Сквозь пространство и время

      Ханствилль представлял собой истинное воплощение американской мечты, именно такой, какой её показывали на голубых экранах. Аккуратный, лаконичный деловой центр, уютные пригородные районы с зелёными лужайками и белыми штакетниками, огромное количество деревьев и зелени, тёплый субтропический климат, романтичные парки и набережные, а главное – счастливые, живущие полной жизнью люди. Точно картинка с открытки или из рекламы газировки. Именно таким был город, раскинувшийся в предгорье Аппалачей, в самом сердце долины реки Теннеси.       Гуляя по уютным, наполненным жизнью центральным улочкам, историческим промышленным районам или современным паркам с зонами для активного отдыха, сложно себе представить, что каких-то сто лет назад этот город представлял собой всего-навсего несколько объединённых между собой ферм и не мог похвастаться большим населением или шикарными перспективами. Взлёт начался лишь в пятидесятых годах прошлого века, когда вооружённые силы США решили развивать военную базу Редстоунского арсенала и переоборудовать заводы, построенные ещё во времена Второй Мировой Войны, в центр управления артиллерийскими ракетами. Трудившиеся в военных целях учёные и инженеры под руководством армии и государства положили начало для космических исследований. Лучшие умы страны стали переезжать в Хантсвилль, чтобы посвятить себя покорению Последнего Рубежа.       Люди – основной ресурс любого государства, любого города, поэтому с увеличением населения начала развиваться и инфраструктура. Из провинциального захолустья город стал превращаться в прекрасное место для жизни, привлекая к себе всё больше и больше людей. Космическая гонка с Советским Союзом подначивала правительство США к развитию космических технологий и созданию новых исследовательских лабораторий, благодаря чему в 1960 году NASA основали в Хантсвилле Центр космических полётов имени генерала Джорджа Маршалла. В XXI веке этот центр считается самым большим по величине, обгоняя даже знаменитый Космический центр имени Линдона Джонсона в Хьюстоне, штат Техас.       Центр Маршалла крепко закрепился в истории космической программы Соединённых Штатов. Здесь была разработана первая ракета-носитель, отправившая на орбиту Земли первый американский спутник – «Эксплорер-1». Также именно в Хантсвилле проходили разработки двигателей ракет-носителей серии «Сатурн», предназначавшихся для космической программы «Аполлон». В рамках этой программы в 1969 году именно из центра Маршалла происходило руководство всемирно известной миссией «Аполон-11», благодаря которой первый человек в истории смог ступить на поверхность Луны.       Год за годом в Хантсвилль стекалось всё больше и больше людей, желавших посвятить себя покорению бескрайнего загадочного космоса. Не удивительно, что в скором времени за городом закрепилось прозвище «Рокет-сити», а одной из главных достопримечательностей стала воссозданная в натуральную величину ракета «Сатурн-5», на которой Нил Армстронг, Базз Олдрин и Майкл Коллинз отправились в свой знаменитый полёт. Всё в городе пропитано флёром космических исследований. Здесь, на территории музея Космического и ракетного центра США, расположен знаменитый «Space Camp» – детский летний лагерь, мечта любого американского ребёнка, стремящегося стать астронавтом во взрослом возрасте (некоторые дети, побывавшие в этом лагере, впоследствии действительно становились астронавтами NASA и совершали реальное путешествие в космос). Также проводимые в центре Маршалла экскурсии ежегодно привлекают тысячи туристов, благодаря которым жизнь города становится бурной и насыщенной общегородскими мероприятиями.       Ещё в 2022 году Хантсвилль занял первое место среди лучших городов для жизни в США. Тёплая погода, низкий уровень безработицы и преступности, образованное интеллигентное население – всё это делало город желанным местом для переезда.       Но Ишигами Сенку в Ханствилле чувствовал себя так, будто переехал куда-то очень глубоко в глубинку. Крупнейший город Алабамы по площади был в два с половиной раза меньше, чем состоявший из двадцати трёх специальных районов центр Токио. А количество проживавших в этих городах людей сравнивать было просто смешно – в то время как Хантсвилль считался большим городом при населении в полмиллиона человек, центральный Токио вмещал в себя пятнадцать с лишним. Жизнь в Соединённых Штатах Америки и так разительно отличалась от жизни в Японии, а такие различия и вовсе делали её похожей на какую-то другую реальность. Над улицами не возвышались раздирающие голубые своды небоскрёбы, дороги не замирали железной стеной бесконечных пробок, по тротуарам не плыли бесконечные толпы людей, скованных рамками чрезмерных приличий и прячущих самих себя от посторонних глаз за медицинскими масками. Стоило поднять голову, и можно было увидеть бесконечную синеву небес, ведь она не была скрыта за паутиной проводов. Воздух был намного чище, дышалось легче, а шум города был настолько тихим, что днём можно было услышать пение птиц.       