Эсгарот был виден как на ладони. Вернее, то, что от него осталось — черные дымящиеся развалины бывшего Города-На-Воде посреди этой самой воды.
Как гномы ни всматривались в светлеющее небо, ни Тириона, ни Смауга видно не было.
Бильбо вернулся глубокой ночью. Потирая обожженные пятки, торопливо рассказал ошарашенным гномам, как они с Тирионом попали в сокровищницу, как Смауг, учуяв обоих, допрашивал их по очереди, как потом Тирион коснулся кожи под чешуйкой ободранной ладонью и словно бы умер, как Смауг заговорил голосом Беса, и потом долго болтал сам с собой, моргая и что-то сердито доказывая, а потом…*
— Глаза! Какие глаза были у Дракона, когда он вылетал? — перебил его Торин, передавая Двалину найденный мистером Взломщиком Аркенстон.
— Золотые, — ответил хоббит и всхлипнул, увидев, как сразу помрачнел Король-Под-Горой.
— Да нет, не мог он… — недоверчиво начал Фили, но Торин прервал его, а затем и вовсе запретил строить догадки и допрашивать о судьбе брата.
Двалин с Балином только переглянулись. Даже они не смели что-либо сказать или возразить отстранившемуся ото всех хмурому Торину.
Остаток ночи прошел в тревоге, а утром, выйдя из пещеры… они увидели догорающий Эсгарот.
Глоин, забрав себе в помощь Оина и Ори, не выходил из сокровищницы. Они считали золото и убирали мусор, а остальные приводили в порядок каморки охраны, пригодные для ночевки, которые находились недалеко от входа… На всякий случай забаррикадировали главный проход.
Не прошло и нескольких дней, как по всему горизонту выросли шатры лесных эльфов.
Печальный хоббит сидел на споро возведенной стене, перекрывшей дорогу в Эребор, и болтал ногами над синью Быстротечной, считая, сколько эльфов придется на каждого гнома, ежели что. Сбивался. Спрашивал у Глоина о количестве золота, прикидывал вслух без особой грусти, сколько придется на его долю, засыпанную в могилу, пока Двалин не прикрикнул на него, хоть и не слишком сердито.
Вскоре к стенам Эребора подъехал Бард в сопровождении светловолосых надменных эльфов, которые остановились как один, расступились, образовав коридор для прохода наследника Гириона. Одинаково склонили головы в поклоне и быстро подняли их, снова замерев в утреннем свете блестящими механическими изваяниями, словно золото Одинокой ожило и выплеснулось наружу.
— Приветствую тебя, Торин, сын Трайна, внук Трора, Король-Под-Горой! — начал Бард издалека и крайне серьезно. — Не так давно мы расстались, а сердце мое уже полнится тоской. Да будешь ты счастлив не меньше, чем счастливы те, кто живет под крышей родного дома! Заодно возрадуюсь я вместе с тобой, позабыв печали.
— Рад видеть тебя, мой друг и союзник, — отвечал Торин, показавшись между зубцами. — Что привело тебя столь далеко от родного города? Что печалит тебя?
— От моего города ничего не осталось. Дважды. Но не хочу я тревожить твой слух своими заботами более, чем это необходимо. Я буду говорить от имени людей и эльфов.
Бард помолчал, оглянувшись на подъехавшего Трандуила, который склонил голову в медленном движении, словно печалясь о несовершенстве мира.
— Не сочти за дерзость мои слова, обращенные к тебе. Но не хочешь ли ты, Король-Под-Горой, поделиться тем, что столь бесхозно и скучно лежит у тебя под ногами? Даже гномам известна рачительность эсгаротцев — они помогли бы тебе навести порядок в твоих закромах, взяв взамен малую долю.
— Сколько же хочешь ты моего золота, о человек из мертвого города? — громогласно продолжил Торин.
— Обещаю — мы возьмем не больше, чем прилетело из Эребора! — ухмыльнулся Бард.
— Торин, а Торин! Ты не знаешь, сколько весит дракон? — насупился Бильбо, путаясь в подсчетах.
Эльфы, казалось, услышали и насторожились, а Двалин поспешил оттащить хоббита подальше от бойницы и шальной стрелы.
