Василёк

      Дело близилось к концу семестра. Василиса Витязева посвятила всё свободное время учёбе, подготовке к контрольным точкам и сдачам последних материалов, чтобы в новый год отдохнуть и набраться новых сил. Она уже забыла, когда последний раз расслаблялась и позволяла себе заниматься чём-то ещё, кроме учёбы. Перед сном она обязательно повторяла материал, утром перелистывала конспекты, на учёбе внимательно слушала преподавателей, а по дороге домой обсуждала с Денисом предстоящие трудности. Он относился к этому легче и надеялся, что преподаватели не пожалеют и поставят ему три, которую он заслужил своим посещением пар. Однако его легкомысленное отношение к парам не мешали сопереживать подруги и поддерживать её. Он с удовольствием слушал какую-нибудь теории по инженерии, по сопромату или философии, по которой почему-то стоял экзамен. Василисе стало даже в каком-то плане проще, поскольку теперь на философии она больше обращала внимание на акцентные вопросы и детали, чем на преподавателя и его манере говорения. Конечно, местами она забывалась и получала наслаждение, слушая Сергея, однако это не играло с ней злую шутку, ибо материал таким образом усваивался лучше.              И вот в один зимний вечер, когда шёл снег крупными хлопьями, а на улице стояла относительно тёплая погода, Василиса возвращалась домой. Денис высадил её недалеко от парка после долгих уговоров девушки: она уверяла, что хочет освежиться и побыть наедине с собой и своими мыслями. Он предложил ей свою компанию, которая была отвергнута. Ей не очень хотелось возвращаться домой, так как маменька вчера дала ясно понять, что сегодня приедет её сестра, то есть тётя Василисы и Катерины, Мария, что свидетельствовало об обсуждение далёких ей вещей.              Она зашла в дом тихо и незаметно.              Василиса остановилась у входа и не собиралась подслушивать, не собиралась подкрадываться, в её планах не было стоять за спиной маменьки слушать очередной бред. Девушка вовсе думала, что Виктория заметит её раньше, чем начнутся диалоги тётушки Марии о свадьбе её племянниц.              – Да, – маменька активно их начала поддерживать, совсем не замечая Васю, стоявшую за спинкой дивана, – надеюсь, что скоро Василиса уже перебесится и выскочит за Дениса Довлатова, хотелось бы уже увидеть их свадьбу. Он очаровательный молодой человек, всегда знает, какое слово и когда нужно сказать. Пусть он часто сквернословит, но разве это причина его не любить?              – Абсолютно, верно, – тётушка начала чавкать, поедая что-то из тарелочки в правой руке.              – Потише дорогая, мама же учила нас есть прилично даже когда мы наедине друг с другом. Прошло столько лет, а ты не меняешься.              – Денис Довлатов хороший мужчина, уверена, что Василиса влюблена в него. У твоей дочурки такой скверный характер, а он всё ходит рядом с ней, ждёт, когда она ответит ему тем же.              – Какие страсти. Так и Василиса ходит за ним. Уверена, что ещё чуть-чуть и всё образуется. Мне даже кажется, что у них всё давно есть, просто она девочка своенравная, не желает признавать поражение и любит много чего утаивать.              – Ага, не то, что Катерина, вот старшая девочка у тебя прекрасная. Великолепная.              – Безусловно, однако Василиса всё же выйдет за Дениса. Ещё немного и они не смогут уже скрывать любовь, которую и так все видят.              – Интересно, – Вася обошла диван, встала напротив женщин, рука её была у рта, она задумчиво оглядела их, – интересно, – снова повторила, – интересно.              – Василиса? – маменька осознала, что могла наболтать чего лишнего, а тётушка продолжала чавкать и без интереса отреагировала на внезапное появление Васи.              – Маменька, ты представляешь, что хочешь выдать меня замуж за человека, который ввёл в заблуждение всех девиц города, который обожает, когда доверчивые девушки прыгают в его объятья, который пользуется их доверием и каждый день наслаждается вниманием разных дам? Ты представляешь, скольких девчат он обдурил, пока вы усердно сводили нас? Наверное, нет, а я да.              – Милая, – маменька расплылась в улыбке, – ему нужна любовь, которую он ждёт от тебя. Дениса Дмитриевича исправит только искренность и настоящая любовь, а не эти гулянки. Ему нужна ты.              – Маменька, дорогая, Денис Дмитриевич и тебя ввёл в заблуждение. Ты посмотри, как ты переменилась. Стала одеваться краше, молодиться. Хочешь добиться его признания? Не уверена, что наша свадьба с ним решит эту проблему. Да и проявлять симпатию к жениху своей дочери странное решение. Либо свадьба это всего лишь предлог приглашать его в дом и охмурять, либо ты действительно хочешь выдать свою дочь за гулящего человека?              – Твоя любовь его исправит, Василиса! Ваши отношения спасут Дениса, тебе всего лишь нужно это признать.              – Маменька, дорогая, если бы я была хоть немного симпатична Денису Довлатову, как девушка, а не как подруга, то он давно бы прекратил искать себе кого-то на стороне, а добивался бы моего сердца. Подумай об этом.              – Так он разбил твоё сердце?              – Моё сердце не разбить. Оставьте его просто в покое, иначе запутаете меня, и я сгоряча признаю, что люблю этого мужчина, однако это будет грязной ложью. Вы должны понять, что я люблю другого, что ваши попытки сблизить меня с нелюбимым портят не только наши отношения с ним, но и туманят мой разум. Я теряюсь. Я начинаю слушаться и верить в ваш бред о счастливом браке с Денисом. И я прошу вас, не внушайте мне лжи. Я не буду счастлива с ним.              Маменька что-то хотела добавить, но в спину Василисы, которая направлялась быстрым шагом в комнату после выплеснутых эмоций, осмелилась крикнуть только тётя Мария:              – Ох и воспиталась на нашу голову!              Она хотела разрыдаться, но пустила руки в другое русло: не вытирать слёзы и натирать глаза до красноты, а рвать книгу, которую когда-то подарила Катерину и которую на второй недели декабря вернул Сергей Александрович. Она вмиг возненавидела себя, своё происхождение, семью, близких и окружение. Всё ей стало отвратительно, даже тело: глаза, которыми она видела порванные листы, уши, слышащие звук скрипа бумаги, губы, дрожащие от жалости к подарку. Через час в комнате царил хаос: части листов валялись по полу. Теперь не было ничего в её комнате, напоминающее о Сергее.              Василисе было так противно слышать, когда он называл её Васильком, будто играл под дудку Катерины. Ничто его не сближало с Катей так близко, не эти взгляды, касания, приветствия и часовые уроки, как его заимствования у старшей сестры данное имя для младшей. Этим жестом он так сильно сближался с Катей, что в понимании Василисы, разделял с ней взгляд на мир и на неё. А если он имеет право так звать её, то младшая Витязева ему не ближе, чем девушка, с которой можно поговорить о чем угодно и сразу забыть. А она не бездонная чаша, не может вечно отвечать улыбками и делать вид, что довольна такой дружбы. Если бы она не испытывала глубокое уважение к Сергею, если бы точно знала, что ей не придётся видеть его на философии, а после сдавать ему же экзамен, который состоится уже через неделю, то высказала бы ему всё: как считает его лицемерным, как раздражают его нравоучения о свадьбе с Денисом, как он настоятельно рекомендует ей не делать этого, но не предлагает других вариантов.              Есть ли ему хоть какое-то до неё дело или он смотрит на неё только свысока своей ученицы и только как учитель желает лучшего? Зачем он ведёт двойную игру, вынуждая Васю поверить ему в её ум и красоту, в то, что она достойна такого же мужчину, а сам обучает глупую девушку и знает, что учит её для себя, для своей будущей жизни. Так почему ей нельзя создать из Дениса подобия себя? Может, хотя бы потому что она выше этого? Она считает, что переделывать человека под себя – истинный грех и предательство. Хотя о каком греху идёт речь, когда вся вера её состоит лишь из веры в себя, верно, грех для себя – худшее наказание. Быть грешной перед собой, а не перед Всевышнем, в которого верят и называют Богом, – вот оно истинное проклятие для так называемой души, если говорить на языке верующих.              