Бьякуя арендовал для Сенку небольшой частный дом в районе Гриффис Глен на юго-западе Хантсвилля. Целый дом в том самом тихом американском пригороде, который можно было увидеть в фильмах или сериалах. Не удивительно, что первые несколько дней Ишигами-младший просто не мог спать в той тишине, которая там царила. За окном ничего не гремело, не гудело, не сигналило. Самое шумное, что можно было услышать с улицы ночью – это шуршание шин проезжающего мимо автомобиля или лай соседской собаки. В сочетании с джетлагом (даже несмотря на то, что молодой учёный переносил его более-менее легко) тишина стала серьёзной проблемой. Сенку никогда в жизни бы не подумал, что причиной его бессонницы может стать не переизбыток шума, а его полное отсутствие. Чтобы хоть как-то разобраться с этой напастью, пришлось скачать на смартфон приложение, имитирующее шумы города. Набор искусственных звуков, повторяющихся в не особо случайном порядке, и рядом не стоял с рёвом огромного живого Токио, но с нервирующей непривычной тишиной, в целом, справлялся.       Такая резкая и заметная смена среды обитания любого человека могла выбить из колеи. Особенно это касалось японцев. Но Сенку всё же нельзя было назвать типичным японцем – замкнутым, тяжело социализирующимся и подверженным Парижскому синдрому. Для молодого учёного смена японского мегаполиса на американскую субурбию не была таким уж стрессом. В первую очередь потому, что ему уже доводилось бывать в Соединённых Штатах, когда Бьякуя получил должность астронавта в NASA, а во-вторых, он всего-навсего смотрел на такие вещи проще, чем большинство его соотечественников. К новому, несколько заторможенному и более расслабленному ритму жизни ещё нужно было привыкнуть, а вот оказавшись среди людей с совершенно другим менталитетом, Сенку, на удивление, чувствовал себя вполне комфортно. Американцы были куда более прямолинейны, чем японцы, охотно шли на контакт, редко скрывали то, что думают, всё недовольство выражали прямо собеседнику в лицо. Всё это сильно отличалось от манеры общения между людьми в Японии, где правила поведения и вежливость ставились куда выше, чем искренность и эмоциональность. Только в аниме и манге японцы были яркими и не стеснялись показывать себя, а в реальности каждый второй был живым определением слова «социофобия». Сенку в этом плане разительно отличался от окружавших его сверстников или взрослых, причём отличался с самого раннего детства. Он всегда говорил прямо, что думает, не заморачивался лишними церемониями и хождениями вокруг да около, если ему было что-то нужно от окружающих, почти всегда реагировал на происходящее вокруг него ухмылкой, которую особенно часто читали неправильно. Близкие принимали его характер и необычную манеру общения, даже любили эту его особенность, но малознакомых людей он скорее отпугивал, создавал у них впечатление странного, чудаковатого научного задрота. Наверное, это было бы даже обидно, если бы Сенку не было наплевать на то, что о нём думают люди, никак к нему не относящиеся. Подводя итог, можно сказать, что пересекаясь с людьми в Хантсвилле, молодой учёный чувствовал себя действительно спокойно и комфортно. По крайней мере, взаимодействие с окружающими точно не доставляло неудобств. Хотя не малую роль играло и то, что средний IQ среди жителей этого города был на порядок выше, чем в других городах страны. С умными людьми всегда приятнее общаться.       Но, конечно же, Сенку приехал в Америку не ради социальных контактов, а ради работы.       Центр космических полётов имени Джорджа Маршалла представлял собой отдельный небольшой город с населением почти в семь тысяч человек. Огромная территория, множество рабочих корпусов, испытательные полигоны и при этом характерная для Алабамы густая зелёная растительность – удивительно уютное, насквозь пропитанное мудростью современного человечества место. Своего рода Царство Науки в долине Теннесси. Этот оплот передовой науки можно было условно разделить на три части – по направлениям основной деятельности.       