▲▼▲▼⚙▲▼▲▼
В доме безголовой девушки было уютно. И добрый мужчина во врачебном халате, назвавшимся Кишитани Шинрой, угостил мальчика горячим шоколадом, чем окончательно растопил детское сердце. Селти хоть и казалась монстром на первый взгляд – заметный изъян, заключающийся в отсутствии головы, явно не придавал ей человечности – проявляла те же эмоции, что и сам Харуто. Поэтому он перестал её бояться. Тем более, она хотела ему помочь. Да и съесть без рта точно не могла, значит, домой привела не за этим. А что ещё чудовища делают с маленькими детьми? Помнится, одна его знакомая как-то рассказывала ему про какого-то тонкого человека, гуляющего по лесу в похоронном чёрном костюме с красным галстуком. У него не было лица, а значит и рта тоже. Но людей он убивал и развешивал по веткам деревьев. Но они находились на последнем этаже высотки. И до деревьев тут было далеко. А значит, мальчика никто на ветках развешивать не собирался – что несказанно радовало. – Харуто-кун, как зовут твоих родителей? – как бы невзначай поинтересоваться Кишитани, подсаживаясь к мальчику на диван. Это отвлекло от страшных воспоминаний, подкидывающих всё больше страшилок, рассказанных смеха ради. И напомнило о действительно страшном. Харуто сглотнул. Ничего не ответил. Только уткнулся взглядом в наполовину пустую кружку. – Харуто-кун? – переспросил Шинра. Но, заметив, что ребёнок поник после его вопроса, решил перевести тему: – А с кем ты гулял, перед тем, как потерялся? – С Химари-тян, – голос всё-таки дрогнул. – Как думаешь, Химари-тян рассказала кому-нибудь из взрослых о том, что ты потерялся? Харуто пожал плечами. Эту девчонку всегда было сложно понять. И чем взрослее они становились, тем сильнее отличались друг от друга. Скоро, мальчик был уверен, они перестанут дружить. И, возможно, когда-нибудь их не будет связывать ничего. А может, уже и не связывает.▲▼▲▼⚙▲▼▲▼
Кадзуха лениво разглядывал потолок палаты. Делать было нечего. Беннет убежал куда-то к соседям, а с Сяо особо не поговоришь. Такеру вовсе забрали врачи, так что его на общение тоже никак нельзя было вывести. Оставалось только уложить голову на раскрытые ладони и изучать трещины в побелке. Благо, от этой пытки его спасла ворвавшаяся в палату Мона. Осмотрев парней, лежащих на своих кроватях, она заняла ту, что была ближе и, заодно, свободной. С разбегу плюхнувшись на место, сообщила: – Ненавижу Райден. – Не удивила, – признался парень. Он и сам не был в восторге от этой девушки. Кто бы мог подумать, что новенький, которому он помог на одном из уроков, отведя того в медкабинет, живёт с ней под одной крышей. – Мы тут застряли. И похоже надолго, – продолжила девушка. – А она решила воспользоваться случаем и закрыть клуб астрологии, в связи с малым количеством участников. Вот только мы не можем их набрать не просто так. – Но ты ведь знала, что двоих мало и сама задерживала раздачу листовок и вывеску плаката, – повернув голову к жалующейся, заметил Кадзуха. – А теперь уже поздно ругаться. – Издеваешься теперь, да? Ты же в курсе, что если нас распустят, тебе самому придётся искать новый клуб, в который можно вступить? Забудешь об этом. Как же. Кадзуха вновь повернулся к потолку. Он прекрасно понимал, что они уже ничего не смогут сделать. Ведь большинство первогодок уже выбрало кружки. А тех, кто ещё не определился, в больнице попросту не было. – Нам надо что-нибудь придумать, – взывала Мона. – Нам? – переспросил Кадзуха. – Естественно. Ты же не собираешься оставить всё на мои хрупкие плечи? Я развалюсь. Он прекрасно понимал, что это не так. Даже не близко. Но ответить ничего не мог. Тем более, в палату вернулся Такеру. – Сяо-кун, ты следующий, – пробурчал тот и улёгся на свою кровать. И неважно, что на ней сидела недавно пришедшая девушка. Сяо кивнул, вставая с места. И не обращая внимания на зардевшиеся щёки Моны, готовой избить хозяина кровати, которую она заняла, поспешил выйти из палаты. – Ты совсем бесстыжий? – в конце концов взвизгнула девушка. – Сказала та, которая уснула на подоконнике в коридоре и сейчас заняла постель незнакомого парня, – хмыкнул Такеру в ответ. И без того специально лёг так, чтобы ей не мешать, а она ещё и недовольна. – Но... – Мона зависла, не зная, что ещё ответить. – Я тебя не сгоняю отсюда. Хочешь сидеть – сиди. Только дай поспать, – голова была повёрнута к двери, но он спиной чувствовал её неуверенный взгляд. Она действительно осталась на месте, продолжая разглагольствовать о непосильной ноше лидера клуба по астрологии, в котором осталось всего два ученика, включая её.▲▼▲▼⚙▲▼▲▼
