***
Актовый зал был полностью заполнен учениками и гостями фестиваля. Они негромко обсуждали предстоящий номер под названием «Ведьма и инквизиторы». Свет погас, и раздалась нарастающая, тревожная мелодия скрипки. Прожектор осветил закутанную в чёрный плащ фигуру, которая медленно прошла к краю сцены и, остановившись, вскинула руку, указывая на середину сцены: — Скажи нам, верны ли все слухи о том, что люд терпит беды в селе со скотом? — Что в венах твоих древних знахарей кровь? Что можешь вернуть и разрушить любовь? — вторая фигура появилась в нескольких шагах от первой, указывающая в том же направлении. — Ты уже здесь, поводы есть, их перечесть не составит труда. Дым без огня, крест без Христа — ты всё признаешь, вопрос лишь «Когда»! — слова, пропетые одновременно, слились, капюшоны были сброшены, и зрители увидели Гокудеру Хаято и Ямамото Такеши. Прожектор теперь указывал на худую фигуру, которая была прикована двумя цепями к сцене. Белая сорочка плотно прилегала к талии и была местами порвана. Подняв лицо, пленница, показала зрителям синяки и ссадины, что были нарисованы. Спутанные рыжие волосы чуть закрывали лицо. Повернув голову к одному из судей, она запела: — Я не могу вам рассказать, что мне самой вовек не познать! Как же пролить истины свет, ведь нараспашку моя душа... — Молчать смысла нет! Бог видит всех! Ложь тишины — это тоже грех! В темных глубинах глаз твоих истины света нет... К действию присоединились ещё две фигуры в балахонах, Хибари Кёя и Сасагава Реохей. Теперь четверо парней, каждый по очереди, подходили к девушке и, подняв ее, кружили по сцене. Двое из них натянул цепи, а из середины сцены появился столб. Растянув руки пленницы, Кёя подошел к рыжеволосой первой: — Скажи, что за зелье варила в котле и можешь ли в полночь летать на метле? — жесткий голос, и рука, что сжала крепко лицо девушки, резко отпустила ее. Хибари сменил Реохей, который толкнул ее к столбу: — Зачем вызываешь ненастье и мор? Зачем вносишь в жизни людей ты раздор? — Ты уже здесь, поводы есть, их перечесть не составит труда. Дым без огня, крест без Христа — ты всё признаешь, вопрос лишь «Когда»! — четыре фигуры надвигались на неё с обвиняющими взглядами. Девушка сложила закованные руки в «лодочку» и пропела: — Я не могу вам рассказать, что мне самой вовек не познать! Как же пролить истины свет, ведь нараспашку моя душа... Но обвинители давали всё тот же ответ, одновременно с этим приковывая ведьму к столбу. Они пели последовательно и жестоко: — Молчать смысла нет! Бог видит всех! Ложь тишины — это тоже грех! В темных глубинах глаз твоих истины света нет... Пленницу приковали, музыка стала тише, и свет обратился на пленницу, которая смотрела на своих обвинителей и будто в последней надежде обратилась к зрителю. Многие только сейчас узнали знакомое лицо Савады Тсунаёши, которое угадывалось под гримом. — Всегда бог хранил мой домашний очаг, в углу, у иконы, горела свеча... — К чему эти громкие фразы? Молчи!!! — прервал ее Хаято и, вскинув руку, призвал огонь, который вспыхнул, вызвав удивленный ах у зрителей. И сквозь это пламя прозвучали последние слова пленницы: — Вы не слуги Господа — вы палачи! — пламя, равно как и ведьма, испарилось с громким хлопком. Четыре фигуры перестроились и встали друг напротив друга. Свет на них постепенно исчезал и устремился к дальней стене. — Звоном оков опыт веков — тяжесть грехов испытает она. Дым без огня, крест без Христа — ты всё признаешь, вопрос лишь «Когда»! Тсунаёши появился у стены будто из ниоткуда, облачённый в белый балахон, из-под которого было видно чёрное платье. На запястьях звенели те же наручники, и, протянув руки своим палачам, он будто призывал их. За его спиной появилась панорама горящих земель. — Я не могу вам рассказать, что мне самой вовек не познать! Как же пролить истины свет, ведь нараспашку моя душа... — Молчать смысла нет! Бог видит всех! Ложь тишины — это тоже грех! В темных глубинах глаз твоих истины света нет... И четыре фигуры, повернувшись спиной к зрителям, ушли следом за ведьмой.***