Первое из этих направлений – разработка, конструирование и эксплуатация космических транспортных средств. Совместная работа учёных, инженеров, конструкторов и исследователей центров Джорджа Маршалла и Линдона Джонсона обеспечивала непрерывное развитие космической промышленности США и всего мира в целом. Разрабатывались новые летательные аппараты, как для миссий удалённого пилотирования, так и для миссий, пилотируемых непосредственно человеческой командой. Модернизировались и оптимизировались конструкции ракет-носителей и ракетных двигателей, чтобы повысить эффективность запусков и дальность полётов, а также, что самое главное, существенно повысить их безопасность. Так ещё с 2011 года в центре велась работа над так называемой Системой космических запусков (SLS), представлявшая собой двухступенчатую сверхтяжёлую ракету-носитель. Эта система проектировалась для проведения пилотируемых людьми миссий за пределы земной орбиты и опиралась на технологии жидкостных двигателей RS-25 и твердотельных ускорителей SRB. Благодаря этим разработкам были успешно произведены беспилотный запуск миссии «Артемида-1» в 2022 году и пилотируемый запуск миссии «Артемида-2» в 2024. Помимо уже перечисленного, в центре Маршалла активно шли разработки всевозможных аппаратов, совершающих дальние миссии для исследования орбит и поверхностей удалённых от Земли небесных тел, шаттлов-доставщиков, транспортирующих исследовательские образцы, оставленные роботами-исследователями на других планетах, орбитальных обсерваторий и электронных телескопов сверхдальнего действия. Также центр занимался разработкой и конструированием орбитальных спутниковых систем, предназначенных для научных, военных и коммерческих целей.       Второе направление – это углублённые научные исследования, продвинутое изучение истории Вселенной и всего, что в неё входит, анализ состава различных небесных тел, их развития, взаимодействия. Исследовательские лаборатории центра ставят своей главной задачей найти ответы на все самые сложные, покрытые огромным слоем тайны вопросы мироздания, того как устроен наш мир и что может лежать за его пределами. В этой невероятно сложной работе учёным помогают по-настоящему удивительные проекты NASA, созданные и запущенные на орбиту нашей планеты –космические обсерватории, имена которых слышали даже те, кто никогда глубоко не интересовался космосом. Самая известная из них – Космический телескоп имени Эдвина Хаббла, более известная как просто «Хаббл», автоматическая обсерватория, находящаяся на земной орбите. Эта обсерватория, запущенная ещё в далёком 1990 году, до сих позволяет учёным получать миллионы изображений небесных объектов и делать значимые открытия. Так, например, при помощи «Хаббла» были впервые получены карты таких экзопланет как Плутона и Эрида, а также по результатам комплексных наблюдений с помощью этой обсерватории, была разработана современная модель расширяющейся Вселенной и уточнён её возраст. Космическая исследовательская обсерватория «Чандра», помогает в изучении таких таинственных объектов вселенной, как черные дыры, приближает учёных к разгадке природы тёмной материи и тёмной энергии. Космический телескоп «Джеймс Уэбб», орбитальная инфракрасная обсерватория, крупнейшая из когда-либо запущенных человечеством, помогает находить всё новые и новые галактики, удалённые от Солнца на миллиарды световых лет, а также подробно изучать составы атмосфер далёких от нашей солнечной системы планет. Мурашки бегут по телу от мысли, как же огромен мир за пределами не то, что Земли, но даже всей Солнечной системы. И ещё больше будоражит мысль о том, что пока есть люди, влюблённые в науку, рано или поздно, но человечество сможет узнать всё о том, что находится там, за Последним Рубежом.       Третье, но далеко не по значимости, направление работы центра – это обеспечение работы и поддержки Международной Космической Станции. Именно здесь находятся центры связи, центр поддержки космических миссий и центр эксплуатации и интеграции полезной нагрузки, которые круглосуточно отслеживают всё, что происходит с МКС и астронавтами на ней, а также обеспечивают передачу данных между Землёй и станцией. Сотни работников этих центров ежедневно вкладывают огромные силы, дабы обеспечить безопасное существование и продуктивную работу людей на орбите нашей планеты. В то же время отдел по работе со связью с общественностью следит за тем, чтобы весь мир вовремя узнавал о том, что происходит с астронавтами на орбите, о ходе их работы, важных достижениях и интересных подробностях их космического быта. Всё-таки с самого начала космической гонки между государствами и по сей день важной частью работы космической отрасли является огласка, открытое рекламирование деятельности лучших умов простому народу. Ведь чем больше людей будут знать о том, как человечество покоряет космос, тем больше найдётся заинтересованных, которые решат посвятить себя целиком науке и в будущем внесут свой вклад в научный прогресс.       