Селти часто гуляла по парку Западных ворот. Ещё до того, как мир заполонили хиличурлы и другие существа, которые, впрочем, редко пытались проникнуть в большие города. Видимо, чувствовали страх перед высотками. А может, перед слишком большим количеством людей. Не понять. Даже будучи монстром, она не понимала этих существ. Теперь же, они с Шинрой ежедневно гуляли по парку с Харуто, пытаясь найти его родных и друзей. В конце концов, мальчишка жил у них почти неделю. Но при этом не рассказывал ничего о своих близких. Возможно, не хотел к ним возвращаться. Так думала Селти. А что происходило в действительности, она, увы, не понимала. Даже тогда, когда Шинра в какой-то момент отстал, утянутый какой-то уличной певицей. Даже тогда, когда площадь заполонила непонятная толпа из разных людей, в которой все что-то искали. Причём, всё то, что найти в парке было нереально – но они были уверены, что найдут. Они давили. Тянули. Пихались. И девушка не заметила, как в руке, сжимавшей детскую ладошку, стало пусто. Харуто пропал. Она хотела бежать. Кричать во всё горло, называя его имя, пусть и не могла сделать этого чисто физически. Ринуться искать ребёнка. Сообщить о пропаже. Но, появившийся из толпы Кишитани, схватив её за плечо, отрицательно покачал головой. Указал пальцем на выход из парка. Мальчик был там. Махал рукой, что-то кричал – вроде бы, слова благодарности – и теперь держал за руку человека в мотоциклетном комбинезоне и куртке, обрамлённой мехом, хоть уже было тепло. Орихара Изая, вечно лезший в чужие дела, кивнул, усадил ребёнка на мотоцикл, отдав ему шлем. Натянул очки на глаза и уехал. Толпа исчезла, как не бывало. А вместе с ней пропало что-то в груди Селти. Ей стало легче.▲▼▲▼⚙▲▼▲▼
Такеру проснулся резко. Чисто рефлекторно схватил чью-то кисть, мельтешащую у лица. Отвёл подальше и только потом взглянул. Девушка, посмотрев на него изумрудными глазами из-под косой светлой чёлки, скривила губы от обиды. Ей только что обломали розыгрыш с зубной пастой на чужом лице. А это, между прочим, неприятно. – Дура, да? – спросонья Такеру слов не выбирал. И чужую руку с полным тюбиком тоже не спешил отпускать. – А обзываться, сударь, некрасиво, – хмурясь, заметила она. – Я вопрос задал. Конечно, эта попытка розыгрыша была далеко не первой за его жизнь. Да и не самой жестокой. Но зубную пасту с добавками ментола на лице он до сих пор вспоминал с нервным содроганием – уж слишком болезненными тогда были последствия. Даже те моменты жизни, что, в теории, были гораздо хуже, не воспринимались так серьёзно, как это дурацкое действо. – Да ладно тебе, уже и пошутить нельзя, – за его спиной послышался голос Моны. Уже даже привычный. – Давай тебя измажем? – даже заманчиво. Предлагая это, Такеру улыбнулся, вспоминая красные пятна детей, которым, также как и ему когда-то, повезло быть украшенными белой пастой с красной и синей полосками. – Может, не будем ссориться? – предложил Беннет, подходя ближе. Сообразительный. Забрал у девчонки тюбик с пастой, чтобы не было смысла её держать. Собственно, её руку сразу же отпустили. – Грубиян, что смеет прикасаться к принцессе ночи, не достоин ни шутихи, ни казни. Так и будешь скитаться под палящим солнцем, без возможности познать блаженство прохладного мрака, – высказала свою точку зрения неудавшаяся шутница. Будто провидица. Старая бабка-гадалка из рода цыган. Правда, что за зверь такой, эти цыгане, она вряд ли знала. В Японии они популярность не сыскали. Возможно, потому что коней не крали. – Это значит, что вы дадите мне спокойно поспать и больше не будете пытаться провернуть очередной дурацкий розыгрыш? – не совсем понимая слов девушки, уточнил Такеру. Но его уже не слушали. Девушка ушла к кровати Беннета, где сидела Мона, игравшая с Кадзухой в карты. Надувшись, села. Очень близко к башенке колоды, из-за чего та, покачнувшись, развалилась.▲▼▲▼⚙▲▼▲▼