— О, многоуважаемый Бард, сын Бранда, наследник Гириона, правитель Города-На-Воде, владелец всех земель Севера вплоть до дивного Лихолесья! — ответствовал Торин, оглядывая короля эльфов сверху вниз и не поклонившись ему.
Как скривился прекрасный лик Трандуила, было видно даже гномам. Территории были спорными и до сей поры считались принадлежащими лесному королю, хотя во времена расцвета Дэйла были под опекой правителя солнечного города. Торин, выдержав паузу, продолжил:
— Твое предложение лестно мне, но со своими закромами гномы привыкли справляться сами, хоть и благодарны за предложенную помощь! Как благодарим и многочисленных лесных друзей, не поленившихся проводить тебя от твоего дома к моему дому с почетным и солидным сопровождением. Вот только под моими ногами… — Торин на миг обернулся к горе, а потом продолжил: — Под моими ногами — лишь пыль и кости погибших.
— Как печально! — показательно ужаснулся Бард. — Что же мешает тебе увидеть золото? То золото, что видно всем остальным издалека. От его обилия скоро лопнет гора твоих предков!
— Видно, эльфы блеском величия затмевают мой взор! — прокричал Торин.
— И сиянием доспехов, — не удержался хоббит, осторожно выглядывая из-за локтя удерживающего его Двалина. Тот опять задвинул его подальше, и по рядам эльфов пробежала волна недовольства. Со стороны им показалось, будто гномы мучают несчастного мохнонога.
— Я не в силах повернуть вспять Быстротечную, не в силах сменить осень на весну. И не в силах я отвести своих… хгм, — Бард прокашлялся, — союзников от столь притягательных для них стен.
— Теперь ты печалишь меня, мой друг! Как жаль, что мы можем обменяться лишь нашими печалями вместо того, чтобы обменяться рукопожатием! По вашему обычаю, — хмыкнул Торин.
— Я буду щедр, как полагается королю, ожидая от тебя того же. Я дам тебе время не только на печали, но и на раздумье, Король-Под-Горой! А чтобы твой ум не подзабыл, о чем я прошу, как твои глаза могут не увидеть очевидного, то бумагу я вручу лично. Заодно и рукопожатие станет возможным. Сбросьте веревки! — приказал Бард гномам, и те подчинились.
Бард споро взобрался к гномам и, не успев отдышаться, торопливо спросил, отдавая бумагу на виду у эльфов и людей, стоящих поодаль:
— Что делать будем?
— Тяни время, Бард. Тяни, как можешь, — пожал ему руку гном.
— Не удержу я людей, не удержу! Попадут ведь в сокровищницу — польется кровь. Золотая лихорадка буйствует в моем лагере. И эльфы… — Бард выдохнул, не найдя слов. — Этот… белобрысый хорек всех подзуживает. Находит у каждого, за что зацепиться. Он у нас всеобщий спаситель!
— «Избавляясь от одного врага, мы наживаем двоих»**, сказал бы Тирион, — теперь вздохнул Торин.
— Где он? — спросил Бард, но гномы, не ответив, лишь с грустью переглянулись. — Ладно, Трандуил теперь проблема номер один. Да, прямо, бургомистр. Не успели от одного избавиться… Привез два обоза сурепки, а гонору — словно всех жителей Озерного озолотил! Не знаю, что там в головах у этих эльфов, рыбий хвост им в печенку — но теперь у моих людей вместо глаз по две золотые монеты, которые еще и вращаются. Прости, Торин — лучше пусть они будут со мной, чем с этой… выхухолью. Кривоухий всех раздери!
Король-Под-Горой кивнул, бормотнув: «Какие уж тут обиды», — опять погрузился в свои мысли. Бард, помолчав, уточнил единственное, что могли сделать гномы:
— За Даином послали? — и в ответ на быстрые кивки добавил: — Только… Когда подойдет войско, все одно, начнется бойня! За меня не так много людей осталось, а из эльфов и вовсе…
— Бард, ты все делаешь правильно, — ответил Двалин за всех, видя раздумья молчавшего Торина. — Главное, чтобы сейчас не напали — тогда точно не отобьемся. Скажи Трандуилу, что мы впечатлены видом его идеальной армии, твоим жестким требованием и дрожим за свои жалкие задницы.
