Принимая вуаль

      Что ж, вот и финал. Двое безликих стражей отконвоировали её, всё ещё дрожащую после пережитого, в храм, примыкавший к дворцу. Там провели в небольшую приёмную, где велели сидеть и ждать.       Один страж остался дежурить возле двери, другой исчез.       Видимо, в её персоне не разглядели особой угрозы или риска к побегу. В конце концов, вызвалась она добровольно.       Тоска тяжко опустилась в кресло, подавляя охватившие душу панику и сомнения, и заставила себя собраться с духом. Что сделано, то сделано. Она получила желаемое и должна быть довольна. Ведь это то, чего она хотела… верно?       Ожидание подзатянулось, отмотав слишком много времени на мрачные думы под взглядом стража — её безмолвного компаньона. Вряд ли он одобрял её поступок. А может, решение и впрямь было большой ошибкой?       Император был прав в одном: Маркус придёт в ярость, когда узнает. Если правда всплывёт, ему не вынести позора. Как жить Лорду, чья жизнь куплена ценой его жены?       Минуты шли, а она терпеливо ждала. В этом месте кто-нибудь вообще собирался зайти за ней?       Когда дверь наконец открылась, Тоска выпрямила спину, устремив взгляд к вошедшему Лорду.       Он был высок, но не чрезмерно — повыше её нестандартного роста где-то на полголовы. Но это всё, что удалось распознать по внешнему виду. Из-под низко надвинутого капюшона длинного чёрного плаща — традиционного атрибута всех Лордов выглядывали усы и аккуратная борода с проседью. Необычное сочетание. Как правило, среди Лордов было заведено бриться начисто. Растительность на лице издревле считалась признаком низшего сословия.       — Оставьте нас, — Лорд подал знак стражнику и повернулся к Тоске. — Леди Стракт.       Она встала на ноги, храня учтивое молчание. Сердце билось так часто, что она не доверяла своему языку — вряд ли речь вышла бы мало-мальски связной.       Лорд поднял руки, чтобы небрежным жестом откинуть капюшон. У него оказалось приятное лицо с неброскими чертами, а его глубоко посаженные глаза светились жёлтым. Кожа мужчины была бледной, совсем как у неё самой, лишённая даже намёка на чистокровное происхождение. Лоб хмурился, а в уголках глаз собирались морщинки, намекавшие на привычку смеяться. На вид она бы дала ему лет пятьдесят. Это был статный мужчина. Почти добродушный с виду.       — Я Тенебре. Первый чародей и верховный жрец великого храма, — представился он по имени и своему положению в иерархии, ибо среди ситхов иерархия значила всё.       Тоска с опаской склонила голову.       — Мой господин.       Взмахом руки он указал ей на кресло, выдавая раскованность того, кто привык всем командовать.       Расположив её, сам Лорд уселся на диван, с комфортом широко расставив ноги. Вытянув одну руку на спинку дивана, одну ногу он закинул на колено. Расслабленность его позы красноречиво свидетельствовала, насколько ему комфортно в сложившейся ситуации — в отличие от неё.       Присев на самый краешек сиденья, Тоска сложила руки на плотно сжатых коленях. Лорды любили размещаться с размахом, но леди предпочитали вести себя иначе.       Верховный жрец оглядел её с ног до головы. Его проницательный взгляд прошёлся по ней без всякого стеснения, и Тоска постаралась не вздрогнуть. Она привыкла к нежеланному вниманию из-за своей внешности, и в особенности волос. Они отчасти выбивались из сложившихся устоев, хотя теперь это не имело значения. Какая разница, что подумает какой-то мужчина, если в скором времени он станет одним из тех, кто будет безнаказанно измываться над ней? Поэтому Тоска вздёрнула подбородок, твёрдо встречая чужой взгляд.       — Обычно, — хмыкнув, начал он, — новоиспечённым послушницам присуще биться в истерике как раз в этот момент.       — Я разочаровала вас?       — Вы не обычная послушница, не поспоришь, — отметил он. — Никто не идёт на это дело добровольно. Да и вы уже не девочка. Сколько вам лет?       — В следующем месяце мне исполнится сорок.       — Я предполагал, вы моложе, — вновь усмехнулся он.       