***
Ламбо ещё никогда не было так страшно. Он видел всякое, и тренировали его тоже по-разному, но сейчас он отчетливо понимал, что Тсуна в большой опасности. В какой-то момент он убежал от маман и этого странного дяди-ананаса. Он увидел бредущего парня и подбежал к нему, но Тсуна не обращал на него внимания, пока он ему в лицо не закричал, предупреждая об опасности. И, как итог, сейчас он лежал в складках ткани красного кимоно и дрожал от страха. Похититель его не заметил, просто сдернул красную ткань с бессознательного парня и откинул в угол. Он понимал, что надо позвать кого-нибудь на помощь, но страх сковал его. Он посмотрел на братика Тсуну и зажмурил глаза от ужаса, всё тело было облеплено проводами и странными железными прутьями. Голова была заключена в странный медный ободок. Парень не шевелился, а по прозрачным трубкам текла разноцветная жидкость. Кольцо Неба светилось, словно северное сияние, и это явление Ламбо было непонятно. Странный человек в белом халате метался от Тсуны к компьютеру и что-то бубнил себе под нос. И Хранитель грозы решился, он стал медленно отползать к выходу. Но не успел, похититель вышел раньше, плотно затворив железную дверь, выбора у Ламбо не было. Он решил использовать единственное оружие, которое было ему доступно. Базука десятилетия. Поставив перед собой оружие, он переводил взгляд с него на Тсуну, ему не хотелось ей пользоваться, но он вдруг понял, что хочет, чтобы братик открыл глаза. Написав на пыльном полу только одно слово «Спаси», он прыгнул в базуку и выстрелил. Появившийся пятнадцатилетний Бовино сначала даже не понял, где он, и надпись на полу, конечно, не заметил. Зато сразу увидел лежащего Тсуну. — Во дела, — почесал макушку Хранитель и стал сдёргивать все провода и трубки. — Как не вовремя, Тсуна, очнись! Он похлопал парня по щекам, но не получил никакой реакции, один из проводков ударил его током. И парень решил более внимательно осмотреть эти странные провода. И только сейчас заметил свет Кольца Вонголы. — Нет, нет, нет, — Ламбо стал тормошить Дечимо. — Очнись, ты не можешь умереть здесь, Тсуна, черт... Шаги, что раздались у двери, заставили его замереть, они были тут не одни. Драться с боссом за спиной было не выгодно. Значит, нужно подать сигнал другим Хранителем, он был уверен, что их ищут. — Явись, Гюдон, камбио-форма, — призывая атрибут Вонголы, он создал вокруг себя и Тсуны электрический щит. И явившийся человек не стоил бы его внимания, если бы не его оклик: — Нет!!! Ты не посмеешь разрушить мои планы! — голос Внешнего Советника настолько ошеломил парня, что он промедлил. Пять минут истекли, и на месте взрослой версии Ламбо появился ребенок. Однако Воля Вонголы не зря самая сильная в мире мафии. Отзываясь на страх и желание спастись своего маленького обладателя, она взорвалась мощным взрывом одновременно с криком Ламбо: — Не подходи!!! Столб зеленого цвета, который искрился молниями, ударил в небеса. Сливаясь с голубым пламенем, что огромным куполом накрывало весь город.***
Реборн был просто в бешенстве. Злость кипела лавой внутри и была обращена на сидящего перед ним блондина, который по глупости стал Десятый боссом Каваллоне. Первое поколение и Хранители Тсуны непонимающе слушали их разговор. — Как ты додумался да такого! — Реборн стукнул бывшего ученика молотом из Леона. — Предать интересы Вонголы и Тсуны, который считал тебя старшим наставником! Хотя последнее явно глупость, судя по твоему поступку. — Я защищал своего ученика и друга, — Дино уклонился от пинка учителя. — Ты лучше меня знаешь первый закон мафии, согласно которому каждый босс Вонголы, принимая титул, должен объявить о браке с девушкой из семьи союзников. И ты думаешь, Тсуна смог бы отказаться от Кёи в таком случае? А союзники приняли бы брак босса с Хранителем? Один из них точно бы погиб, если я бы не принял меры. — Принял? — Реборн угрожающе надвигался на Каваллоне. — Отличные меры принял, чёрт возьми. Теперь ни Тсуны, ни Ламбо не найдешь! Клянусь всеми святыми... Реборн не успел договорить, в комнату вошла Нана, и ему пришлось сдержаться. Женщина обвела взглядом обеспокоенные лица и подошла к Кёе, опуская свою руку ему на плечо, она заставила его поднять голову. — Я вверила тебе своего сына, но ты позволил его похитить, — голос Наны звучал строго и