— Не, — улыбнулся Фили. — Скажи, что мы все дрожим, а Торин того, и вовсе умом тронулся. А ты, дядя, — принц нацепил на Торина церемониальную корону, которую надевали крайне редко, и которую он до сей поры прятал за спиной. — Подумай об Одинокой Горе. Сплавы выйдут ведь куда прочнее, чем в Синих Горах, да? Руда тут особенная?.. А какой инструмент великолепный получится!
Лицо Торина стало невероятно озабоченным и в то же время до странности счастливым.
— Вот сейчас самое время показаться, — добавил Фили, подталкивая дядю к проему между зубцами.
Тот окинул озабоченно-счастливым взглядом эльфов, задержался на их короле, откинувшем голову в ответ на его взгляд, и отошел с совершенно невменяемым видом.
— Эльфы не говорят мне и четверти того, что задумали. Вот бы нашелся кто, не человек, кому бы они… — Бард не договорив, посмотрел на внимательно слушающего хоббита, который тут же радостно кивнул. Бард нахмурился: — Бильбо! Я не сомневаюсь в твоей храбрости, мой маленький друг. Но одного кольца может не хватить. Тут особый случай, нужно завоевать доверие Трандуила.
— Есть один вариант, — сказал Торин, наконец позабыв о чудесной руде Одинокой и хоть на миг перестав переживать о судьбе Тириона. Кивнул Двалину, и тот, вздохнув, вытащил камень из кармана.
— О нет! Трандуил помешан на камешках, он за них кому угодно глотку перегрызет, даже дракону! — воскликнул Бард. — Это не идея, это… идиотизм!
— Спокойствие, мой друг. Это доля Бильбо, законная доля, и он вправе распоряжаться ей по-своему. Как я, напыщенный самодур на грани безумия, вправе спровадить гадкого вора к вам после подобного гнусного предательства.
Торин потрепал довольного хоббита по кудрявым волосам.
— Но, — хмуро ответил Бард. — Назад вы его не получите, ведь это же Аркенстон! Кто отдаст реликвию гномов и всего Средиземья?
Двалин, хмыкнув, вытащил другой камень из другого кармана. Когда самоцветы находились рядом, разница была невероятной. Но для тех, кто не видел Аркенстон — они были неотличимы.
Гном отдал поддельное Сердце Горы хоббиту, а тот передал его Барду.
— Всё по-честному. Я приду завтра и буду продолжать хамить, — выпрямившись, ухмыльнулся Бард уже довольно.
— Это ты с Даином не знаком, — вздохнул Балин. — Ты не хамишь — ты ведешь переговоры.
***
— Доброго здравия тебе, Торин, насколько оно может быть добрым в столь сложный час! Что скажешь, Король-Под-Горой, не просветлели ли твои очи и не очистился ли твой разум? Может, твоя скаредность отступила перед возможностью выжить? — обращался Бард на следующий день к зубцам каменной стены. — Грустно будет жевать одно золото, на это не хватит даже крепких гномьих зубов!
Казалось, вся низина подле Эребора была заполонена эльфами и людьми, которые с трепетом внимали словам Барда.
— Я не меняю своих решений от заката и до рассвета! — не менее помпезно ответствовал с высоты Торин.
— Неужели ничего не поменяет твоего мнения и не уменьшит твою жадность? Даже… Аркенстон?..
Люди и эльфы за спиной Барда ахнули, когда тот достал камень размером с кулак. На взгляд гномов, он выглядел не слишком убедительно, но только гномы и могли заметить разницу.
Торин прикрыл рукой лицо в немой скорби. Как, впрочем, и Трандуил, выглядевший не слишком довольно.
— Кто украл его? — помутившимся взглядом обвел Торин окружение. Потом уперся взглядом в Барда.
Люди и эльфы жадно разглядывали камень, казавшийся стекляшкой на ясном свету. Трандуил еле слышно застонал.