Вечером Василиса знала, что придёт Сергей, что снова проведёт двухчасовое занятие, однако сегодня её не остановило и это, и она решила посидеть в гостиной на своём любимом кресле за чашкой чая с молоком и сливочным маслом, держа книгу по истории в руке. В своей комнате ей показалось слишком холодно, да и ветер был северный и громко дул в окно, в гостиной было тише и приятней. Приглушённый свет, падал на буквы и даты, тёплый плед укрывал ноги и уже через пару мгновений Василиса позабыла о Сергеи, Кате и их длительных уроках, она была полностью поглощена Романовыми и Рюриковичами. Она представляла себя в кружевном наряде, как ходит на балы и как танцует под разнообразные мелодии с достойнейшим кавалером, который непременно заметил в ней аристократические вкусы и чистый ум, позволяющие ей прекрасно подбирать слова и попадать любой темой в самое сердце. Хоть сердце её и было на деле холодно, но в фантазиях она была милейшей дамой, способной рассмешить окружающих, приободрить улыбкой даже самого скверного человека. Василиса знала, что является такой, что такой её увидит будущий избранник. И если Денис Довлатов видит её такой, если внутри него нет место другим девушкам, кроме младшей Витязевой, то отчего же, и вправду, не полюбить его? От того что трепещет маленький орган с размером с кулак от другого? Ну, и есть ли смысл, когда 98% тела будет согласно, и лишь эти злощастные 2% будут твердить о другом? Наверное, всё же есть, раз столько боли они приносят. Не будем же мы есть, зная, что еда на 98% чиста, а 2% – это смертельный яд. Хотя всё же зависит от обстоятельств. И сейчас бы Василиса с радостью проглотила что-нибудь отравленное, например, яблоко и уснула бы, пока поцелуй любви её не разбудит.              Василиса Витязева не заметила, как прошло пару часов, как из комнаты Катерины бесшумно вышел Сергей. Он планировал быстро одеться, собраться и направиться домой, чтобы приготовиться к завтрашней паре и успеть дочитать книгу, однако остановился, увидев маленькое создание, укрывавшее свои подогнутые ноги фиолетовым пледом. Он остановился, как и время вокруг. Всё перестало существовать в тот миг, кроме её пальчиков, аккуратно перелистывавших раз в три минуты страницы, водивших по строке и отгибающих лист по привычке. Ему срочно понадобились интересные темы для диалога, которые обычно всегда были припасены, но сейчас утеряны, будто ураган прошёл внутри, оставив пустошь, желающее породить на свет новые чувства. Василиса бы и не заметила его, если бы не решила зевнуть и поднять взгляд на окно. Получилось поднять его не для просмотра темноты и блуждающего света от фар проезжающих машин, а на Сергея.              – Читаете? – спросил он, а после добавил, – здравствуйте, Василиса Витязева.              Ему показалось, что стоять вдалеке и спрашивать собеседника – некультурно, от того он сел на кресло Катерины и дождался, когда Вася примет его взглядом.              – Здравствуйте, Сергей Александрович, – она улыбнулась, а щёки её немного порозовели, но никто не мог этого заменить, поскольку свет был довольно тусклый, – готовлюсь к экзамену по истории.              – По философии уже готова? – спросил он голосом каким обычно давал лекцию.              Она не знала, как ответить правильно, потому что не была уверена в своих силах. Тогда Сергей Александрович спросил дальше:              – А вы проходите историю древней Греции?              Василиса закрыла книгу в ожидании следующего вопроса, и он поступил незамедлительно:              – Мне нравится идеология того, что женщина была дана человечеству в наказание.              – И Зевс не ошибся, – Василиса свела брови, пытаясь вспомнить подробности мифа, – хотя по мне так Зевс был несправедлив, а Прометей слушал сердце, когда добывал огонь для людей. А что насчёт Пандоры, то она была одинока в своём роду. И если, открыв красивый сундучок, хранивший все болезни и несчастья, ей стало легче, то тому и быть. В современном мире принято ведь считаться только со своим удовольствием.              – Я бы поспорил и поспрашивал что-нибудь ещё, дабы окончательно понять нить твоего рассуждения и полноту знаний, но хочу заверить тебя, что мне не нужно этим заниматься, потому что в этом я и так уверен. Можешь не утруждаться, я поставлю тебя отличную оценку. Лучше отдохни.              – Мы говорили о базе, даже школьник сможет рассказать о Прометее и Пандоре, – возмутилась девушка.              – А понять не может большая часть студентов. Возможно, я немного преподаю и ещё не имею опыт, однако за этот короткий срок не было ни одного инженера, который бы оправдывал Пандору. Для них это всего лишь сказка, в которой есть мораль про надежду.              – И всё же это несправедливо по отношению к другим.              – Если хочешь справедливости, то в первую очередь поговорю со всеми о древнегреческой мифологии, а после уже о Канте и Аристотеле, если, конечно, они смогут связать ответом хотя бы два слова на первый вопрос.              – Не хочу, чтобы меня возненавидели за эту ситуацию и за отличную оценку.              – Не похоже на тебя, – Сергей хотел коснуться её руки, лежащий поверх книги, но передумал, когда сердечко неожиданно ёкнуло, будто ожило. И этот ёк повторился. Ему пришлось закрыть глаза, привести дыхание в порядок и лишь потом проговорить, – люди думают лишь о себе, Василёк, им чужие победы чужды. И я думаю, ты это прекрасно знаешь, просто переутомилась.              Девушка вздохнула, хотела предложить чай и поговорить с Сергеем ещё о чем-нибудь, но её полёт фантазий, связанный напрямую с времяпрепровождением Сергеем Александровичем, прервал мелодичный голосок. Катерина в тонком воздушном платье выглянула из-за угла, протянула руки вперёд и лёгкими движениями, будто бы за спиной у неё есть крылья, придающие невесомость, подошла, однако казалось, что подлетела или даже подплыла, не касаясь пола и не издавая стук пяток, присущий ходьбе Василисы. Катерина обхватила тонкими белыми и ухоженными руками шею Сергея, наклонилась к его голове и прислонилась своей щеке к его, издала негромкий визг радости, чмокнула щёку и проговорила:              – Хорошо, что ты ещё не ушёл. Надеюсь, что моя сестра не докучает тебя своими нудными размышлениями. Она в последнее время очень угрюмая и злая. Нужно быть проще, Василёк, иначе останешься одна.              – Спасибо за совет, Катерина. Я как раз думала над тем, чтобы мне такого поменять в себе, – Вася поднялась, подправила плед и хотела уйти, оставив влюблённых наедине.              – Ты всегда будешь уходить? Извините, если помешала вашему разговору и обидела. Не надо тут устраивать спектакли, – Катя явно перегибала палку по непонятным причинам.              – Спектакли это по твоей части, дорогая, – съязвила Василиса.              – Опять грубишь и делаешь вид, что самая умная. Я тоже умная. И перестань считать иначе, потому что я теперь не глупая, – Катя оставила шею Сергея, обошла кресла и встала в метре от сестры, – тебе стоит извиниться за своё поведение.              Василиса чуть не рассмеялась от серьёзности Кати, протёрла глаза, чтобы сдержаться, а после села обратно, делая вид, что она очень заинтересована диалогом с сестрой, хотя вообще не понимала, что так вывело из себя Катерину.              – Конечно, я всегда рада извиниться, если делаю что-то не так, – проговорила Василиса.              – Опять ты говоришь с этой надменностью, которая всегда меня раздражала. Почему ты не можешь обращаться ко мне, как к равной себе? В конце концов, я тебя старше.              – Если ты чувствуешь себя некомфортно при общении со мной, то, – Вася сделала небольшую паузу и посмотрела на Сергея, который, по внезапному стечению обстоятельств, тоже смотрел на неё, – то не общайся. У меня для тебя нет других вариантов.              Сергей округлил глаза, взял руку Катерины, которая уже напряглась и хотела ударить младшую сестру, притянул к себе и сообщил, что ему пора идти. Та поцеловала его в губы и сказала, что будет скучать и ждать с нетерпением следующего урока.              Странно, но Василису не посетила ревность, злость или печаль. Она была готова к этому, ждала, когда Катерина влюбится в Сергея и сможет ответить ему взаимностью, ведь с ним уже давно всё было понятно. Ни один из кавалеров не смотрел на Катерину так, как это делал Сергей в первое время.              