укоряюще. — Но я уверена, что ты исправишь это, и в этом тебе поможем мы. — Савада-сан, — Мукуро решил вмешаться. — Я не думаю, что вам стоит в это вмешиваться. — Ох, Мукуро-кун, это так мило, ты беспокоишься за меня, — Нана расцвела на глазах, вгоняя иллюзиониста в краску, но потом улыбка исчезла, а глаза покрылись коркой льда. — Но за своего сына и мужа я кому хочешь глотку перегрызу. Вот теперь стало понятно, в кого характером пошел Тсуна. Такой решительный взгляд был у него, когда он сталкивался с врагом или когда от его действий завесила чья-то жизнь. Она присела рядом с Хибари и одобряюще сжала его руку. Кёя же не мог отчего-то вымолвить ни слова, но внутри зарождалась буря. Из-за кого-то дурацкого правила боссов его и зверька поймали в ловушку. И ловушка для дебилов, попались как дети. И Конь, как же хотелось его прямо сейчас на фарш пустить. Почувствовав, как его руку сжали, он посмотрел на мать Тсуны, ее взгляд, совсем как у зверька, причинял ещё больше боли. — Дино-сан, — Нана обратилась к сидящему около Реборна мафиози. Он сидел, смотря в пол и не смея поднять взгляд. — Сейчас я не хочу слышать ваших объяснений или извинений, я хочу, чтобы мой сын вернулся домой живым. — Прости, Нана, — Реборн снял шляпу и поклонился ей. — Недоглядел. — Все хороши, — Гокудера выглядел не менее подавленным. Ведь все поиски пока были бессмысленны. — Мне не нужны извинения, верни мне сына, — женщина вздохнула. — Я знаю, кто похитил Тсу-куна. Нана посмотрела Аркобалено прямо в глаза. — Шинобу, — это имя вызвало непонимание всех присутствующих. И Нана была вынуждена рассказать удивительную историю, которая ответила на некоторые вопросы Джотто и его Хранителей. — Однажды Емитсу привёз домой небольшой кейс. Он строго настрого запретил к нему приближаться. И поверьте, у меня такого желания не возникало, потому что, едва я к нему приближалась, просыпался инстинкт бежать без оглядки. И всё бы ничего, если бы у нас в доме не обитал маленький неугомонный ураган по имени Тсунаёши. Этого ребенка нельзя было оставлять одного, — Нана улыбнулась, погружаясь в воспоминания. А Мукуро и Кёя, уже столкнувшиеся с маленькой версией Тсуны, понимали, о чём та говорит. — Не успеешь оглянуться — он уже залезет на дерево или тащит в дом непонятные вещицы. Это был веселый и жизнерадостный ребенок. Так было, пока не случился один инцидент, значение которого я поняла только недавно. Когда Джотто-сан объяснил мне о мафии, Кольцах и Пламени. Мы с Емитсу в тот день были на кухне, и вдруг он что-то почувствовал и рванул наверх, а я за ним. Когда мы в бежали в комнату, то увидели Тсу-куна, облитого разноцветной жидкостью, которая странно искрилась и, как мне показалось, исчезала на моих глазах. Сын лежал без сознания и светился странным оранжевым светом, кейс, открытый нараспашку, валялся рядом. Нана замолчала, давая мафиози осознать услышанное. Она сомневалась, что описывает тогдашние события нормально и не запутано. Мукуро сидел на ручке кресла, в котором сидел Сасагава. Иллюзионист задумчиво потирал подбородок, думая о чём-то своем. — Емитсу сразу кому-то позвонил, и этим кем-то оказался родной брат моего мужа. Шинобу Савада, — продолжила Нана. — Когда я увидела его, я чуть не упала, они были похожи, словно близнецы. Хотя между ними было два года разницы. — Никогда не слышал, чтобы у Емитсу был брат, — нахмурился Реборн. — И никогда не услышишь, — покачала головой Нана. — Он представился как врач, и они с Емитсу скрылись на втором этаже. Муж сказал подождать, но я не смогла. Подойдя к двери, я услышала, их разговор. Я поняла тогдашние слова Шинобу только сейчас. «У твоего сына уникальное Пламя Посмертной Воли, которое может синхронизироваться с любым другим Пламенем практически без каких либо сложных техник и артефактов». Тот разговор и те три недели, что Тсу-кун провел в горячке, я не забуду. Но болезнь прошла, и вроде всё вернулось в норму, но... — Этот Шинобу что-то сделал Джудайме? — спросил Гокудера, не выдержав тягостной атмосферы. — Он забрал его, — кивнула Нана. — Емитсу бросился в погоню, и что там произошло, мне неизвестно. Наутро он вернулся с Тсу на руках, и больше меня ничего не интересовало. Но с тех пор всё изменилось. Тсуну мучили кошмары до шести лет, каждую ночь он боялся засыпать один, а, проснувшись в