— Мой король! — отвечал Бильбо вместо человека так громко, чтобы его было слышно всем. — Это сделал я! Я не украл его, а взял и отдал Барду ради мира во всем Эреборе. Клянусь, это правда и ничего, кроме правды. В счет моей доли! Я все рассчитал, ты мне еще немножечко будешь должен, но я не гном и не жаден и готов смириться с этой поте…
Голос хоббита прервался, а вот его голова показалась между зубцами кладки. Кто-то тряс Бильбо, держа за горло, из которого с трудом вырывались приглушенные крики: «Ой-ой-ой!»
— Не убивай это существо! Эльфы, в знак твоей доброй воли, просят отпустить хотя бы его! — надрывался Бард. — У вас, по их словам, томится заложник: ребенок или животное! А он ведь старался ради всех нас!
— Забери этого предателя! — выкрикнул Торин.
Хоббит слетел с веревочной лестницы прямиком в руки Барда и спрятался за его спиной.
— А мне теперь надо думать над твоим предложением!.. — еще громче рявкнул Торин. — Слишком веский аргумент ты показал!
***
Потянулись дни осени, сырые и печальные. Торин с Бардом обменивались любезностями с постоянством, достойным лучшего применения. Гномы скучали. Эльфы не уходили. Люди играли в людские игры, ели эльфийскую еду и обсуждали гномьи сокровища.
— Ну, как там Бильбо? Ведь не приведи Махал!… — тревожно спросил Торин в очередную вылазку Барда.
— Нормально, держится, — отвечал тот. — Подарил королю камешек в счет съеденного во дворце и оплаты житья. Трандуил его привечает и не скрытничает при нем. Жалеет лишь, что тот не ему отдал Сердце Горы. Не думаю, что после этого хоть кто-то его увидел!
Гномы, казалось, выдохнули все разом. Бард дождался тишины и продолжил:
— Так вот — наш «мистер Взломщик королевского сердца»*** узнал, что эльфы нападут в любом случае, послав к паукам все договоренности. Ладно, про отряд из Железных Холмов не знают, а то бы уже давно…
— Я так и думал! — воскликнул Балин. — Кое-что не меняется.
— Вернее, кое-кто, — буркнул Двалин.
— Когда ждать Даина? — спросил Бард.
— Он на подходе, — ответил Торин. Почти радостно. — Надеюсь, не только он.
— Тогда мне тоже пора, — посмурнел Бард. — Навестить союзничка.
***
За линией эльфов появились ряды гномов, не столь многочисленные, но достаточно грозные. Эльфы пропустили только одного. Трандуила на этот раз видно не было.
— Привет, брательник! — ухмыльнулся Даин снизу, и Торин помахал в ответ сверху. — А где наш дикий фей из дикого леса?
— Почему дикий? — улыбался Кили, радуясь встрече.
— Потому что невоспитанный, — объяснил Даин.
— Милашка-эльф готовится атаковать, — ответил Двалин.
— Это точно не баба? — Даин спрыгнул с животного, похлопав того по боку. — Хряк этих эльфов разберет. Уж больно стервозится. Словно не трахался пару тысячелетий.
— Так и есть, — не удержался Кили. И совершенно не к месту заржал.
— Воздержание — нехорошо. Прямой путь в бутылку, — знающе сказал Даин.
— И это тоже, — подхватил Фили.
— Так кого же мы ждем?! — возопил Даин, размахивая секирой.
— Еще одного гнома, — ответил Двалин за Торина, который продолжал напряженно вглядываться в небо.
— Тогда я иду к вам!
Даин прошептал что-то хряку на ушко, дождался хрюкания в ответ и оторвавшись от животного, тяжело полез по сброшенной веревочной лестнице. Двалин решил, что одной веревки, как для Барда, настоящему гному может не хватить.
***
— Хорошо, хорошо, я выполню твою просьбу. Ты уже столько мне должен, что не хватит всех сокровищ Одинокой! Мы подождем с атакой. Я дам тебе последний шанс. Иди, попробуй уговорить этого упрямца, — печально покачав короной, медленно говорил Трандуил в своем шатре, обращаясь к союзнику.
Бард молчал, скрестив руки на груди. Лишь поклонился в ответ на милость.
— Хоть я не вижу для него надежды. Он совершенно обезумел, сидя на своем золоте. Иначе давно бы честно поделил его. И вернул мне мои камни!.. — голос Трандуила сорвался.