Эи сначала обрадовалась, когда родителям наконец сообщили о том, что через каких-то пару дней всех больных детей можно будет забирать. Они полностью выздоровели, но на всякий случай, их всё равно продержат в изоляторе какое-то время. И вот это уже огорчало. – В этом есть свои плюсы, – заметила Яэ, когда Эи жаловалась на то, что детей держат зазря. – Может, подружится с кем-нибудь. Может, даже с Каэдэхарой. Подумай хорошенько, как хорошо будет, если мальчишка перестанет тебя бояться? История с единственным сыном семьи Каэдэхара была неприятной. Пусть их семьи были близки, теперь мальчишка старался держаться как можно дальше от элементаля и её родных. И в конечном счёте – как считала Эи – это могло плохо сказаться на всех. Да что там? Уже сказывалось. Райден его просто ненавидела. И это чувство, кажется, было взаимным. – Ты даже имени его не помнишь, – скрестив руки на груди, хмыкнула Эи. – Ты права. Ко мне в храм его тоже не заманить, – пожала плечами Яэ. – Да и в издательство он наше не пытался попасть. Впрочем, дети не особо стремятся стать авторами или пойти научиться работать с типографическим станком. Хотя, одна девочка с их школы как-то пыталась выпросить экскурсию для клуба журналистики. Эи слушала через слово. Ведь действительно. Мальчик вечно избегает всех, кто ей близок. И, наверняка, с Такеру он совсем не подружится. Хорошо, если только избегать будет. Но если..? – В любом случае, они выздоровели. Значит, нужно радоваться и ждать, когда можно будет забрать из-под больничной крыши, – щебетала Яэ. – Не вешай нос!▲▼▲▼⚙▲▼▲▼
Такеру не понимал, зачем Сяо потащил его куда-то в коридор. Тот вообще был молчаливым. В этом они, наверно, и сошлись. В коридоре было шумно. Подросткам стало скучно. И от того, развлекались как могли, вспоминая как играть в догонялки и другие игры для больших компаний. К одной из собравшихся его и привели. А именно, к уже знакомым Кадзухе, Беннету и их компаньонкам. Заметив подошедших, они замолчали. Даже та, которая вечно говорила вычурными загадками. Забавно, ведь в комнате, при нём, они вечно что-то обсуждали. Такеру был уверен, пока он пытался дремать, что выходило скверно и не только из-за них – действие его лекарств совсем сошло на нет – они обсуждали и его самого. – Пожалуйста, скажи, ты состоишь в каком-нибудь клубе в школе? – остановившись, попросил Сяо, скрестив руки на груди. Компания с недоверием уставилась на него, отводя взгляд от пришельца. Такеру отрицательно покачал головой, не совсем понимая, к чему этот вопрос. Заметив недоверчивые, полные скептицизма взгляды, и вовсе потерялся. – К чему ты клонишь, Сяо? – прочистив горло, миролюбиво поинтересовался Кадзуха. – Думаешь, если никто не хочет идти против теневого бана Райден, то это сделает он? – вставила Мона, забавно хмуря брови. – Никто не будет разбираться, почему он не вступил в клуб. А если этого не сделать самостоятельно до пятницы, а она, напоминаю, уже завтра, его просто запишут в любой другой. И туда придётся ходить, даже если не нравится, – Сяо решил объяснить, к чему он клонит. Повернулся к Такеру, добавляя: – Иначе говоря, если ты согласишься вступить к ним в клуб, все будут в выигрыше. Мона, как председатель, вряд ли будет заставлять что-либо делать. Будешь просто приходить и сидеть отведённое время в кабинете, – повернул голову к остальным, – а вас не закроют. – А меня спросить не хочешь? – воспротивилась Мона. Даже поднялась, чтобы быть с ними на одном уровне. Скопировала позу Сяо. – Ты всё время, что мы находимся в больнице, ходишь и ноешь, что в клуб никто не идёт и вас из-за этого закроют. К слову, тоже завтра. Райден будет просто счастлива, – парень продолжал настаивать. – Ну тогда, если ты готов терпеть к себе не слишком хорошее отношение, можешь вступать, – теперь Мона повернулась к Такеру, хлестнув длинным хвостиком по его бедру. А ведь совсем недавно они обсуждали Стивена Кинга. И за что его так?▲▼▲▼⚙▲▼▲▼
