятки разведчиков императору. А головы оставил при себе. Как и в прошлый раз, всё для жертвоприношения Цзя Си. — Мы прибыли потому, что разыскиваем учеников поместья Времён года! Его Величество отдал приказ… Маленький тревожный звоночек-напоминание о былом. Так было странно вспоминать, что он — не шут Юмэн, а Чжоу Цзышу, первый ученик поместья. Один из выживших. Если не единственный. О его настоящей личности тут не знал никто — она мало кого интересовала. Да и разговаривать толком ему было не с кем об этом. Хотя с Сунь Дином они порой, пока брели до леса около Долины Целителей, иногда делились скомканным историями из жизни. Но так, что ни одному, ни другому это не давало какого-либо конкретного представления об их прошлом. После такого выпада в сторону Его Величества их попросту ждала смерть. Лао Мэн заволновался не на шутку, и Цзышу, хоть и всего лишь из неприязни к нему, не хотел участвовать в его заговоре. Однако он понимал правоту Переменчивого призрака — этого Долине Призраков не спустят с рук. К тому же, со смертью Хозяина появлялось больше возможностей. Для него самого. Возможностей изменить всё. Ведь он был главным связующим звеном в плане Лао Мэна. Именно у Цзышу был доступ в покои Хозяина из-за того, что тот не видел в нём опасности. Сунь Дина, который собрался помогать остальным из Большой Тройки, он просто запер на массивный засов в его покоях. А без Скорбящего призрака его шайка нелюдей не пошла бы ни за кем другим, пока того официально не скинули бы с его места одного из главных среди Большой Тройки. В этой игре на выживание Цзышу нужен был дисбаланс сил. Ряды сподручных Переменчивого Призрака Мэн Хуяна и Висельника Сюэ Фана поредели, а Скорбящий Сунь Дин оказался в выигрыше по количеству людей, и был ему должен, но зато проигрывал в уважении остальных. Сюэ Фан же никогда не играл с заведомо слабым союзником в партии, предпочитая оставаться на стороне победителя… Он позволил поздней ночью пробраться нападающим в Зал Яма, впервые в своей жизни совершая что-то настолько… странное, низкое, отдающее виной. Когда-то он защищал место где жил. И был вынужден бежать. Теперь же впустил хаос добровольно: в глупой надежде, что из него родится порядок. И он наступил. С появлением Хозяина-Марионетки, который чуть ли не молился на Лао Мэна и Сюэ Фана. И оставшийся за бортом Большой Тройки Сунь Дин был ему на руку. В течение четырех последующих лет Цзышу вбивал клин между Сунь Дином и Лао Мэном, а Сюэ Фан, не зная, кого ему в этот раз поддерживать, оставался в стороне до начала активных действий. — Ты хочешь занять моё место… Многоликий? — спросил Скорбящий призрак с лёгкой насмешкой, однако он не поддался мелькнувшему в груди гневу. Конечно с ним никто не считался. Но это не значило, что так будет всегда. — Новый Хозяин, несмотря на моё предательство Варвара, так же доверяет мне. Ты сможешь забрать наньцзянское оружие бывшего Хозяина, если поможешь мне. Марионетка Лао Мэна считает, что тот и Сюэ Фан всецело на его стороне, забывая об изменчивости их настроения… — А тебе что с того? — Свобода, Сунь Дин. Если бы всё получилось, то он смог бы диктовать призракам свои правила. Однако всё достаточно быстро переигралось. И это было неожиданно, но ничуть не меняло сути намеченного. Лишь ускорило ход событий. Ведь в Зале Яма появился… Цзюсяо. И не один.

