Принимая вуаль

      Жизнь в обители была скучной и однообразной. Пяти дней хватило, чтобы Тоска всецело выучила местный распорядок.       День начинался с заутрени. Жрецы с полдюжиной послушниц собирались в храме, дабы приветствовать новый день. Вкратце ритуал представлял собой пятнадцатиминутное пение на киттате, взывавшее к Свету, несущему рассвет. Оно наставляло тех, кто верен Тьме, вновь найти в себе силы противостоять враждебному натиску. Ибо с той же необратимостью, с какой приходит новый день, придёт и ночь. А за ней Тьма.       Смысл присутствия послушниц ограничивался чистой формальностью. Но и эта малость не проходила без осложнений. Многие девушки страдали ничем необоснованной сонливостью. Тоска недоумевала, как они умудрялись настолько уставать в столь юном возрасте? Потребовалось несколько дней, чтобы понять, как глубоко подавлены и замкнуты многие из её подруг по несчастью. Некоторые не просыпались раньше полудня. Сама Тоска привыкла вставать рано, ведь нужно было доставить детей в школу, поэтому она никогда не пропускала утреннюю молитву. Хотя могла бы просто не ходить. Увы, окромя, в этом сумрачном месте заняться было совершенно нечем.       После заутрени девушки бездельничали до повечерия — поздних молебнов на закате, которые возвещали о приходе ночи. Этот ритуал считался важнейшим, и вот на нём ожидалось участие всех послушниц. Мантры сменяли одна другую, сплетаясь в сложную воинственную вязь. Рифмы становились громче, доходя до апогея перед главной развязкой.       — In manus tuas, Tenebra… — снова и снова вторили девушки, когда верховный жрец просил о могуществе, дабы исполнить волю Силы. — Прими в свои руки, Тьма.       Стандартная литургия включала множество воззваний во славу Империи и за здоровье Императора Вишиэйта, за победы в битвах для армии и флота, и, разумеется, проклятья на головы джедаев и Республики. Кульминацией всего служил гимн возмездия, призывающий Тьму благословить и защитить ситхов в их неумолимом стремлении к власти. А завершалось всё главной проповедью:       — Pacis est mandacium! Покой — это ложь! — для пущей зрелищности вздымая кулак к небу.       И так до следующего вечера, когда ритуал проводился заново.       Храмовые службы не пользовались повсеместной популярностью. В основном их посещали несколько Лордов из дворца, на самого примечательного из которых однажды указали Тоске:       — Лорд Азамин, глава сферы военной стратегии Тёмного Совета, — шепнули ей.       Этот мужчина выглядел древним, под стать своему старомодному имени. Нынче Лорды предпочитали брать для своей Тёмной ипостаси броские прозвища — глаголы действия и напористые существительные. Но в былые времена Владыки заимствовали имена из киттата или других древних языков.       За исключением знаковых персон, вроде Лорда Азамина, заглядывавшего из дворца, на службах присутствовали только местные жрецы и послушницы. Верховный жрец Лорд Тенебре не утруждал себя появлением в храме. Никто из тех, кто всё-таки приходил, не казался излишне уверовавшим или полным рвения. Для большинства это была рутинная работа.       — В дни великих праздников дела обстоят так же? — поинтересовалась Тоска.       — Нет, — ответила послушница. — В этом году вечерни Черного отдохновения были почти такими же, как в прошлом, только длиннее. Нужно гасить много свечей, символизирующих смерть надежды. Когда закончим, возвращаемся в обитель. И не будет ни праздника, ни подарков, как дома, — посетовала она.       Больше всего обитель напоминала плохо охраняемую женскую тюрьму. Послушницам выдавали материалы для чтения, но оно состояло из строго религиозных текстов, полных вдохновенных реляций, и, кроме них, ничего другого.       Скука приводила к тому, что девушки постоянно ссорились, плакали, либо спали весь день напролёт. Если склочной матроне и поручали какие-то обязанности, она явно ими пренебрегала. Не считая встречи в первый день, Тоска видела её всего один раз, и то мимоходом. Женщина явилась, чтобы торжественно вручить ей платье послушницы, сшитое специально для неё. Тоска согласилась его надеть, но исключительно из чувства солидарности с другими девушками.       Полное отсутствие хозяйской руки и порядка закономерно приводило к бардаку. Такое положение дел невольно побудило Тоску сделать первый шаг и взять на себя эту ответственность. Как-то раз увидев девушку с грязными, давно немытыми волосами, она, ощутив в себе проснувшееся негодование матери-наседки, начала непререкаемым тоном выдавать распоряжения. Как минимум каждый обязан соблюдать элементарную гигиену, ежедневно принимать душ, мыть голову не реже двух раз в неделю. А также, постановила она, никто не должен забывать менять нательное белье и расчёсывать волосы. И, конечно, каждая девушка должна обуваться. Никаких больше босых ног, хватит.       