Мотоцикл с рёвом перемещался рядом с фургоном. Орихаре, сидевшему на железном коне, нравилось чувствовать тёплый воздух на лице и ощущение того, как развевается любимая куртка за спиной. Внутри машины всего этого не прочувствуешь. Но она безопаснее – а это важно, когда с тобой дети. Харуто, недавно гостивший у давних знакомых Изаи, иногда выглядывал в окно. И жутко завидовал. Ему хотелось присоединиться к опекуну. Но приходилось сидеть в душном грузовике, слушая, нагоняющие тоску, Мияко и Амами. Старые традиционные мелодии Рюкю вызывали головную боль. Только старику Созоро нравилось. А он самый старший в их компании. Так что его приходилось слушать, даже тогда, когда этого совсем не хотелось. В очередной раз выглянув в окно, он заметил племя хиличурлов. Уродцы сидели у разведённого костра, прямо в одном из огородов, проезжаемой деревеньки. Некоторые даже танцевали рядом. И, благо, не обращали на путников никакого внимания. "В мире теперь небезопасно", – набатом простучало в голове слова Созоро. То, что он сказал когда-то давно. Наверно, в прошлой жизни. А на самом деле – с первыми появлениями этих тварей.▲▼▲▼⚙▲▼▲▼
Как только родителям разрешили прийти и забрать детей, так в коридорах сразу стало гораздо больше людей. Все стремились уйти как можно быстрее. И врачи вновь были завалены бумажной волокитой – куча бланков на выписку хоть и была подготовлена заранее и стояла красивой стопочкой, теперь только осложняла работу. Найти конкретную, нужную, было тем ещё испытанием на прочность. В их палату первым делом ворвалось три мужчины. Как оказалось – родня Беннета. Поспешили к бланкам, да так там и застряли на всё время выписки. Казалось, на мальчика документ просто не был сделан. Но упорная медсестричка методично перебирала листочки, бурча себе под нос фразу "сейчас всё будет". Вскоре показался отец Кадзухи. Такой же спокойный, как его сын. В руках уже держал бланк с выпиской и пакет со сменной одеждой. Чуть меньше, чем через минуту, заглянул и родственник Сяо. Статный мужчина, также вручивший парню пакет со сменкой. Вот только в отличие от отца Кадзухи, он сразу ушёл – видимо, среди находившихся здесь, был ещё кто-то, к кому ему следовало зайти. И только после этого, чуть ли не столкнувшись с мужчиной в дверях, вошла Яэ. – Добрый день, – вежливая улыбка не сползала с её лица. – Эи-тян задержали врачи. – это слышали все. И в комнате сразу стало как-то проще дышать. Но на этом женщина не остановилась. Подошла ближе, протягивая пакет с одеждой. Сообщила уже конкретно парню: – Твоя выписка уже у меня. Давай поспешим и заберём твою воспитательницу у обступивших её белых халатов, пока она не посчитала, что тебя следует оставить на дополнительные обследования. Тот не стал перечить. Но для того, чтобы переодеться, вышел из комнаты. Пока остальные ребята собирались, отец Кадзухи подошёл к Яэ, уточняя: – Никто больше не видел его... – замялся, подбирая слово, – запястье? – Те, кто видел, знают, что болтать об этом не следует, – улыбнулась та. – Вряд ли он сам показал бы эти жуткие цифры ещё кому-нибудь. Не глупый вроде. – Вы же понимаете, что это то же, – стал нагнетать мужчина, но его сразу же перебили: – Я осознаю, как и где он их получил. И чем это может грозить. – Отец, я готов, – позвал Кадзуха мужчину, опасаясь подходить к шепчущейся парочке ближе, чем уже было. Тот кивнул, давая понять, что услышал. Попрощался с Яэ, пожелал Сяо хорошего дня и поспешил вместе с сыном к выходу. Оставшийся на едине с женщиной паренёк, совсем не беспокоился о факте её присутствия. Уже переодетый в повседневку, сидел на кровати, ожидая недавно заходившего за ним мужчину. – Сяо-кун, уже обжился у Чжун Ли? Сяо обвёл взглядом женщину, будто в первый раз видит. Вновь уставился в дверь, игнорируя вопрос. Но разговор продолжил: – Присмотрите за ним. Яэ вопросительно хмыкнула и он продолжил: – Я о Такеру-куне. Он не такой как Райден-кун. Но вы гребёте под одно. И как этот подросток вечно попадает прямо в яблочко? Можно было бы спросить у вошедшего в палату Чжун Ли, но мельтешащая вокруг Ху Тао и ничего не понимающий Такеру внесли свои коррективы и вопрос остался неозвученным. – Готов? Такеру кивнул, не отходя далеко от двери. Чтобы повернуться и выйти наконец из палаты, надеясь, что больше в неё не вернётся.