***

Наверно впервые он начал здесь чувствовать себя самим собой только когда увидел Лян Цзюсяо. Мелкий сорванец, срывавший, дурачась, по первости занятия, когда мастер Цинь показывал техники. Который оббегал вокруг мастера во время захвата кисти руки и был после уложен им же на лопатки, под общие вздохи новичков. Глупо хлопавший глазами в благоговении, смотря на учителя, который по-доброму посмеивался над ним. Рядом с Цзюсяо — Би Синмин, младший брат Би Чэнфена. Би Чэнфэна, который предложил наспех обменяться одеждой и надеть маскировку и так неудачно подставился перед прибывшими по их душу героями цзянху. Би Чэнфэна, которого раздавило рушащимися балками, но перед этим он успел толкнуть Цзюсяо и, тем самым, спасти. Того самого Лян Цзюсяо, который даже не узнал Цзышу потом, но бросился к нему, увидев, что он шёл ко дну. Затем лечил, поил и кормил. Поэтому, заметив его, у Цзышу тут же встал ком поперёк горла. При каждом пробуждении он обычно жалел, что вообще имел такую возможность. На обеспокоенный взгляд своего шиди и множество других, таких же, он незаметно помотал головой, чтобы они не подняли ропота. Нельзя, чтобы заподозрили, что они были знакомы. Сейчас совсем не время. Иначе выживание стало бы ещё более сложной задачей. О своей жизни он беспокоился в последнюю очередь. Его на плаву держало только то, что где-то там, возможно, ещё были его учитель и соученики. Цзышу жил этой надеждой. Она, как робкий тёплый свет над Долиной, прорастала в нём и грела холодными ночами. У него не было права облажаться ещё раз. Чжоу Цзышу искренне ненавидел себя, потому что ярче всего ему запомнилось лицо мёртвого Мин Хуана, а живого Цзюсяо — нет. Что с каждым днём в Долине облик того же учителя мерк в памяти. Он бы даже не смог нарисовать его, хотя когда-то вроде неплохо владел кистью. Это было похоже на какое-то форменное безумие. Будто всего, что было ранее, не существовало. Будто он всегда ходил по лезвию меча, только и делая, что развлекая Хозяина Долины: одного, другого. Как послушная кукла. Сдерживался на каждую колкость Лао Мэна, обходил третьей стороной Цзю-Цзю, помня о её преданности Переменчивому Призраку. Увиливал от ранних попыток Сунь Дина привлечь его на свою сторону, играя в дурачка. Сторонился Сюэ Фана, который пытался порой угодить то Лао Мэну, то Сунь Дину: в зависимости от того, с кем заключил временный альянс. Подолгу избегал участия в их тройных партиях друг против друга. Но теперь… Он снова взглянул украдкой на Цзюсяо и остальных. Его шиди. Ровно двадцать человек. Всё, что осталось от его прошлой жизни. И он их должен был защитить их. Неважно, что могло встретится на пути. «Я ни за что вас больше не подведу». Пока Хозяин раздавал указания, Цзышу пересчитал ещё раз своих соучеников и сравнил с тем, что имелось у Большой Тройки. У него самого было мало людей. За Мэн Хуяном последовали бы точно пятьдесят из выживших в предыдущей бойне; за Сунь Дином стояла сотня, за Сюэ Фаном — чуть больше семидесяти душ. Но место за Сунь Дином шаталось, как и за Лао Мэном. За последним больше из-за Цзю-Цзю, которую тот опекал последние пару месяцев слишком явно, хотя и пытался это скрыть. А подопечные Сунь Дина были недовольны, что не поучаствовали в хорошей битве не на жизнь, а на смерть против Варвара четыре года назад. Сюэ Фан же всегда вставал на сторону силы… Цзышу размышлял, и его мысли пришли к довольно любопытному выводу. Что лучше: иметь сотню, которая при первой возможности тебе воткнёт нож в спину, или двадцать человек, что пойдут за тобой и в огонь, и в воду? Сами того не ведая, призраки, во время своей любимой охоты, привели маленькую армию абсолютно преданных ему людей. Тех, которых учили скрытно перемещаться, выуживать чужие секреты, менять лица как перчатки. В то время как сама Большая Тройка была разобщена. Сунь Дин, помня о своём долге, мог переметнуться к Цзышу. А если тот же Сюэ Фан увидел бы новую силу — он бы к ней примкнул, желая сохранить положение. «Преданность или смерть», — впервые за долгое время губы Цзышу дёрнулись в намёке на улыбку. Потому что у него имелась ещё одна сила: та, о которой не знал никто из противников. Которая способна сокрушить их, стоило только её увидеть. Перед которой невозможно было не склониться в благоговении, ненависти, зависти и животном ужасе. Которая имела все шансы придавить их к земле одним движением пальца. Он собрал всех шиди и проинструктировал. Многие из них не верили ему. Но без них план был бы обречен на провал. Цзышу прекрасно понимал, что у него в одиночку ничего не получится, однако, если те его поддержат, у