Хутор Костицино

Мы сидели на кухне и с грустью поглядывали на огромную кучу бревен, сброшенных во дворе. Да, в доме было тепло, но, кто бы мог представить, каких трудов стоило двум слабым женщинам наколоть дров, как для теплиц, так и для дома. Двух последних работников привлекать не стала, понимая, что им и так очень сложно работать. Да и Ксения, которую я, к тому времени, забрала к себе из ветхой лачуги, в которой она ютилась, и так уставала, а перегружать её ещё и этим я не хотела. И так почти весь быт был взвален на ее хрупкие плечи. – Надо бы еще пару человек из деревни подключить за небольшую плату, хотя бы на разовую работу, – задумчиво произнесла Матушка, грустно разглядывая загаженный двор и пирамиду из бревен. Я оторвалась от подсчетов и задумалась. Для моего, и без того изрядно поредевшего бюджета – это были уже слишком лишние расходы. Но действительно. Вдвоем мы эту кучу пилить будем до морковкиной завязи. Упадет продуктивность в теплице. Да и намного дешевле нанимать деревенских для разовой работы, нежели нанимать на постоянную основу. Тем более, что в ближайшее время должны были привезти сено для на мульчу и для задолбанной жизнью буренки, которую Ксю притащила с собой, никак не желая расставаться с этой недокормилицы. Корова вообще мне напоминала ту задолбанную из мультика, которую в итоге разрекламировали так, что хозяин продавать отказался. А еще вскоре должны были завезти уголь. Кто это все будет таскать? – Порекомендуете кого? – я покрутила ручку в руках, но на удивление, в этот раз Ксения отрицательно помотала головой. – Хуторские меня не воспринимают, юродивая я для них. Тут вам самим придется подыскивать. Да и недолго я тут живу, меньше года. Мало кого знаю. Бабушка Тамара, но она больно старенькая. – Хорошо. Тогда отдохни пока, а я пойду прогуляюсь, возможно, кого и найду. Я накинула на плечи куртку и неспешно вышла из дома, под прохладу и промозглый осенний ветер. Да уж, городская курица, приехала покорять деревню. Получи и распишись. И я пошла по улице в сторону магазина. Обычно там часто собиралась толпа местных забулдыг, которых я и надеялась нанять за пару шкаликов мутного. Но до магазина я так и не дошла. Метров за пятьсот до него, навстречу мне встретился слегка пошатывающийся субъект, одетый в черный под армейский покрой, бушлат, с капюшоном так сильно натянутым на лицо, что закрывал от обзора все, вплоть до подбородка. Из-под капюшона курился дым сигареты. Прямо тот, что мне нужен. – Извините пожалуйста! – я отвлекла его, заставив остановиться. – Не могли бы вы мне помочь? Я ищу человека, который наколет нам с приятельницей дров. Не задаром, конечно. Я готова заплатить, сколько скажете. – А если я попрошу миллион? – буркнул он, так и не дав понять, шутка это была или серьезно. – Показывай, что там у тебя за дрова. Я мысленно поежилась. Вот это я нашла пассажира! Еще не успели познакомиться, а уже на "ты". Можно было бы послать, но почему-то я не стала этого делать. Да, как показалось, от мужчины не исходило запаха перегара. Хотя, от этой новости стало, скорее, еще страшнее. Почему же он пошатывался? Не обдолбался ли чем? Может прогнать его, пока до дома не дошли? И все же не стала. Даже больше, привела его во двор и указала на кучу бревен, лежащих посреди него. Мой собеседник, казалось, даже приосанился. – Наколоть, говоришь, – я заметила, как он улыбнулся, – тут одним днем-то не справиться. – Я же сказала, что все оплачу. Если не нравится, могу нанять другого. – Честно, плевать. Пара косарей и поесть чего, согласны? – Да легко. – Вот и договорились. – Хорошо, как я могу к вам обратиться? – Можешь звать меня Андрей. – А отчество? – Зачем это тебе? – Не люблю панибратства. – Официальная городская дама в нашей глуши – это что-то новенькое. Хорошо, – он быстрым движением стянул куртку, оставшись в одной толстовке и все том же капюшоне по самый подбородок, – если официально, то Андрей Эдуардович. Так где у нашей госпожи, – от этого обращения меня снова слегка передернуло, – пила и топор? Не руками же рубить. – Инструменты в сарае, пройдемте. Уже не без содрогания показала ему сарай и Андрей критически осмотрел инструмент. – И этим вы рубите? Удачно хоть? – в голосе его снова звучала насмешка. Это начинало бесить. – У нас в хозяйстве оба мужика заняты другим, – прошипела я, – работаем, чем можем. – Не кипятись, киса, я не в претензии. Поработать придется больше, сейчас схожу домой за своими инструментами и потом приведу в порядок ваши. – Ну и хорошо, я жду, – подавив растущее раздражение от этого фамильярного отношения, произнесла ему и этот странный экземпляр вышел прочь со двора. С минуту постояв на месте и соображая, что же я вообще делаю, направилась в дом, но на пороге меня успела перехватить взволнованная Ксения. – Татьяна Лукинична, вы кого привели? – в ее голосе звучала какая-то смесь ужаса и изумления. – Да я к магазину шла, а он навстречу, – я пожала плечами, – вот и перехватила. Хотя, странный он какой-то. – Это Андрей – сторож кладбищенский. Он вообще странный. Живет тут года полтора, не общается ни с кем, кроме старушки одной, она у него