Да, она знала. Один из плюсов полноты, что твоё лицо дольше выглядит округлым и молодым. Возможно, причина в избытке эстрогена, но разве случайность, что у полных девушек всегда хорошая кожа и блестящие, густые волосы?       — Вам известно, из чего состоит жизнь здесь?       — Да, я так думаю.       — Долг послушниц — ассистировать на ритуалах. Некоторые из них пугающи. Некоторые жестоки. Время от времени, некоторые носят сексуальный характер.       Она опустила взгляд и сглотнула. Да, до неё доходили слухи об оргиях. Выходит, шёпотки не врали.       — Также, — продолжил он, — послушницы доступны для комфорта жрецов.       Учтивый эвфемизм, но они оба всё прекрасно понимали. У Тоски снова сдавило горло.       — Девушки несут службу в срок, который я сочту приемлемым. Обычно года четыре или пять. Мало кто держится дольше.       — Почему? — вырвался вопрос.       — Чаще всего причина банальна: жрецам они просто-напросто надоедают. Кроме того, необходимо освобождать места для пополнения. Каждый год разгневанные родители скидывают сюда одну или двух. У нас никогда нет недостатка кандидаток, — заверил он. — Всегда найдётся девица из хорошей семьи, которая изыщет способ опозорить себя или нарваться на гнев отца. — Дарт Тенебре пожал плечами, перечисляя их грехи: — Обычно причиной тому спейс или соседский мальчуган. Также, по моему наблюдению, со всей Империи к нам зашвыривают любые зародыши лесбиянок, которые не желают выходить замуж в пику родителям.       — Что происходит с девушками, когда они выплачивают свой долг? — этот вопрос Тоска почти боялась задать.       — Зависит от семьи. Некоторые соглашаются забрать их обратно.       — А остальные?..       — Воссоединяются с Силой.       Еще один предельно ясный эвфемизм. Тоска сглотнула в третий раз.       Можно не сомневаться, когда она выйдет отсюда, Маркус её не примет. И тогда она тоже воссоединится с Великой Силой…       — Для меня это не имеет значения, — пожал плечами Лорд Тенебре. — Право решать я предоставляю отцам. В конце концов, это дела семейные. — Жрец переменил позу на диване, подавшись вперёд и не отрывая от неё зоркого взгляда. — Ввиду ваших экстраординарных обстоятельств, я оповестил остальных жрецов, чтобы вас никто не касался. Сие означает, что вы не будете доступны для их комфорта. Только для моего.       Лицо Тоски запылало от небрежной ремарки про секс с ним.       Но жрец не замечал или делал вид.       — Исключения не нравятся никому, поэтому не афишируйте своё положение среди послушниц. Вы — моё исключение. Будьте сдержанны.       — Да, господин, — прошептала, зардевшись, она. — Благодарю вас, господин.       — Зачем вы это делаете?       Вопрос застал врасплох.       — Мой муж попал в Список про…       — Обстоятельства мне известны. Вам что с того?       — Спасти его жизнь. Он — хороший человек.       Объяснение его не удовлетворило.       — Хорошие люди умирают каждый день, исполняя долг перед Императором, — заметил Лорд Тенебре. — Так дайте Стракту умереть. Найдите себе какого-нибудь старого вдовца, который носит маску, и живите дальше.       Решение выглядело приемлемым — для Тоски, которую не заденет клеймо Объявленного, но не для Маркуса и не для его сыновей. И, кроме того, она не собиралась менять одного мужа на другого.       — Родные люди — не вещь, их не заменишь, — отвечала Тоска мягко, но твёрдо. — Такого, как мой муж, больше нет.       Жрец нахмурился.       — Так ваш брак свершился по любви?       — Конечно, нет! — ужаснулась она. — Мы — приличные люди! До свадьбы встречались два раза! — Пожалуй, стоило вести себя более покладисто. Будет мудрым решением снискать его расположение, учитывая, кем он может для неё стать, но разум напомнил о себе слишком поздно. Слова вылетели прежде, чем Тоска успела их подавить: — За кого вы меня принимаете?       — Я пытаюсь постичь, кто вы. — Лорд, на счастье, не казался задетым. Он по-прежнему разглядывал её с нескрываемым любопытством, будто искренне стремясь понять. — Вы полюбили Стракта впоследствии?       — Ну разумеется, — ответ вышел почти машинальным. — Он же мой муж. Я чту его и уважаю.       