Наследие.

Как трудно порой принять правду, если она выходит за рамки нашего понимания. Неустроившая нас реальность нами зачастую просто игнорируется. Принять все, как есть, невероятно трудно, а зачастую и невозможно. Нана, узнав о мафии, долго размышляла, как ей себя вести. Изменить ситуацию она не могла, но зато в её власти было поддержать сына. Поэтому её поведение не изменилось, почти... Она знала, на кого обрушить наказание за ситуацию с мафией, её дорогое дитя было не виновато и вряд ли могло сопротивляться. Нана ждала и очень надеялась, что вскоре он появится. Эту ночь она почти не спала и рано поднялась. На часах было полпятого утра. «Надо подумать, что бы приготовить», — ленивая и повседневная мысль пронеслась в голове. Она достала рис и потянулась к крану, но шорох за окном заставил её замереть на месте. Положив прозрачный пакет на тумбу, она взяла метёлку и тихо стала двигаться к входной двери. Притаившись, она вскинула свое «оружие» и застыла. Скрипнул замок, и дверь стала медленно открываться. «Вор? Или кто похуже?» — прищурилась Нана и дальше раздумывать не стала. Замахнувшись со всей силой, она обрушила на голову вора метелку. — Ай! — взвыл незадачливый преступник и получил ещё серию ударов, которые его вырубили. Нана зажгла свет и приглушенно вскрикнула, узнав в «воре» своего мужа. На шум прибежали проснувшиеся домочадцы, Джотто, Алауди и Реборн. Киллеры, моргая, смотрели на картину, что предстала перед ними. Что сказать, выглядело весьма плачевно. Нынешний Внешний советник, в позе «звездочка» лежащий под ногами своей жены, которая вооружена метелкой. — Кажется, я понял, почему Дечимо хочет оправить его на пенсию, — зевая, высказался Алауди и потянул свою пару обратно в комнату. — Мы ничего не видели, не слышали и знать не желаем. — Емитсу!!! — вскрикнула Нана и, откинув злосчастный предмет в сторону, кинулась к мужу. — Ха-ха-ха, это даже забавно, — Реборн от смеха даже присел на ступеньку. — Реборн-кун! — Нана непонимающе и осуждающе смотрела на малыша, держа голову Емитсу у себя на коленях. — Его не могли одолеть лучшие киллеры всех стран, вместе взятых, а тут... Ха-ха-ха, ой, не могу, — Аркобалено Солнца не мог остановиться, но потом, взяв себя в руки, все же успокоился. — Внешний советник погиб от рук простой домохозяйки, заголовок века. — Я не специально! — покраснела женщина и отвела взгляд. — И он не умер... — Боюсь даже представить, что произошло бы, будь это нарочно, — Реборн подошёл к своему старому другу и зажёг свою пустышку. Жёлтый свет прошелся по всему телу Внешнего советника, заживляя все раны, что были на нем. Нана впервые видела пламя так близко. «Красиво», — подумала женщина, с надеждой вглядываясь в лицо мужа. Емитсу застонал и медленно открыл глаза, белая пелена рассеялась, и он увидел обеспокоенное лицо своей ненаглядной жены. — Нана... я дома, — простонал Внешний Советник. Придерживая голову, он поднялся с колен женщины и кое-как встал на ноги. — С возвращением, — отстранённо выдала Нана, поддерживая мужа. Они устроились в кухне, где хозяйка приготовила всем по чашке ароматного чая. Емитсу посмотрел на жену и хотел было попросить её оставить их с Реборном наедине, но Нана опередила его. — Я знаю, кто ты, и, если это касается нашего сына, говори, — беспрекословный тон, впервые он слышал такой от своей красавицы. — Слишком многое произошло, — Реборн посмотрел в глаза старого друга. — Нана попала под перекрестный огонь вместе с Тсуной. И главным подозреваемым во всех произошедших неприятностях является твой брат. Кстати, почему я о нём ничего не слышал? — Насчёт этого, — отвёл глаза блондин. — Я лучше расскажу об