Стук каблуков разносился по каменным стенам, напоминая ей грозный молоток правосудия. Судья готовился вынести окончательный приговор, но Гермиона не нервничала — она и не надеялась на хороший исход. Уж точно не перед встречей с бывшим мужем, который последние годы только накапливал претензии к ней.
Они поделили опеку над Скорпиусом несколько лет назад при разводе, и она знала, что рано или поздно случится нечто, требующее внимания обоих родителей одновременно. Конечно, Гермиона и подумать не могла, что её следующая встреча с Малфоем тет-а-тет состоится в кабинете директора Хогвартса, но никто и не говорил, что у судьбы плохое чувство юмора.
Статная фигура Драко стала заметна сразу после поворота. За витражными окнами усиливался ливень, который сводом серебристых капель отражался в его туманных глазах. Малфой выглядел как модель перед выходом на подиум: ровная осанка, широкие плечи, выглаженный костюм. Без её женского внимания он отнюдь не потерял блеска — если не приобрёл.
— Привет, — поздоровался он, даже не отворачиваясь от окна.
— Как ты…
— Твои духи. — Его тонкие губы тронула ядовитая усмешка. — Не думаю, что когда-то их забуду.
Прошла всего секунда их разговора, а Гермионе уже было не по себе. Лишь с ним во время разговора возникало ощущение, что он уже в твоей голове и наперёд знает всё, что ты скажешь.
— Минерва уже подходила?
Драко вытащил руки из карманов брюк и поправил швейцарские часы. Вопреки закалённому в их ссорах характеру, она чуть не отшатнулась, когда его глаза со всей надлежащей серьёзностью устремились на неё.
— Боишься, что тебя накажут?
— Я здесь, потому что наш сын устроил беспорядок на уроке. Я не собираюсь реагировать на твои провокации и тем более отвечать на глупые вопросы.
— Какое счастье! — с наигранным восторгом воскликнул Малфой. — Не думаешь, что Скорпиус прознал о твоих приключениях в школе и решил повторить за отважной матерью?
— Да как ты смеешь?!
— Не нравится слышать правду?
Они говорили всего несколько минут, а её уже распирало желание со всей силы толкнуть его в кирпичную стену.
— Закрыли тему. Выслушаем лекцию от профессора-кошки и разойдёмся, — ровным тоном отчеканил он.
Драко поправил чёлку пятернёй, но пара прядей снова упала поверх глаз. Раньше Гермиона бы непременно коснулась их, чтобы пригладить, но сейчас она была ближе к тому, чтобы испортить эту возмутительно идеальную укладку ему назло.
— Это всё ты и твои гены! — выпалила она, с упоением наблюдая, как на бледной шее бывшего мужа вздувается вена.
— Ты можешь хотя бы минуту помолчать?
— Нас вызвали к директору! Я знала, что развода будет недостаточно! Ты продолжаешь отравлять мою жизнь!
— Когда-то у меня был эффективный способ заткнуть тебя, не заставляй прибегать к нему сейчас!
Она покраснела. Жар моментально прилип к щекам, вынуждая её отвернуться от окна в сторону тёмного коридора.
— Мистер Малфой, мисс Грейнджер.
Гермиона вздрогнула от голоса профессора позади себя, а Драко достал из арсенала свою фирменную фальшивую улыбку.
— Пойдёмте в мой кабинет.
Макгонагалл, к счастью, не стала долго разглядывать некогда супружескую пару, иначе Гермиона бы провалилась под пол от стыда.
Одно дело — быть отчитанной в подростковом возрасте с лучшими друзьями, а совсем другое — выслушивать неприятные факты о проделках сына с бывшим мужем, который только и мечтает о том, чтобы тебя закопать, и даже не скрывает заточенную лопату на своём плече.
***
Кабинет директора в Хогвартсе практически не изменился со времен её учебы здесь. Гермиона узнала каждую незначительную деталь — вплоть до магического телескопа, заваленных книгами шкафов и, конечно же, массивного стола на пьедестале. Разве что портретов с бывшими директорами школы на стене стало больше.
