среди всех моих кошмаров выберу тебя

небо падает на нас, и ладно

Все, что узнал Стив о себе за последующие недели — он не умеет быть тихим, даже когда того требует ситуация. Все, что он узнал за то же время о Билли — Харгроув, падла, не затыкается, даже если у него занят рот. — Билли? — окликнула его Робин, зайдя в лавку винила. Стив, зажатый в каморке между шваброй и полками, грозящимися рухнуть ему на голову, прикрыл свободной рукой себе пасть и возвел очи небу. Харгроув тихо прыснул, оторвавшись от своего занятия, и с прищуром посмотрел на Стива снизу вверх. Нет. Нет-нет-нет, сука, только попробуй. — Да, Бакли? Стив со всей силы приложился затылком к стене. — Я убью тебя, — шепнул одними губами. — Ты не видел Стива? Мне показалось, он вышел с тобой на перекур. — Не, — снова подал голос Билли и чувственно прикоснулся кончиком языка к головке, собирая с нее каплю выступившей смазки. — Прости, красотка, я тут немного занят. Он насадился на член Стива до самого основания, и Харрингтон почувствовал, как предательски начали подгибаться колени. — Окей, — с подозрительной заминкой ответила Робин. — Но если он вдруг… Харгроув чуть выставил зубы и втянул щеки, подаваясь назад. Стив полузадушенно зашипел себе в руку. — О, — выдала Бакли где-то за дверью с немалой долей ебнувшего по темечку осознания. — О, блядь, да ну нахер, ребята! Билли глухо булькнул и едва не подавился членом. Стив схватил его за волосы, угрожающе сжимая, он бы правда посмеялся, глупая бы вышла смерть, в натуре. Но вместо этого из его рта вылетел низкий стон. — Харрингтон, ты, сука, должен мне месяц психотерапии, — прошипела подруга. Билли что-то громко согласно промычал, подначивая. — Харгроув, если хочешь что-то мне сказать, вытащи для начала… — Не смей! — вскрикнул Стив. Билли, не выдержав, отстранился, уткнулся мокрой от слюны рожей в бедро Харрингтона и заржал как гиена, пытаясь не задохнуться. Стив бессильно закатил глаза, окончательно откидываясь спиной на картонную перегородку. — Ты мудила, ты в курсе? — осведомился он. — Господи, у кого я вообще спрашиваю. Где-то на фоне хлопнула дверь, послышалась трель колокольчиков. Билли, отсмеявшись, чуть выпрямился, разминая колени. — Думаю, я найду способ загладить вину, — прохрипел он и заглотил так, что Стива мурашками пробрало по хребту до самого затылка. Харрингтон пропустил светлые кудри между пальцев, цепляясь за башку Харгроува поудобнее, и задал свой темп, продолжив ритмично трахать его рот. Билли не возражал. Во всем, что касалось ебли, Билли всегда был только агрессивно за, и это било под дых, каждый раз заставляло покрываться некрасивыми пятнами и с каким-то совершенно уебанским уколом ревности думать о том, где и когда Харгроув успел понабраться такого до крайности полезного опыта. Секунд через тридцать, правда, все равно становилось плевать, потому что мысли из головы выстреливало как пулей крупнокалиберного, и Харрингтон, как так та дырявая гильза, дымясь от температуры, оседал на пол или другие доступные поверхности. За свою слабость было почти стыдно. Почти. Вот еще небольшое открытие, которое для себя сделал Стив — еще никогда до отношений с Билли он не думал, что может быть так одержим сексом. После ночи в карьере проще было пересчитать по пальцам дни, когда они не трахались. Вообще-то, их было два. Один раз в субботу, когда Харрингтон застрял с детьми в подвале Уилеров, допоздна заигравшись в настолку, и еще один — вроде бы в прошлый понедельник, когда Харгроув после работы угасился с корешем в такие сопли, что пришлось оставить его ночевать в трейлере Мансона. Все же остальные дни, что ж. Будничная дрочка до или после работы в машине Стива (фразочка Дастина про салфетки в один прекрасный момент перестала быть просто шуткой); по пятницам, хотя не сказать, что у них было особое расписание, Харгроув раскладывал его прямо на столе в гостиной, за которым еще недавно обедали родители Стива; тот случай в комнате Харрингтона, когда Билли оставил ему отметин на заднице, а потом вылизал; пару дней назад Стив вколачивал Харгроува в матрас его друга (прости, Эдди). И сегодня. Сегодня Билли утащил его в кладовку прямо среди рабочего дня, не дав даже нормально докурить сигарету. Озабоченные шестнадцатилетки облились бы горючими слезами, услышав эту душераздирающую романтичную историю. Но обливался сейчас Стив, и отнюдь не слезами, а пóтом и другими телесными жидкостями, пока брал Харгроува в глотку, пялясь на его лихорадочный румянец и сережку, которая царапала кожу на тазобедренной кости каждый раз, когда Билли заглатывал особенно глубоко, боже. — Боже, — проскулил Харрингтон. Сердце колотилось где-то под кадыком и сушило горло. Билли утробно замычал, поправляя, наверное, но эта вибрация