Сквозь пространство и время

      К концу апреля Ген начал осознавать, что не справляется с возложенной им самим на себя нагрузкой.       Изматывающая работа давала ровно тот эффект, которого менталист так рьяно добивался – не давала думать о чём-либо другом кроме самой работы. Вокруг вертелись лица десятков, сотен, может, и тысяч разных людей, сверкали прожекторы, мелькали объективы камер и мягкие чехлы микрофонов – жизнь превратилась в абсурдную, состоявшую из одной лишь работы карусель, кружась на которой с бешеной скоростью, не замечаешь ничего за её пределами и теряешь связь с реальным миром. Такие издевательства над собой не могли не оставить заметных следов – Асагири ужасно уставал физически. Всё тело постоянно болело, в голове была каша, из памяти постоянно вылетала какая-нибудь важная информация. Если бы не Никки, ответственно следившая за графиком своего подопечного, распорядком дня и всеми необходимыми данными о людях, с которыми менталисту приходилось контактировать, под угрозой оказалась бы ещё и карьера. Ген перестал ходить в спортивный зал, так как для него даже один лестничный пролёт начал походить на чрезмерную физическую нагрузку, пересел с личного автомобиля на такси, прекрасно понимая, что в его состоянии это может быть опасно для жизни и здоровья. Иной раз он просто падал без сил на пол, едва зайдя после очередных съёмок в свою гримёрку, и лежал, тупо глядя в потолок и стены до тех пор, пока кто-нибудь не постучится в дверь. Ген был умелым лгуном, ему удавалось скрывать своё бедственное состояние от окружающих, даже от собственной менеджерки. Но от самого себя скрыть собственное изнеможение было невозможно. С глубокой обидой, злостью и тоской Асагири признавал, что его идеальный план по включению в работу на две сотни процентов откровенно проваливался. Да, все физические недуги неплохо перетягивали на себя внимание от сердечного горя, но, тем не менее, он оказался в шатком состоянии, слишком близко лежавшем к гробовой доске.       А ведь было ещё одно, далеко не маловажное "но".       И имя ему – бессонница.       С тех самых пор, как ушёл Сенку, Ген почти полностью потерял способность засыпать. Сначала ему не давали это сделать навязчивые мысли и жгущая боль в груди. Но даже когда он начал день за днём так изматывать себя работой и другой близкой к ней активностью, что голова к концу дня просто не могла соображать, сон всё равно не вернулся к нему. Асагири мог часами лежать на шёлковых простынях своей огромной, невыносимо, одиноко огромной кровати и смотреть в тёмную пустоту, но сон так и не приходил. Даже если сознание всё-таки решалось сжалиться над ним и отключиться, сон его был беспокойным и хрупким и совсем не приносил желаемого отдыха.       Ночи превратились для Гена в ужасную пытку, а уютная и такая родная спальня – в глухую темницу. В тишине большой комнаты, в её темноте и комфортной прохладе, на него давили все звуки огромного города, гремящие вокруг даже сквозь плотно закрытые окна и задёрнутые шторы. Он стал отчётливо слышать всё то, что происходило на лестничной площадке и в соседних квартирах, хотя раньше никогда не замечал, чтобы в его доме были проблемы со звукоизоляцией. Даже тихие звуки собственной квартиры, такие как тиканье часов в гостиной, звук работающего холодильника на кухне, или редкие всплески бегущей по трубам в ванной воды, обычно такие привычные, незаметные, стали греметь и раздражать.       Шумно.       Слишком… слишком шумно.       Настолько шумно, что невозможно спать.       Ген закрывал уши руками и катался с боку на бок, сминая под собой шёлк простыней. Он беззвучно кричал одними губами, умолял, чтобы кто-нибудь прекратил этот ужасный шум и подарил покой, в котором менталист так нуждался.       Адские ночи, сводящие с ума, повторялись снова и снова. Снова и снова.       Неужели ничто не способно успокоить его больной разум?       Неужели никто не придёт, чтобы спасти его из круговорота мучений?       Почему никто и ничто не может ему помочь…       Почему…       Почему… Почему… Почему…       Почему всё складывалось именно так? Почему то, через что проходит каждый человек в этом безумном мире, и далеко не один раз за свою жизнь, стало таким разрушительным для Асагири Гена? В свои двадцать пять лет он мог похвастаться весьма обильной историей романтических отношений. Впервые согласился встречаться с признавшейся ему девочкой ещё во втором классе средней школы. Так же как он не мог назвать точное количество своих романтических и сексуальных партнёров, так же и количество расставаний, через которые ему пришлось пройти. Кого-то Ген бросал сам, кто-то – бросал его. Такое случалось, и не единожды, всё-таки он был далеко не идеален. Но ещё ни разу в его жизни расставание не приносило с собой таких диких страданий. Сердце Асагири Гена больно ударялось об утраченные чувства и разрушенные отношения, трескалось, от него отламывались кусочки, но в этот раз… его будто снова и снова пропускали через мясорубку, растирая в мелкую кашицу, в настоящую пыль.       Так почему же всё сложилось именно так?       Ген знал ответ. На самом деле знал, почему с ним случилось то, что случилось, и боялся этого знания всей своей душой.       