Макгонагалл, безусловно, заслужила эту должность и была достойнее, чем кто-либо другой, и на этот счёт у Грейнджер никогда не было сомнений. Но сейчас, увидев любимого профессора на кожаном троне Школы чародейства и волшебства, она только утвердилась в своём мнении: Минерва — без всякой лести — источала сильнейшую ауру великодушного и ответственного директора.
— Мне жаль, что я вынуждена была потревожить вас, но дело не требовало отлагательств, — начала Макгонагалл, когда они с Малфоем заняли почётные места в гостевых креслах.
— Мы всё понимаем, директор, — сладким баритоном поспешил заверить её Драко.
Минерва лишь недоверчиво поджала губы.
— Думаю, лучше перейти к делу. На прошлой неделе произошло сразу три неприятных события, и инициатором каждого из них был ваш сын.
Гермиона непроизвольно вздохнула, ощущая, какой тяжёлой становится голова от волнения. Она никогда не умела краснеть за себя, а уж за своего сына и подавно. Это была пытка, не меньше.
— В понедельник он раскидал по классу Зельеварения плюй-камни, и профессор Слизнорт поскользнулся на них. Происшествие, вероятно, осталось бы незамеченным, но Гораций сломал ногу.
Ахнув от ужаса, Грейнджер машинально посмотрела на бывшего мужа, который слушал Макгонагалл с непроницаемым выражением лица.
— В среду во время учебных полётов Скорпиус забрался на астрономическую башню, откуда выпустил несколько магических фейерверков.
— Звучит безобидно, — заметил Драко, заставив Гермиону тут же пожалеть о том, что он находится рядом с ней в кабинете.
— Возможно, — неохотно согласилась Минерва. — Однако мистеру Малфою опять не повезло, и один снаряд попал в совятню, где поджёг несколько десятков спящих сов.
Грейнджер прижала холодные руки к горящим щекам.
Вытащите её отсюда.
— Это, безусловно, ужасно, но…
— Не перебивайте меня, — грозно попросила Минерва, затыкая Драко до того, как он снова успел высказаться.
— В пятницу на Трансфигурации он превратил перо однокурсницы в крысу, что было бы невероятно талантливо, но урок был посвящен теоретической части. К тому же соседка мистера Малфоя имеет сильнейшую фобию именно по отношению к этим животным.
— Директор, нам очень жаль, — произнесла Гермиона, впервые за вечер заставив Макгонагалл кивнуть и выразить хотя бы малейшее сочувствие к происходящему.
— После третьей выходки я была вынуждена вызвать вас в школу. — Минерва сняла очки в форме полумесяцев и аккуратно положила их на стол перед собой. — Если быть откровенной, в какой-то момент мне начало казаться, что мистер Малфой делает всё это специально. Правда, с совершенно неясной мне целью.
— Специально нарушает правила? — удивлённо спросила Грейнджер, всё ещё чувствуя на себе проницательный взгляд серых глаз.
Драко явно испытывал её терпение, потому что в очередной раз сдвинулся на кресле в сторону, сделав так, чтобы их руки едва не соприкоснулись.
— Я не уверена, но для начала мы выслушаем героя недели.
— Конечно, — сквозь першение в горле согласилась Гермиона.
— Тогда я позову его. — Минерва поднялась с места, отчего Грейнджер внезапно охватила паника.
— Может быть, я? — выпалила она не подумав.
Хотя страх оказаться наедине с везде сующим свой длинный нос
мужем мужчиной был вполне обоснованным.
Макгонагалл со скептицизмом оценила сидящих перед ней экс-супругов, прежде чем сдержанно заметить:
— Я директор этой школы. Будет логично, если мистера Малфоя сопровожу я.
— Она просто нервничает, — с улыбкой защитил бывшую жену Драко.
Если бы его не было рядом, её эмоциональный фон давно бы выровнялся, но в самом деле, кто он такой, чтобы делать её жизнь легче?
Когда каменная лестница всё же скрыла от них директора, Малфой снова занялся пристрастным анализом её поведения.
— Ты вся на иголках, почему?