После этого жизнь начала налаживаться. Застилать постель, убирать за собой, не бросать одежду на пол — всё было довольно просто. Сама того не заметив как, Тоска принялась отчитывать двенадцать непокорных девиц, привыкших, что дома всегда есть служанка, которая выполнит любую чёрную работу.       — Что ж, раз слуг у нас нет, — указала она, — каждой придётся проявить немного уважения к остальным и внести свой вклад.       Тоска немного переживала: не слишком ли много она на себя берёт, как новоприбывшая, но неожиданно поняла, что девушки без возражений приняли её инициативу. К концу недели и вовсе стали называть её «тётей Тоской». Конечно, девочки ни за что бы не признались, но им нравилось чувствовать материнскую опеку. Как будто они соскучились по ней.       Приободрившись, Тоска нашла матрону и потребовала, чтобы в жилых помещениях провели основательную уборку, но запрос, естественно, остался без внимания. Посему, не пожелав просить во второй раз, она подошла к одному из жрецов после утренней службы.       Мужчина заморгал, раздражённый тем, что его втягивают в дела, которые он явно считал ниже своего достоинства. Но Тоска нарочито громко спросила: не стоит ли ей посоветоваться на этот счёт с верховным жрецом, и проблема благополучно разрешилась. В тот же самый день слуги хорошенько вычистили обитель под присмотром самой Тоски. Она давно вела домашнее хозяйство и точно знала, что нужно делать.       Новые задачи помогали чувствовать себя нужной, что было приятно.       Избыток свободного времени возвращал к мрачным думам. Тоска очень скучала по своим мальчикам, беспокоясь, что домработница не запомнит все нюансы школьных занятий и их тренировок. Скучала она и по Маркусу. Последняя прощальная ночь не задалась: он был не в настроении, угнетённый приговором, а она переживала из-за своего спонтанного плана обратиться к Императору. Финал не вылился в памятный поцелуй или горько-сладкую ночь. Был только обычный утренний завтрак на скорую руку. До недавнего времени этого хватало, но неделей спустя Тоска жалела, что у неё не осталось чего-то посущественней, чтобы подвести мысленную черту.       Ещё её не переставало терзать щедрое предложение Императора. Лорд Тенебре из кожи вон лез, всячески предостерегая её от пребывания здесь, и казался при том весьма искренним. Оглядываясь на подавленных, страдающих от одиночества послушниц, было трудно не задуматься: не разделит ли она их участь спустя несколько месяцев? Не слишком ли наивно верить, что у неё получится справиться с такой жизнью лучше, чем у них?       Она не видела верховного жреца целую неделю, пока однажды после повечерия её не вызвали снова. Протокол не изменился, только на этот раз её сопровождала не дворцовая стража, а императорские гвардейцы в красных мантиях.       Тоска опасалась, что её ведут на аудиенцию к Императору, но когда чёрный капюшон был снят с головы, сквозь красную вуаль она увидела только располагающее лицо Лорда Тенебре.       — А, вот и вы, — произнёс он с явным удовлетворением, беззаботный, как и прежде. — Уже готовитесь отправиться домой?       Она знала, что этот вопрос последует, и глубоко вздохнула.       — Нет, мой господин.       Он поднял брови.       — Неужто моя храмовая обитель настолько уютна, что вам не хочется её покидать?       — Нет, но жить можно.       Пока он хмуро изучал её, она осмотрела комнату и увидела стол на двоих, накрытый к ужину. Вот и причина, по которой её вызвали. Затем оглянулась на сегодняшних смертоносных сопровождающих, которые по-прежнему не отступили ни на шаг. Жрец поймал её взгляд, и она сочла нужным отметить:       — Император сильно переоценивает мои боевые навыки против Силовых пик. Безусловно, среди нашего народа встречаются некоторые свирепые леди. Мой господин, смею вас заверить, что я к ним не отношусь. И кроме того, — проворчала она, — я здесь не для того, чтобы совершить государственный переворот.       Её заявление подняло ему настроение.       — Вы представляете другой тип опасности, — загадочно улыбнулся Тенебре. — Оставьте нас.       Отпустив трёх стражей, он скрестил руки на груди и наклонил голову.       — Что же нужно предпринять, что отпугнуть вас? Леди Стракт, отчего вы так непреклонны?       Он порицал её решение, но не выглядел рассерженным. Нет, скорее источал довольство.       Тоска вскинула подбородок.       — Я была в тронном зале Императора, не так ли? И он меня не испугал. Вы тоже меня не пугаете.       Во всяком случае, не совсем.       — О, Тоска, вы смелы. Полагаю, это мне следует бояться, — лукаво отозвался Лорд Тенебре. — Пусть вы у нас вылитая гражданка Республики, в вас дух доподлинного ситха.       Его легкомысленное отношение порой сильно утомляло, и на этот раз она не стала кривить душой:       — Не насмехайтесь надо мной, мой господин! Для вас это забава и игра, но на карту поставлена судьба моей семьи!       Видит Сила, это решение, изменившее её жизнь, далось ей нелегко.       — Я знаю, — едва ли он выглядел хоть на толику пристыжённым.       Тенебре, безусловно, располагал знанием и высочайшей уверенностью, которая приходит с долгим нахождением в верхних эшелонах иерархии. Человеку с его дарованием навряд ли грозило столкнуться с Проскрипцией. Но даже если на его долю выпадет незавидный жребий, он, не имея семьи и близких, обойдётся без сопутствующего ущерба. Поэтому Лорду Тенебре никогда не понять, каково это — быть на её месте.       Как и раньше, не успев придержать язык, Тоска выпалила:       — Возможно, вам сложно понять, но у тех, кто живёт за пределами дворца, в настоящем мире, тоже есть обязанности. Я пытаюсь поступать правильно в обстоятельствах, которые мне не подвластны.       — Я знаю.       — Знаете? Вы действительно так считаете? — недоверчиво переспросила она, запоздало жалея, что сказала слишком много и зашла слишком далеко. Поэтому, отвернувшись, резко вздохнула, растерянная от его немногословности. — Вы испытываете мою решимость или на самом деле хотите, чтобы я ушла?       — Я даю вам совет, — просто ответил он, — раз уж Император дарит вам выбор. Я знаю, как здесь всё устроено. Я знаю, как он ведёт дела.       — Что ж, я остаюсь, — упрямо повторила она с вызовом во взгляде.       — Да будет так, — сдался он, признавая поражение. — В таком случае, давайте поужинаем. Я голоден.       И улыбнулся, сбавляя градус напряжения. Такое непостоянство, но она начала привыкать. В одну секунду он был суровым и мрачным, в следующую почти по-приятельски дружелюбный, в другую растягивал губы в ухмылке. Лорд Тенебре не был похож ни на одного их тех, кого она встречала прежде.       — Снимите свою вуаль, и у вас будет возможность покричать на меня за ужином, — приглашающе добавил он. — На меня уже давно никто не кричал.       — Вот почему вам необходима жена, мой господин.       — Я — убеждённый холостяк, припоминаете? — улыбнулся он в ответ.       Тоска села и послушно сняла вуаль, обнажая волосы, собранные на затылке. Лорд Тенебре выжидающе посмотрел на неё, и она аккуратно вынула шпильки. Бледно-русые волосы выбились из аккуратного узелка и каскадом упали на одно плечо.       — Я никогда не устану наблюдать, как вы это делаете, — похвалил он, а следом налил им обоим немного вина. — Последней женщиной, что кричала на меня, была моя мать… Это было очень, очень давно.       — За вашу мать, — с почтением подняла бокал Тоска. — За женщину незаурядного, как мне видится, свойства.       Он присоединился к ней с достаточно простыми словами:       — За мать, которую я любил.       Тема казалась безопасной, поэтому Тоска охотно её поддержала:       — Она была знатной дамой?       — О нет. Совсем нет.       — Должно быть, уровень её мидихлориан был воистину огромным, раз она родила такого сына, как вы.       Лорд Тенебре покачал головой.       — У неё не было Силы.       — Ох, — глаза Тоски округлились от услышанного. Значит, его мать не была леди!       Лицо жреца ненадолго окутала задумчивость.       — Она была блондинкой, как и вы. Прелестной и светловолосой. Только загоревшей от солнца.       — Так вы из случайных… — мягко заключила Тоска, собрав все намёки воедино.       Сила прочно зависела от наследственности. Вот почему брачные союзы являлись долгоиграющей стратегией среди ситхской верхушки. Каждый хотел, что в его роду число мидихлориан увеличивалось или хотя сохранялось на прежнем уровне. Но зачастую у тех, кто владел одним лишь ничем, рождались дети, наделённые даром Силы. Иногда этот дар был немал. Лорд Тенебре, похоже, родился одним из таких детей.       — Как беспрецедентно… — выдохнула она.       Для случайного достичь подобных высот было немыслимо. Возможно, сказалось время, когда родился Тенебре. Он был совсем молод, когда ряды Лордов изрядно поредели, что предсказуемо открыло ему путь наверх. В таком случае и его оправдания насчёт невозможности брака в юности обретали смысл. Кто пожелал бы в мужья своей дочери безродного Лорда, чудом выигравшего у судьбы удачное число мидихлориан?       