Особенный доктор

Произнеся обычное слово, которое тысячи раз звучало в этом кабинете, уже ставшее привычным до невозможности, как и все другие стандартные врачебные фразы, Гарри тем не менее почувствовал себя неловко, будто сказал что-то не то, судя по тому как чертыхнулся Малфой. Да, было странно говорить «раздевайся» бывшему школьному врагу. Может, всё-таки стоит прекратить называть Малфоя своим врагом? В конце концов, он больше не смахивал на того белобрысого долговязого засранца, который ныл от того, что сам сунулся к гиппогрифу и получил ответочку. Этот Малфой был другим. Он, как и прежде, гордо задирал острый подбородок, даже когда из его бездонного рюкзака вываливались подгузники, которые он запихивал обратно, а потом с достоинством расправлял плечи, словно всё так и было задумано; но он не казался ни высокомерным, ни заносчивым. Такого Малфоя Гарри не знал. А значит, перед ним обычный родитель, к которому следует относиться так же, как и к остальным. Профессионал он или кто? Он — Гарри Поттер, заведующий отделением лучшего маггловского госпиталя, единственный маг, практикующий метод Плахи, у которого неплохо получается. Они с Малфоем больше не в школе, нет прежнего соперничества, нет Волдеморта — но есть Дилан, которому нужно помочь; и Гарри это сделает на высшем уровне. — Можешь пройти за ширму и оставить свои вещи, — сказал он мнущемуся Малфою. — Брюки оставь, сними только ремень, чтобы не мешала пряжка, и ложись на кушетку. Гарри подошёл к медицинскому столу и, нажав кнопку на пульте, опустил его так низко, чтобы было удобно забраться взрослому. Затем взял стоящую рядом бутылку с пульверизатором и опрыскал кожаную поверхность, протерев следом одноразовым полотенцем. В воздухе едко запахло спиртом. Малфой наморщил нос, копошась за ширмой и шурша одеждой. — Что это? — Антисептик, после каждого пациента следует обрабатывать поверхность кушетки, — пояснил Гарри. — Да, я знаю. Но зачем, если лежал только Дилан? — А, — махнул рукой Гарри, — привычка. Таковы правила. Ты готов? — Да, — Малфой вышел из-за ширмы, обнажённый по пояс, Гарри мельком бросил на него взгляд, отметив, что его кожа, очевидно, не знала никогда загара. Тот неуверенно покосился на кушетку и с сомнением произнёс. — Она выдержит меня? — Она рассчитана на двести пятьдесят килограммов, а ты, мне кажется, вряд ли даже семьдесят весишь, — оценивающе прикинул Гарри, усмехаясь. — Ой, кто бы говорил, — закатил глаза Малфой и улёгся на спину. — Ты же в курсе, что ты тощий, Поттер? — Может, я и тощий, но руки у меня сильные, — почему-то начал оправдываться Гарри, словно не хотел, чтобы Малфой решил, будто он не способен справиться со взрослым мужчиной. Он знал, что, несмотря на то что не отличался сильно развитой мускулатурой, руки были крепкие, жилистые, ему порой приходилось удерживать таких крупных детей с невероятно сильной спастикой, что мог бы принимать участие в маггловском спорте — армрестлинг, кажется? Малфой невольно скользнул взглядом по его рукам. Он сглотнул и низким голосом сказал: — Может, хватит трепаться? Гарри пожал плечами и подошёл ближе к кушетке, на которой лежал, вытянувшись по струнке, Малфой и усердно смотрел в потолок. — Сейчас я нажму тебе на грудь, а ты постарайся расслабиться и размеренно дышать, — Гарри осторожно положил край ладони между рёбер Малфоя под правым соском и тихонько надавил. — Я буду понемногу усиливать давление, сначала я поработаю маггловским способом — это то, что ты будешь делать Дилану, — а потом применю магию, и, если сможешь овладеть беспалочковым заклинанием, то тут же попробуешь на ребёнке. Он плавно усилил давление ладони на грудь и сосредоточился на векторе давления; тело под его рукой непроизвольно напряглось, дыхание участилось, мышцы на животе концентрированно собрались, обрисовав