Сенку был особенным. Никто из многочисленных бывших Асагири не мог сравниться с ним ни по одному из параметров. Если бы Гена попросили оценить каждого из своих бывших по десятибалльной шкале, едва бы кто-то из них взял хотя бы девятку. Но Сенку… Сенку заслуживал всех десяти баллов. Нет, даже ста из десяти, десяти миллиардов из десяти. Всё, что Асагири до встречи с Сенку принимал за любовь, даже за, как ему казалось, настоящую любовь, на практике оказалось лишь мимолётными увлечениями, лёгким всплеском гормонов и не более того. С Сенку же всё было иначе. Мир буквально стал совершенно другим, когда этот гениально-безумный юный учёный появился в жизни Гена. Когда менталист понял, как бурно расцвела в нём любовь, он будто прозрел, будто впервые увидел мир полностью цветным, будто впервые вдохнул кислород полной грудью. Все три года, что они были вместе, Ген прибывал в эйфории чистой любви, в состоянии, которое можно было сравнить разве что с эффектом от сильнодействующих наркотиков, и потому сейчас, когда эту любовь, это счастье и, казалось, не имевшее конца удовольствие от жизни, так резко забрали, его убивала ломка. Органы чувств стали непозволительно чувствительными, нервная система трещала по швам, расплывшееся сознание призывало лишь ещё сильнее разрушать себя.       Гену нужно было со всем этим что-то делать. Хотя бы с бессонницей. Каким-то чудом он нашёл в своём плотном графике время, чтобы посетить своего лечащего врача, но тому простой фразы «меня мучает бессонница» оказалось слишком мало, чтобы поставить диагноз и назначить лечение. А вдаваться в подробности, из-за чего именно пропал сон, Ген не хотел. Так что к общеиу пониманию им с врачом прийти так и не удалось. Откуда у шоумена должно было найтись ещё больше времени, чтобы оббегать с десяток профильных специалистов и проходить и того больше исследований, которые ему в итоге назначили?! Почему нельзя было просто выписать снотворное и не задавать лишних вопросов… От врачей не было толку, аптеки отказывались продавать даже таблетки из одних лишь лекарственных трав, обладавших хоть каким-то снотворным эффектом, травяные чаи и настои вызывали разве что тошноту. Оставался только… интернет.       Многие говорят, что счастье за деньги не купишь, но когда у тебя есть деньги, особенно в большом количестве, жить эту жизнь становится значительно проще. Снотворное или транквилизаторы – были последним из того, что могло спасти Асагири Гена от неминуемой потери рассудка ввиду критического недосыпания. Достать сильнодействующий препарат, да ещё и без рецепта, было достаточно сложно, но не невозможно, если ты не боишься влезть в слегка незаконную сделку и отвалить кругленькую сумму. Так в руках Асагири оказался ксанакс. Сильный, быстродействующий транквилизатор, о котором каждая третья статья в интернете была больше похожа на крипипасту, чем на научный материал. Смертельное успокоительное, наркотическое снотворное, ангел подчинения и смерти – как только ни называли это лекарство специалисты и обыватели. Ещё никогда в жизни Ген не видел такой огромной инструкции к лекарственному препарату, при желании в этот лист можно было завернутся как в небольшой плед. Сомневался ли Асагири в правильности своих действий, когда не очень-то внимательно бежал глазами по громадному списку побочных эффектов, предосторожностей и противопоказаний? Конечно. Но если в этих белых продолговатых пилюлях было то, что могло помочь, Ген был готов рискнуть.       Эффект не заставил себя долго ждать. Всего лишь четвертинки таблетки хватило, чтобы утянуть измотанного Асагири в пучину сна, несмотря на весь шум, что окружал его и казался оглушающе громким. После приёма препарата приходил очень глубокий, тёмный и пустой сон. Ни сновидений, ни ощущений, ни эмоций – в нём не было ничего. По утрам Ген просыпался с ощущением, будто на ночь его жизнь просто останавливалась, будто он переставал существовать, и это ощущение его пугало. Но сон был необходим, чтобы продолжать жить и работать. После транквилизатора было достаточно сложно проснуться, а первые полторы недели приёма по утрам сильно болела голова и тошнило, но Ген был готов это терпеть, пока это помогало ему заснуть. В целом, побочные действия коснулись его куда меньше, чем он ожидал.       Асагири продолжал день за днём работать на износ, а по вечерам, возвращаясь в свою пустую, слишком большую для одного человека квартиру, заливал в себя вместо ужина банку колы без кофеина, глотал таблетку и отключался до следующего дня. Но чем больше он отдыхал физически посредством сна и возвращал себе самообладание и связь с собственным телом, тем больше он понимал, как же сильно устаёт морально. Устаёт от общения, от того, что его окружают люди, от того, что все ждут от него интересных рассказов, псевдо-психологических советов и наставлений, ярких фокусов и невероятных опасных трюков. Асагири Ген стал менталистом, фокусником, чтобы, где бы он ни появился, он был для окружающих своего рода бенгальским огнём, который приковывает к себе внимание и настраивает на веселье и позитив. Но теперь в Гене позитива не осталось ни грамма, он давно своё отгорел, и теперь мог только имитировать яркий свет, что от него исходил. Как надолго его могло хватить при таком раскладе? Как скоро он сорвётся и выпустит наружу всю ту вязкую чёрную субстанцию, полную боли, отчаяния и страхов, что переполняла его вот уже почти месяц? Ген чувствовал, что если он продолжит изводить себя в том же духе, этот момент может наступить довольно скоро.       