Леон Скоттович Кеннеди

Еще минут двадцать у нас ушло, чтобы доехать до окраин Ракун-Сити, и все это время со мной творилось что-то странное. Стоило только закинуть в рот немного пищи, как желудок будто взбесился, требуя еще топлива, в салоне вдруг стало душно, даже несмотря на приоткрытое окно с моей стороны, сквозь которое внутрь задувал прохладный ветерок, а перед глазами встала дымка. Не знаю, как мне вообще удавалось нормально разговаривать, вести машину и не спалиться перед Клэр, неверное только чудом, — не хватало еще, чтобы девушке передался тот липкий страх, что опутал сейчас мой собственный разум. Неужели начинается? Я что, сейчас начну превращаться, а потом наброшусь на свою новую знакомую? Вот так вот все закончится для Леона Кеннеди, да? Верить в это совершенно не хотелось, но внутренне я уже почти смирился с тем, что мне не суждено остаться собой и похвалил себя за то, что решил войти в этот проклятый город. Лишь бы только мне хватило времени довести Клэр до участка, а там… она должна справиться. Помнится, именно она нашла Шерри, вылечила ее от G-вируса и даже запустила поезд, ведущий на свободу из этой мясорубки. Если, конечно, эта… «игра» — не глюк моего зараженного смертельным вирусом мозга, в чем я теперь почти уверен. Тучи в голове еще сильнее сгущала запись голоса диктора, звучавшая на повторе через громкоговорители: «Внимание всем гражданам! В связи с городской эпидемией призываем вас укрыться в полицейском участке Раккун-Сити. Всем нуждающимся будут предоставлены еда и лекарства. Внимание всем гражданам! В связи с городской эпидемией…» — Боже… все как в страшном сне, — прошептала Клэр с отчаянием в голосе, всматриваясь в разруху, творящуюся вокруг: перевернутые разбитые машины, мусор, разбросанный повсюду, местами подожженный и не гаснущий несмотря на морось. Тела, что лежат по краям дороги, обглоданные настолько, что, даже ожив снова, не могут пошевелиться, ведь мышц-то больше нет. Исчезли в желудках точно таких же мертвецов, что мелькают тут и там, бесцельно бродя по пепелищу. — До участка осталось совсем недалеко, — стараясь говорить ровно, отвечаю я, все оставшиеся внимание потратив на то, чтобы держать руль прямо. — Там точно найдутся ответы. — Да, но… что, если мы последние? И выживших больше нет? Ее голос готов был вот-вот сорваться. Конечно, он будет: лимит потрясений уже зашкаливает. Клэр — девушка далеко не робкого десятка, но у всех есть свой предел, и «живописные» виды за окном подвели ее к краю. Ну вот и как мне сообщить ей, что дальше она должна идти сама? — Есть. Есть выжившие, — остается только ободрить ее, насколько смогу, и попытаться направить по тому пути, которым она смогла выжить в той чертовой игре. — Город большой, они точно должны быть. Неуверенно кивнув, Клэр отвернулась к окну, продолжив созерцать умирающий город, а еще чуть позже мы уперлись в тупик. Дорога впереди была перекрыта линией бетонных блоков в желтую полоску, а сразу за ними образовалась огромная пробка из автомобилей, чьи хозяева пытались в спешке покинуть свои дома и убраться подальше. Ну, вот и все. Здесь я и останусь. Надеюсь, мне хватит духу пустить себе пулю в лоб прежде, чем обращусь, а Клэр будет умной девочкой: не станет делать глупостей и просто пойдет дальше, оставив балласт позади. Теперь я понимаю, что чувствовал Марвин Бранаг, убеждая более удачливую версию меня сделать то же самое. — Кажется, дальше мы идем пешком, — прокомментировала препятствие Клэр, невесело хмыкнув. — Да, а лучше вообще бегом, — согласился я, взяв в руки дробовик, после чего протянул его и патронташ удивленной девушке, что в другой ситуации могла бы стать мне прекрасной подругой, но… не судьба. — Вот только не мы, а ты. — Леон? — уставилась на меня она ничего не понимающим взглядом. — Что ты такое говоришь? — Прости, Клэр… что не сказал тебе раньше, — с горечью в голосе произношу, развернув руку ладонью вверх и показав место укуса. — Но похоже, что с тобой мне хода нет. — Что… о боже, нет… — глаза Клэр широко раскрылись от шока, и она в ужасе прикрыла рот руками. Как я уже говорил, она умная девушка и сопоставить следы укусов на зараженных с причиной их состояния более чем способна. — Как… как