За кулисами, после поклона на бис, выступающие закрылись за дверями класса и вздохнули. Деймон, Лампо протянули им бутылки с водой, смотря, как из представителей Десятого поколения те превращаются в Первое. — Прекрасно сработанно босс, — отсалютовал Лампо. — Вот же угораздило такому случиться, — Джотто снял парик и, чокнувшись бутылкой с другими, произнес: — С дебютом, жаль, детишки этого не видели. — Мы найдём их, — Алауди обнял любимого. — А выступление мы им покажем. — Ну-фу-фу, чую я копчиком приближение Тсунаёши в гипер-режиме, — прошептал Деймон в сторону. — Что? — прищурился Джотто. Иллюзионист покачал головой и, ничего не сказав, исчез в туманной дымке.***
— Настала пора нашей рубрики «Вопрос-ответ», увидев количество ваших вопросов, автор воспарил в небеса и улетел в космос. Один я тут остался, эх, опять студию порушат, чует моя киллерская интуиция. Что ж, наши сегодняшние ведущие, что будут озвучивать вопросы наших читателей, HiKaRy V, Selesta Bast,Фурукава Шиндзюка, — Алауди, Асари и Джи, — представил ведущих Реборн. Заиграла музыка, и трое мужчин спустились по ступенькам и помахали зрителям. На сцену вышли Червелло с двумя серебряными подносами и встали по бокам от ведущих. На серебряной поверхности лежали восемь конвертов. Асари первый раскрыл один из них и прочитал довольно интересный вопрос: — Будет ли Хром беременна от Мукуро, и не произошло ли это сейчас? Заданный вопрос вогнал девушку в краску. Мукуро подавился печенюшкой и через пару минут ответил ведущему: — Дети — цветы жизни, но мы лучше повременим. — Вот оно что, — ведущий странно посмотрел на пару иллюзионистов, которая странно отводила взгляды. — Бермуда был тем человеком, что изнасиловал Елену? — прочитал Джи, раскрыв следующий конверт. — Что?!! Ах ты скелетон болезный, я тебя в твою же банку закатаю, телепузик из страны Оз! — взбесился Деймон и исчез, собираясь разобраться с чертовом Аркобалено. — Как Ямамото смотрит на пейринг Ламбо/Занзас\Хаято? — прочитал следующий вопрос Алауди, ему хотелось побыстрее всё это закончить. — В HD-формате! — почесал макушку Хранитель дождя, за что получил подзатыльник от своего парня. — Ты что городишь, идиот!!! Да я с ними и за миллион долларов... — Ладно, я понял, — примирительно поднял руки Такеши. — А если в кредит? — Спишь сегодня на диване! — уперев руки в бока, Гокудера ушёл в угол и с видом оскорблённой до глубины личности уселся в кресло. — Ну, Хаято! — М-да, но у нас здесь не совсем вопрос, скорее, нужен совет. «У меня вот подруга есть, я по дурости подсадила ее на «Реборн». Она у нас что-то вроде Бьякурана, а я обычно схожу за Мукуро. А так как сама являюсь шиппером 10069... Ну так вот. Она меня пытается изнасиловать. Серьёзно, я уже и любимую стенку о помощи просила, и нашего «Скуало», даже «Занзаса»... Не знаете, как помочь?» — Забить до смерти! — Изнасиловать самому, во имя экстрима! Все в шоке шарахнулись от Реохея. — Ку-фу-фу, сдайся, зефирка, — поддержал собрата-ананаса Мукуро. — Дать конфет, — высказался Ламбо, но потом добавил: — Мне! — Научи играть её в бейсбол, — засмеялся Ямамото. — Покажи ей, как ты готовишь, — свистя в сторону, высказался Хаято. — Х-Баннер! Вместо тысячи слов... Мукуро странно посмотрел на Саваду и отодвинулся от греха подальше. — Что бы сделал Тсуна, если бы Реборн начал встречаться с Дино? Что бы сделал Реборн, если бы в него влюбился Дино? И что бы сделал Дино, если бы ему сказали влюбиться в Реборна по прихоти Тсуны, хотя сам Конь давно и безответно влюблен в Хибари? — Джи озвучил следующие вопросы. — Офигел бы, — находясь в осадке, ответил Дечимо. — И помолился бы за него. — Молот в помощь, — ухмыльнулся Реборн. — За что? — дергая бровью шарахнулся Дино. — За всё хорошее! — в один голос крикнули Тсуна с Аркобалено. — Камикорос! — веско поставил точку на лице Каваллоне Кёя. — Что было бы, если бы Хибари изменил Тсуне с Хаято? И было ли такое? — читая этот последний вопрос, Алауди почувствовал, что пора делать ноги. И, последовав примеру Реборна, трое из Первого поколения смылись из студии. — Кастрирую, — замогильным голосом произнес Тсуна, разминая кулаки. — Я помогу, — сверкнув глазами и поправив катану на плече, Такеши встал рядом с другом. — Спасите, — Хаято спрятался за кресло. Хибари оценивающе смотря на подрывника, вдруг кидается к нему, беря за руки: — Беги, любимый, я задержу их... После этого студия перестала существовать на этой грешной земле. До скорой встречи, друзья.