Лорд Тенебре задержался в воспоминаниях.       — Подобно вам, моя мать пыталась поступить правильно в обстоятельствах, которые были ей неподвластны. Теперь я это понимаю… в отличие от былых дней. Я был слишком молод…       — Я впечатлена, — выпалила Тоска. — Я и правда впечатлена.       Он со скепсисом взглянул на неё, будто не ожидал такой реакции.       — Тем, что моя мать была женой простого фермера?       — Тем, что, волей случая получив Силу, вы сумели подняться так высоко. — Тоска подумала о собственной семье, о том, с какими трудностями им приходилось пробиваться наверх. Смешно даже сравнивать их с препятствиями на пути Лорда Тенебре. — Расскажите мне эту историю. Как вас обнаружили? Кто был вашим Учителем? Как вы стали главой чародеев?       Лорд Тенебре отвёл взгляд, растеряв весь самодовольный вид. Под стать был и его мрачный тон:       — Эта история из тех дней, что давно ушли. И, кроме меня, не осталось тех, кто помнит об этом.       Её щеки покрыл румянец. Тоска немедленно пожалела о опрометчивой просьбе, осознав, что разворошила неприятные воспоминания:       — Простите меня. Я не хотела лезть, куда не следует.       — Я не корю вас за естественное любопытство. — Его лицо скривилось в гримасе. — Для того, кто я есть сейчас, моё происхождение нетипично. Доселе я считал это тяжким бременем, но ныне пришёл к выводу, что именно это дало мне узреть иную перспективу, чем остальным. Порой те, кто не принадлежат к избранному кругу, способны видеть суть вещей яснее, чем те, кто состоит в нём.       — Как же так?       Сама будучи немного изгоем, Тоска всегда мечтала вписаться в общество. Она не подвергала сомнению чужие нравы и хотела влиться в толпу со всеми её преимуществами. По сравнению с его жизнью её проблемы казались такими простыми.       Лорд Тенебре недолго думал перед ответом:       — Я давно научился не вестись на распиаренные ценности высшего класса. В этой игре мне не дано победить.       — Либо ты рождён победителем, либо нет, — кивнула Тоска.       — Именно. Посему — отвергни правила, — заключил он. — Пусть почитают родословную и богатство, но я буду лелеять талант и усердие. Количество мидихлориан интересует меня гораздо меньше, чем реальная демонстрация Силы. Тоска, мне важен результат, а не пустые разговоры. Заслуги не даются тебе по праву рождения. — Он сделал глоток вина. — Одержимость элитарностью не несёт смысла и крайне утомительна. Тем не менее, её удобно использовать. Лорды вечно заняты соперничеством за славу, их полностью устраивает статус-кво. Действующий порядок привязал их к себе.       — Вы хотите сказать…       — Ведущим семьям есть что терять, если Тёмный лорд сменится.       Тоска фыркнула.       — Где же найти такого дурака, который бросит вызов Императору Вишиэйту?       Лорд Тенебре сузил глаза.       — Вы не поверите.       — То есть, пока ваш приятель Император у власти, вы остаётесь верховным жрецом? К этому вы клоните?       — Да. Я привержен правлению Вишиэйта, — ухмыльнулся Лорд Тенебре. — По обычным меркам общества я проиграю. Мне недостаёт всех качеств, которыми дорожат Лорды. Красивого происхождения, престижного образования, достойного Учителя, послужного списка… Ничего из этого у меня нет.       — Потому что Сила в вас — это случайность, — озвучила она за него. — Расскажите мне больше. Как вам удалось продвинуться так далеко, имея так мало?       Его ответ мог бы помочь и её сыновьям в их карьере.       Первый чародей испытывающе смотрел на неё, словно рассчитывая, сколь многое можно открыть.       — Пожалуйста, — мягко попросила Тоска, — расскажите.       Он смягчился и начал неторопливый рассказ, глядя в сторону:       — Я проявлял одарённость с юных лет. Моя мощь стала очевидной примерно в возрасте шести лет. Это произошло не постепенно, как у большинства детей. Это было внезапно, подобно Пробуждению Силы. Я не понимал, чем владею, и не мог это контролировать. Лишь моя мать опознала, что это такое. Она убеждала меня взращивать это в тайне, прятать. В деревне Сила вызывала косые взгляды. Это был отличительный знак захватчиков-ситхов, наших ненавистных повелителей.       — Ваша мать боялась вас потерять?       — Да.       Вспоминая те события, жрец растерял значительную меру фривольности. Теперь увидеть, что Лорд Тенебре не тот аристократ, за которого себя выдавал, стало куда проще. Высокомерие — не то качество, которое легко спрятать представителю правящего класса, ведь он вплетён в саму их суть. Тоска поняла, почему он предпочёл бороду и строгие одежды. Таковым был тонкий манифест, что Лорд Тенебре не принадлежит к рядам знати и не желает принимать их порядки. Даже спустя тысячу лет, когда он сам стал одним из захватчиков-повелителей ситхов.       — Поначалу я использовал своё могущество, чтобы помочь семье. Невинные потуги, что и говорить. Мы были простыми фермерами, и наше благополучие зависело от почвы и погоды. Посему я навлекал дожди и расчищал небо, дабы созрел урожай. Я насылал саранчу на соседские поля, дабы погубить их плоды и поднять цены в период сбора урожая. Если сборщики счетов приходили, когда мой отец был в поле, я отпугивал их Силой. Позже я научился их убивать.       — Как вы стали чародеем?       — Наш мир был сельскохозяйственной колонией, управляемой одним Лордом. Настал день, и я убил его, захватив власть для себя. Я устал гнуть спину в безвестности и нищете.       Тоска моргнула.       — Вы устроили мятеж против имперской власти? — прошептала она с ужасом и трепетом.       — В общих чертах, да. В те времена мои мотивы носили, скажем, больше личностный характер, чем политический. Но я взял бразды правления в свои руки и начал вести дела так, как по моему разумению, их нужно было вести.       — Уверена, это не прошло незамеченным, — качнула головой Тоска. История звучала слишком фантастично, чтобы быть ложью. — Я поражена, что вижу вас в живых, мой господин.       — Я не ожидал, что выживу, — не стал лукавить Лорд Тенебре. — Тогда Тёмным лордом был Марка Рагнос. Он вызвал меня. Разумеется, я счёл, что иду на казнь, но он удивил всех, помиловав меня ввиду моей молодости.       — Сколько вам было?       — Тринадцать.       — О Сила! — поперхнулась Тоска.       Её старшему, Десимусу, было тринадцать. Она помыслить не могла, чтобы он единолично управлялся с целой планетой. Юный Лорд Тенебре, похоже, был действительно развит не по годам.       — Рагнос распознал мою мощь, предчувствуя, какой ей суждено стать. Он отправил меня домой, вручив титул Лорда ситхов, и наказал править моим захолустным мирком по своему усмотрению. В то время я думал, что мне выпала великая честь, что я могу подтвердить свою силу. Слишком неискушённый, я и не понял, что он тогда сделал.       — Он сделал вас союзником, — кивнула Тоска.       — Да, но выбросил меня на задворки, оставив деревенщиной без обучения и без Учителя. Я был успешно изолирован… на какое-то время.       — Да, я это вижу.       С непроницаемым лицом Лорд Тенебре продолжал рассказ:       — Пусть я оставался предоставленным самому себе, Рагносу не удалось затормозить мой рост в Силе. Много лет спустя, перед самой смертью Рагнос призвал меня снова. И открыл, что предвидел мое будущее. Он пожелал мне удачи и велел оставаться на месте. Он знал, что грядёт война с Республикой, и знал, что после его смерти Империя расколется на части. Рагнос приказал мне держаться в стороне, позволить Лордам уничтожить друг друга.       С высоты своих тринадцати столетий Тенебре рассудил:       — Это был добрый совет. Следующим корону принял Нага Садоу с его экспансионистскими замыслами. Обитая в уединении, он засылал Лордов во все края галактики. Но всё то время Садоу был марионеткой Симуса. Он называл себя провидцем, но был просто глупцом. Садоу упустил свой шанс, почти единолично доведя Империю до краха.       — А затем явился наш спаситель Император Вишиэйт, — с пониманием заговорила Тоска, перелистывая страницу к следующей летописной главе. Ибо, как и всякий ситх, она наизусть знала историю о таинственном Владыке, пришедшем из ниоткуда, чтобы воцариться над всеми.       — Да, — кивком ответил жрец. — Война была проиграна, ситхи разбиты, мы отступали по всем фронтам, а Тёмный повелитель был мёртв. Вишиэйт заполнил вакуум во власти, прибыв из безвестности и направив нас по новому пути. Из Лордов остались только слишком молодые и слишком старые. В основном те, кто не ушёл на войну.       — И вы.       Он. Человек, последовавший совету Марки Рагноса оставаться в тени и наблюдать.       — Да. Ситх-самоучка, которому пришлось много импровизировать. В этом были свои преимущества, — задумчиво произнёс Лорд Тенебре и добавил чуть резче: — Меня не ограничивали предубеждения наставника или ортодоксальность образовательной программы. Я был первопроходцем, которого раз за разом недооценивали. Прошла тысяча лет, а я всё ещё здесь, когда те, кто насмехался надо мной, давно сгинули.       Во многом его самомнение выглядело заслуженным, подумала Тоска. Что за необыкновенная жизнь… Теперь многое встало на свои места. Если этот человек был настолько могущественным, как утверждал, то его положение всегда было сопряжено с риском. Немалым риском. Теперь она взглянула на чародея по-новому.       — Император держит вас здесь, чтобы присматривать, верно?       Тенебре отложил вилку.       — Всё не так, как вам кажется…       — Говорят, Император убивает новорождённых мальчиков с высоким уровнем мидихлориан, — прошептала Тоска, — потому что боится соперника.       — Это правда, — подтвердил Тенебре.       — А вы не можете быть тем соперником? — осмелилась спросить она. — Мой господин, вы тоже пленник в храме?       — Нет. Но порой создаётся впечатление, что так оно и есть.       — Я удивлена, что вы живы и поныне, — деликатно заметила Тоска.       Он ухмыльнулся.       — Иногда я удивляюсь не меньше.       — У вас есть ученик?       Но прежде, чем Лорд Тенебре успел ответить, раздался стук. Жрец поморщился и взмахнул рукой, Силой распахивая дверь. Вошедший молодой Лорд почтительно преклонил колено. Наверное, тот самый ученик, о котором она спрашивала. Определённо не сын, он сразу предстал в роли просителя.       — Мой Лорд.       — Что такое? — раздражённо вопросил Тенебре.       — Мэйс задержан. Вы велели, чтобы вас уведомили.       — Очень хорошо, приведите его, — Тенебре отшвырнул салфетку и поднялся на ноги. Его настрой заметно изменился.       — А ваша… гостья? — Тоска видела, как взгляд вошедшего устремился в её сторону, несомненно отмечая бесформенный балахон и алую вуаль, лежащую на её коленях. Знаки послушницы. Лицо мужчины выдало его презрение, и Тоска почувствовала, как полыхает лицо. — Мне позвать стражу, чтобы её отвели обратно в храм?       — Леди Стракт, — подчёркнуто формально произнёс Тенебре, — останется здесь. Пусть посмотрит. Ей полезно это увидеть.       Мужчина кивнул и ненадолго исчез, вернувшись уже в сопровождении двух гвардейцев, которые волокли Лорда в цепях.       — Лорд Мэйс, — объявил молодой Лорд, когда гвардейцы бросили пленника на колени у ног Тенебре.       Пленник поднял голову, открывая окровавленное лицо, и Лорд Тенебре скрестил руки на груди, недовольно на него взирая. Немилость было не скрыть. От одного взгляда на выражение его лица у Тоски по спине пробежали мурашки. Не осталось и следа от трещинок уязвимости, которые она видела всего несколько минут назад, когда он говорил о далёком прошлом. Лорд Тенебре прочно вернулся в настоящее и был сосредоточен на деле. Как видно, деле мрачном и недобром.       — Ты решил, что сможешь ускользнуть от власти Императора? — растянув губы в усмешке, осведомился жрец. — Что сможешь избежать Проскрипции? Мужчины куда лучше, чем ты, пытались и потерпели неудачу. Открой же мне, куда ты думал пойти?       Побледневший пленник тихо пробормотал:       — Я хотел спрятаться.       — Лжец! Куда ты думал пойти?       — На нейтральные территории, — выдохнул мужчина. Даже Тоска слышала, что то была ложь.       Как и Лорд Тенебре.       — Ты собирался бежать в Республику! Хотел сдаться на милость джедаев, предать Империю!       — Нет! Нет! Клянусь! — заикался Лорд. — Я бы никогда…       Тенебре заткнул его разрядом молнии и начал расхаживать перед распростёршимся пленником.       — Твои мысли выдают тебя. Твоему позору пришёл конец.       Мужчина прекратил бормотать невнятные возражения и просто повесил голову в немом признании.       — Ты дурак, если возомнил, что найдёшь убежище у джедаев! Они выслушают твои россказни об Империи, а затем избавятся от тебя! Их милосердие — это ложь! Они в ужасе от того, что мы представляем. Они страшатся Тьмы, ибо знают, что Теневая Сила — наивысшая. Джедаи предвидели то, что провидел Марка Рагнос: что ситхи в конечном счёте победят, а Республика падёт!       Исходя от ярости, Лорд Тенебре продолжал своё гневное поучение:       — Более тысячи лет мы перестраиваем наше общество и готовим возмездие. И когда мы предстанем перед джедаями, то не будем похожи на тебе подобных!       Этот возглас он подкрепил новым ударом молнии. Пленник заорал от боли. И за свою слабость получил ещё одну вспышку.       Но гнев чародея не унялся:       — По этой причине, Лорд Мэйс, ты умрёшь. Не как гордый и преданный Лорд на Проскрипции, но как предатель, чьё имя покрыто бесчестием. Твоё же место на ритуале займёт твой старший сын.       Лицо обречённого стало пепельно-серым.       — Нет! — Лорд Мэйс пытался подняться на колени. — Нет! Пощадите его! Фауст невиновен!       Лорд Тенебре остался невозмутим.       — Это не имеет значения. Грехи отца обрушатся на сына, — вынеся леденящий душу приговор, Тенебре поднял руки и начал непрерывно обрушивать на пленника молнии. Тот корчился на полу, срывая горло в агонии, и резкая вонь горящей плоти наполнила комнату.       