одиночестве, мог закатить истерику. Он стал бояться грома и огня, а потом и всего остального. Из жизнерадостного ребенка он превратился в замкнутого. И я, и Емитсу пытались подарить ему хоть толику той уверенности, что была, но всё было напрасно. — Вот оно что, — Джотто теперь мог с уверенностью сказать, что те обрывки воспоминаний и тревожили его наследника сейчас. — Но почему вы уверены, что это брат вашего мужа? — Разве если это был кто-то из мафии, вы бы уже этого не знали? Тем более о свойстве Пламени моего сына знал только он. Хранители переглянулись, правда в словах Наны была. Похить Тсуну кто-то из мафии, они бы уже знали. Уж больно любят мафиози хвастаться. Мукуро присел рядом с Наной на корточки: — Позвольте мне заглянуть в ваши воспоминания, я хочу посмотреть на ту жидкость, что пролилась на Тсунаёши, — попросил парень. — Хорошо, — кивнула женщина и позволила иллюзиониста прикоснуться к своим вискам. Через минуту он отступил. — Я завидую Саваде, у него чудесная мать, — Рокудо улыбнулся, за что получил ласковое поглаживание по голове. — Что-что, а детей у меня теперь прибавилось, — Нана посмотрела на часы и вскочила. — Приготовлю вам что-нибудь для повышения работы мозга. С этими словами она вышла из гостиной, уходя на кухню. — Что ты там увидел? — спросил его Реохей. — Десять лет назад некоторые семьи решили провести ряд опытов, которые могли пролить свет на возможности Пламени Посмертной Воли. — Такие эксперименты получили резкую критику Альянса, и было принято решение о закрытии подобных лабораторий, — сказал Реборн. — Что-то не очень-то они торопились с Эстранео, — безразлично отзывался Мукуро. — Но не суть, видимо, Емитсу как-то получил особый концентрат жидкого Пламени. — Жидкого? — не понял Ямамото. — Особое вещество, разбавленное стимуляторами, — подал голос Дино. — Его вводили детям, чтобы спровоцировать выброс Пламени, неважно, какой силы. — Вот именно его и пролил на себя наш босс, когда был ещё совсем мал. — Трудно поверить, что разбавления Воля могла так повлиять на босса, — возразил Гокудера. — Если бы он выпил его, ещё да. Но жидкость лишь пролилась. — Мы этого не знаем, — пожал плечами Мукуро. — Однако можем предположить, что пламя Неба, вызванное страхом, как-то умудрилось впитать в себя слабый раствор Пламени. Если предположить, что он изначально владел способностью поглощения, всё встаёт на свои места. — Мы можем спорить ещё долго, — Джотто посмотрел на Десятое поколение. — Но этим мы не спасем Дечимо. Его нужно найти. — Представьте это нам, — произнёс Ямамото, вставая с кресла. — Хранители, за мной. — Мы поможем, — сказал Асари, но был остановлен. — Чего мы будем стоить, как его Хранители, если не справимся с этим сами? Первое поколение в этот момент поняли, что труды Тсуны не прошли даром, за своё Небо Хранители готовы на многое.***
— Это всё, конечно, хорошо, — Хаято шёл быстрым шагом за своим любовником. — Но что ты задумал? — Я хочу покрыть пламенем Дождя весь город. — Что?! — Мукуро даже споткнулся. — Ты хоть представляешь, сколько сил на это потребуется? — Мне сил не жалко, — пожал плечами парень и, взяв сухую ветку с земли, стал рисовать схему. — Мне нужно охватывать пламенем весь город, а также окрестности. Поделим Намимори на четыре части, я выбираю самую высокую точку и распространяю Дождь, Кёя помогает мне своим пламенем Облака охватывать большую территорию. Мукуро, Реохей и Гокудера стараются найти любые отклонения на местности. — План хорош, — Хаято задумчиво смотрел на своего парня. — Однако захочешь ли ты нам помогать, Хибари? Всё держится на пламени Облака и её способности к распространению. — Как я могу отступить, когда дело касается его жизни? И не будем забывать, что там Ламбо. За дело. Без лишних слов они приступили к осуществлению своего плана. Благо, удача им улыбнулась довольно быстро. На первом же участке они увидели огромный взрыв пламени Грозы. Сомнений в том, что это Ламбо, ни у кого не осталось. Прибежав на место взрыва, они увидели большой завал. Кёя хотел пробить вход игольчатой сферой, но Хаято остановил его. — Мы не знаем, где они находятся, а если ты их заденешь? — Тч, — цокнул Хибари, он уже был вне себя от ярости. — И что ты предлагаешь? Стоять и ждать? — Если нельзя проникнуть физически, пролезем иллюзией, — Рокудо