В середине мая у Асагири было запланировано одно важное мероприятие. Он должен был выступать ведущим праздничного вечера в одном из люкс-залов отеля The Prince Gallery Tokyo Kioicho в Тиёде. Вечер устраивала группа бизнес-компаний, отмечавших начало своего плодотворного и очень выгодного для всех сторон сотрудничества. Некоторые токийские бизнесмены, особенно те, чья деятельность пересекалась с организованной преступностью, любили проводить пышные вечеринки, чтобы похвастаться перед коллегами и соперниками своим богатством и влиянием. Пара сотен человек, море дорогого алкоголя и экстравагантных закусок, невероятная роскошь одного из самых крутых отелей города – настоящий вечер мечты, на котором Ген блистал из последних сил, стараясь затмить собой блеск софитов, золота, бриллиантов и кристаллов Swarovski, а также талант и обаяние других приглашённых на вечер звёзд японского шоу-бизнеса. Работы было много – в программе вечера у менталиста было целых два блока, первый из которых был более разговорным, включал в себя психологические штучки и карточные фокусы, а второй уже представлял собой полноценное магическое шоу со сложными, но зрелищными трюками. Мотивировал же себя Асагири только тем, что после этого выступления, он станет богаче на сумму с семью нулями. Влиятельные люди были весьма щедры по отношению к тем, кто делает и говорит то, чего они хотят. А Гену в этом не было равных. Он звезда, он будет блистать, он будет угождать своим нанимателям, изображая, что бесконечно рад участвовать в таком значимом (для кого угодно, кроме него самого) событии.       Когда стрелка часов уже перевалила за полночь, праздничный вечер всё ещё был в самом разгаре. Развлекательная программа давно подошла к концу, другие артисты уже получили свою порцию оваций и гонорара, и поспешили уйти. Все, кроме Асагири Гена. На следующий день у него должен был быть выходной, поэтому он никуда не спешил. Раньше ему всегда доставляли удовольствие такие светские мероприятия. Купаться в роскоши, общаться с прекрасными дамами в дорогих дизайнерских нарядах, привлекать к себе внимание – что ещё нужно менталисту? Ген честно пытался поймать отголоски тех прежних ощущений, но в итоге расслабляющая музыка, деликатесные закуски и весёлые пьяные люди вокруг его только утомляли. К концу первого часа ночи Асагири буквально начало тошнить от разговоров и внимания обворожительных девушек и далеко не прекрасных стареющих джентльменов. Ему было просто необходимо сбежать куда-нибудь и немного остудить голову. Тихо и незаметно он ускользнул из банкетного зала, нашёл выход на чёрную лестницу и поднялся на крышу отеля. К его счастью, дверь оказалось открыта.       Ген вышел на просторную тёмную площадку. Ночь окутала его прохладой и заключила в объятия свежего ветерка. Менталист медленно подошёл к ограде, отделявшей площадку от края высотного здания, и, наконец, сделал вдох полной грудью. Аромат ночи нёс в себе приятный холодок и горькие нотки одиночества и тоски. Ген развязал свой лиловый шифоновый шарф и расстегнул верхние четыре пуговицы рубашки, чтобы дать ветру возможность забраться ему под одежду и коснуться своими прохладными пальцами каждого миллиметра его худого тела. На крыше было тихо и спокойно, а внизу шумел и сверкал прекрасный город. Токио, который никогда не спит. Миллионы огней, движущихся или статичных, но неизменно живых. Ген облокотился на ограду и свесился вниз, вглядываясь в городской пейзаж. Череда зданий, паутина железных дорог, миниатюрные огни вечно спешащих куда-то автомобилей – смотря на всё это, невольно начинаешь ощущать, насколько ничтожна твоя жизнь, твои переживания и заботы в масштабе даже одного города. Достаточно всего одного небольшого события, чтобы твой личный мир разбился вдребезги, но реальный мир вокруг тебя продолжить существовать. Сердце города бьётся, и будет биться дальше, да так громко, что его стук разносится до самых небес. Не важно, как высоко ты пытаешься забраться, на четырнадцатый этаж, пятидесятый или сотый, тебе никогда не сбежать от звуков жизни вокруг тебя. Ведь в большом городе она никогда не останавливается, не замолкает, не исчезает.       – Как же красиво… – вновь тяжело выдохнул Ген, заворожённо глядя на ночной город. Находясь наедине с собой он мог позволить себе говорить в полный голос. Какая разница, если никто не услышит. Менталист свесился через ограду сильнее, оторвал от бетонного пола лакированные туфли и пару раз покачнулся на металлическом поручне. Ему не было страшно, опасность упасть вниз скорее забавляла его и давала возможность почувствовать себя живым. На лице Гена расцвела улыбка, пусть и на пару мгновений, но, кажется, он всё-таки ощутил какое-то удовольствие от этого вечера. – Вот бы раствориться в этом море огней, в этой ночной прохладе, и никогда ни о чём больше не думать. Чёрт, я так устал… И почему всегда, когда смотришь вниз с такой высоты, хочется спрыгнуть?       – Я и сам всегда задаюсь этим вопросом.       