— Вы свободны! — сказал принц, и дверь камеры, где находился Торин, открылась без скрипа.
Гномы прижались к решеткам, высунув наружу длинные носы и даже часть бород самого разного цвета.
Подле камеры Торина стояли — довольная Тауриэль, спокойный Тирион и смущенный Леголас.
Король-Под-Горой продолжал сидеть, опершись спиной о стену узкой камеры.
— Я могу узнать, что Трандуил хочет за это? — неторопливо спросил он.
— Ничего, — поспешил ответить Леголас. — Более того, мы дадим вам плоты и вы сможете добраться до…
— Нас выпускают! — загомонили гномы.
— Тирион, что происходит? — все также медленно спросил Торин.
— Все… все в порядке, — ответил Тирион, но не выдержал прямого взгляда и опустил глаза.
— В чем подвох? — спросил Торин, обращаясь теперь к эльфу, так как Тирион, очевидно, раскрывать подробности чудесного освобождения не торопился. А что подробности были важными и интересными, Торин понял сразу.
— Ни в чем, — Леголас пожал плечами, все ещё недоумевая, отчего же собеседник не торопится на волю. — Я обещал свободу гномам, и они ее получат, и…
— Гномам?.. — прервал его Торин, мигом растеряв все свое спокойствие. — Гномам?! Так значит…
— Человек остается. Вы — уходите, — не слишком довольно сказал Леголас.
Двери всех камер распахнулись, но никто не ринулся наружу. Гномы, встрепанные, уставшие гномы смотрели на Тириона и Торина, не двигаясь с места. Разве что Фили и Кили высунули из камеры любопытные носы, чтобы полнее оценить происходящее.
— Можно я осмыслю этот момент, — сказал Торин, вновь возвращаясь к утраченному было спокойствию. — Мы уходим, а Тирион — нет? Ты обещал свободу всем!
— Торин, он держит слово, — Тирион глядел на Торина печальным зеленым глазом из-под спутанных льняных вихров. — Я хотел сказать — «всем». А вырвалось — «гномам». Торин, я… Я постараюсь нагнать вас, а если нет…
— Мы остаемся, — как молотом по наковальне, бухнул Торин.
— Да что ты делаешь? — тревожно начал Тирион. — Это неразумно и глупо. Я едва смог вырвать вам свободу!
— Свобода нужна не «вам», а «нам». Ты — тоже гном! — Торин сверлил Беса взглядом в ответ, будто надеялся просверлить твердолобую голову и раз и навсегда поменять что-то в его образе мыслей. — И закончим на этом.
— Он — гном?! — недоверчиво спросила Тауриэль. — Тогда я, видно, орк!
Торин бросил на нее недовольный взгляд, но не удостоил ответом.
— Уходите уже отсюда! — скомандовала Тауриэль. — Я ведь могу просто приказать, и вас вышвырнут с треском!
— Мы все равно никуда не уйдем, — тихо начал Торин и продолжил все громче и громче: — Мы будем сидеть на этом драном холме, мы обшарим его с ног до головы и перевернем его, но найдем вход в ваши пещеры и сровняем их с землей, если даже проведем здесь остаток жизни! Но Тирион здесь не останется: уйдут либо все, либо никто! Ты поняла меня?!
— Так сидите здесь вечно! — бросила в сердцах Тауриэль. — Тирион, — продолжила она тише: — Государь разрешил тебе жить наверху.
Тирион молча зашел внутрь к Торину и, повторив его позу, уселся, уперевшись ногами в противоположную стенку.
— Больших безумцев я не встречал, — покачал головой Леголас, а Тауриэль воскликнула в воздух:
— Эй, дворфы! Никто из вас не желает на волю?!
Но гномы молчали. И решетки со стуком закрыли камеры.
— Это дворец лесного короля, а не гоблинский город! Отсюда нельзя выйти без разрешения Трандуила, — послышался слева голос Балина, в котором явственно прозвучала обреченность. — Мы пропали!
Двалин в ответ приглушенно бормотнул что-то неласковое, чтобы сам этот дворец, его заносчивый король и все Лихолесье пропали этим же пропадом.
Фили и Кили одобрительно засмеялись, а потом притихли, видимо, запоминая обороты: с упоминанием вагонетки, корней деревьев и драгоценных камней, засунутых в самые разнообразные места.
Тауриэль ушла, не дождавшись ответа. Грустный Леголас прислонился к стене.
— То слизняка громадного притащит, — пожаловался он, — то паучонка. Помню, так ее тяпнул, думали, не выживет.
Торин с улыбкой смотрел на смущенного Тириона.
— Чего молчишь? — усмехнулся Леголас. — Говори уже.
— Да, Тирион, — поддержал Торин.
— Тауриэль — внебрачная дочь короля Лихолесья. Он признал ее, — проворчал Тирион, старательно разглядывая свою порядком поношенную обувь. — На радостях спросил, если не Леголас, то, может, кто другой тронул ее сердце…
— Ну и?.. — начал улыбаться Торин.