передалась четко в пах, и узел, закрученный там же морской удавкой, развязался без всякого предупреждения. Стив дернулся в предоргазменной конвульсии и выплеснулся в алый рот с сухим вскриком, теряясь в моменте, пространстве и пестрых вспышках на обратной стороне век. Харгроув отстранился не сразу, давая переждать секунды полной дезориентации, а после придержал Стива за бедра и лениво поднял голову, целуя перепачканными губами его в запястье. — Жив, красавчик? — прохрипел севшим голосом. — Ты меня реально до смерти затрахаешь, — вышло на выдохе и совсем не убедительно. Билли усмехнулся, протер рот ладонью и кривенько поднялся с затекших колен. — Вали давай, пока твоя подружка сюда с секатором не пришла. Стив поправил одежду и вымученно рассмеялся. — А ты? — Поберегу аппетит до вечера, — подмигнул Харгроув. Харрингтон закусил губу, но та все равно расползлась в дебильной улыбке. Страшно подумать, насколько у них все прекрасно. Страшно — потому что прекрасное в жизни Стива, как правило, надолго не задерживалось. Он клюнул Билли в уголок губ и на ногах-макаронинах выбрался из кладовки. Бакли с порога кинула в него пачкой каких-то таблеток. Стив еле поймал, едва не снеся стойку с музыкальными клипами. — Что это? Анти-виагра? Робин покачала головой и закатила глаза. — Леденцы для горла. Мужику твоему понадобятся. В грудине бутоном расцвела любовь ко всему сущему. Мало-помалу они пережили зиму, Стив отметил пресловутое Рождество с родителями, умудрившись даже ни с кем не поссориться, и провел каникулы, зависая с близкими — Дастин до конца так и не понял, с какого перепугу он начал якшаться с Харгроувом; зато Макс поняла отлично, рыжая бестия. К концу февраля нагрузка на работе наконец спала, и они с Билли даже умудрились скатать на концерт в Индианаполис. — Это чертовы Twisted Sister, Харрингтон. Да мне похуй, что ты их не слушаешь! Стив завалил экзамены, снова. Да и черт с ними, не сильно-то и хотелось пиздюхать в Форт-Уэйн. Под боком были друзья, в постели по выходным — самый горячий парень в его жизни, и если последняя не благоухала запахами сирени, то хотя бы в какой-то момент перестала откровенно пованивать дерьмом и кишками. Пока в последних числах зимы Билли не пришел к нему домой со спортивной сумкой, наспех заваленной хламом, и разбитым ебалом. Стив так и завис в проходе — в трусах и футболке, зубной щеткой за щекой, и вся сонливость слетела с лица за секунду. — Какого… — Без драматизма, принцесса. Это всего лишь сломанная переносица, — прогундосил Харгроув, скидывая с плеча свои шмотки. Полупустая аптечка матери, заваленная в основном просроченным обезболом и антидепрессантами, пришлась как раз кстати. Стив налепил цветных пластырей на мрачную заплывшую рожу, приложил к ушибленной скуле пакет льда и налил вискаря на два пальца. Присел на корточки напротив горя своего, протягивая стакан и выжидательно пялясь в ответ. Билли приподнялся на локтях на кровати, залпом осушил утешительный приз и поморщился. — Не отвяжешься, да? — Нет, блядь, не отвяжусь. Харгроув, ты совсем берега попутал? Билли вздохнул так, что легкие заскрипели, выдал: — Сьюзан его кинула. Собрала шмотки и свалила вместе с Макс. Еле успел его удержать. Он. Его. Харгроув редко использовал имена собственные по отношению к своему отцу. Даже отцом-то за глаза старался не называть. А в лицо и вовсе «сэр». Стив когда впервые эту залупу услышал, едва дрожь в руках унял, колошматило так, что любой эпилептик обзавидуется. Так и не успел привыкнуть, с Нилом они пересекались всего пару раз, да и слава богу. — Макс в безопасности? — выдавил наконец. — Конечно, ее мамаша там детали побега за полгода планировала, как я понял. Я не захотел с ним оставаться, не смог, — Билли перехватил пачку подтаивающего льда поудобнее, прядь за ухо убрал, чтобы на рану не липла. — Я это… на пару дней может останусь, ладно? С зарплаты сниму себе что-нибудь. Стив поднялся с корточек, упал на кровать рядом, бедром горячим притерся. — Родители до лета в командировке, нет, захлопни хлебало, я не договорил. Хочешь тратить деньги на съем — твое дело, но у нас планы, Билли, на твою хренову Калифорнию. Гостевая направо и до конца, жратва в холодильнике, я пошел на работу. Стив поднялся с матраса и скинул футболку, принявшись копаться в шкафу. Билли на фоне участливо пошуршал подтекающим льдом, поджал губы увечные, откинул башку на покрывало. — Съехаться предлагаешь, Харрингтон? А что, колечка не будет? — Колечки вон, на полке. С клубникой и ананасом, выбирай любое, — ухмыльнулся Стив и увернулся от летящей в голову подушки. Они дожили до марта, не перебив ни одной тарелки в доме. Они дожили до марта, пока в будний день по телеку не объявили, что Эдди Мансон убил Крисси Каннингем.