NASA на протяжении всего своего существования вкладывала немалые силы в приобщение людей, возможно, никогда не интересовавшихся наукой и космосом, к своей деятельности. Можно сказать, что работа с общественностью – ещё одно небольшое направление работы не только центра Маршалла, но и всех исследовательских центров компании в целом. Телевизионные и радиотрансляции, статьи в газетах и журналах, интервью с учёными и астронавтами, ведение социальных сетей, публикации фотографий, полученных в ходе исследований – всё это, та сторона ежедневной жизни космической отрасли США, которую может увидеть абсолютно любой человек в мире, просто введя в строке поиска браузера заветные четыре буквы. Космический центр в Хантсвилле даже шагнул чуть дальше и открыл свои двери для всех, кто хочет узнать больше о “внутренней кухне” центра. Имея достаточно желания и материальных средств, любой житель или гость Рокет-сити может посетить большую экскурсию по главным корпусам центра, лично встретиться с некоторыми из учёных и задать интересующие вопросы. А для юных умов, мечтающих стать покорителями космоса, между Хантсвиллем и Мэдисоном расположился знаменитый Космический летний лагерь, который каждый год ломится от желающих прикоснуться к столь интересному, будоражащему воображение и даже в наши годы кажущемуся футуристичным направлению науки.       Сенку и сам, в какой-то степени, был таким же ребёнком, который однажды решил, что полетит в космос, и сделал из безумной мечты цель своей жизни. С малых лет он шёл рука об руку с госпожой наукой, и теперь, будучи юношей, стал частью компании, почти семьдесят лет успешно открывающей для человека границы неизведанного. Даже Сенку казалось забавным, что каких-то сто лет назад полёты в космос были не более чем сюжетом фантастических рассказов, а сейчас его современники могут совершать не только научные, но и коммерческие рейсы на земную орбиту. В рамках миссии «Артемида» NASA доказали, что человечество в силах проложить транспортное сообщение между Землёй и Луной. Кто знает, может, пройдёт еще десять лет, и на Луне появятся первые научные станции и жилые базы. Да, Ишигами Сенку определённо хотел стать частью движущей научной силы, которая отправит человечество не только на Луну, но и ещё дальше, возможно, даже за пределы Солнечной системы. Всё, что он делал в своей жизни, вело его сюда, на север штата Алабама, в Царство Науки Соединённых Штатов Америки. В первый раз ступив на территорию Космического центра, Сенку почувствовал, как дрожит в предвкушении всё его тело, как его окрыляет вдохновение и пробирает жажда приступить, наконец, к серьёзной работе.       Однако территория центра оказалась несколько больше, чем молодой учёный мог себе представить. "Районы" этого научного городка находились на достаточно большом расстоянии друг от друга. Передвигаться (и не тратить при этом треть рабочего дня) по территории центра можно было разве что на специальных небольших шаттлах, которые ходили по строгому расписанию, либо на личном автомобиле. Сенку даже начал жалеть, что предпочёл не расходовать своё бесценное время на получение водительских прав, когда окончил школу и поступил в университет. Всё-таки ещё на первом курсе у него появился человек, который водил автомобиль и всегда был согласен подвезти, куда попросят. Такое удобство быстро вошло в привычку. И Сенку даже как-то не задумывался, что положение дел когда-нибудь может измениться… Впрочем, начинать свой рабочий день с бодрой прогулки от автобусной остановки до своего рабочего корпуса, дыша воздухом и созерцая бурление жизни в научном центре, было не так и плохо. Всё бы ничего, вот только по расписанию автобус, на котором Ишигами ездил от Хантсвилля до центра Маршалла, приходил достаточно поздно. Сенку едва хватало выносливости, чтобы попасть на рабочее место вовремя и не помереть при этом по дороге. Он пообещал себе, что обязательно займётся улучшением своей физической формы, если у него когда-нибудь появится на это время. Но с автомобилем было бы куда проще…       Жизнь молодого учёного бурлила, он был опьянён своей новой работой, проводил почти всё своё свободное время в лаборатории и чувствовал себя отлично.       Пока в один из дней не наткнулся в бочке с мёдом на ту самую ложку дёгтя.       С момента переезда в Соединённые Штаты прошло шесть недель, когда Сенку впервые почувствовал себя одиноким. Социальные контакты не вошли бы и в десятку целей, ради которых молодой учёный переехал в другую страну, но при почти полном их отсутствии жить становилось тяжеловато. Бытовые коммуникации с продавцами в магазинах, работниками кафе или с разговорчивыми старушками на автобусных остановках мало удовлетворяли потребность в общении. А в рабочее время любые коммуникации касались исключительно рабочих процессов, работники отдела, в который определили Сенку, редко отвлекались на пустую болтовню, особенно с зелёным новичком. Да и сам Сенку, будучи глубоко увлечённым работой, не спешил заводить с кем-либо дружбу. Наладили канал связи для решения текущих рабочих вопросов, и на том спасибо. Но иметь возможность перекинуться парой лишних слов просто так, ради удовлетворения потребности в общении, было почти необходимо, чтобы оставаться в здравом уме и трезвой памяти. Человек – животное социальное, и жить без контакта с себе подобными для него сродни пытке.       