— Что и?.. — из дальней камеры прокричал Кили. — Нам тут не слыш-но!
От участия в их разговоре всех присутствующих Тирион окончательно смешался, отвел взгляд и решительно скрестил руки на груди. Вместо него поделился новостями Леголас:
— Тауриэль поскромничала, помялась, а затем призналась отцу, что есть. И он не из эльфов.
— Погромче! — закричал изо всех сил Кили.
Торин, не удержавшись, улыбнулся открыто:
— Видимо, разговоры о звездах с моим племянником не так впечатлили нежную душу эльфийки, чем ярая ненависть с…
— Что, что?! — не понял Кили.
— Она указала на Тириона, — вздохнул Леголас. Усмехнулся и покачал головой, всё ещё не веря. — Я повторил свое слово королю, и Трандуил нашел, как мне сдержать его: вас выпустить, а Тириона — оставить. Думаю, отец к нему тоже неравнодушен.
— Не переживай так, брат! — раздался насмешливый голос Фили.
— Да ладно — не так уж она мне и нравилась. Просто интересная. Но не сильно! — досадливо отвечал Кили все также издалека, видимо, специально погромче — для принца, а потом голоса братьев и вовсе затихли. Наверное, старший утешал младшего.
Леголас нахмурился, словно в обиде за сестру, и недовольно уставился на Тириона.
— Не люблю я ее, ясно? — ответил Ланнистер на немой вопрос, для общей убедительности уставившись на эльфа прямо и даже не моргая. Рук, впрочем, не расцепил. — Не думал, что она так близко к сердцу примет… — Бес оборвал сам себя, нахмурился и вздохнул, отходя от этих мыслей. С облегчением от безопасной темы накинулся на гнома: — Да ладно. Но, Торин! Что же ты наделал! Зачем было…
— Смирись, Тирион, — сказал резко посерьезневший Торин. — Ты теперь член семьи. А гномы своих не бросают. Скорее небо упадет на землю, чем ты останешься один в этом подземелье.
— Ладно, свобода нам не досталась, — вздохнул Тирион, расцепив, наконец, руки и бросив взгляд на еще одного возможного «брата». — Но хоть поесть-то можно?
— Я распоряжусь, — кивнул Леголас.
***
— Говори, мистер Бэггинс, — шепнул Тирион и в ответ на удивленный вздох из пустоты добавил: — Тебя видно самую малость. Словно колебания воздуха в жару. А зная твою пронырливость, я уверен, ты что-то раскопал!
Торин заинтересованно слушал.
— Завтра плоты уходят в Эсгарот! — необычайно довольно шепнула прозрачная тень. — Ключи я утащу — синда просто прелесть какие обожатели выпивки. Помню, однажды Шерстолап на спор решил выпить пол-бочонка, но и тогда… Ладно, потом расскажу. А пару кувшинов я уже припрятал. И путь свободен!
— И как Жала-то не видно? — восхитился Тирион.
— Не видно все, к чему я прикасаюсь, — сказала тень. — Буханку хлеба вот.
— Отнеси Бомбуру, — приказал Торин. — Ему не хватает местного пайка.
— Счас! — отозвался толстяк справа, каким-то чудом услышав разговор. — Пусть на всех делит, потом отъемся!
— Жаль, что гномов так не вывести, — продолжил Тирион. — Как твое оружие, Бильбо, не затупилось? Торин рассказал мне про пауков. Думаю, в Шире о тебе будут слагать легенды!
— И посчитают сумасшедшим, — вздохнула тень.
— Как там у эльфов, Бильбо? — спросил Тирион.
— Красиво! — ответила тень. — Залы все из разных камней и переливаются огнями, а иные — словно переплетения корней и веток. Эх, мечтал же я побывать у эльфов, и вот на тебе! Еще мечтал о приключении. Вот уж не думал, что мечты сбудутся так странно.
— В следующий раз — мечтай аккуратнее, — хмыкнул Тирион. — Я вот всю жизнь мечтал полетать на драконе или хотя бы увидеть его. Домечтался…
— А о чем ты еще мечтал? — спросил Торин, словно сомневаясь, что это все мечты Беса.
Вопрос повис в воздухе. Мистер Бэггинс, очевидно, почувствовав себя неловко, покряхтел, прокашлялся, раза два шмыгнул носом и удалился. Тирион продолжал стоять у решетки, глядя неясно куда, Торин уже принялся укладываться спать, легко находя удобное положение на камнях, и почти уснул, когда получил ответ от все так же недвижимого Беса.
— О семье, — после долгой паузы сказал тот.
***
Когда королю Лихолесья доложили, что камеры пусты, а пленники исчезли, он снова побелел. Долго сидел, ничего не говоря. Потом сложил пальцы домиком и вымолвил довольно:
— Может, оно и к лучшему. Не чините им препятствий и приглядывайте дорогой, чтобы до Эсгарота они добрались без приключений.