них имелся неплохой шанс на победу. — Шисюн, мы сбежим? — подал голос Би Синмин. — Нет, — покачал головой Чжоу Цзышу и увидел постепенно растекающееся понимание в глазах Би Синмина, тогда как у других — растерянность. Зачем сбегать из места, которое, при правильном подходе, стало бы им пристанищем, крепостью? Их дом разрушили мастера улиня. Так почему бы не нанести им потом удар с неожиданной стороны? Ведь они несколько лет боялись призраков, даже одно упоминание вызывало содрогание и страх... — А что тогда? — озвучил главный вопрос Цзюсяо. Чжоу Цзышу обвёл всех торжествующим взглядом, который, впрочем, не выдавал и сотой доли переполнявших его чувств. — Мы захватим Долину Призраков. Очередная порция отвара, который он дал Жун Сюаню после расчётов Вэнь Кэсина, вызвала нужную реакцию: тот, пускай и не очень удачно, контролировал свою силу. Нынешняя смесь трав не подавляла волю Жун Сюаня или его ци. Но позволяла сохранить разум. Цзышу понял главное: если найти то, что могло сдерживать, возвращать обратно в реальность, пускай и ненадолго, то господин Жун смог бы пересилить свою искажённую ци. Только пока до него не дошло, что именно способно было стать этим сдерживающим фактором. Марионетка Сюэ Фана и Лао Мэна жаждала представления. И Цзышу обеспечил его в полной мере. Кажется, Хозяин хотел потягаться с Жун Сюанем? — Господин хотел развлечься. Я, как ваш шут, должен был позаботиться об этом надлежащим образом. Достал его вам из-под земли, как вы и хотели — он не был ещё уверен в победе, но знал, что если бы ничего не предпринял, то гнить ему здесь долго. Как когда-то и говорил Мэн Хуян, он хотел бы всё же умереть свободным человеком, а не животным. И даже быть сброшенным с утёса — лучшая участь, чем так, как было ранее. — Смог ли я угодить вам, Хозяин? — Ты сдохнешь в мучениях, мерзкий сопляк! Схватите его! Но призраки не послушались. Они в страхе взирали на того, кого прозвали первым хозяином Долины Призраков, пробившего грудь Мэн Хуяна, которого до этого поразила стрела Лян Цзюсяо. Дикое ссохшееся существо, от которого веяло страшной искажённой силой. Никто не хотел вставать у него на пути. Хозяин Долины с яростным воплем кинулся на Жун Сюаня. Схлестнувшись в бою, один пытался убить другого оружием. Жун Сюань остановил атаку двумя пальцами, перехватив занесённый над собой меч. И от потока бурной тёмной силы тот раскололся на множество рваных осколков. Где-то громко взревела Цзю-Цзю. Глянув на неё, обнимающую старину Мэна, он ей посочувствовал. А Мэн Хуян… Тот улыбался, обратив свой посмертный взгляд на неё. Цзышу показалось, что образ Переменчивого Призрака порушился у него на глазах. Старина Мэн говорил: «Что лучше? Умереть здесь, как животное? Или всё же будучи подобным человеку?». «Быть человеком порой бывает очень страшно». Он смазано отметил, что Жун Сюань, пришедший ему на выручку, когда Сюэ Фан подослал своих приспешников, защитил его. И потому прижался к его спине, защищая в ответ. Они друг для друга — шанс на лучшую жизнь. И... он привык находиться с ним рядом. Вряд ли кто-то ещё сейчас был способен на это, кроме Чжоу Цзышу, «Юмэна», «Многоликого». Дёрнувшиеся в страхе шиди, по очереди развернулись, но сразу увидев, что ему больше никто не пытался навредить, лишь крепче сжали оружие. Тот же Би Синмин принял оборонительную стойку, которой когда-то его обучал мастер Цинь. В груди потеплело. Жун Сюань просто осмотрел всех и озвучил пробирающим до костей шёпотом: — Хозяин-Варвар был силен. Нынешние же призраки обмельчали за какие-то жалкие четыре года. Потом господин Жун оглянулся на Цзышу: — Как тебя на самом деле зовут? Тихо проговорив своё имя, Цзышу немного занервничал. Жун Сюань же неприязненно ухмыльнулся и протянул: — Надеюсь, призракам пришлось по нраву представление. Давай, юный Чжоу. — Повторять не буду. Первое правило Долины: преданность или смерть. Никаких разборок. Никаких выяснений. Второе правило: право на голос нужно заслужить. Не нравится — вариант один. Третье правило… Кто-то совсем рядом воскликнул: — Я не буду слушать какого-то…! Быстро выпущенные в сторону говорившего иглы заставили того упасть замертво. Цзышу тихо выдохнул, убирая коробочку с метательным оружием, а все присутствующие в Зале молча застыли, внимая ему. — ...приказы не обсуждаются. Они покорились ему. Все. За исключением Жун Сюаня, который глядел со снисхождением, насмешкой и горькой нотой в глазах. Жун Сюань не простил его за новый состав лекарства, не склонился перед ним, хотя даже собственные шиди так поступили. Как тот же Цзюсяо, от надежды во взгляде которого стало не по себе.