В культуре договорных браков неодобрительно относились к чувствам, как основе отношений, но полностью поддерживали супружескую любовь. Союз на взаимных началах — это ли не залог успеха? А поскольку развод невозможен, супруги стремились наладить контакт к обоюдной выгоде. К счастью, они с Маркусом были на одной волне с самого начала. Родители сделали за неё правильный выбор.       — Итак, вы хотите спасти мужа, которого научились любить, — подвёл итог жрец. — Зачем ещё вы это делаете?       Разве не очевидно?       — Ещё я хочу уберечь моих сыновей от позора объявленного отца.       — Я читал о вашем муже и сыновьях, — признал Лорд Тенебре. — Я запросил досье. Не особо впечатляющая клика, — обронил он, перечисляя недостатки её мужчин грубой фактологией, присущей их культуре: — Низкий уровень мидихлориан, физические данные ниже среднего, средний интеллект. У вашего мужа тусклые характеристики, а у сыновей посредственные оценки. По всем показателям достоинств Лорда они не дотягивают до необходимого.       — Только не в моих глазах, — взяв себя в руки, ответила она и колко добавила: — Полагаю, по всем показателям достоинств леди я тоже не дотягиваю до необходимого. Я такая же посредственная, как и члены моей семьи.       Заявление вызвало у Лорда Тенебре новую самодовольную улыбку.       — Трудно согласиться. Вы зашли так далеко в своём безрассудном плане, что впечатлили самого Императора. А этого старичка трудно впечатлить. Зачем вы это делаете? — продолжал задавать он один и тот же вопрос, как если не мог дорваться до сути.       Она опустила взгляд.       — Мне казалось, это был единственный выход.       — Звучит опрометчиво, моя госпожа. Поспешность — признак неверного решения. Вас охватила паника?       — Возможно, — согласилась она.       — Тогда я позволю вам передумать, — с великодушием предложил он.       Но отступать было поздно.       — Я сказала Императору, на что готова пойти.       — Он позволит вам изменить решение. Он считает вас отважной женщиной. Самопожертвование — это то, что Империя требует от своих Лордов, но редко от своих леди. Наши леди, как известно, эгоистичны и расчетливы.       Она сурово оглядела его, сдвинув брови.       — Вам цинизм в отношении наших леди не делает вам чести.       — Возможно. Тем не менее, он даст вам сделать шаг назад. Мне поручено передать, что у вас есть время передумать до ритуала Проскрипции.       — Когда он будет?       — Через две недели. Мы должны обнародовать Список и дать время заместить выбывших. Император желает плавного перехода, чтобы не допустить сбоев в управлении.       — Это то, чего я хочу, — стояла на своём Тоска. Ведь её жертва спасёт Маркуса и мальчиков. Ведь другого выхода попросту нет. И пусть ей дадут всё время мира, оно не поможет найти избавление.       — Подумайте об этом, — повторил жрец и, пресекая возражения, заговорил о другом: — Хорошо, раз с этим покончено, покажите мне свои светлые волосы.       Тоска вспыхнула, но покорно стянула с головы шарф, открывая шиньон из светло-русых волос. Наверное, они противны такому Лорду, как он? Если так, то всё на благо. Возможно, он оставит её в покое. Сочтёт недостойной его интереса.       — Какой необычный цвет. Подлинная редкость для нашего народа. Как и ваши светлые глаза.       Да, она знала. Её волосы, её глаза, её фигура. Она не такая, как его излюбленные ситхские леди.       — Распустите волосы. Покажите их мне.       Тоска подчинилась. Она вытащила шпильки, скреплявшие тяжёлые локоны и размотала шиньон. Длинные светлые пряди упали на плечи, накрыли грудь. Только муж видел её волосы такими распущенными. На публике она всегда прятала их в причёску на затылке.       — Вы необыкновенно красивы, леди Стракт, — задумчиво протянул жрец.       Тоска не могла понять, насмешка это или нет.       Мужчина поднялся на ноги и подошёл, нависая над ней. Коснулся её волос, накрутил на палец один завиток — в движении мелькнула алчность, от которой ей стало немного не по себе.       — Держите ваши волосы так, когда мы одни. Я хочу их видеть.       