это случилось?! — Еще до встречи с тобой. — Господи… мы же… мы же только встретились! Все не может кончиться для тебя вот так! — ну вот, теперь у нее точно истерика, но по-другому, к сожалению, никак. — Пойдем, в участке тебе наверняка помогут! — Клэр… поздно, — пресек я ее метания, буквально всучив в руки оружие, в которое она вцепилась дрожащими ладонями, глядя на меня заплаканным взглядом. — Я уже еле держусь. Еще чуть-чуть и все, понимаешь? Я буду только мешать тебе, поэтому не спорь, бери дробовик и иди. Через ограждение, по правой стороне дороги, там будет переход, за которым тебя будет ждать участок. — Но… — О, черт, Клэр, сейчас же! — ее возражение перебил мой крик, ведь то, что я увидел сквозь боковое стекло у нее за спиной, не сулило нам ничего хорошего. Сразу двое зомби, до этого мирно поедающих какого-то бедолагу, обратили на нас внимание, оскалив обезображенные рожи. Если не звук разговора, то уж точно работающего двигателя приманил их, а мы потратили слишком много времени на перепалку. И как по волшебству машину потряс удар уже с моей стороны, сопровождаемый хриплым голодным рычанием. В считанные секунды наш транспорт облепили где-то с десяток ходячих трупов, раскачивая его и царапая скрюченными пальцами металл, грозясь вот-вот выдавить стекло. — Леон, давай задний ход! — отбросив морально тяжелый вопрос ввиду куда более актуального, сориентировалась напарница и предложила весьма годную идею. — …Что за?! Конец фразы мне совсем не понравился, и, оглянувшись назад, я увидел то, что вызвало у девушки такую реакцию. Ну конечно, что еще, блять, могло пойти не так?! Прямо на нас со спины на полном ходу неслась фура, светя фарами в глаза и снося все на своем пути. — На выход! Толкнув дверь, понимаю, что это не вариант, ведь уроды снаружи намертво придавили своими гнилыми телами, и у меня ни за что не хватит сил ее открыть. — Ай, да что я, блять, теряю?! Идея суицидальная и попахивает премией Дарвина, но какая разница, если мне так и так пиздец? Достаю из-за пояса верную Матильду и выпускаю все семь патронов прямо в кривую рожу предо мной, после чего толкаю вновь — и вуаля! Получилось! Вываливаюсь наружу и толкаю в сторону ближайшего мертвяка, а уже следующий наваливается на меня. Подставляю под его пасть руку, в которую тот с удовольствием вгрызается, но я, терпя адскую боль и стиснув зубы до скрежета, оттаскиваю его в сторону от двери. Тот, кого я пихнул раньше, возвращается и кусает меня уже в шею, еще двое цепляются за ноги, и еще две пары зубов рвут мою плоть: одна на боку, вторая на бедре. Кровавая улыбка украшает мое перекошенное от боли лицо, ведь я собрал на себя всех, кто был рядом с моей стороны! Кушайте, не обляпайтесь, суки! Жаль только, нафидил с нулевой… Что за дичь опять в башку лезет? Ай, похрен… — ЛЕО-О-О-Н!!! — отчаянно ревет в стороне Клэр, а потом выстрел дробовика в спину одного из монстров откидывает того в сторону. Вместе с ним, правда, откинулся и сочный шмат мяса с моей ноги, да и кровища хлынула фонтаном, но главное достигнуто: напарница тоже выбралась из гроба на колесиках. — Вали отсюда! — повернув к ней голову, кричу этой дурехе, что, невзирая на висящих на мне пассажиров и приближающийся паровозик, который смог, полезла меня спасать. Столкнувшись с моим взглядом, она замерла в нерешительности на краткий миг, растянувшийся для меня на целую вечность. Это лицо — именно то, что я хотел бы увидеть перед смертью, жаль только, что эмоции на нем совсем не те… — Прости меня… — еле слышно прошептали ее губы, и Клэр, послав на прощание полный печали и сожаления взгляд, рванула со всех сил подальше. Вот и правильно. Может быть, она не переживет этот день, сгинет где-нибудь либо от когтей и зубов, либо, не успев вовремя покинуть Раккун-Сити, сгорит в ядерном пламени. Но прямо сейчас? Прямо сейчас она жива, а значит, я выполнил свой долг и смог спасти в этом аду хотя бы одну невинную душу. — Не за что прощать, ты, тупая задница… — успел я пробурчать наполненным собственной кровью ртом перед тем, как уши заложило от оглушительного грохота снимаемого металла и отчаянно ревущей сигналки, а глаза ослепли от яркого света фар. Затем удар, вспышка — и темнота.