этом всем, сможешь организовать встречу? Аркобалено кивнул и стал рассказывать, что произошло за последние недели. Емитсу слушал, молча и иногда хмурился. Он, конечно, знал об испытаниях Первых, но удивительно, что его сын продвинулся так далеко в своих начинаниях. Услышав об особых отношениях между Кёей и Тсуной, Внешний советник сокрушительно вздохнул. «Все же не стоило доверять воспитание одной Нане, — подумал он. — Надо было брать его с собой в Италию, может, чему путному научился бы». Так незаметно пролетело около двух часов. Все, кто сейчас находились в доме, стали потихоньку просыпаться и спускаться в низ. Емитсу, конечно, хотелось увидеть Первое поколение, но долг родителя был важнее любопытства. Он был уже у входной двери, когда его окликнул Реборн: —Тсуна, кажется, уже решил, кто станет твоим преемником, — тон киллера был ровным и абсолютно безразличным. Савада-старший открыл дверь и, не оглядываясь, ответил: — Это не ему решать. «Ты удивишься, мой старый друг, когда увидишь своего сына. Тсуна очень изменился с вашей последней встречи», — подумал Реборн, решив оставить пока эти мысли при себе. *** Хибари Кёя в этот момент находился в своей квартире. Принимая душ, он был погружен в собственные мысли об одном неугомонном создании, с вечным рыжим шухером на голове. Сейчас это чудо находилось в больнице, причем по его вине. Осознавать сей факт было паршиво. Весь вечер и полночи он провел у кровати зверька, но все же пришлось уйти домой, чтобы привести себя в порядок. «Я все ещё чувствую прикосновение его руки», — отстранённо подумал Кёя, сжимая в кулак свою ладонь. Тсуна, едва очнувшись, тут же вцепился в его пальцы, не отпустил даже когда отрубился вновь. Пожалуй, из всего, что ненавидел Кёя, была неопределенность. Именно этим словам можно обозначить теперешние отношения со зверьком. Как говорил его дядя, когда учил его: «Кёя, если ты чего-то не понимаешь, вернись к началу!» Сухой и строгий тон его родственника был так точно скопирован сознанием, что его даже передернуло. «Не стоит вспоминать мою семью, а то ещё накличу, — мысленно отдернул себя Кёя. — К началу, значит…» Что ж, вначале было тихое признание зверька. Его решение на это было пресекать все поползновения этого травоядного. Если понадобится, бить сию личность в полную силу, в надежде на амнезию. Но позже стало понятно, что Савада не намерен добиваться взаимности, решил любить издалека. Трудно признавать, но из-за этого Кёя немного разочаровался в Саваде, он просто пополнил ряды влюбленных дур, что печально вздыхают вслед возлюбленному, упиваясь своей неразделенной любовью. Трусливо со стороны Тсуны, он с удивлением понял, что воспринимал его как сильного человека. Путешествие во Францию неожиданно вылилось в громкое и прямое признание. Кёя был шокирован, слова «Я люблю тебя» неожиданно задели его, внеся смуту в ощущения и понятия мира сего. Он вообще считал лишний треп недейственным. Глупые слова никогда раньше не задевали его, а что теперь? Получается, он такое же травоядное, как и другие. Нет, не возможно! Пустые разговоры — это не для него, поступки и действия, вот что на самом деле важно. Так почему признание зверька задело его душу? Как в таких словах могла скрыться какая-то сила, это же просто набор букв? Ответов не было, но в первоначальный план обороны был включен пункт «игнорирование». Однако сделать сие оказалась куда сложнее. Савада выбрал верную стратегию — с расчетом на чрезмерную внимательность Главы Дисциплинарного Комитета. Одна его выходка с одеждой чего стоила. Кёя стал чаще замечать его, чаще думать о Саваде. В мыслях шатен обосновался основательно и, видимо, в