И впервые Тоска почувствовала, что произвела благоприятное впечатление. Непривычные ощущения. Да и угрожающие, если вспомнить текущее положение вещей. В глубине души она больше надеялась на его отвращение, чем…       Ощущал ли он её тревогу?       Вдруг верховный жрец отступил и вернулся на диван, откуда поглядел на неё, наклонив голову.       — Тоска — необычное имя. Я ожидал повстречать Юлию, Октавию или кого-то вроде. Тоска… Это ведь даже не наш язык.       — Оно было распространённым на планете-колонии, где служил мой отец, когда я родилась, — объяснила она. — Моим родителям понравилось это имя.       — Мне тоже оно нравится, — одобрил Тенебре. — Оно идёт вам. В вас нет ничего столичного, — добавил он, как будто даря комплимент. Среди закоренелых конформистов-ситхов это было необычно. — Так он… допрашивал вас с пристрастием?       — Он?       — Император.       Тоска кивнула. Выжидающий взор жреца не сходил с неё, и она уточнила:       — Моя аудиенция продлилась, наверное, минут пять, но мне показалось, что прошла вечность. — Вспоминая, она нервно затеребила ткань юбки. — Он постоянно перебивал меня и требовал говорить громче.       — Да, порой он ведёт себя, как пьяный хам из кантины.       — Ох! — она замерла, не зная, как реагировать на вопиющее непочтение, и от кого — от верховного жреца Тёмного храма!       Лорд Тенебре невозмутимо продолжал усугублять свою беспардонную ересь:       — И всё же, как видится, старичок стряхнул пыль, когда перед его троном появилась женщина. Вы как глоток свежего воздуха. Вторая, как припомню, или третья, когда-либо попавшая туда. Браво, госпожа, что сподобились на этот славный подвиг.       — Управитель его не одобрил, — пробормотала она.       — Могу себе представить. Как долго он заставил вас ждать?       — Почти три часа.       — Очень на него похоже. Пусть не забывают, что перед ними Император, а не слуга. Этот тип ужасный сноб.       — Признаться, — вздохнула Тоска, — не думаю, что Император посчитал иначе.       — Но вы здесь, не так ли? И вы гораздо большая услада для глаз, чем прочие сегодняшние Лорды.       — Я? Ох, нет…       — Во дворце не так уж много женщин, — сказал жрец.       И правда. Это всё объясняло.       — Что ж, задает довольно низкую планку…       — И у вас потрясающе светлые волосы.       Она смущенно потянулась к ним.       — У меня не было времени их покрасить…       — О, не красьте. Мне нравится. Так необычно. Вы — сама необычность.       — Император увидел их и назвал меня плебейкой.       — Вот хам, говорю же вам.       — Господин! — прошипела она. — Да вы сами в Список угодите!       Дарт Тенебре насмешливо улыбнулся.       — Едва ли. Убьёт меня, и придётся искать другого на моё место. А в наши времена никто не хочет зубрить теорию Силы. Жрецы отсиживают здесь положенный срок и — не поминайте лихом. Выслуживаются перед Императором, а затем бегут в дипломатический корпус или на флот. Тьма для них не призвание. В отличие от войны.       Она понимающе кивнула.       — Боевые награды несут деньги и престиж.       — Да, но храм — есть место, что несёт власть. А власть — исконное предназначение ситхов. Не война, — заключил жрец и внезапно пустился в рассуждения: — Война — вот, что привело нас к этому дню. Мы перехитрили сами себя, и Республика нас разгромила. Для нас пошло во благо, что столько Лордов убыло в процессе. Эти господа вели ситхов в неверном направлении.       Редко услышишь настолько отличную от общепринятой точку зрения. «Однажды ситхи отомстят Республике за своё унизительное поражение» — вот лозунг, что пылал яростью сквозь века. На подготовке к реваншу держалась сама суть Империи. Тоска никогда не слышала, чтобы кто-то пытался доказать иное.       — Вы, мой господин, весьма самоуверенны.       Он хохотнул, без всякого притворства, и доверительно наклонился вперёд.       — Такие уж мы, чародеи. Инакомыслие нас не пугает. Мы не играем по правилам. Мы всегда стремимся бросить им вызов или их обойти.       — Я никогда раньше не встречала чародеев, — призналась она. И правда, редкое призвание. Ни военных, ни гражданских перспектив, так любимых Лордами.       Лицо Тенебре ожило.       — У чародеев больше веселья. У кого ещё есть хорошие фокусы для вечеринок? Какие военные трофеи с этим сравнятся?       Тоска приподняла бровь.       — Докажите.       Лорд с наслаждением принял вызов — произнёс несколько фраз на киттате и на мгновение сосредоточился. А затем взмахом руки явил букет белых цветов.       — Ах! — Тоска была очарована. — Невероятно! — выдохнула она. — Как удивительно!       — Для вас, — Лорд Тенебре встал и вручил ей букет. — Прелестные цветы для прелестной дамы. Держу пари, старина Стракт такого не мог.       — Нет, не мог. — Тоска восхищенно коснулась лепестков.       Лорд Тенебре издал глухой смешок.       — Это только капля в море из того, что мне подвластно. — Он флиртовал, и они оба это понимали. — Вот видите, я знал, что вы умеете улыбаться. Я надеялся увидеть вашу улыбку. Уже сгораю от нетерпения продолжить наше знакомство, леди Стракт. Увидимся за ужином.       Приказ был мягко завёрнут в обёртку приглашения. Жрец поднял капюшон и покинул комнату.       В жилые покои её сопровождала неприветливого вида женщина. Это мирянка, как выяснила Тоска, служила в храме кем-то вроде надзирательницы за послушницами, матроны. Нежданное появление Тоски явно застигло её врасплох. Ещё более враждебной её делало сдержанное поведение прибывшей леди. Привыкшая к перепуганным, мечтавшим вернуться домой девочкам, которых легко запугать, матрона оказалась нос к носу с гордой аристократкой, давно привыкшей вести дела самостоятельно и присматривать за слугами, прямо как она сама.       Мало того, Тоска явилась в храм на своих условиях, поэтому когда надзирательница бестактно окликнула её, сразу показав развязный нрав, Тоска холодно её оглядела.       — Ты будешь обращаться ко мне, как к леди Стракт, — приказала она. — И впредь воздержишься от обращения в подобном тоне.       Это была рефлекторная реакция, привитая за долгую жизнь в высших кругах. А заодно ставшая настоящим зрелищем для стайки девушек, высунувшихся из всех уголков и столпившихся поглазеть неподалеку.       — У нас здесь нет леди, — презрительно скривилась матрона.       — Продолжишь упорствовать в своем невежестве, и я буду вынуждена доказать тебе обратное, — спокойно отозвалась Тоска. — Никто из нас этого не желает.       Тихая угроза в приятном тоне возымела действие. Ведь угрожала не заплаканная девчонка, а женщина, что владела Силой. И пусть Тоска не могла призвать молнию и за всю свою жизнь не удушила ни одного человека, матрона этого не знала. И поэтому отступила.       Кипящая от негодования женщина продемонстрировала Тоске тесную келью, которую ей отныне предстояло называть своей, сунула в руки красную вуаль и в ярости вылетела прочь.       Тоска смотрела ей вслед, зная, что сегодня нажила себе врага… и негаданно обрела подруг.       Дюжина девушек-послушниц наводнили её комнату, желая познакомиться.       Им было от шестнадцати до двадцати четырех. Совсем юные, вся жизнь впереди, если бы не храм.       Две из услышанных фамилий показались Тоске знакомыми, в отличие от лиц назвавшихся девушек.       Пока одна за другой они представлялись, Тоска не могла не задуматься об их прошлом… Что привело их сюда?       — Ничего себе, да ты мне в матери годишься! — поразилась одна бесхитростно.       — Это так, — признала Тоска с улыбкой, — в следующем месяце мне будет сорок.       Любопытные девушки сыпали вопросами.       Для толпы девиц сорок лет казались чем-то сродни преданиям о седой древности. Для них и тридцать-то было недостижимым понятием. Вспоминая всё то, что рассказал Лорд Тенебре, нетрудно догадаться, что у большинства из этих прелестных созданий не будет шанса дожить даже до них. Эта мысль опечалила Тоску.       Она выслушала удивления по поводу своих светлых волос, что по-прежнему лежали на плечах, получила несколько комплиментов за платье. И, конечно же, всех восхитил маленький букетик, который она так и не выпустила из пальцев.       