контур каждой, и Малфой издал полузаглушённый стон-выдох. Заметив удивление, Гарри улыбнулся. — Это то, о чём я говорил, когда привёл пример со спортзалом. Твои мышцы сокращаются непроизвольно и глобально во всём теле, активируя врождённые образцы движения. Поэтому ты зазвучал. А дети, естественно, кричат, потому что данная форма общения — единственно возможная для них. А сейчас мне нужно повернуть твою голову. Гарри осторожно коснулся задней поверхности шеи Малфоя, провёл левой ладонью по мягким светлым волосам и деликатно повернул голову к себе лицом, чуть нажав пальцем за ухом. И тут же встретился с серыми глазами. Светлую радужку полностью затопил чёрный зрачок; Малфой не мигая смотрел на него, учащённо дыша. Гарри отвёл взгляд, проскользив по его шее и вздымающейся груди, где разлились пунцовые пятна, и остановился на поджаром напряжённом животе. Неожиданно для себя он обратил внимание на малозаметную дорожку светлых волос, уходящую в брюки. Гарри знал Малфоя с одиннадцати лет, долгое время он высматривал светлую макушку за столом Слизерина, но никогда не задумывался о том, что тот был блондином везде. Собственно, для чего ему было об этом думать? А сейчас, став врачом, Гарри привык акцентироваться на мелочах, цепляя взором детали при осмотре, такие как форма головы, количество пальцев на руках и ногах, наличие пятен на теле, ну и вот, цвет волос, который раньше ему не встречался у пациентов. Гарри отогнал непрошеные мысли и вернулся к лицу Малфоя. — Сейчас я применю магический импульс, и ты заметишь разницу, — глядя в глаза, произнёс он и сконцентрировался на магии внутри себя. По кончикам пальцев пробежало покалывание, которое он направил в тело под своей рукой. Глаза Малфоя расширились, он ещё сильнее напрягся и неожиданно, издав на выдохе ещё один стон, начал дергаться под руками Гарри. — О, — нахмурился тот и чуть поменял положение рук. — Ты такой чувствительный, оказывается, — задумчиво пробормотал Гарри. Увлечённый движениями своих рук и тела под ними, он не заметил, как Малфой изменился в лице, отводя взгляд. — Ты двигаешься не так, как должно быть, — продолжал Гарри. — Это называется реакциями уклонения, обычно так происходит, когда пациент имеет возбудимую нервную систему и высокую тактильную чувствительность. Чаще встречается у детей, чем у взрослых, и преимущественно у женщин. Взрослым мужчинам требуется больше времени, чтобы дать ответ на терапию. Но с тобой ситуация иная, нужен более деликатный и мягкий подход, чтобы твой организм дал нужные реакции, — Гарри воодушевлённо рассказывал, не замечая, как полыхнуло алым цветом лицо Драко, и для него стало неожиданностью, когда тот резко схватил за руку. — Достаточно, Поттер, — хрипло сказал он, резво поднимаясь с кушетки. — Я всё понял. — Ты же почувствовал, как твоё тело напрягается? Как сокращаются мышцы буквально во всех частях тела? — радостно спросил Гарри, открывая кран с водой и снова намыливая руки привычными движениями. — Да, я… я почувствовал, — Драко прошмыгнул за ширму и начал одеваться. — Вот то же самое чувствуют и дети. Тебе же не было больно? За ширмой послышалось что-то невнятное, но похожее на ответ «нет». — Нельзя допускать, чтобы было больно, это блокирует сигналы в мозг. Лучше начинать постепенно, мягко, лишь потом усиливая давление. Можно применять ещё вибрирующие движения, но об этом позже. Не всё сразу, — Гарри вытер руки и топтался на месте, Малфой продолжал копаться за ширмой. — У тебя всё в порядке? — поинтересовался он, когда копание слишком затянулось. — Ты же снял только рубашку. — Я… потерял запонку, — послышался сдавленный голос. — А, хорошо. Я позову пока Милли, — Гарри вызвал по телефону медсестру и уселся за свой стол. Малфой, наконец, вышел из-за ширмы с ярко-розовым лицом. — Как