ближайшее время покидать голову Кёи был не намерен. Свидание... на эту авантюру он решился, чтобы отблагодарить зверька за незабываемое зрелище. Увидеть, как пятилетний Савада доводит до нервного срыва Мукуро — истинное удовольствие. Но, как оказалось, Тсуна способен не только глазки строить, но и непринуждённо соблазнять. Решение встречаться было спонтанным, необдуманным. Поддавшись порыву, послушавшись сердца, полностью игнорируя голос разума, который твердил: «Не лезь!», он решил попробовать впустить в свою жизнь кого-то ещё. Их совместные обеды, на крыше или в кабинете ГДК. Вечерние прогулки или подготовка к экзаменам. Все это нравилось ему, присутствие зверька не напрягало, не раздражало. Наоборот, порой он был слишком незаметным. Кёя с удовольствием отвечал на робкие поцелуи Тсуны, совсем не возражая, если его ручки проникали под его одежду, касаясь тела. Так забавно было наблюдать, как краснеет зверек от столь откровенных касаний. Кёя и сам не заметил, как легко он сам может начать прелюдию, а недавний минет в квартире Гокудеры и Ямамото заставил осознать, что он хочет Саваду. Хочет, значит, получит, да и вряд ли бы Тсуна стал возражать. Проблема стояла в том, что у них не было опыта. Благо у него была пара знакомых, сведущих в подобных делах. Они ему все подробно рассказали и даже прислали пару горячих видео. И вроде его как-то особо не впечатлило, но стоило представить Тсуну в подобном развратном виде с чуть покрасневшими щечками и томным взглядом... Его тараканы на пару с гормонами выдали: «Хотим развратного зверька!» Решение принято, и Кёя был полон решимости исполнить задуманное после фестиваля. Атмосфера была довольно подходящей, зверек был таким манящим. И надо было Коню выбрать именно этот момент! Вспоминая слова, брошенные Савадой, он вспомнил, за что презирает травоядных. Он не верит во всю чушь про любовь и преданность, верность. Потому что этого не существует. Все разговоры про дружбу и узы не более чем иллюзия. Тсуна поверил какой-то фотке, не слушая даже его объяснений. Он опять умудрился ранить его словами. И Кёя ударил его в ответ, приказав более не подходить к нему. Он уехал на три дня из Намимори, боясь, что, если останется, прибьет кого-нибудь ненароком. Три дня он колесил по Японии, нигде особо не задерживаясь. Мысли были разные, но основной, пожалуй, было: «Как это травоядное умудрилось так глубоко запасть мне в самое сердце?» Ещё нужно было отдать кольцо Хранителя без последствий для семьи. Придя к такому решению, показывая, что ему пофиг на всё. Пора было возвращаться, и плевать, что ноет сердце. Убеждал себя, что Савада из его снов скоро исчезнет. Хибари не интересовали последствия его решения... Оказывается, стоило задуматься и вспомнить, что Савада — не самый обычный подросток. Наследник Вонголы за которым охотятся неизвестные враги. Именно тогда его совесть решила напомнить о своем существовании. Она его с удовольствием просветила, что Кёя ничего не давал Саваде взамен. Принимал, как должное, смирился с положением дел слишком быстро. Пусть Тсуна ничего особого и не требовал, но сам факт того, что Кёя вроде как позволял себя любить... Теперь все его действия и решения выглядели как-то трусливо. Словно он бежал от проблемы, не зная верного решения. С Конем он, конечно, поквитается, но сложившуюся ситуацию это не изменит. Он опять поддался эмоциям, и сей поступок едва не стоил Тсуне жизни. Он оставил его одного, в бессознательном состоянии, а ведь поклялся защищать. «Хорош защитник, да ребенок — и тот справился лучше меня!» — от злости на себя Кёя со всего размаху ударил кулаком по кафелю, сбивая костяшки пальцев в