Ген вздрогнул всем телом, резко вскочил на ноги и обернулся. От быстрых движений почти невесомый лиловый шарфик слетел с его плеч и, подхваченный порывом ветра полетел прочь, чтобы через пару мгновений быть пойманным незнакомцем одним лишь лёгким движением пальцев. Примерно в пяти метрах от Асагири стоял мужчина. Высокий, стройный, сквозь идеально выглаженную рубашку даже в блеклом свете луны были видны крепкая грудь и сильные руки. Серебристые волосы холодно поблёскивали, ниспадая на лицо и закрывая его почти наполовину. Ген пригляделся и заметил чёрную лицевую маску и прищуренные глаза, и от этого ему стало очень некомфортно. Он привык читать собеседника по лицу, ловить изменения эмоций по мимике, считывать настроение по глазам, и моментально на всё это реагировать, подстраиваясь под другого человека и под ситуацию. Но сейчас всё то, за что он мог зацепиться, было скрыто, невозможно было понять, что у незнакомца на уме и что тот собирался делать. Некомфортно, ужасно некомфортно… Но даже на такие случае в рукаве у менталиста был заготовлен план. Ген быстро натянул дружелюбную наивно улыбающуюся маску, чуть склонил голову на бок и развёл руками, выкручивая обаяние на максимум.       – Ой, прошу прощения, я не знал, что здесь есть кто-то ещё, – нараспев произнёс менталист. – Как же неловко получилось.       Мужчина сделал несколько шагов вперёд, на что Ген рефлекторно дёрнулся назад. Иногда тело считывает ситуацию гораздо быстрее, чем это может сделать разум. Ошибки быть не могло, от незнакомца веяло опасностью.       – Разве конферансье не должен быть на празднике? – в холодном голосе незнакомца отчётливо слышалась насмешка.       – Свой гонорар я уже точно отработал, так что могу позволить себе небольшой перерыв, – отшутился менталист.       Мужчина подошёл ближе и протянул пойманный им минуту назад шарф. Ген благодарно кивнул и протянул руку, чтобы забрать так некстати сбежавший от него аксессуар, и в этот момент случайно коснулся пальцами руки мужчины. От этого прикосновения Асагири будто бы ударило электрическим током. Заряд прошёл по всему его телу от кончиков пальцев руки до самых ступней. Сердце пропустило удар, а к лицу подступил жар. Что это было за чувство? Страх? Или, может… это было больше похоже на сексуальное возбуждение?       – А Вы почему не на празднике? – поспешил в очередной раз улыбнуться Ген, желая отвлечь и себя, и собеседника от этого мимолетного касания. – Пропустите всё веселье.       – Не терплю таких сборищ.       Незнакомец подошёл непозволительно близко, так, что Ген мог без труда рассмотреть каждую мышцу сквозь белоснежную ткань рубашки, посчитать количество длинных ресниц на каждом глазу, но самих глаз он так и не увидел. Мужчина всё ещё был нечитаем, всё равно, что смотреть в пустоту. При этом его дыхание было максимально ровным, он не делал ни единого лишнего движения, просто стоял, словно статуя, и внимательно наблюдал сквозь свои сощуренные глаза. А вот Асагири не мог похвастаться таким спокойствием, ему потребовалось немало усилий, чтобы унять участившееся дыхание, но с сердцебиением он уже ничего сделать не мог. Вторжение кого-то, кто источал такую острую, обжигающую опасность, в личное пространство повергало его в ужас. Ген застыл, но продолжал улыбаться и незаметно рассматривать своего собеседника, стараясь уцепиться хоть за что-то, уловить движение хоть одной лицевой мышцы, хоть одну лишнюю нотку в голосе.       – Но положение обязывает.       Нет, прочитать его было невозможно. И даже несмотря на то, что Ген был опытным менталистом, за двадцать пять лет своей жизни повидавшим огромное количество разных людей, он никак не мог ожидать того, что произошло в следующую секунду. Незнакомец лёгким движением вытащил лиловый шарфик из застывших рук Асагири, накинул его ему на шею и медленно завязал, вроде бы случайно, но, может, и нет, касаясь пальцами открытой шеи и ключиц. Ген почувствовал, как слабеют и начинают подкашиваться его колени. Он мог ожидать чего угодно, даже что его прямо сейчас задушат его собственным шарфом на этой крыше и скинут вниз, но не того, что в реальности случилось. Снова эти ледяные прикосновения, снова электричество, бьющее в каждую мышцу и заставляющее её цепенеть.       Маска на лице Асагири Гена задрожала и почти упала, на долю секунды показав его настоящие эмоции – шок, ужас, непонимание, смущение.       – Что ж… прошу меня извинить, мой перерыв уже подошёл к концу, нужно возвращаться к гостям.       Менталисту пришлось приложить огромные усилия, чтобы произнести эту фразу, и ещё больше усилий ему потребовалось, чтобы, как ни в чём не бывало, сделать шаг в сторону, возвращая социально приемлемую дистанцию, поклониться и сбежать прочь с этой крыши на социально приемлемой скорости.       Мужчина ещё несколько минут смотрел вслед менталисту даже после того, как за ним закрылась дверь чёрной лестницы. Длинные пальцы медленно стянули вниз чёрную маску, обнажая хищно сверкнувшую довольную улыбку. Старые шрамы на тонких губах в лунном свете выглядели гораздо темнее, чем были на самом деле, делая звериный оскал совсем уж жутким. Кровь приятно стучала в висках мужчины.       Он был возбуждён.       Он нашёл себе новую, интересную игрушку.       Ловким движением руки он вытащил мобильный телефон и набрал номер своей личной помощницы.       – Хомура, – произнёс мужчина, переведя свой взгляд на ночной Токио. В его открытых золотисто-серых глазах отражались сияющие живые огни огромного города. – Найди всю информацию о ведущем на сегодняшнем вечере и пришли её мне.       – Будет сделано, Хьёга-сан.       Всё что происходило после того, как Ген выбежал с крыши, кажется, происходило исключительно на уровне рефлексов. Менталист решил полностью подчиниться телу, которое выбрало побег лучшей стратегией для выживания. Покинув крышу отеля, он, конечно же, не стал возвращаться на праздник, а сразу поспешил вниз, на улицу, чтобы поймать первое попавшееся такси. Он сунул водителю три купюры по десять тысяч йен и велел гнать так, будто от этого зависели их жизни. В какой-то степени так оно и было. Асагири ещё никогда в жизни не доводилось пересекаться с кем-то, от кого настолько исходила угроза. Он никак не мог отделаться от ощущения, что только что побывал в клетке с голодным тигром, и что этот свирепый кровожадный хищник теперь будет его преследовать по пятам, пока, наконец, не настигнет и не вонзит свои клыки в беззащитное хрупкое горло. От этих мыслей по всему телу била крупная дрожь, Ген чувствовал себя маленьким, беззащитным... смертным. Разве это нормально для менталиста – бояться людей? Таких, как тот мужчина с серебристыми волосами, точно стоило. Даже искусство вести переговоры и находить подход к любому человеку не гарантировало переговорщику безопасность на все сто процентов.       Придя домой, Ген закинул в себя целую таблетку ксанакса, хотя до этого позволял себе не больше четвертинки, и поспешил упасть на кровать, не удосужившись даже снять с себя выходной костюм. Лекарство быстро ударило ему в голову, и он провалился в забытье, искренне надеясь, что воспоминания о произошедшем в конце праздничного вечера и обо всей той бурей эмоций, что его сопровождало, растворятся в чёрной пустыне сна.       Одно из основных правил приёма любых психотропных препаратов – нельзя резко начинать или бросать, резко увеличивать или уменьшать дозу. Организм с большой вероятностью отреагирует на подобные действия достаточно остро, словит много побочных эффектов или же вовсе ухудшит психологическое и физическое состояние. Транквилизатор, попавший в организм в четырёхкратно большей дозе, чем он к тому привык, дал очень сильный седативный эффект, обрушив на Асагири очень глубокий, но неспокойный сон. Угнетённая нервная система готовила менталисту ещё несколько достаточно неприятных сюрпризов, но чтобы ощутить их в полной мере, тому сначала нужно было проснуться. В свой редкий выходной Ген мог позволить себе спать столько, сколько того захочет организм. Что помешает ему пребывать ему в чёрной пустоте сна до середины дня или до самого вечера? Но сну было суждено прерваться: Гена разбудил навязчиво звонивший телефон. Некогда любимую песню группы The Alfee, стоявшую на звонке, он теперь будет до конца дней своих люто ненавидеть. Менталист едва смог разлепить глаза, его голова зверски болела и напрочь отказывалась соображать. Пока он пялился в дисплей, пытаясь понять, что же конкретно происходит и почему телефон издаёт громкие звуки, очередной вызов сбросился, открыв взору уведомление о четырнадцати пропущенных вызовах от одного и того же номера. Ген опешил и даже частично проснулся. Он сел на кровати, не отрывая глаз от истории вызовов. Кому могло вдруг понадобиться так навязчиво его вызванивать? Неужели отец или матушка сменили номер телефона, не предупредив об этом, а теперь пытаются сообщить что-то очень срочное? Прежде чем менталист успел задуматься над этим, на экране снова высветился вызов всё от того же неизвестного номера.       – Алло?.. – как-то слишком неуверенно ответил Ген и мысленно поругал себя за это.       На другом конце послышался незнакомый голос молодой девушки:       – Здравствуйте, Асагири-сан. Очень рада, что всё же смогла до Вас дозвониться. Меня зовут Момиджи Хомура. Я представляю интересы генерального директора группы компаний Акацки Индастриз – Акацки Хьёги-сана.       – Простите, но я понятия не имею, кто это, – на удивление честно ответил Ген.       – Мне это известно, Асагири-сан. Я звоню, чтобы сообщить, что Хьёга-сан хочет предложить Вам работу.       – Все рабочие вопросы решает моя менеджерка – Ханада Никки, позвоните ей.       – Мне это известно, Асагири-сан. Однако, мне велели обсуждать все детали работы непосредственно с Вами лично. Это разговор не для телефона или третьих лиц. Надеюсь, Вы понимаете, о чём я говорю. Скажите, Вы сможете встретиться со мной, через час? Куда мне подъехать?       Ген завис. Спокойный и по-деловому чёрствый тон, с которым говорила девушка, а также её настойчивость нервировали его. Неужели он не заслужил хотя бы немного свободного времени, когда его бы никто не трогал?       – Асагири-сан, Вы здесь? Пожалуйста, скажите, куда мне подъехать.       В голосе девушки слышались нотки раздражения. Кажется, она сама была не очень довольна необходимостью вылавливать шоумена среднего пошиба и проводить с ним деловые переговоры. Ну, раз не одному Гену эта встреча доставляет неудобства, можно и подыграть. Он задумался, пытаясь выдавить из своего сонного мозга хоть что-то вразумительное в ответ на просьбу девушки.       – В Сибую…       Кажется, это было самое вразумительное, что он мог сейчас предложить.       