самочувствие? — Гарри поднялся и приблизился к нему, озабоченно рассматривая его рдеющие щёки. — Ты не страдаешь повышенным давлением? После терапии артериальное давление немного повышается, учащается сердцебиение, но ты какой-то слишком красный. — Нет, — рявкнул вдруг Малфой, но тут же осёкся. — Извини. Я просто слишком активно искал запонку. Гарри подозрительно вглядывался в него некоторое время, но потом утвердительно кивнул. — Поттер, я не твой пациент, не включай свою заботу, — как-то устало выдохнул Малфой. — Пока ты в МОЁМ кабинете и я провожу с тобой какие-то манипуляции, считай, что ты МОЙ пациент, и Я отвечаю за тебя, — жёстко отрезал Гарри. Малфой уже открыл было рот, чтобы что-то возразить, как тут дверь распахнулась, и Милли внесла на руках спящего Дилана. — Он заснул, — любовно глядя на малыша, сказала медсестра. — Такой милый малыш. — Да, он очень милый, — расплылся в улыбке Малфой, словно комплимент сказали ему. — Мы свободны на сегодня? — обратился он к Гарри. — Да, сегодня достаточно. Завтра сначала я работаю с Диланом, потом обучаю тебя. Надень что-нибудь поудобнее. — Хорошо, — кивнул тот, кладя ребёнка в коляску. — Спасибо, Поттер, — и вопросительно уставился на него. — Тогда до завтра. Милли, пригласи Райана на терапию.

***

Драко буквально вылетел из госпиталя, как никогда радуясь свежему ветру, который немного остудил его огненные щёки и разгорячённое тело. Мерлин, он чуть было не опозорился перед Поттером! Кто бы мог подумать, что у него встанет от простых касаний рук Золотого мальчика. А руки у него действительно волшебные — мягкие, чуткие, но уверенные. Почему-то Драко поттеровские ладони всегда представлялись более грубыми, жёсткими и мозолистыми, но это было бы неправильным: прикосновения человека, работающего с детьми, должны быть почти нежными и успокаивающими. Только Драко почему-то не успокоился, а возбудился. От мягких ладоней, волнующей магии, ласкающей кожу, от нудного бубнежа — и когда Поттер стал таким заучкой? И чёртов белоснежный халат вкупе с очками и чёткими указаниями Гарри Поттера превратили Драко в кисель. Видимо, настолько он изголодался по ласке, что его члену было всё равно, на кого вставать, даже этим лохматым очкариком не побрезговал. После того, как Драко остался один в маггловском мире, его интимная жизнь не была насыщена партнёрами. Поначалу он спал с кем-то: женщинами, мужчинами, больше от отчаяния и желания забыться, чем от истинной сексуальной потребности, а потом ему стало не до плотских удовольствий. Лишь после того, как поселился у Рейчел и закрыл низшие потребности вроде еды и безопасности, у Драко появлялись случайные партнёры на одну ночь; но как только Дилан остался полностью на его попечении, забыл про секс. Даже подрочить было некогда — он словно превратился в бесполое существо с заглохшим либидо. И сегодня был первый раз, когда его члену захотелось обрадовать хозяина каменным стояком — и на кого? На Поттера, мать его! Он даже не во вкусе Драко. Ну разве что немного. Он давно понял, что мужчины привлекают его больше, и чаще всего он выбирал партнёрами брюнетов. Но очкастый Поттер, серьёзно? Пусть даже сто раз он выглядит горячо в своём халате и очках, съехавших с переносицы — это же Поттер. К тому же, вероятнее всего, он натурал. Весь такой правильный, в очках своих нелепых. Детишек лечит. Просто образец святости и благопристойности. Стоп, а зачем ему вообще думать об ориентации Поттера? Что бы там себе ни вообразил его глупый отросток в штанах, Драко не нравится Поттер. Физиологию никто не отменял, на месте Поттера мог оказаться любой другой мужчина. Драко подошёл к своему подъезду и заметил сидящую рядом на скамейке девушку, которую точно не ожидал увидеть. Она встала и ослепительно улыбнулась ему. — Привет, Драко. — Привет, Пэнси.