Кофе с пеплом

Тосты Ягоды Чай в термосе Сыр Колбаса (зачёркнуто) Пирожные?       Рилай задумчиво грызёт ручку и пялится на список продуктов. Пятый день планируется идеальный пикник только для неё и Мэри. Погода обещает не дерзить на следующей неделе, а природа в парке рядом сейчас просто сногсшибательна. Составление списка идёт туго, только забавные каракули вырисовываются вокруг слов. Рядом на диване лежит кучка свёрнутых пластырей, они уже не нужны. Ну если только парочка - закрыть особо заметные шрамы.       Термос, кстати, остался в съёмной квартире.       - Мм, ладно, новый куплю. - бормочет сама себе Ри. - Хм, а тосты горячими должны быть наверное, не пойдёт. - зачёркивает графу "тосты".       На часах за полночь. Сообщение от Мэри гласит "вечеринка испорчена, твоя сестричка тоже припёрлась *злой смайлик*" Девушка откладывает телефон, снова смотрит на список.       - Нет, ну зачем тратиться на новый термос, если можно быстренько утащить его из дома? Да и некоторые вещи свои забрать надо. Мой любимый розовый дождевик с клубничками! И зачётка. И остальные шмотки.       Рилай задумчиво хмурится, взвешивая так ли хорош план, затем решительно хватает рюкзак и направляется в их с Линой квартиру. Только сворачивает за угол дома, подъезжает машина Свена.       Ключи упали на тумбочку у двери. Не обнаружив дома девушку, Мэри мимолётно подумала "в магаз, наверное, ушла за мороженным своим. И дня без него не может" Захватила домашние вещи, пошла в ванную. Приятно смыть трудный день под горячим душем.       Полуоторванная шторка колышется на воде. Лина расслабляется в кипятке. Принять горячую ванну перед сном всегда помогает. Не всегда, как оказалось. Плевать. Горят свечи, уже приросшие к эмали ванны, стекающий сотни раз воск застыл. Большая свеча на раковине рядом с раздробленной таблеткой. Выше зеркало на стене с размазанной надписью от помады. Бутылочка бананового геля для душа струйкой льётся в воду, размывается рукой и образуется какая-никакая пена. Девушка вдыхает полной грудью, зеркало запотело, шторка неприятно липнет к ноге. Рилай забыла свой гель для душа. Она всегда после ванны пахла им. И фруктовыми шампунями. Выходила раскрасневшаяся и завёрнутая в полотенце, никогда не сушила волосы феном - они от него становятся ломкими и пушистыми. Если дать голове самой высохнуть, волосы завиваются даже скорее в кудряшки, чем во что-то волнистое. У Лины та же проблема и фен с плойкой были её лучшими друзьями. После волосы прямые, но на кончиках предательски слегка завиваются.       Последняя сигарета, найденная в куртке совершенно случайно. На пену падает пепел. Намокает. Плевать.       Со всеми в их семье было что-то не так. Бабка по линии отца постоянно приговаривала, что на роду сглаз: каждый предок то повесится, то сопьётся. По линии матери не лучше, разве что скоропостижных смертей от всякого меньше. Родители девочек для посторонних казались вполне себе нормальными, а сор из избы выносить не принято. Лина с детства верила в проклятье семьи, только светлый голубоглазый ангел Рилай белой вороной выделялась из порочной тени семьи. Не обходилось без едких шуток про приёмыша.       Её голос был мягок, характер и того мягче. Самое страшное, что можно было от неё ожидать - холодную отстранённость, игнор, обычно переходящие в подавленные чувства. Но Лина каждый раз знала как растопить этот лёд. Иногда перегибала. Голос Лины был звонким и резким, а характер поганым, под стать старшим. Добрых все любят, расти с этой овечкой бок о бок сложно. Делать вид, что ты лучше, чем есть сложно. Нужно быть лучше неё или низвести это пятнышко радости до их уровня. Опалить нежные руки, испортить вещи, оставить на лице отпечаток глубокой боли, вывести на крик.       Но прямо сейчас в этой кромешной тьме не хватало лучика света. Тепла обожжённых рук, что на самом деле всегда холодны.       Ночной сумрак окутывает одинокую путницу, весенние ночи всё ещё холодны. Рилай натягивает капюшон голубой толстовки, карманы не греют руки. В голове крутится список вещей, которые надо не забыть взять. Улица, ведущая к дому, как пологий склон, по которому Рилай очень любила катиться вниз на скейте. Ровный асфальт, длинная дистанция и ни одной коварной ямки, что пускает скейтера в полёт. Идеально. Она скучает по этому. Двухэтажное здание с тремя подъездами, ни в одном окне не горит свет. И всё же Рилай волнуется. Хоть Лина и не возвращалась никогда с вечеринок раньше рассвета, было боязно.       Они с сестрой очень похожи. Без макияжа, без выразительных стрелок и кричащего цвета помады, без подведенных скул, Лина видела в зеркале ЕЁ. Пахла её гелем для душа и даже завернулась в её полотенце. Полотенце упало на пол. Уровень воды в ванной постепенно понижается, одна из свечек потухла, на эмали разводы пепла.       В полутьме отражение искажается, если долго смотреть. Лина смотрит. Она хочет увидеть Рилай, но ничего не выходит. Выражение лица не то. Оно никогда не будет таким. Глаза отражают душу и девушка в своих её не видит. Она видит влажное тело, капелька с волос падает на ключицу, бежит меж грудей и сливаясь с другой каплей на животе, падает на пол. У Рилай почти такое же тело. Да, она всегда носит эту свою огромную чёртову толстовку, но Лина знает что под ней. Они же сёстры. Она видела. Наблюдала. Но есть одно огромное различие меж ними - ожоги.       В полутьме отражение искажается, если долго смотреть. Лина смотрит на руки. Слишком чистые, не осквернённые ожогами. Маленький еле заметный шрамик, полученный случайно когда-то давно. У запястий прослеживаются голубые вены. Кожа такая же тонкая, как у сестры. Вторая свеча догорела и фитиль, потонув в расплавленном воске, затухает. Лина берет последнюю горящую свечу, капли красного воска падают рядом с каплями, стекающими с волос. Пламя пляшет, а с ним и тени. По всей ванной. Лишь оранжевый тёплый ощутимый свет на изгибах тела и маленький горячий огонёк. Она подносит пламя к запястью.       В полутьме отражение искажается, если долго смотреть. Выключи свет, зажги свечу, начерти на зеркале лестницу. И придёт Кровавая Мэри. Резкий сквозняк от открывшейся двери и пламя затухает.