убирает иногда. Говорила, что тихий и спокойный, вещей у него очень мало. Но его тут все боятся. Говорят, что в селе, до того, как он пришел, вообще беспредел творился. А теперь стало спокойнее, но он ходит какой-то ни живой, ни мертвый. Да и ведет себя очень странно. – Мне его прогнать? – я пристально взглянула на Матушку, но та только неоднозначно пожала плечами. – Посмотрим сегодня. Хотя, у меня мурашки от него по телу бегут. – Ладно, я пойду пока в теплицы, посмотрю, как там саженцы поживают. – Хорошо, я пока займусь молоком. Когда я снова появилась во дворе, вокруг уже сгущались сумерки. Немного удивившись, как сумела так заработаться, подошла к порогу и поняла, что что-то изменилось. Я замерла, хаотически вспоминая, что было иное и тут брови мои поползли вверх. Бревен во дворе осталось штук десяток от силы, а вокруг большой чурки собралась целая куча опилок. При этом из сарая доносилось неприятное шуршание и оттуда горел свет. Мелкими шажочками я подошла к двери и заглянула внутрь. Андрей стоял ко мне спиной и затачивал на точильном круге топор. – Я сложил дрова в поленницу, – едва слышно произнес он и обернулся, держа топор наперевес. А я вдруг поняла, что влипла в стену и трясусь, не в состоянии отвести взгляда от блестящего, остро заточенного топорища, – ты чего? А я не могла ответить. Я замерла, глядя ему в лицо. Впервые увидела его без капюшона. Наверное, это было слишком внезапно. Лицо у него было худощавое, скуластое, с поломанным когда-то носом и очень выразительными синими глазами, под нахмуренными черными бровями. Его можно было бы даже назвать симпатичным, за легкий налет аристократичности, если бы не одно «но» два рваных уродливых шрама. Один перечеркивал бровь, задевал оба века (как только глаз не вырезал) и спускался едва не до щеки, а второй был ниже и параллельно. Уходил вниз, прочерчивая щеку и скулу. Когда-то эти шрамы даже шили, но, видимо, очень неаккуратно, так как посрастались они очень страшно, делая общий вид кладбищенского сторожа жутким и каким-то разбойничьим. Да еще и топор в руках. Как только не опросталась в этот момент, наука умалчивает. Поняв, что вогнал меня едва ли не в панический ужас, Андрей отложил топор на стол, натянул капюшон, прикрыв часть лица от меня, подошел, отлепил от стены и крепко тряхнул за плечи. – Але, гараж, прием, выйди уже из судорога! Убивать я не собираюсь никого, пока! Я говорю, дрова наколол, в дровник сложил. Топор наточил, чтоб вам легче было. Есть что пожрать?! – Н-не знаю, сейчас спрошу, – выдохнула я и на ватных ногах побрела к дому. Ну и напугал, козел рогатый! Матушка выставила на стол жареной картошки, тушенного мяса, домашний сыр, закатки и еще много чего другого. Андрей привел себя в порядок и теперь ел молча, точнее сметал ужин из своей тарелки, словно голодный пес. Мне даже удивительно было видеть такого голодного человека, потом внезапно стало ясно, что человек-то не ел ничего скорее всего с самого утра. Я подозвала Ксению к себе. – Принеси поллитру, пусть расслабится. – Не надо, – Андрей оторвался от тарелки, – я перед работой не пью. – Вы каждый день работаете на кладбище? – Каждую ночь, скорее. – Андрей Эдуардович, – я сцепила пальцы замком и пристально посмотрела на него, после на Матушку, с которой успели уже переговорить до этого, – нам, с Ксенией Егоровной нужен помощник, типа подсобного рабочего. У нас двое есть, но они не очень надежны. А вы мужчина непьющий, вроде бы даже благонадежный. Мы бы хотели предложить эту должность вам. Андрей перестал жевать, глядя на меня с большим удивлением. С минуту помолчал, будто изучая чего в моем лице. – А ничего, что я пол дня отсыпаюсь после ночи? – Ничего страшного, я сама бывает работаю ночами. Так что мы не требуем быть на работе к восьми утра. – Подумать можно? – он откинулся на стуле, обводя нас слегка насмешливым взглядом. А у меня мурашки по коже бежали от этих синих глаз и саркастичного выражения. – Еще вопрос, к чему такой официоз? – Я всегда обращаюсь с сотрудниками по имени-отчеству, так как фамильярность, по-моему мнению, унижает. – Хорошо, хотя я совершенно не понимаю этого. Как же тогда называть Вас? – как же это мерзко прозвучало. – Татьяна Лукинична Маревская, – я одарила его такой же саркастичной улыбкой и протянула руку. И он пожал ее. – Андрей Эдуардович Величко, можно просто, Егерь. Когда он ушел, Ксения сложила посуду и составила ее в мойку. – И все-таки я не понимаю, Татьяна Лукинична, зачем нам этот тип? – пробубнила она, протирая стол влажной тряпочкой. – Ну, во-первых он спорый в работе, во-вторых, как ты сказала, не бухает, как другие, а в-третьих, он такой жуткий, что теперь я понимаю, почему его все сторонятся. Вот теперь увидят, что он у нас во дворе и, надеюсь, тоже перестанут делать поползновения в наш двор, а то следы возле забора у теплиц я уже видела. Не хотелось бы однажды обнаружить, что оборудование в теплицах поредело ровно вдвое. На том и согласились. А на следующее утро оказалось, что Андрей уже вовсю хозяйничает во дворе. Убрал дрова и теперь выметал опилки, собирая их в мешок. Так ненавязчиво наш дуэт превратился в трио.