Тоска больше не могла на это смотреть. Она зажмурилась, закрыла руками уши и отвернулась, но это не помогло заглушить крики или спрятать от ослепительных всполохов, садистски полосовавших комнату. Но хуже всего было чувствовать чужие муки в Силе. Боль, ужас, безнадёжность, агонизирующее желание, лишь бы это кончилось… Это была не столько казнь, сколько сеанс образцовых пыток. Ибо Дарт Мэйс погибал медленно — жизнь вытекала из него по каплям. И, казалось, этому не будет конца, пока в какой-то момент всё просто не оборвалось.       Лорд Мэйс обмяк на полу.       Тенебре удовлетворённо хмыкнул, остановив поток Силы. Молодой Лорд покинул комнату вместе с гвардейцами, которые утащили дымящееся тело. Затем жрец повернулся к Тоске, оцепеневшей в другом конце комнаты. Она так и стояла, отвернувшись от ужасной, немыслимой сцены.       И уже чувствовала на себе неодобрительный взгляд.       — Значит… вы не только первый чародей Императора, но и его палач?       — Иногда я убиваю людей, всё верно. Приводить в исполнение назначенную кару меня обязывает моё положение.       Когда она ничего не ответила, жрец пожурил:       — Если вам невыносимо видеть подобное, вы должны вернуться домой, — его тон был нетерпеливым, как будто приходилось втолковывать очевидное слабому капризному ребёнку. — Такие вещи происходят здесь регулярно. Вам потребуется привыкнуть к ним. А теперь вернёмся к ужину.       — Я не голодна, — машинально ответила она. Кто вообще сможет есть после такого? — Император действительно объявит сына этого Лорда?       — Да. Сын будет примером для остальных. Проскрипции не избежать никому. А те, кто попытаются, обрекут свою семью на гибель.       Да, она хорошо это знала. Её не избежать никому, кроме Лорда Стракта, чей удел принести другую жертву. Свою жену.       — Молнии… вот как умирают объявленные Лорды? — спросила она вслух, думая о Маркусе.       — Нет. Но результат будет тем же. Смерть есть смерть.       Тоска тяжело сглотнула от его прямоты.       Лорд Тенебре подошёл ближе, нависнув над её плечом. Как дьявол, явившийся нашептать ей на ухо. Но этот не хотел искушать — только отогнать её.       — Ритуал Проскрипции гораздо хуже, чем то, что вы только что лицезрели. И все жрецы и послушницы должны присутствовать на нём. Поэтому, если для вас это слишком, то, скорее всего, во время ритуала вы упадёте в обморок.       — Я остаюсь, — быстро проговорила она, предвосхищая его следующую реплику, что, впрочем, Лорда Тенебре не остановило:       — Для вас будет лучше отправиться домой прямо сейчас. Позвольте Стракту пройти Проскрипцию и двигайтесь дальше. Будущее ваших сыновей может оказаться не таким беспросветным, как вы опасаетесь.       Возможно, и нет. Но она не желала это проверять. Если смысл этой демонстрации состоял в том, чтобы заставить её передумать, он привёл к обратному результату. Ибо теперь Тоска согласилась бы на всё, лишь бы Маркус не страдал так, как страдал тот Лорд.       Сделав глубокий вдох, она тихо повторила:       — Я остаюсь.       Она чувствовала, как за спиной ощетинился Лорд Тенебре. Как он приблизился и мягко заговорил ей на ухо:       — Словами тебя не прогонишь… Жестокостью не сдержишь… Полагаю, ты не оставляешь мне выбора. Только секс сможет тебя отпугнуть.       Тоска вздрогнула от этих слов, но прежде, чем успела отреагировать, его руки обхватили её, притягивая к себе.       — Н-не надо… — выдохнула она, пытаясь отстраниться.       Её суетливые движения позволили ему без усилий уткнуться носом в её шею, заблуждать руками по телу.       — Тебя так много, — промурлыкал он, губами почти вплотную к её коже. — Мне нравится.       Он с жадностью изучал её фигуру, не замечая попыток вывернуться. Лорд Тенебре был намного крупнее Маркуса, который был ниже её… и легче.       — Мой господин… — слова дались с трудом. Происходящее казалось нереальным. Едва ли романтика — это то, на что безболезненно настроишься после зрелища казни.       — Ты пахнешь благовониями, — прошептал он, сжав её грудь, сминая её пальцами. — Тёмной магией.       Он прижимался к ней сзади, не оставляя никаких сомнений в его растущем интересе.       И это ошеломляло.       Пусть страсть и подпитывала ситхов, но случайные связи считались чем-то неподобающим. Невеста должна быть девственницей в первую брачную ночь, а жена — добродетельной, если не хочет расстаться с жизнью от меча мужа. Представить невозможно, что обручённые целуются тайком или леди обжимаются с холостыми Лордами. При таких условностях этот пикантный момент казался ещё запретней.       