Да и как в неё было не влюбиться: такую воздушную, нежную, чистую и приятную девушку, которая располагает к себе, всегда рада поделиться чем-то, выслушать, поговорить. Время с ней пролетало незаметно, а главное не возникало ощущения недосказанности и пустоты. Катерина умела показать себя, свои таланты, хоть и поверхностные и слабые, с лучшей стороны. И, видимо, Сергей смог оценить её характер по достоинству. Да, она была красивой картинкой с кучей бестолковых мыслей, посещающих её голову так часто, что они принимались за истину и нечто гениальное, но Катя была доброй и милой, что не могло не цеплять, и всё это дополнялось небывалой лёгкостью, как у ангела, сошедшего с небес.              Когда Сергей покинул дом, Катерина ушла с поднятой головой в комнату, не оглянувшись на сестру. Да и Василиса уже не посмотрела в её сторону, потому что начала читать. Ей было удивительно до чего она может быть холодна даже к человеку, которого любит. И любит ли она до сих пор Сергея или уже давно разочаровалась в нём настолько, что его образ покинул сердце? Она начала копаться в мыслях, искать ответы, но нашла сразу, когда перевела взгляд на кресло, где остались на розовом покрывале вмятины, которые не поправил Сергей. Вот ведь недавно у неё горели щеки, разгорелся интерес и желания говорить с ним круглые сутки, а после этого, по сути, неожиданного, но давно ожидаемого поцелуя, ничего не произошло. Ей не захотелось разнести комнату, как несколько дней назад, не захотелось спрятаться под одеяло и искать ответы у мнимой реальности, в другой галактике. Она так часто представляла себе эту картину, что, увидев наяву, совсем не удивилась. Сколько раз наносили эти мысли ей боль, сколько раз она убеждала себя, что Сергей Александрович другой, что ему не важна внешность, только принципы и желание оставаться собой, поглощая нужную информацию, сколько раз она его оправдывала в своей голове, и видимо, это дало о себе знать.              Василиса потеряла полную надежду на их союз, все ниточки были оборваны, даже те, что гладили её щёку, стояли в её комнате, выбирая книгу, делали ей комплименты и убеждали, что она достойная девушка. А для кого достойная? Не сказали. Действительно, ей пора уже отпустить свою сказку, окунуться в полную реальность и вспомнить, что раньше ей не нужен был мужчина, чтобы ощущать полноту дыхания, чтобы быть собой и идти к цели. И сейчас не нужен, Сергей только всё испортил, как и его философия. Он изменил Василису, дал ей право любить и верить, что это скромное и неизвестное чувство может всё изменить в лучшую сторону, на деле же, всё наоборот.              Ей ещё никогда не было так худо, а ведь в таком состоянии она пребывает почти 4 месяца. Не могла она их, хоть и хотела, назвать ужасными, ведь мысли о Сергее, эти представления, разговоры, пары, его манера речи, ум, вдохновляли Васю и позволяли возноситься в бескрайнюю пучину бытия, а до этого она была лишь механизмом, который изо дня в день делал одно и тоже и твердил себе, что иначе не может быть, что для цели и высшей точки развития мы должны каждый день трудиться и радоваться, что ещё можем трудиться и быть благодарным себе и своему телу, что оно может трудиться. Она и подумать не могла, как любовь отразиться на её философии, как кардинально поменяет взгляды, ведь теперь она ощущала себя не только телом, которое должно впитывать информацию и запоминать движения, как робот, а чем-то за рамки выходящим кожного покрова, то, что внутри и снаружи, как некий эфир, обнимающий и расплёскивающий ненужные эндорфины. И за это глубокое и осознанное понимание мира, которое даровало ей любовь, она готова была отдать сердце, лишь бы быть живой.              До этого 20 лет жизни привели её к стандарту, твердящему придерживаться режима и свода правил, а теперь он снова пошатнулся и сбил Василису с толку. Быть может Катерина права, отдаваясь каждый раз новым эмоциям, поглощающих её и меняя до неузнаваемости, а может быть, всё это фальшь и стоит перебарывать себя, дабы оставаться, в первую очередь, верным уму?