— Потому что наш сын поступил неподобающе и теперь мы должны будем провести с ним воспитательную беседу. — Гермиона попыталась укрыть истинную причину переживаний, но, судя по ухмылке Драко, справилась с этим из рук вон плохо.
— Я его отец, я сам с ним поговорю.
Если бы не его нарочито низкий тембр голоса, она бы уже приступила к своей длинной феминистической тираде о равенстве полов, однако он успешно её отвлёк.
Сколько бы Грейнджер ни отрицала, сколько бы ни боролась с критическими доводами, она не могла не признать, что Малфой был отличным отцом.
То, как он общался с сыном, казалось почти сюрреалистичным. С ним Драко становился ещё более статной фигурой, от вида на которую пульсация желания внизу живота усиливалась стократно. Ей нравилась его строгость и чуткость настолько, что приходилось чаще смачивать губы языком.
А когда они летали вместе?
Чёрт, нужно немедленно прекращать думать о бёдрах бывшего мужа в этих ужасно тесных брюках. В конце концов, она его ненавидит.
— Ты… — Гермиона безуспешно набрала в лёгкие воздуха; воздуха со вкусом его горького парфюма, — ты уже решил, как мы распределим время на каникулах?
— Да. — Драко вальяжно расстегнул пиджак, демонстрируя ей перламутровые пуговицы. — Я бы хотел забрать Скорпиуса на Рождество во Францию.
— Во Францию?
Сердце заколотилось как сумасшедшее. Их диалог был похож на сломанные качели и вместо баланса приносил лишь ещё более опасный отрыв от реальности.
И кто ей скажет, что будет, когда она завершит полный оборот?
Франция долго оставалась закрытой темой для них двоих. С тех пор как они развелись, Гермиона даже не ездила туда туристкой, чтобы лишний раз не пробуждать тягостные воспоминания.
Город всех влюблённых превратился для них в место затяжных споров и холодных вечеров, лишённых ласки. Малфой всегда демонстрировал ей свою самодостаточность, а ей хотелось, чтобы он продолжал расти и развиваться на благо их семьи. Возможно, для него бесконечное количество галлеонов в хранилище и являлось поводом вести праздную жизнь; её же такой расклад дел совершенно не устраивал.
Её идеальный мужчина должен был так же, как она, постоянно выходить из зоны комфорта. Вгрызаться в возможности, какими бы безумно непробиваемыми они ни казались. Драко, однако, не видел ни в чём смысла и только тянул её на дно аристократической рутины, уверяя в незыблемости общепринятых постулатов.
Их летний дом в Париже — вернее, территория под него — был куплен незадолго до свадьбы. Он должен был стать символом новой жизни, но в итоге оказался главным камнем преткновения между ними. Их последняя ссора закончилась тем, что Малфой пообещал ей сжечь недостроенное семейное гнёздышко, потому что ему «осточертело заниматься этой ерундой» и «абсолютно плевать на её мечты и планы».
Он был эгоистом в молодости — и им же и остался.
— Я достроил поместье, — произнёс Драко, лишь на мгновение опустив взгляд на её губы, но этого хватило, чтобы она почувствовала покалывания во всём теле.
— Зачем?
Малфой осторожно дотронулся левым мизинцем до её руки, но волна выстрелившего тока так и не побудила Гермиону отстраниться.
— Я устроился консультантом по праву в отделение международного сотрудничества. Мне часто приходится бывать в Париже.
— Ты нашёл работу?
Юристы всегда были такой горячей профессией? Или у неё началась лихорадка?
— Почему мы всё обо мне? — Драко неожиданно осмелел и побрёл пальцами дальше по её ладони и кисти, нежно обводя тонкие венки. — Чем ты занимаешься?
Она должна была немедленно отодвинуться от него подальше, но, вопреки настойчивым заверениям разума, лишь больше тянулась к его проклятым рукам.
— Всё как обычно. Работаю в министерстве, готовим новые проекты.
Драко надавил на впадинку, где лучше всего прощупывался пульс.
— Отношения?
— Это личное, — выдохнула Гермиона, когда его палец стал кружить вокруг чувствительной точки.