кровь. Услышав, что зверька похитили, он впервые испытал чувства страха за кого-то. А узнав, что рядом с Савадой был похищен Ламбо, едва опять не поддался эмоциям. Почему именно в такой момент рядом с ним был слабейший из Хранителей? «Кто вообще додумался отдать ребёнку кольцо?» — Кёя возмущался про себя. В больнице, смотря на израненного ребёнка, он сам дал себе слово: позаботиться о Ламбо, когда тот подрастет. Так он сумеет выразить свою благодарность за спасение его зверька. Стоило увидеть его раненным и еле дышащим, все обиды вылетели из головы. Кёя забыл, как дышать, понимая, что едва не лишился чего-то очень важного. Выключив воду и выходя из душа, он на чистом автомате стал переодеваться в школьную форму. От великих дум его отвлёк звонок в дверь. Хмурясь, он вышел из комнаты и спустился вниз по лестнице. Какой самоубийца к нему заявился с утра пораньше? Открывая дверь, парень удивленно замер. — Доброго утречка, Хибари Кёя. — поздоровался Емитсу, подмечая что, кажется, хозяин дома давно не спит. «Вот так номер, — подумал брюнет. — Ведь отец зверька пропал около месяца назад, как раз когда началось «Наследие». Зачем он пришел ко мне? Постойте, может быть, он здесь чтобы стребовать с меня за предательство по всем правилам омерты? Надо добраться до тонф раньше, чем он нападёт на меня...» — думал Кёя, смотря в глаза мафиози. — Савада-сан, — чуть кивнул Хибари. — Не волнуйся, я пришел сюда не как Внешний советник Вонголы, — успокоил его киллер. Пусть внешне Хранитель остался спокоен, но Емитсу без труда понял, о чем подумал подросток. — Впустишь? Или желаешь просветить своих соседей о своей личной жизни? «Он знает о наших отношениях со зверьком? — прищурился Кёя, молча пропуская незванного гостя в квартиру. — Если так, то это конец, какой отец позволит своему сыну встречаться с парнем. Это же противоестественно». Они вошли в кухню, и Кёя молча стал заваривать чай. Всё это время, пока он крутился у плиты, Емитсу не сводил с него взгляда. Его это страшно раздражало, но Хибари, пусть и был охоч до драк с сильными соперниками, в бой с Савадой-старшим вступать не хотел. Он прекрасно видел, что разница между ними слишком огромна. «Хотя, если драка неминуема, это будет даже весело», — ухмыльнулся Кёя и постав две чашки на маленький поднос. Он поставил его на стол, и сел напротив киллера. Напряжение между ними росло с каждой минутой молчания. Взгляд тёмно-карих глаз против сине-серых, никто из них не желал уступать в этом переглядывании. — Боже, да расслабься ты наконец, — вздохнул Внешний советник, улыбаясь во все тридцать два зуба. — Я же уже сказал, меня не интересует, что ты виновен по некоторым статьям омерты. Наказание остается за Тсуной, как твоим непосредственным боссом, я в это дело лезть не буду. — Не поверю, что вы появились здесь просто так, — холодно заметил Хибари. — Я пришел к тебе как отец Тсуны, — Емитсу поставил локти на поверхность стола и положил подбородок на скрещённые пальцы. — Ведь вы вроде как встречаетесь, или я неправ? Кёя молча сделал несколько глотков чая, думая, как бы правильно ответить на этот вопрос. Ночью они оба попросили друг у друга прощения, но он знал, этого будет недостаточно. Причем, насколько Хибари знал, зверек не ладит со своим отцом, но факта главы семьи это не меняет. «Мне нужно быть с ним максимально вежливым», — понял Кёя, и решился ответить. — Понимаю, вы будете против такого противоестественного союза, не только как отец, но и как Внешний советник Вонголы. Наверняка вы считаете это ребячеством и юношеской прихотью, не имеющую право даже существовать. Я не стану говорить о любви между мной и Тсуной, поскольку мы