выпустил своего животного. И, применив камбио-форму, стал сканировать объект. Он увидел и Тсуну, и лежащего на нем Ламбо, но не успел рассмотреть их, его дернули в сторону. Как оказалось, не зря, в миллиметре от его лица просвистела пуля. — Не отдам, я не отдам вам его, — прозвучал знакомый голос, они вздрогнули оттого, насколько тот был похож на Емитсу. А стоило разглядеть лицо, как многие из них сглотнули. Половина лица была покрыта одним сплошным шрамом. Они уже видели такое у Занзаса. Шрам от Пламени Посмертной Воли уходил дальше под рубашку. Кёя не стал ждать, он сразу выпустил цепи и, бросив наручники, сковал похитителя. В этот момент завал взорвался небесным Пламенем, расщепляя камни и землю. Из огня к ним вышел огромный лев, что нёс на своей спине Тсуну и Ламбо. Ямамото и Хаято бросились к ним, Кёя застыл. Он не мог оторвать взгляда от бледного лица зверька, таким безжизненным он сейчас казался... — Хибари, Хибари! — громко позвал его Реохей. — Он жив, выдохни. Неосознанно он перестал дышать и опёрся об плечо боксёра, а тот, в свою очередь, закрыл его от взглядов друзей. Это его вина, его ошибка, которую он себе никогда не простит. И еще долго его в кошмарах будет преследовать бледное лицо его любимого.***
Темнота окружала его, и только писк больничного оборудования противным звуком резал слух. Держа в своих руках покрытую пластырями ладонь зверька, Кёя смотрел на него. Уже была глубокая ночь, а он не пожелал оставить его. Тсуна пострадал значительнее, чем Ламбо, у которого всего лишь было истощение. Зверёк же, помимо сломанных рёбер, потерял много крови. Синяк на скуле, который он сам ему и поставил, был закрыт широким пластырем. Простит ли он его когда-нибудь? Позволит ли снова быть собой рядом? Почему на той проклятой крыше он просто не разубедил зверька и не рассказал ему правду? Почему, черт возьми, не успокоил? Да потому что идиот! Поверил словам, брошенным в пылу боли и ярости, сам же и виноват. Он страстно хотел убить Каваллоне, но разве это поможет? — Пожалуйста, только очнись, — Кёя прошептал эти слова едва слышно. Он не любил показывать свои слабости, не любил боль и ненавидел любые слабости людей. Как же получилось, что Тсуна стал его слабостью? Когда этот зверёк успел так глубоко забраться в душу? В неприступную крепость, которую он возводил вокруг своего сердца? Он уткнулся лицом в матрас и сжал зубы, слез не было, но боль била, словно плеть. Пытаясь взять себя в руки, он не сразу заметил, как пальцы Тсуны дернулись. Не веря своим глазам, Кёя смотрел, как медленно открываются глаза Тсуны. Мутный взгляд карих глаз был устремлен на него. — Кёя... — донёсся до него слабый неразборчивый голос. Он аккуратно снял с него кислородную маску и наклонился к нему ближе. Тсуна вновь закрыл глаза, видимо, пока ему было трудно держать их открытыми. — Прости... меня... я причинил тебе боль, — договорил Тсуна. Ощущения у него были странными, тело медленно реагировало на внешние раздражители, но он смог почувствовать, что Кёя целует его губы и сжимает его руку. — Раздражает, — прошипел Кёя ему в ухо, — как же это раздражает. Тсуна кивнул, его сознание медленно возвращалось к нему, и боль во всём теле тоже. Слова Кёи не были наполнены злобой или ненавистью, и он уже готов был смириться с неизбежным, если бы тот не начал его тормошить за плечи. — Смотри на меня, Тсуна, открой глаза! — потребовал громко Кёя. И выбора у него не оставалось, он повиновался. Он смотрел в глаза любимого, и ему казалось, что те наполнены слезами, которым так и не позволили пролиться. «Чудится же всякое», — подумал шатен, и в следующую минуту был прижат к груди Хранителя. — Больше я тебя никуда не отпущу. — Кёя, — Тсуна даже не заметил, как из глаз полились слезы. Ведь физически сил у него уже не было. — Прости меня, я должен был... Ему не дали договорить, просто поцеловав самым яростным и страстным поцелуем, от которого все мысли исчезли из его головы. Размыкая их губы, Кёя стал покрывать поцелуями его лицо. — Пожалуй, я воспользуюсь твоим предложением и привяжу тебя к себе, глупый зверёк. — Я не против, — вздохнул Тсуна и уснул, положив голову на плечо Хибари. Впереди у них много проблем, но они справятся. Кёя не был намерен уступать своё какому-то Альянсу семей, если нужно, он всех положит ради него.