У неё не было никого. Никого все эти долгие два года, потому что ни один мужчина даже близко не вызывал в ней такого урагана эмоций. Нельзя было жить несколько лет и питаться вкуснейшими блюдами, чтобы потом резко променять всё на самые пресные способы удовлетворения голода. Это просто так не работало.
— Ты бы хотела знать, был ли кто-то у меня? — спросил Малфой, вкладывая в вопрос смертельную дозу искушения.
Слышать о том, что он с кем-то был близок, делил кровать, занимался сексом, было так же невыносимо, как видеть всё это во снах. Если бы только она могла оторвать от себя все эти видения по ночам, как один болезненный пластырь; если бы только не вспоминала о его горячем теле одинокими вечерами.
— Нет, — честно, но тихо ответила Гермиона.
Его правая рука осталась удерживать её ладонь, а левая обогнула талию, крепко обнимая. Эти объятия даже в теории не могли стать дружескими, потому что Малфой следом прижался щетиной к её щеке, а затем без промедления опалил горячим дыханием мочку уха.
Грейнджер даже не видела его лица, когда он шептал сзади, но этого хватило, чтобы её бросило в мелкую дрожь.
— Неужели тебе не интересно, трахал ли я кого-то? Как закатывались её глаза, когда она умоляла меня быть грубее?
Проглотив слова вместе с вязкой слюной, Грейнджер обречённо закрыла глаза. Драко был страшным видением, не более. Ей просто нужно было дождаться Минерву, вспомнить, что она находится в чёртовом кабинете директора Хогвартса.
— Представляла ли ты, как громко она выкрикивала моё имя, когда была подо мной? — Его правая рука опустилась на живот и аккуратно пробралась под блузку. — Всё громче и громче, пока не надорвала связки.
— Драко, — сквозь сжатые зубы прошипела она.
Ей ни в коем случае нельзя было стонать, нельзя было отдаваться во власть манящим ощущениям, как бы соблазнительно он ни водил шершавыми подушечками под поясом её строгой юбки. Как бы ни прижимался ими.
О боже…
— Скажи мне, кто-то касался тебя здесь? — Малфой надавил рукой на низ живота, и всё внутри жарко запульсировало от обманчивого манёвра.
— Нет! Прекрати! — выкрикнула Гермиона.
Драко рыкнул и зарылся носом в её кудрявые волосы.
— Я не одинока, — отважно солгала она и вскочила из кресла. — Ты не можешь трогать меня, потому что я не одинока, — чуть увереннее произнесла Грейнджер.
Её глаза машинально упали вниз, на его брюки. Он даже не скрывал своего явного возбуждения. Явного
твёрдого возбуждения.
Уведите её отсюда.
— Кто же этот везунчик?
Малфой резким движением стянул с себя пиджак и принялся расстёгивать сверкающие запонки на запястьях. Он выглядел злым, решительным, абсолютно неуправляемым. Таким, каким она и мечтала видеть его ежедневно.
— Если, конечно, ты мне не врёшь.
Когда он гневно закатал рукава, она уже готова была подписывать завещание.
— Ты позволила мне так много сделать с твоим телом, — томно заметил Драко. — Неужели тебе не жалко своего прекрасного принца?
Драко не стал долго наблюдать издалека. Он поднялся, чтобы подойти ближе, чтобы снова прикоснуться, будто она была грёбаным ключом зажигания, без которого его сердце, лёгкие и мозг просто переставали функционировать. Его руки привычно опустились на талию, вынуждая Гермиону ответить.
— Скажи мне, — попросил Малфой и склонил голову, касаясь шеи кончиком носа.
Его горячее дыхание было похоже на движение ветра в пустыне. Он поднимал в воздух барханы, заставлял мурашки разбредаться по всему телу и оседать на нём острыми песчинками.
И жарко было так же, как в чёртовой пустыне.
— Скажи мне, что ничего не чувствуешь, — шёпотом продолжал он, пока руки поднимались всё выше и выше. Он сжимал кулаки, безжалостно сминая тонкую ткань блузки. — Я сразу же перестану.
Гермиона посмотрела на резной потолок кабинета, молясь, чтобы этот транс наконец-то отпустил её, но Драко даже не думал останавливаться.