Девушка замолчала на несколько мгновений. Видимо, столь размытое предложение заставило задуматься теперь и её. После паузы послышалось тихое постукивание пластика о пластик – скорее всего девушка что-то печатала на клавиатуре длинными акриловыми ноготочками. Ген почти смог представить, как аккуратные ручки с ярким модным маникюром ловко бегают по клавишам. Небольшая фантазия порадовала его и даже слегка притупила головную боль.       – Я сейчас пришлю Вам координаты. Пожалуйста, не опаздывайте. До встречи, Асагири-сан.       Звонок завершился, не дав менталисту возможности возразить или хотя бы попрощаться со звонившей. Не заставило себя ждать и сообщение с геолокацией. Ген открыл метку на карте и облегчённо выдохнул. Он был готов благодарить всех известных ему богов за то, что каким-то магическим образом девушка выбрала для встречи ресторан, находившийся совсем недалеко от его дома, буквально в семи минутах ходьбы. Или же это не было простым совпадением? Если бы сознание Асагири не было таким сонным, затуманенным и сотрясающимся от громогласного шествия головной боли, он бы задался вопросом, откуда неизвестная девушка узнала его личный номер телефона? Случайный человек не мог раздобыть его, в открытом доступе в интернете находились только номера агентства и рабочего телефона Никки, через которых при особом желании уже можно было связаться с Геном. Личный номер знали только те, кто принадлежал к близкому кругу общения. Из-за этого факта утренний звонок незнакомки казался ещё более подозрительным. Если кому-то стал известен личный номер Асагири Гена, вполне вероятно, что и адрес его квартиры уже не был столь конфиденциальной информацией. А если знать адрес, не сложно и выбрать место встречи неподалёку от него…       Да, Гену определённо стоило обеспокоиться, но вместо этого он лишь откинул в сторону телефон и с наполовину раздражённым, наполовину жалобным стоном упал обратно на подушки. Полежав в кровати не больше минуты, он поёжился и предпринял попытку окончательно подняться – лежать в выходном костюме было просто до отвратительного неудобно, и теперь он достаточно проснулся, чтобы это, наконец, осознать. Дорога до зеркальных дверей платяного шкафа была непозволительно огромной, но, как оказалось, преодолимой. Ген с тяжёлым вздохом посмотрел на своё отражение. Костюм был ужасно измят, и не известно, сколько времени потратит химчистка на то, чтобы привести его в порядок, и, что самое главное – какого размера счёт за это выставит. Совершенно непредвиденные проблемы и траты, которых можно было легко избежать, если бы накануне Асагири потрудился раздеться перед тем, как падать в кровать. А вот лиловый шифоновый шарф был всё так же аккуратно завязан на шее, будто его не елозили по постели из стороны в сторону всю ночь напролёт (несмотря на глубокий сон без сновидений, Ген очень много ворочился). Ген коснулся пальцами узла на шарфе, и в его памяти сразу же всплыл образ загадочного незнакомца с совершенно нечитаемым лицом и холодные прикосновения его пальцев к горячей чувствительной коже. От этих воспоминаний по спине пробежала холодная дрожь, а в глазах на долю секунду потемнело. Слишком шокирующим было произошедшее на крыше отеля. Менталист никогда не подпускал мало знакомых людей так близко к себе, не выносил, когда кто-то без разрешение вторгался в его личное пространство. Сказывался японский менталитет и привычка работать со словами и эмоциями, а не прямыми действиями. Дистанция давала возможность вовремя среагировать, если что-то во время коммуникации пойдёт не так, и оберегала от непредвиденных действий со стороны оппонента. Прошлым вечером Ген потерял контроль над ситуацией и позволил подойти слишком близко к себе тому, чьи выражение лица и эмоции были для менталиста полностью сокрыты. Знание позволяет человеку контролировать происходящее, в связи с этим перед лицом неизвестности появляется чувство страха, угрозы, опасности. Вчерашний незнакомец буквально источал опасность каждым миллиметром своего тела. Ген почувствовал это интуитивно. Его интуиция всегда была достойна доверия, всё-таки она тоже являлась рабочим инструментом менталиста, а прошлым вечером она подтвердила своё доброе имя в полной мере. Кем бы ни был мужчина с серебряными волосами, с ним точно не стоило иметь никаких дел.       Ген вновь коснулся пальцами узла, невольно отмечая, что он был завязан весьма необычным образом. Таких узлов менталисту ещё не доводилось видеть в своей жизни. Он дёрнул шарф около шеи, но нежная ткань не поддалась, наоборот ощутимо врезавшись в шею, будто была завязано намертво. Но стоило потянуть за конец шарфа, как узел без необходимости прикладывать какие-либо усилия развязался. Неужели это один из тех узлов, которые используются в искусстве эротического связывания – шибари? От этой мысли Гену стало совсем не по себе. Он почувствовал себя так, будто прошлым вечером до него не только бесстыдно домогались, но и откровенно угрожали. От этого чувства становилось дурно, а тело будто бы наливалось свинцом. Асагири гневно сорвал ни в чём не повинный лиловый шарфик и не глядя сунул его в шкаф, сразу же захлопнув дверцу.       Ген был готов проклясть всех известных ему богов, если они решат жестоко поиздеваться над ним и ещё хоть раз свести его вместе с тем неизвестным мужчиной.       