Одна из девушек помчалась за стаканом, воскликнув, что надо поставить цветы в воду, чтобы они не засохли.       Всё неумолимо подходило к главному вопросу, от которого здешние обитательницы умирали от любопытства:       — Как ты сюда попала? — наконец выпалило совсем юное создание с трогательными прыщиками на лице. — Что ты сделала?       — Я совершила прелюбодеяние, — кратко описала свой «грех» Тоска.       Не было нужды подбирать слова, вуалируя понятие секса для собравшихся здесь. Невинность и незамужний статус, свойственный для их нежных лет, больше никого не защищал.       Честный ответ вызвал уважение и ещё больше подогрел любопытство.       — Кто твой любовник? — спросила другая, постарше и посмелее.       — Надеюсь, не мой папаша! — громко простонала девушка с ещё по-детски круглым лицом.       Тоска отмахнулась от вопроса, что, естественно, только раззадорило воображение девочек. Без сомнения, в их головках ещё вовсю витали мечты о запретной недостижимой любви.       Смелая девушка вновь взяла слово:       — Тебе повезло, что ты осталась в живых! Мой папа враз покромсал бы маму на куски! Он такая сволочь, и я ненавижу его!       В любой другой ситуации Тоска попросила бы её следить за эмоциями и языком, но сейчас пропустила чужой запал мимо ушей. Она была склонна скорее жалеть этих девчушек, чем чопорно взывать к их воспитанию. Как бы там ни было, она им не мать.       От них же Тоска узнала распорядок дня. Дважды в день девушки появлялись в храме, совершали стандартные ритуалы, а после обретались здесь. Иногда ближе к ночи кого-нибудь мог вызвать жрец. Всего жрецов тут проживало десять, и только трое путались с послушницами. Остальные, как правило, игнорировали их существование, к большому всеобщему облегчению.       — Все жрецы женаты, наверное, — горько высказалась всё та же смелая девушка. — А тебя бросили сюда за измену. Жизнь несправедлива.       Она права, знала Тоска. Но всё же у этих девушек было что-то общее и до того, как они очутились здесь. Всё, что от них требовалось там, в другой жизни, — это следовать правилам для девочек их статуса, но где-то на пути каждая почему-то сошла с благопристойной тропинки.       Глядя на их юные лица, Тоска невольно гадала: все ли тут по своей вине? Исключения случались. Поступая исключительно правильно, она, тем не менее, оказалась здесь, в закрытой части Тёмного храма, в импровизированном неофициальном гареме.       — Для Лордов и леди правила разнятся, — вздохнула Тоска, но смелая девушка упорно продолжала выспрашивать почему. Почему правила разные? Что за двойные стандарты? Эти вопросы взращенная на традициях леди Стракт никогда не додумалась бы задать. До сих самых пор.       На мгновение Тоска оцепенела в замешательстве. До недавнего времени она сама была частью общества, делившего женщин на хороших и плохих, честных и шлюх, леди и простолюдинок. И до сих пор видела только благотворную сторону патриархата ситхов, что обеспечивала защиту таким, как она, не замечая отвратительных последствий для дам, которые падали с пьедестала. Возможно, в ней взыграли чувства матери, но рассматривая лица чьих-то покинутых дочерей, Тоска испытывала одно лишь сострадание. Даже не ведая о тяжести их преступлений, она была уверена в одном: осуждение — последнее, что могло прийти ей в голову.       — Итак, какие правила насчёт вуали? — быстро сменила тему она, встряхнув красной прозрачной тканью, что была выдана матроной.       Красная ткань выделяла послушницу из толпы, закрепляя статус изгоя. Ей объяснили, что вуаль необходимо носить за пределами отведённых покоев — всегда. Полотно крепилось заколкой к волосам и, свисая почти до талии, наполовину скрывало фигуру. Под ним матрона требовала носить чёрные бесформенные балахоны с длинными рукавами и воротником под горло. На девушках, живущих фактически на ролях секс-рабынь, тяжёлые одеяния смотрелись до смешного чопорно.       