Единственную отдушину в своём одиночестве Сенку находил лишь в нечастых визитах своего отца.       – Сенку-у-у-у-у!       С широченной улыбкой мужчина накинулся на сына и заключил его в крепкие объятия, стоило тому открыть входную дверь.       – Старик… ну что ты начинаешь, виделись же недавно, – ухмыльнулся Сенку, но, где-то в глубине души, даже порадовался родительским объятиям.       – Могли бы и чаще, – посетовал Бьякуя, наконец, отстранившись и похлопав сына по плечу.       Ишигами-старший заглядывал в гости, в лучшем случае, раз в неделю, когда ему позволялось покидать тренировочный полигон астронавтов. Он проходил подготовку для участия в миссии «Артемида-3» и почти не мог себе позволить лишний раз отлучаться. Это, конечно, не то же самое, что жить по разные стороны земного шара и разве что созваниваться иногда, но всё же… доля здравого смысла в словах Бьякуи была.       – Ты так до сих пор и не распаковал свои вещи? – удивился мужчина, пройдя в гостиную и упав на диван. – Эти коробки стоят точно так же, как и в прошлый раз.       – Это для домашней лаборатории, – пожал плечами Сенку, достав из холодильника банку пива для себя и банку имбирного эля – для отца. – Мне только согласовали установку вытяжки, на следующей неделе начнутся работы.       – И хозяйка согласилась на это?       – Хехе, я пообещал ей, что буду аккуратен.       – Когда что-то взорвёшь, судиться сам будешь, всё-таки ты уже взрослый.       – Знаю.       Мужчины рассмеялись.       Сенку сел рядом с отцом и достал из кармана смартфон, чтобы заказать какой-нибудь еды.       – Что хочешь на ужин?       – О, я знаю один ресторанчик в центре, там делают отличный рамен!       – Едва ли он может сравниться с тем, который мы с тобой раньше ели в Японии, старик.       Повисла пауза.       Сказанные слова и у отца, и у сына отозвались глубокой тоской.       – Так что, рамен? – прервал молчание Бьякуя и улыбнулся уголками губ.       – Хех, конечно, старик.       Служба доставки приехала на удивление быстро, а американский рамен оказался на удивление неплохим. Отец и сын ужинали прямо в гостиной перед телевизором – Бьякуя буквально сгорал от желания показать Сенку новый сериал на Netflix, в котором одну из ролей второго плана сыграла Лиллиан. Сериал только начал выходить (к радости Сенку для просмотра были доступны только две серии, уж слишком он не любил все эти слезливые истории о простых человеческих отношениях, пусть и с примесью криминала), но уже набирал неплохие рейтинги. От того, с каким восторгом и теплом Бьякуя смотрел на свою любимую женщину на экране, и на сердце его сына становилось теплее. Всё-таки он желал отцу счастья.       Что касается Лиллиан, Сенку не доводилось раньше часто её видеть. Да, она мелькала в соцсетях, на экранах телевизоров и обложках журналов, но это всё не входило в круг интересов молодого учёного. На экране же он, наконец, смог её нормально рассмотреть и отметил, что она была весьма красивой молодой женщиной, именно такой, какие всегда нравились его отцу – небольшая, фигуристая, с длинными ногами. Ещё и блондинка. Фактически, эталон американской красоты. Ну, а зная своего отца, Сенку мог понять, чем он, в свою очередь, понравился ей. Да, иногда Бьякуя мог вести себя глупо или сентиментально, но он был хорошим человеком: целеустремлённым, ответственным, отзывчивым, на него можно было положиться, и, что, наверное, было самым важным, он был чертовски обаятельным. А женщины такое любят. Наверное. Сенку мог разве что так предполагать. В любом случае, он не мог не признать, что Бьякуя и Лиллиан вполне могли стать отличной парой.       – Ну что, Сенку, уже завёл себе новых друзей? – с улыбкой на лице спросил Бьякуя, когда телевизор был выключен, а ужин – доеден.       Ишигами-младший включил один из своих любимых плейлистов через bluetooth-колонку, так что гостиную наполняли приятные спокойные звуки различных хитов 80-х годов.       – Спрашиваешь так, будто я в начальную школу пошёл, – хмыкнул Сенку, допивая вторую банку пива. Алкоголь приятно расслаблял мышцы.       – Это значит – нет?       – Старик, мне не до этого.       – Ты в Штатах уже почти два месяца, и не с кем не общаешься. Я бы так точно не смог.       Бьякуя раскатисто рассмеялся.       – Ну хоть со старыми-то контакт поддерживаешь? – продолжил он. – Как дела у Тайджу и Юзурихи? Они уже поженились?       – Да если бы, – усмехнулся Сенку, почесав ухо. – Мы созваниваемся по видео, если выпадает возможность в выходные. И я поражаюсь с этих двоих, они до сих пор разве что за ручки держатся и в кино вместе ходят, будто всё ещё в средней школе, хотя оба уже почти закончили университеты. Тайджу вбил себе в голову, что прежде чем начинать что-то серьёзное, надо вместе буквально через всё проползти, чтобы потом нигде не споткнуться. Не отношения, а сюжет аниме, ей-богу. Я его в этом совсем не понимаю.       