Его пальцы провели линию по границе лифчика, после чего требовательно ухватились за подбородок.
Малфой фактически заставил её посмотреть в омут своих бездонно-серых глаз. И за страстью, за тёмным голодом Грейнджер разглядела нечто ещё более разрушительное — страх быть отвергнутым, страх потерять её.
Лучше бы она не видела в них своё падшее отражение.
— Я люблю тебя, — прошептал он, но даже от этих едва различимых звуков стены сознания панически содрогнулись.
— Не говори мне такие вещи, — сквозь вздохи умоляла Гермиона.
— Не могу. — Он коснулся большим пальцем её нижней губы, пачкая шершавую подушечку в густой бордовой помаде. — Я пытался тебя разлюбить, но не смог.
Ноги дрожали так сильно, что Грейнджер действительно подумала, что ещё секунда — и она упадёт.
Видимо, он прочитал эти опасения на её лице — и, подхватив на руки, отнёс к столу директора.
Лак, нанесённый на ребристую текстуру дерева, показался особенно холодным под вспотевшими от возбуждения руками.
Малфой двигался быстро, расчётливо, будто они каждый день занимались подобным в святая святых Хогвартса.
Он опустился на колени и взмахом палочки закрыл портреты вокруг них и защёлку двери.
— Что ты делаешь… Это не сработает…
Минерва могла разрушить такое простое заклинание даже невербально. Грейнджер сильнее впилась ногтями в поверхность стола, жалко сопротивляясь рефлексам.
Его руки легко расстегнули молнию на юбке и снова вернулись к коленным чашечкам. На него было невыносимо смотреть. Лохматая чёлка, безумный блеск, дьявольская ухмылка. Лучше бы Драко применил к ней Империо, чем так откровенно подчинил её себе одним лишь взглядом.
— Я жду, Гермиона.
Он оставил поцелуй на её бедре, а затем чуть выше, подбираясь к белью, которое уже насквозь промокло от его бесчеловечных выходок.
— Ты же знаешь, что я тоже не могу, — простонала Грейнджер, зарываясь в его шелковистые волосы, намеренно толкая его ещё ближе к заветной точке, что разрывалась от напряжения. — Я тоже не могу тебя разлюбить.
Он удовлетворённо рыкнул и накрыл её клитор губами. Даже через ткань это прикосновение было мощнее удара молнии. Она ещё шире раздвинула ноги.
— Драко!
— Да, милая, — хрипло отозвался он и снова припал к её жару.
Его пальцы ловко сдвинули бельё в сторону, и он выжидающе посмотрел на неё снизу вверх.
— Я хочу тебя! Чёрт возьми! Хочу!
Малфой тяжело сглотнул перед тем, как собрать её соки языком и устремиться глубже. Её парализовало от его поступательных движений, а руки онемели от того рвения, с которым она давила ему на голову.
— Тебе нравится нарушать правила? — спросил он, без всяких стеснений демонстрируя свой мокрый острый подбородок. — Знаешь, что бывает за плохое поведение?
Он вогнал в неё два пальца, безжалостно врываясь под нужным углом, чтобы начать разрушать её изнутри. Её ломало, трясло; Гермиона даже не считала то количество постыдных стонов, что вырвались из её горла, пока Драко без промедлений толкался внутрь, скользил, растягивая чувствительные стеночки.
Поступательные движения и его тонкие губы, которыми он изредка целовал пульсирующий клитор, стали началом её конца.
Ей оставались миллисекунды до полного взрыва, до оргазма от его умелых длинных пальцев, когда кто-то дёрнул за ручку кабинета.
Всё стихло так же внезапно, как началось. У них было в лучшем случае несколько секунд, пока Макгонагалл не догадается использовать магию.
Малфой быстро помог ей подняться на ноги, за что она была безумно благодарна, учитывая, какое нечёткое изображение передавал ей мозг. Всё буквально плыло перед глазами, а тело продолжало изнывать от внезапно потерянной разрядки.
Её могли застукать полуголой за сексом в кабинете директора Хогвартса, а всё, о чём Гермиона думала, — это потеря прикосновений Драко.