Тоска окинула коротким взглядом шкаф с чистыми платьями всевозможных размеров и сразу решила, что ни одно из них не подойдет. Во-первых, ни одно не выглядело достаточно длинным, чтобы ниспадать ниже колен. Конечно, Тоска, как женщина, привыкшая искать разные подходы, могла соорудить многое, но сделать из маленького куска тряпки большой было не под силу даже ей. Поэтому она решила остаться в платье, в котором пришла.       — Разве так можно? — осторожно спросила какая-то девочка.       — Да, — как можно уверенней ответила Тоска.       В конце концов, любые претензии матрона могла высказать ей лично.       А в следующий миг прогремел настойчивый стук в дверь. Девушки притихли.       — Вызывают! — прошипела та, которая держалась ближе всех к Тоске.       — Леди Стракт, — злорадствующий голос матроны указал, кого именно.       Девушки засуетились, помогая ей закрепить вуаль и шёпотом напутствуя советами:       — Если толстяк с акцентом, подливай ему вино, пока не напьется. Он вырубится и оставит тебя в покое.       — Если молодой, то в принципе парень милый. Чаще всего ему просто тоскливо без компании, будет рассказать, как он скучает по жене.       — У бывшего флотоводца рука тяжёлая, поэтому с ним потише.       — Если попадется древний дедок, то он просто хочет, чтобы ему подрочили, — влезла смелая девушка. Она резала правду с пугающей откровенностью. — У него и встать-то не может. Если там он, тебе повезло. Как закончишь, тебя погладят тебя по головке и отправят обратно.       Тоска кивнула, внутренне содрогаясь от их прямоты. Откуда девочкам знать, что ждать её мог один только первый чародей. На вид вполне бодрый для подобных утех, так что оставалось сожалеть, что её Лорд — не тот древний дедок.       Тоска вышла из комнаты, и её окружили четыре стражника. Главный из них отпустил матрону и достал свёрток чёрной ткани.       Тоска растерянно заморгала.       — Что это?       — Капюшон. Наденьте.       Сглотнув, она осторожно закуталась, опустив тяжелый мешок на лицо. Мир погрузился в темноту.       Стражники несколько раз развернули её, чтобы ещё больше дезориентировать, а затем, держа под локти, повели вперёд. Как пленницу.       Во что она ввязалась, подумала Тоска под капюшоном. Её тихая жизнь, полная домашних дел и мелких семейных неурядиц, закончилась навсегда. Теперь для всех она — воплощение презрения, вынужденная лгать миру о проступке, какой никогда бы не совершила. И всё ради спасения семьи, которую «предала». Хорошая девочка притворилась плохой. Леди переоделась в шлюху. А может она действительно дура, что отказалась от защиты общества, которую давал её статус? Сомнения, сомнения… Возможно, ещё не поздно сделать шаг назад…       Путь был долгим — несоизмеримо дольше, чем предполагали размеры храмового комплекса. Они миновали по меньшей мере два уровня лифтов, и урывками она слышала шаги и мужские голоса, но больше ничего — ни света, ни звуков. Время от времени стражники вновь тормозили её и снова крутили, сбивая с толку любой внутренний компас. Тактика была эффективной. Вконец запутавшись, Тоска ступала на негнущихся ногах и испытала головокружение, когда, наконец, её отпустили, и кто-то, стоящий рядом, сорвал удушливый мешок с головы.       Этим кем-то оказался Лорд Тенебре, верховный жрец собственной персоной.       Ошарашенная, заморгав от внезапного яркого света, Тоска чуть не налетела на него. Он поймал ее за предплечья, удержав на ногах.       — Вижу, вы скучали по мне, — ухмыльнулся он. — Проголодались?       Он спрашивал так, будто ничего не случилось. И указал на щедро накрытый стол посреди роскошно обставленной комнаты, в которую её привели.       Тоска мгновенно выпрямила спину и сделала шаг назад. Она посмотрела на стол, потом на жреца, растерянно моргая сквозь тонкую красную вуаль.       — Оставьте нас! — рявкнул жрец страже, всё ещё окружавшей её.       Они остались одни. Только она и Лорд, приберёгший её милости для себя… и странным образом предложивший выход из передряги.       Тоска провела в храме всего каких-то несколько часов, но вполне ясно усвоила, что влекла за собой эта никчёмная жизнь.       И теперь она уже не была так уверена, как тогда, в тронном зале пред очами Императора.