и сами не разобрались в этом. Однако отпустить я его не смогу. Прошу прошения за то, что подверг его смертельной опасности, — Хибари встал и поклонился, выражая глубокую степень своего раскаянья. — С чего ты взял, что я что-то имею против? — усмехнулся Емитсу. «А паренек неплох, по сравнению со своими старшими братьями. Я не ошибся, когда выбрал его», — внутренне вздохнул Савада. — Просто Реборн рассказал мне, из-за чего произошла ваша ссора, и, честно говоря, ты ещё дёшево отделался, ха-ха-ха. — Как это понимать? — Кёя уставился на смеющегося мужчину и даже не заметил, как сел на стул. Все опасения ушли на второй план, такой смех не мог быть подделкой. Значит, отец зверька и правда не стремится запретить ему встречаться со своим сыном. — Характером Тсуна пошел в Нану, — утерев слёзы, пояснил мужчина. — В том числе и чувством ревности. Знал бы ты, какие в своё время разносы делала мне моя жена. Эх, даже как-то ностальгично. — Это Нана-сан? — неверяще спросил Кёя. — По-моему, терпимее женщины на всём свете не сыщешь. Емитсу посмотрел на Кёю, спрашивая себя, что именно его сын нашёл в своём Хранителе. И ответа пока не видел, но точно был уверен: рано или поздно он это поймет. — Как-нибудь я тебе обязательно расскажу парочку историй, — пообещал Емитсу. — А сейчас запомни, что я тебе скажу. Повезло тебе, Хибари Кёя, аж дважды. Первое — Тсуна не видел лично представление, устроенное Дино. За предугадывание действий сына не возьмусь, но от школы не осталось бы даже песчинок! Смекаешь, что от тебя и Каваллоне тоже? Хибари сглотнул и нехотя согласился с таким доводом. Ему ли не знать, что бывает, если не контролируешь свою ярость. Однако сомнительно, чтобы Тсуна сотворил такое. «Возможно, никто из нас не знает придела его силы?» — подумал Хибари, вспомнив всех соперников своего парня. — Второе, — продолжил Емитсу. — Услышав истинные мотивы Дино, даже если он простит и поймет его действия, Тсуна накажет его. Тебе не придётся ничего предпринимать, ведь, если ты развяжешь конфликт с Каваллоне, это может быть опасно для него, как будущего главы организации. — Что вы несёте? — Кёя упрямо вздернул подбородок. — Ваш сын... Тсуна до сих пор слишком мягок и всепрощающ! Не поверю, что он решится на что-то жестокое. — Я не говорил про жестокость, — парировал его слова Емитсу. — Просто я знаю, что Дино переступил черту, которую не стоило пересекать. И в этом Нана и Тсуна схожи как две капли воды. Но объяснять тебе я не буду, лучше увидеть самому. Внешний советник встал и направился к выходу. — Ты идешь в больницу? — спросил он, обернувшись. — Да-а, — протянул Кёя и, схватив ключи, вышел вслед за отцом зверька. Пока они шли до больницы, он не мог выбросить из головы их разговор. От его сознания будто что-то ускользало, какая-то неясная мысль. «Как поступит зверек? Что скрывает Савада-старший? Что теперь будет?» Вопросов предостаточно, но что-то ему подсказывало, что ответы на все они не получат. — Позволь спросить тебя, Хибари Кёя, — голос Внешнего советника вырвал его из размышлений. — Ты и правда бы послушал меня, скажи я тебе более не приближаться к моему сыну? Неужели чей-то чужой воли достаточно, чтобы ты отступил? Пусть ваши отношения и начались недавно, но неужели проведенное время рядом с ним для тебя ничего не значит? Хибари Кёя, вы ещё слишком молоды и неопытны. И только поэтому судьба будет посылать вам испытание за испытанием, чтобы проверить, чего на самом деле стоят ваши чувства. Выдержите ли вы этот путь, зависит от вас, а теперь нам надо бы поторопиться. «Пожалуй, отец зверька не так уж плох», — подумал Кёя, спеша за Внешним советником в сторону клиники.