Спятила.
— Садись, — скомандовал он, как будто у неё в принципе был выбор.
Минерва зашла в кабинет первой — именно в тот момент, когда Малфой изобразил самую непринуждённую позу на кресле рядом с ней, подминая под спину сброшенный пиджак.
— Что здесь происходит?
Она чувствовала, как неумолимо загораются щёки под суровым взглядом профессора. За внутренним хаосом Гермиона не сразу заметила своего сына, который замер недалеко от входа, словно гадая, стоит ли ему в принципе участвовать в разговоре.
— Всплеск магии, — неуклюже солгал Драко. — Вы знаете, в этих стенах заключена странная энергия.
Минерва вытянула шею.
— Всплеск магии?
— Пришлось закрыть портреты и дверь. Странные вспышки повсюду.
Не нужно иметь степень магистра по Прорицанию, чтобы понять, что Макгонагалл им не поверила. На Грейнджер была помятая блузка и наспех застёгнутая юбка, а лицо и волосы Малфоя вообще не подлежали обсуждению. С таким же успехом Драко мог сказать, что их пытался убить взрослый тролль.
— Приступим к делу, — с тяжёлым выдохом произнесла Минерва и расположилась за столом.
— Я ещё раз прошу прощения за своё поведение, — вдруг подал голос Скорпиус, неотрывно наблюдая за взволнованными родителями.
Какой же стыд.
— Мистер Малфой, поведайте нам причину ваших действий, — попросила директор.
— Это всё череда случайностей. Я не хотел навредить имуществу школы и её ученикам.
Терминология была на высшем уровне. При других обстоятельствах Гермиона наверняка бы оценила собранность своего ребёнка.
— Думаю, Скорпиус мог бы отработать несколько наказаний, — предложил Драко. — К тому же я могу гарантировать его повышенную занятость на каникулах. Ему будет некогда замышлять подобное.
Грейнджер сжала кожаный подлокотник кресла, едва выдерживая этот поучительный тон своего бывшего мужа.
Он тоже часто её наказывал.
— В конце концов… — Малфой повернулся лицом к ней и, смотря точно в глаза, продолжил: — Речь ведь идёт всего лишь о плохом поведении.
У Гермионы создалось ощущение, что она покраснела до самых корней волос, а мурашки на спине начали жить своей собственной разгульной жизнью.
— Такого больше не повторится, ведь так? — Драко перевёл взгляд на Скорпиуса, и она сразу же уловила незначительную странность.
Их сын смотрел на отца так, будто пытался предугадать, какой ответ был бы предпочтительнее.
— Верно, — согласился Малфой-младший и с облегчением выдохнул, заметив поощряющий кивок Драко.
Что тут, чёрт возьми, происходит?
— Хорошо. — Минерва неохотно поднялась из кресла и указала им на выход. — Кажется, мы пришли к решению.
***
— У тебя получилось? — взволнованно прошептал Скорпиус, едва не поднимаясь на носочки от нетерпения.
— Ещё бы. — Малфой потрепал сына по макушке. — Ты отлично справился, но совятня? Скорп, это перебор.
— Дядя Джордж сказал, что фейерверк стреляет не дальше пятидесяти метров! Я сам был в шоке!
— Хорошо то, что хорошо кончается, — заключил Драко.
— Так, значит, мама будет с нами во Франции?
— Мама будет с вами во Франции, — раздался утвердительный ответ, но совсем из другого конца коридора.
Они подпрыгнули от голоса Гермионы, которая вдруг показалась из-за угла.
Её свирепый взгляд оценивал их по меньшей мере как главных мировых преступников. И что-то подсказывало им обоим — смертная казнь снова в силе.
— Скорпиусу стоит вспомнить, как чистить туалеты без помощи магии, — произнесла она, складывая руки под грудью. — А ты…
Драко сглотнул.
— Я тоже придумаю тебе отработку.
Малфой-младший удручённо вздохнул, в то время как отец расплылся в совершенно неуместной улыбке.
Вероятно, он рос в семье мазохистов. Хорошо, что теперь хотя бы в полноценной.