Что ужасней — ей было приятно. Маркуса не было так долго, что она, похоже, изголодалась по физической близости. А как ещё объяснить прилив желания, захлестнувший тело?       Его борода щекотала шею, губы дразняще захватывали кожу. Всё вкупе обдавало совершенно новым ощущением, манящим получить больше.       Тоска знала: если это продолжится, она не стерпит — обернётся и притянет этого подкупающего своим обаянием жреца для нормального поцелуя, чтобы по-настоящему почувствовать, как щекочет его борода. И кто знает, чем всё закончится?       Что-то подсказывало, что Лорду Тенебре не понадобятся долгие уговоры. Дымящийся труп, который убрали стражники, должно быть только подкинул дров в костёр. Тенебре — не первый Лорд, кого возбуждает насилие. После острых ощущений от убийства приходит жажда господствовать иными способами…       — Уберите от меня свои руки! — процедила Тоска, чтобы положить этому конец.       Тенебре это не смутило.       Раздосадованная, она ткнула его острым локтем в бок и решительней прошипела:       — Я сказала: уберите руки!       Она ему не игрушка. По крайней мере, пока что.       — Ты сама на это подписалась, — напомнил он, спуская по её подбородку страстными поцелуями, от которых у неё слабели колени.       Намёк не сработал, и она осознала, что пора продемонстрировать серьёзность намерений. И топнула ему по ноге, вложив весь напор своего веса.       — Сила!.. — Тенебре разжал руки, а она развернулась и отскочила на несколько шагов, спешно увеличивая расстояние между ними.       — Император дал мне время до ритуала! — пылко напомнила она. — Я всё ещё не ваша, Лорд Тенебре!       Они оба тяжело дышали. В его глазах горела похоть, а она была возбуждена гораздо сильнее, чем решилась бы признать. Внутри разгоралось томительное тепло, и румянец заливал щеки.       Мгновение он пристально смотрел на неё, но потом кивнул.       — Я исполню его решение. Но если это — не то, чего вы желаете, вам надо уходить.       В смятении от его прямолинейности, она отвела взгляд и поморщилась.       — Посмотрите на меня! — скомандовал он тоном, не терпящим неповиновения. Тоске пришлось поднять глаза. — Я не хочу вас принуждать. Мою мать принудил Лорд, хотя, узнав правду в свои десять, я не понимал этого. Тоска, я безжалостен, добиваясь того, чего хочу, но я не Дреймат.       — Он был вашим отцом?       — Да. Я — не Дарт Дреймат.       — Так вы родились с Силой не случайно, — озарение накрыло её так внезапно, что губы сами собой выпалили беспардонное: — О, Бездна, да вы бастард?       Его передёрнуло от колкого слова. В суровом обществе ситхов оно любого делало отверженным. Тоска мгновенно пожалела о собственной несдержанности.       Но извиниться не успела.       — Леди Стракт, — прохрипел он с неподдельной угрозой, — я воплощаю собой всё, что презирают люди, подобные вам. Я необразован и необучен, я появился на свет незаконно, и меня не признал отец. Я даже не рождён ситхом — я один из тех, кто был завоёван и ассимилирован. И с этим человеком, — зло ухмыльнулся он, скривив губы, — вы будете совокупляться, если останетесь. Так что катитесь домой и нянчитесь со своими отпрысками, а от меня держитесь подальше!       — Я н-не могу, — прошептала Тоска. — Я н-не уйду. И вы это знаете. — Она посмотрела на него, взглядом умоляя понять. — Я прошу прощения за то, что назвала вас…       — Не делайте этого снова.       — Не буду. Никогда. Обещаю, — она не сумела скрыть жалости в голосе. — Я сохраню ваш секрет, мой господин.       Она ни за что и никому не раскрыла бы эту проклятую истину. Каким несчастным, каким униженным он, наверное, себя чувствовал… Ей было так сильно его жаль. Ни в одном из тех событий далёкого прошлого не было его вины. И пусть вся Сила галактики благоволила ему, по положению он был ниже низкого.       Лорд Тенебре смотрел на неё так странно. Словно хотел сказать что-то ещё… но потом передумал.       — Вот почему вы ему не угроза, — прошептала она. — Ведь даже если вы превзойдёте могущество Вишиэйта, никто не назовёт вас Императором. Только не с вашим происхождением…       Его лицо окаменело. Как при «встрече» с Лордом Мэйсом.       — Я тот, кто я есть, — отчеканил он сквозь стиснутые зубы. — Я не могу этого изменить, и я перестал думать об этом вот уже как тысячу лет. Это более ни для кого не имеет значения.       Лорд Тенебре впился в неё взглядом и изрёк слова, которые пережил каждой секундой своего существования:       — Ничто не имеет значения, кроме власти. Власть — вот что меняет правила игры и уравнивает фигуры на поле. Это — единственное средство, которое служит цели. И это — единственное, что волнует меня.