Время шло, и нужно было собираться на встречу с Момидзи Хомурой. Всё ещё покачиваясь из-за недомогания, Ген на ходу снял с себя костюм, кидая его части прямо на пол (хуже ему всё равно уже не будет), и направился в ванную, в надежде превратить жуткий сонный и не соображающий кошмар во что-то более-менее похожее на приличного человека.       Несмотря на то, что итальянский ресторан, который выбрала для встречи девушка, был сравнительно недалеко от дома, Ген в нём ни разу не был. Ничего необычного – на ресторанной улице, где тот находился, было настолько много разных интересных заведений, что даже при желании, едва ли удалось посетить их все. Прогуливаясь до места встречи по Инакашира-Дори, Асагири мечтательно смотрел в сторону парка Ёёги, пообещав себе, что точно зайдёт туда после встречи, чтобы немного побродить среди деревьев и основательно проветрить свою мутную голову.       Интерьер ресторана успокаивал – спокойные бежевые тона, много живых растений, приглушённый свет. Людей в утренний час было не много, благодаря чему в просторном зале было достаточно тихо. Момидзи Хомура ожидала Асагири Гена за дальним столиком в углу. Когда менталист подошёл, она изящным движением встала из-за стола и поклонилась. Взору Гена предстала удивительно хрупкая, но обладавшая выразительными грудью и бёдрами девушка. Розовые волосы, собранные в высокий хвост, пухлые губы, томный взгляд, короткая юбка-карандаш с вырезом по правому бедру, блузка, не застёгнутая на верхние пуговицы, так как, скорее всего, они просто не сходились на объёмной груди… Перед Геном стояла самая настоящая куколка. Нет, даже не кукла, а статуэтка. Одна из тех, что продаётся в магазинах Акихабары, куда не пускают несовершеннолетних. При виде столь прекрасного творения природы уже, казалось, потухшее либидо Гена издало протяжный стон. Глаз было не оторвать, и ужасно захотелось прикоснуться… Ах, Асагири, и о чём ты только думаешь? Менталист мысленно усмехнулся своим мыслям, отметив, что он был не прочь пригласить подобного рода девушку на свидание.       – Рада, что Вы пришли, Асагири-сан, – абсолютно спокойным незаинтересованным голосом произнесла девушка, вернувшись на своё место. – Не хочу отнимать наше с Вами время, поэтому давайте перейдём сразу к делу.       – Как скажете, мисс Момидзи, – Ген улыбнулся приветливой, располагающей к себе улыбкой, а взгляд его синевато-серых глаз идеально имитировал заинтересованность.       – Можете называть меня Хомурой.       – Хорошо, Хомура-чан.       Девушка едва заметно вздрогнула. Она хорошо держала лицо, но всё равно было видно насколько чрезмерная фамильярность выводит её из себя.       – Итак, о какой работе ты хотела со мной поговорить? – протянул менталист, не сдерживая довольной улыбки, его откровенно забавлял тот факт, что своей собеседнице он явно не нравился.       – Мой босс – Хьёга-сан, хотел бы нанять Вас в качестве сопровождающего и переговорщика. Сейчас покажу Вам контракт, одну секундочку.       Девушка разблокировала планшет и передала его в руки Гену. На экране красовался скучный юридический текст, описывающий условия работы. Обычно такие вещи читала Никки, а до самого Гена доносился только сокращённый вариант с общим смыслом. Сделав вид, что прочитал хотя бы половину текста, Асагири поднял глаза на Хомуру и вопросительно изогнул брови, растерянно улыбнувшись.       – Как сопровождающего? Переговорщика? Я, конечно, менталист, но я всё-таки шоумен, и обычно развлекаю людей. Показываю фокусы, веду светские беседы, рассказываю людям, какие качества нужно в себе развить, чтобы найти себе идеального партнёра. Едва ли это имеет что-то общее с работой переговорщика. Думаю, Вам стоило бы нанять профессионального бизнес-переговорщика, в Токио таких должно быть полно.       – Всё дело в том, что нам нужны именно Ваши таланты, – Хомура покачала головой. – Хьёга-сан не привык вести дела… дипломатическим путём, но в последнее время это стало всё больше востребовано. Ему нужна помощь, чтобы развлечь бизнес-партнёров, расположить к себе и настроить их на принятие решений, выгодных именно нашей стороне.       – А, так вам нужен ТАКОГО рода переговорщик, – подытожил Ген, показательно щёлкнув пальцами. – Хороший манипулятор, который сможет пустить оппонентам пыль в глаза и не дать им понять, что их ободрали как липку?       – Можно сказать и так.       Лицо Асагири горело энтузиазмом, но внутренне он кривился от того, как сильно от этой работы несло гнилью. В чём же был подвох? Как минимум, в том, что звезда телеэкранов это не элитный эскорт, чтобы таскать её с собой с целью отвлечения внимания. Более того, неизвестно, насколько чисты на руку были люди, предлагающие эту работу. Ведь если пойдёт слух, что Асагири Ген замешан в каких-то грязных делах, шуму будет на весь Токио, если не на весь Канто или вообще Японию. С точки зрения рассудка соглашаться на такое предложение нельзя было ни при каком раскладе. А вот с точки зрения любопытства и азарта…       – Хомура-чан, вот скажи, а что, если я откажусь? – задумчиво протянул Ген, следя за каждым, даже самым незаметным движением тела и лица собеседницы. – В чём моя выгода от этой работы? Время звезды дорогого стоит, и график у меня жёсткий. Не уверен, что удастся впихнуть в него ещё и работу сопровождающим. Наверняка серьёзные шишки устраивают свои встречи в выходные, в самый прайм-тайм, когда у меня, обычно, прямой эфир… Будет ужасно неудобно.       – В контракте указан Ваш гонорар в случае согласия, Асагири-сан, – как ни в чём не бывало ответила девушка, но лёгкое подрагивание её левой брови выдавало её раздражение. – Вторая страница, пункт три-один.       – Честно, не самое… лучшее предложение из тех, что мне в последнее время приходили, – разочарованно выдохнул Ген, ознакомившись с цифрами.       – Это за один час Вашей работы, с момента, когда Вы сядете в подготовленную для Вас машину и до того, как Вас доставят домой по завершению вечера.       Дело быстро приняло совсем другой оборот. Указанная в контракте сумма была более чем заманчива, если её умножить в два, три, а то и в четыре раза. Насколько нужно быть щедрым и сердобольным, чтобы вкладывать в рабочее время даже передвижения до места работы и от него. Кем бы ни был наниматель, он явно немного тронулся умом, раз так глупо разбрасывался деньгами. Но это было только его проблемой, Вопрос оставался лишь в том, захочет ли Асагири играть роль элитного эскорта по прихоти этого неизвестного бизнесмена, пусть даже и за просто смешную плату.       – Видимо, у твоего хозяина большие проблемы с ведением переговоров, Хомура-чан, – изобразил сожаление Ген, протянув планшет обратно девушке. – Раз он готов пожаловать за мои услуги такую сумму. Не то, чтобы я хотел, но раз без меня вам никак не обойтись, боюсь, у меня нет выбора.       – Вы согласны принять предложение нашей компании, Асагири-сан?       – Да, Хомура-чан.       – Очень рада это слышать, – на лице девушки отразилась тень улыбки, в глаза ярко блестнули. Не нужно было быть профессиональным менталистом, чтобы понять, что она очень хотела принести своему начальнику только хорошие новости. Гену даже стало интересно, а как далеко она могла бы зайти, чтобы этих хороших новостей добиться? – Я сообщу о Вашем решении Хьёге-сану и пришлю Вам распорядок встреч, на которых требуется Ваше присутствие.       – Скажи мне, милая Хомура, – спросил Ген, когда контракт был подписан, и девушка уже начала собираться уходить. – Могу ли я разорвать контракт, если, скажем так, первая рабочая сессия мне не понравится?       С каким же удовольствием менталист наблюдал, как на лице девушки проявляется мысль: «А раньше ты не мог об этом спросить, сукин ты сын?». Хомура отлично держала лицо, показывая, насколько она профессиональна в своей работе, но скрывать эмоции на все десять миллиардов процентов, как это делал Ген, она не могла. Мало кто мог устоять, когда его намеренно раздражали всеми возможными способами. Несмотря на то, что ей, судя по всему, больше всего хотелось собеседника ударить со всей силы в лицо, девушка смогла состроить более-менее нейтральное лицо и ответить совершенно спокойным голосом:       – Вы имеете право разорвать контракт в любой момент, который посчитаете нужным, если это не повлечёт за собой серьёзных проблем с нашей стороны.       – Сами встречи срывать нельзя, понял-понял.       – Рада это слышать. Всего доброго, Асагири-сан.       Смотреть вслед уходящей Хомуре было не менее приятно и волнительно, чем наблюдать её спереди. Сплошное удовольствие. Кажется, найти себе симпатичную пассию на пару-тройку встреч было действительно стоящей того идеей. Слишком много связанных с сексом мыслей для одной деловой встречи. Только когда девушка пропала за входными дверями ресторана, Ген решил, что и ему пора идти по своим редким делам в этот редкий выходной день. Парк Ёёги всё ещё ждал и манил нежным шуршанием листьев.       Асагири вернулся домой только под вечер. В холодильнике его ждала банка колы без кофеина, а слабость во всём теле напоминала о том, что день пора было заканчивать.       С колой в руках Ген растянулся на диване в гостиной и достал свой телефон, намереваясь наконец-то узнать чуть больше о своём загадочном работодателе. Акацки Хьёга. Что это был за человек? Только такое великое изобретение, как интернет, могло развеять дымку тайны над его личностью. К удивлению Гена, информации об этом Хьёге нашлось всего-ничего. Поиск в первую очередь выдавал статьи о группе компаний Акацки Индастриз. Ничего особенно интересного – общая информация, основное направление компании – недвижимость, новости об изменениях цен на акции, заметки про удачные деловые встречи, и так далее, и тому подобное. Обычная скучная информация о работе бизнеса, от которой начинает хотеться зевать ещё с первых предложений в статье. Также нашлись ссылки с информацией об элитном додзё, где преподавалось и практиковалось древнее искусство владения копьём. Но никакой конкретной информации о человеке по имени Хьёга найти не удалось. Ни страничек в социальных сетях, ни фотографий, ни какой-либо информации, более подробной, чем «насладник и генеральный директор, вступивший на пост в таком-то году».       «Наверняка просто какой-нибудь жадный старый хрыч, – хмыкнул про себя Ген, допивая последние капли любимого напитка. Наверное, стоило расшить свой вечерний рацион до двух баночек. – Ладно, схожу на одну из встреч, я ведь всегда могу отказаться. Надо бы сказать Никки, чтобы внесла в наш список дел ещё одно. Наверное, она будет вне себя от возмущения.»       Усмехнувшись, Асагири лениво поднялся с дивана и поплёлся в сторону ванной, чтобы начать готовиться ко сну.