Молодой учёный снова усмехнулся, но заметил на себе несколько удивлённый и настороженный взгляд отца. Бьякуя был чертовски проницательным, и очень уж хорошо знал своего сына, даже несмотря на то, что они много лет жили порознь. Поэтому не удивительно, что в словах Сенку он заметил какую-то толику недосказанности. Всё-таки сын держал от него в секрете тот факт, что уже успел познать отношения и любовь, а в лицо снова и снова повторял что это всё не для него и его романтическая тема не интересует.       – Ну, что я могу сказать, – после новой небольшой паузы покачал головой Бьякуя. – Каждый сам решает, как ему устраивать и как резвивать свои отношения.       – Наверное, мне-то откуда знать, – пожал плечами Сенку, поднявшись за очередной банкой пива, хотя на самом деле ему просто не хотелось напрямую сталкиваться с отцом взглядом.       – Ты же мне почти ничего не рассказывал о своей жизни все эти четыре года.       “Ну не начинай…” – подумал Сенку, опустившись на подлокотник кресла напротив отца.       – Да ладно тебе, старик, сколько я тебе затирал о том, как учился, изобретал, проводил эксперименты, писал статьи. И это, по-твоему, “ничего”?       – О твоей научной работе я наслышан, но я же не о том говорю. Сенку, ты ничего мне не говорил о том, что происходило у тебя в жизни. Даже о том, что ты сломал ногу, я узнал от Тайджу, и то спустя два месяца!       – Ты тогда был в космосе. Смысл был тебе что-то говорить. Ты что, сорвался бы с места, запрыгнул в первый же попавшийся шатл до Земли и прилетел ко мне в Японию? И кому из нас это было бы надо?       – Я всё-таки твой отец!       – Ага, и поэтому прекрасно знаешь, что реального смысла говорить тебе что-то не было и на миллионную долю процента.       С этим Бьякуя поспорить уже не мог.       – О тебе ведь даже было некому позаботиться, – тяжело вздохнул мужчина.       – Да было, было. Всё прошло, на ноги встал, кучу всего с того момента успел сделать.       – Удивительные всё-таки у тебя друзья, Сенку, – вновь улыбнулся Ишигами-старший. – Были рядом даже в такую трудную минуту.       Сердце молодого учёного больно кольнуло. Человек, положивший почти всю свою жизнь на то, чтоб позаботиться о несчастном тогда-ещё-студенте, действительно был удивительным. Бьякуя был прав на все десять миллиардов процентов.       – Ну и зачем ты развёл все эти сопли, старик?       – Сенку, я не могу быть с тобой рядом, поэтому хочу, чтоб в твоей жизни были люди, на которых ты мог бы положиться в сложный момент.       Ишигами-младший закатил глаза.       – Тут уж как получится. У меня действительно нет ни времени, ни желания специально искать себе друзей.       – Я же вижу, что тебе одиноко.       Сенку не без раздражения посмотрел на своего отца.       – Это меньшая из моих забот. Подготовка к написанию диссертации волнует меня куда больше.       Бьякуя посмотрел на сына с максимальной серьёзностью.       – Если ты захочешь о чём-то поговорить…       – Ой, хватит, старик! – перебил отца Сенку. – Если мне что-то понадобится, так и быть, я сообщу тебе. А на пустую болтовню время тратить я не хочу ни на миллиметр!       – И всё-таки ты ничуть не изменился, – усмехнулся Бьякую, хлопнув себя ладонями по коленям. Но ощущение, что его сына что-то тревожит, так его и не покидало. – Так что там с твоей докторской?       Ишигами-младший тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Уж лучше бы его батя и дальше пытался выковырять из него все страшные тайны о его личной жизни, чем поднимал тему научной работы, у которой ещё даже темы нет.       На часах давно было заполночь, а отец и сын так и продолжали болтать обо всём и ни о чём. Точнее, болтал в основном Бьякуя. Сенку удалось увернуться от всех скользких тем и перевести разговор в другое русло. Так что теперь Ишигами-старший бодро травил байки о буднях астронавта, то и дело прерываясь на весёлый искренний смех.       Сенку всё же удалось обмануть отца и оставить недосказанным всё то, что таковым должно было быть. Вот только самого себя он обманывать не мог. Ему чертовски не хватало живого человеческого общения. И даже вечера, проведённые им с отцом, от этого не спасали...       Иногда жизнь распоряжается так, что некоторые проблемы решаются сами собой, когда этого не ждёшь. Сенку был слишком занят в своей новой рабочей жизни, чтобы специально искать новые знакомства, поэтому новым знакомствам пришлось искать его самостоятельно. В один из своих рабочих дней молодой учёный коротал отведённый на обеденный перерыв час в ближайшем к своему корпусу кафетерии. Он сидел один за столиком у окна, лениво жевал картошку фри и быстро просматривал в смартфоне веб-страницы со статьями об удостоенных нобелевской премии этого года открытиях в области физики, химии и нейромеханики, и потому не заметил, как к его столу словно ураган подлетел некто в синем комбинезоне и белом халате.       – Так это ты тот новенький, который приехал из Японии?       Сенку даже не сразу понял, что произошло, когда услышал обращение к себе на родном ему языке. Он резко отложил телефон и поднял голову, чтобы увидеть перед собой парня примерно своего возраста, с таким знакомым безумным огнём знаний в карих глазах.       – Хе-хе-хе, честно, не ожидал услышать здесь такой хороший японский, – ухмыльнулся Сенку, жестом приглашая незнакомца за свой столик. – Чем обязан?       – Хотел своими глазами посмотреть, на стажёра, о котором вся наша деревушка шепчется. Сынок астронавта, чуть ли ни вчерашний школьник, а уже пишет докторскую, получил кучу рекомендаций и возможность поработать в такой крутой компании, да ещё и полмира для этого пролетел. Такой явно не лыком шит, – парень сел напротив Сенку и встряхнул своими каштановыми волосами, подвязанными свёрнутым в жгут белым платком. – Меня Хром зовут.       – Сенку.       Молодые люди обменялись крепким рукопожатием.       – Так как тебя занесло в NASA, если ты японец? У вас же своя большая организация есть, – Хром наклонился вперед через стол, с вызовом глядя на нового знакомого. – Ты же стажёр? В каком подразделении работаешь?       – Я стал заниматься ракетостроением ещё когда пешком под стол ходил, с чего бы мне не метить в главную мировую космическую компанию? – хмыкнул Сенку, потягивая подостывший кофе из бумажного стаканчика. – И должность я получил в отделении продвинутого ракетостроения, разработки и модернизации ракетных двигателей.       – Да ладно? С улицы, да в ракетостроительный? Ууу, не завидую тебе.       – Ты это, за языком-то следи. И что не так с ракетостроительным?       – Начальник всего подразделения, вот что не так, – Хром заговорчески посмотрел по сторонам, а потом вперил в Сенку весьма серьёзный взгляд. – Всеми исследованиями и разработками в области ракет и двигателей в NASA последние годы заведует доктор Ксено Уингфилд, и он вообще ни разу не приятный тип. Последнее время он часто разъезжает между центрами, хотя его основное место работы это всё-таки центр Линдона Джонсона в Хьюстоне. Гоняет туда-сюда по всей стране, вопросы решает, строит всех и вся под свою гребёнку. Скоро он и нас собирается посетить, и уже успел весь центр на уши поднять. Его боятся даже военные.       – Доктор Уингфилд? – Ишигами задумчиво вздёрнул бровь. – Хе-хе-хе, не думал, что встречусь с ним лично, по крайней мере, так скоро.       – Вы с ним знакомы?! – такого искреннего удивления, которое выдал Хром, Сенку не видел ещё ни разу в своей жизни.       – Заочно. Вели однажды научно-деловую переписку. Можно сказать, он сделал хороший вклад в моё научное развитие.       – Тогда тем более тебе не завидую. Этот демон новичков без соли ест, если хоть немного не вписываешься в его понятия гениальности – всё! с должностью в NASA можно попрощаться. И раз он тебя знает, явно будет придираться только больше, так что я бы посоветовал тебе в его присутствии даже не дышать лишний раз. С тех пор, как у него начались тёрки со SpaceX, он как с цепи сорвался, совсем перестал на сотрудников как на людей смотреть. В последний раз он приезжал в Маршалла в январе, и после этого из ракетостроительного уволился ведущий инженер и три конструктора. А один лаборант и вовсе слег в госпиталь с нервным срывом и паническими атаками! Я, конечно, всех подробностей не знаю, но явно же всё из-за доктора Ксено, другого и быть не может! Ходят ещё слухи, что если ему перечить, то можно и вовсе с жизнью попрощаться. У него там то ли связи в армии США, то ли он близко знаком с каким-то киллером, то ли ещё что-то типа того. Полная жуть, короче!       Сенку не смог сдержать смех. Да что там, он затрясся так, что едва мог прямо сидеть на стуле. Хром тут же одарил его непонимающим взглядом. Его тут предупреждают о, считай, смертельной опасности, а он смеётся. Ни уважения, ни благодарности. Но Сенку ничего не мог поделать, большей ереси он не слышал никогда в своей жизни. Да, доктор Ксено Хьюстон Уингфилд во всём научном сообществе имел весьма сомнительную репутацию из-за своего тяжелого характера. Но человек, в свои тридцать с небольшим лет имеющий две докторские степени, несколько военных контрактов и завидные государственные субсидии, а также держащий в руках почти всю NASA, явно имел право смотреть свысока на всех, кого считал глупее себя. То есть практически на всех. Но чтобы его НАСТОЛЬКО демонизировали, тем более те, кто напрямую с ним не работает... Это, правда, было очень смешно. Если смотреть на ситуацию рационально, то, каким бы строгим и требовательным ни был доктор Уингфилд, очевидно, целью такого его поведения было повышение эффективности работы компании и ускорения научного прогресса. В этом они с Сенку были похожи, оба были готовы выкладываться на полную, ради научных свершений. Разве что Сенку предпочитал вкладывать чуть меньше садизма. А раз взгляды и цели двух учёных в чём-то совпадали, не было никаких проблем с тем, чтобы покрутиться у самого Сатаны на сковородке.       – Хе-хе-хе, ну раз он такой страшный, уже не могу дождаться, когда наши с ним пути пересекутся, – Сенку растянулся в жутковатой ухмылке. – Уверен на десять миллиардов процентов, с доктором Ксено мы сработаемся.       – Я смотрю, ты прям такой же отбитый, как и он, – хмыкнул Хром, наглейшим образом таская с подноса Сенку картошку фри. – Так точно сработаетесь. Либо станете заклятыми врагами. Главное, чтоб центр не разнесли вдребезги, вне зависимости от варианта исхода.       – Слышь, Хром, а ты сам-то откуда будешь?       – Я младший научный сотрудник в исследовательской группе, – парнишка тут же вздёрнул нос и ударил себя большим пальцем в грудь. – Наш отдел занимается изучением всего того, что попадает к нам из бескрайних просторов, а также познанием того, из чего вообще состоят все те тела, что летают за пределами нашего голубого шарика. Можешь считать, я своими собственными руками ощупываю вселенную по песчинкам и камушкам! Круто, скажи, да?!       – Да ладно? – теперь уже настала очередь Сенку перегнуться через стол и с вызовом посмотреть на собеседника. – Вот так сразу стажёра допустили до бесценных образцов? Или тебя больше гоняют данные по табличкам распределять, да журналы заполнять?       Хром нервно усмехнулся и почесал затылок – Сенку попал в самую точку.       – Ты ведь едва ли старше меня, сколько тебе лет? Тогда интересно, и как ты смог попасть в NASA, едва окончив университет, – Ишигами ухмыльнулся. – И скажи уже, откуда так хорошо знаешь японский.       – Мне двадцать один год и, если честно, я всё ещё студент, – Хром расплылся в какой-то совсем уж растерянной улыбке, почесав пальцем висок. – Хантсвилльский университет очень близко сотрудничает с NASA, так что отличившимся студентам позволяют проходить практику в качестве лаборантов. Это стоило мне огромного труда, но я это сделал, и я здесь! И когда закончу с учёбой тоже смогу здесь работать! Это моя цель! Я хочу узнать всё об этом мире! Из чего он состоит, как работает, чем он был и чем он станет! И это касается не только нашего мира, но и всех миров там, за приделами Млечного Пути!       В своей эмоциональной, впечатляющей речи Хром не заметил, как не просто вскочил на ноги, но и забрался на стул, вскинув к потолку сжатую в кулак руку. Люди в кафетерии оборачивались на него и шептались. Сенку же только скрестил руки на груди и ухмыльнулся. Паренёк был весьма забавным, а его настрой располагал к себе. В современном научном мире такое рвение всегда вознаграждалось.       – Так вот, да, мне двадцать один и я студент, – куда более спокойно и как будто немного смущённо подытожил Хром, вернувшись в сидячее положение. Его карие глаза ещё некоторое время бегали по залу кафетерия, будто проверяя, продолжают ли на него смотреть после его небольшого публичного выступления. – А по поводу языка, я – билингв. Мой отец американец, а мать – японка. Я родился в Японии, но, сколько себя помню, жил в Штатах. Но говорить меня учили сразу на обоих языках, много ездили к родственникам в Японию, поэтому язык я знаю не хуже носителя. У меня здесь подруга есть, у них с сестрой почти такая же история. Надо будет вас познакомить, кстати. – Хром краем глаза взглянул на часы на своей руке. – Чёрт подери, обеденный перерыв почти закончился!       Времени от перерыва, и правда, оставалось лишь на то, чтобы дойти до своего корпуса. Сенку убрал за собой поднос из-под еды и налил в автомате горячего кофе, после чего они с Хромом направились к выходу из кафетерия. Но, прежде чем они собрались разойтись в разные стороны, новый знакомый вновь заговорил:       – Во сколько ты заканчиваешь работать, Сенку?       – Хм? К чему такие вопросы? – удивился Ишигами, попивая кофе.       – Ой, да ладно тебе! – Хром засмеялся и хлопнул Сенку по плечу. В физической силе он явно выигрывал. – Ты же новенький в этом городе, верно? Наверняка ещё не знаешь, где тут самые лучшие бары. Предлагаю пропустить по стаканчику в честь знакомства! Ты на машине?       – Нет, у меня нет водительских прав.       – Окей, я заканчиваю в шесть вечера, могу подхватить тебя у стоянки. Закинем машину ко мне, а в бар уже пешком, как раз около моего дома один из самых лучших. Ну что, договорились?       – Замётано, – усмехнулся Сенку.       На прощание парни обменялись уже куда более дружеским жестом – дав друг другу «пять».       Вот так, сам того не ожидая, Ишигами Сенку завёл первого друга в новом, незнакомом для себя мире.