Бард поднял бровь, но продолжал молчать. Лесной король через мгновение заговорил снова плавно и спокойно:
— Это плохо для всех нас. И для твоих людей — особенно. Как бы им сейчас пригодились золотые монеты! А тебя, как короля, будут почитать куда больше, имей ты золотую мошну, а не только черный лук и меткий выстрел.
— Благодарю вас, — ответил Бард. — Для меня необычайно лестно, что столь великий король делится с простым смертным бессмертной мудростью.
— Не забывай, кто ты, и кто помог тебе! — напутствовал его эльф, похлопав по плечу.
Мистер Бэггинс, сидя в углу на небольшой табуреточке, наблюдал за собеседниками совершенно спокойно. Он закончил протирать очередное колечко и отложил его на инкрустированный столик.
— Это я буду помнить всегда, — ухмыльнулся человек. И вышел из шатра.
Тревога молнией прошлась по лицу Трандуила, но тут же исчезла.
— Спой мне еще что-нибудь из песен твоей родины, — обратился он к хоббиту.
— Только если вы пообещаете не так сильно смеяться, — ответил Бильбо.
***
— Пора! Поднимайся быстрее, — позвал Торин подошедшего Барда.
Человек моментально вскарабкался, цепляясь за веревку руками и перебирая по стене ногами.
— Все плохо. Попали, как рыба в перемет. Двадцать моих, триста воинов Даина и вас тринадцать. Я не смогу остановить Трандуила. Нас размажут по этому сраному золоту! А это, думаю… — Бард посмотрел на рыжего гнома.
— Это я, — ответил Даин, не вдаваясь в подробности.
— Я так и понял, — кивнул головой Бард.
— Фили, пора, — позвал Торин. — Дольше медлить некуда.
Тот протрубил в рог.
— Старый сигнал, — объяснил Торин Барду. — Мы приглашаем короля на переговоры с королем. Надеюсь, с памятью у Трандуила все хорошо.
Король Лихолесья не замедлил явиться на зов. Его сопровождали его воины, люди, маг и хоббит.
— Ты наконец понял, что теряешь, отказываясь от моего предложения? — медленно вымолвил Трандуил, и лось, на котором он сидел, укоризненно покачал рогами вместо всадника. — И кто твои жалкие союзники!
— О, король Лихолесья, дозволь мне сказать пару слов, — начал Гэндальф, но Трандуил повел рукой, призывая того замолчать.
— Я сровняю Эребор с землей! — объявил Трандуил. — Но заберу свои камни.
— Эй, фей, ты потише гунди, — не удержался Даин. — Не то по рогам схлопочешь!
— Да, — сказал Торин, останавливая родственника. — Я знаю, кто мои союзники.
Зашумели чудовищные крылья, рассекая воздух с таким шумом, словно внезапно пошел сильнейший ливень, и над Торином возникла голова дракона.
Слева от него встал Бард, справа — с шеи чудовища спрыгнул Беорн.
Один глаз у дракона был зеленый, другой — черный. Он опустился так низко, что Торин смог погладить его.
— Привет, папаша! — выдохнул дракон знакомым голосом, повернув к Трандуилу громадную морду. — Не забыл пламя змей севера? А как там Тауриэль, не скучает? У нас, похоже, любовь!
Выпущенная струя огня прошла ровно над лесным королем, который, побелев, опять потерял самообладание и контроль над лицом. Эльфы и люди сбились в кучу.
— Люди Эсгарота! — прокричал Бард, когда стих шум от огня. — Успокойтесь и возрадуйтесь! Мы договорились о строительстве нового города, а на время холодов гномы дают нам приют в Одинокой!
— Вот теперь это очень ко времени, — выдохнул Балин.
— Я так рад, что ты жив! — улыбнулся Торин, глядя дракону в прищуренный зеленый глаз и проведя рукой по улыбающейся морде.
— Я тоже, я тоже, — отвечал тот, выдохнув пар. — Я не мог не вернуться, ты ведь ждал меня. А смерть так скучна! Особенно сейчас, когда в этом мире происходит столько всего интересного.
