Дульсина Линарес: жизнь на краю пропасти

      - Причем тут мы с тобой? - резковато произнесла Дульсина. - Не говори глупости. Я ведь неоднократно объясняла тебе, что ты для меня как одна из Линаресов.       Вдова поставила бокал и встала. Стянула через голову платье, оставшись в одном слитном купальнике - тоже синего цвета. Глаза озорно блеснули.       - Что ты задумала, Дульсина? - Леопольдина тоже поднялась.       Вдова Морено скинула босоножки и направилась вглубь пещеры - прямо к водопаду. Она протянула руки, ловя ладонями потоки воды, ощущая, как сильно и в то же время приятно они бьются, щекочут кожу, освежают. Дульсина приложила мокрые ладошки к лицу. Хорошо, прохладно, и так легко дышится.       Чьи-то теплые руки обняли её за талию со спины.       - Прости меня, если я сказала что-то не то, - тихо приговорила Леопольдина своим низковатым голосом и прижалась лицом к её шее сзади.       Дульсина обхватила её руки своими, делая объятия крепче.       - Леопольдина. Неужели ты не понимаешь?       Линарес развернулась к женщине лицом и обняла её за плечи. Женщина тоже уже была в одном купальнике. Дульсина посмотрела в глаза спутнице и увидела немой вопрос.       - Лео, по-моему, это очевидно, что наши с тобой отношения явно не на обычном уровне хозяйки и прислуги. Учитывая то, что мы когда-то позволили себе... друг с другом. По-твоему, это ничего не значило?       - Но Дульсина... Я думала, что ты забыла об этом. Ведь в последние три года ты жила только работой. Это не укор, я просто решила, что ты хочешь стереть из памяти то, что произошло с нами...       Вдова посерьезнела.       - Я поняла, что привязанность - это больно. Я потеряла Густаво. А он любил меня и всегда принимал такой, какая я есть.       Леопольдина продолжала обнимать Дульсину Линарес де Морено.       - Властной, ядовитой, уверенной, своевольной... - прошептала экономка. - Красивой, отзывчивой, страстной... Я тоже всегда принимаю тебя такой, какая ты есть.       Дульсина опустила взгляд на её губы.       - Я знаю, - прошептала она.       Леопольдина приблизилась и поцеловала её. Вдова ответила сразу - мягко, но с готовностью, как будто давно ждала этого. Отстранилась, улыбнувшись.       - Иди сюда.       Она взяла Леопольдину за руку и потянула женщину за собой прямо под струи маленького водопада.       - Дульсина! У тебя же рана! - запротестовала экономка, но пошла следом.       - Рана уже зажила, - отмахнулась вдова Морено.       ...Вода ласкала их тела, струями стекала по волосам, лицу и телу, насквозь промачивая купальники. Они слизывали друг с друга эти капли, жадно целовались мокрыми губами.       Леопольдина сладко улыбнулась так, как умела только она. Не сводя взгляда с Дульсины Линарес, она со своей утрированной грацией медленно спустила с плеч бретельки купальника и сняла его, оставшись обнажённой.       Брови Дульсины на секунду дрогнули, приподнялся краешек тонких губ. Она неторопливо оглядела тело спутницы: тяжеловатые груди с тёмными сосками, удивительно тонкую талию, узкие бедра и тёмные волосы на лобке. Стройная и горячая, эта знойная брюнетка даже в возрасте скрывала в себе кипучий нереализованный потенциал - как и её хозяйка.       Дульсина последовала примеру Леопольдины и сняла свой купальник. С наслаждением потянулась, ощущая, как струи водопада омывают её голое тело, как будто ласкают. Шрам на боку был уже мало заметен - рана затянулась. Линарес запрокинула голову и закрыла глаза. Как хорошо...       Леопольдина подошла и обняла женщину, не спрашивая разрешения, и та раскрыла объятия в ответ. Обе женщины плотно прижимались друг к другу мокрыми телами, смешивали в жадных поцелуях воду, бегущую по лицам. Руки бешено и бесконечно гладили, ласкали, трогали, сжимали, не останавливаясь ни на мгновение.       Остатки красного вина женщины допивали уже не из бокалов. Леопольдина опустилась на колени, и Дульсина, глядя на неё сверху вниз, тонкой струйкой лила из бутылки вино в её приоткрытый рот, на лицо, шею, - напиток стекал по коже, не до конца смываемый брызгами от водопада. Лео проглатывала эти сладко-терпкие капли с виноградников Италии.       Остаток вина Дульсина лила уже себе на живот, и его красные дорожки направлялись вниз, между ног. Леопольдина прильнула губами к лобку вдовы, слизывая эти винные струи. Она проникала языком все глубже, смакуя уже более соленую влагу. Дульсина негромко постанывала. Бутылка выскользнула из тонких пальцев и чудом не разбилась. Линарес жарко дышала, несмотря на прохладные потоки воды. Руки гладили и сжимали собственную грудь. Леопольдина аккуратно, но смело исследовала пальцами самые заветные места своей хозяйки, не переставая целовать и ласкать ртом нежную кожу на лобке.       Ноги ослабели, и Дульсина тоже опустилась вниз. Экономка тут же жадно впилась в её губы своими, цепко втягивая в себя их вкус.       Они кормили друг друга ягодами и оставшимися кусочками фруктов. Вдова обняла Леопольдину за шею, погладила плечи, спину вдоль лопаток. Так же обнимаясь, они легли на камни.       Леопольдина переместилась наверх; её мокрые темно-каштановые волосы нависали над Дульсиной, щекоча кожу, а губы мерно двигались лёгкими поцелуями к низу живота. И вот экономка снова впилась в самое горячее место - не агрессивно, нежно, но в меру настойчиво, уже доводя до исступления.       На камнях было твердо и неудобно. Дульсина приподнялась и уперлась в эти гладкие камни ладонями, не желая останавливать наступающий оргазм. И вот она задышала тяжелее и застонала, откинув голову назад.       Леопольдина подтянулась повыше и прижалась ртом к губам Линарес. Тонкие пальцы Дульсины пустились в путешествие по телу спутницы вниз: от шеи к упругой груди; погладили и обхватили твёрдый сосок, потянули его, вызвав тихие стоны женщины, и направились дальше вниз, между ног. Трогали, требовательно раздвигали, гладили...       - Прошу тебя, - прошептала Леопольдина. - Так, как ты это делала тогда...       Пальцы Дульсины вошли внутрь и задвигались - мерно, резко, глубоко. Сидя сверху, экономка подавалась навстречу, двигая бедрами, усиливая ощущения. Приоткрыв полные губы, женщина смотрела в лицо Дульсины и тяжело дышала от возбуждения, предвкушая разрядку. Наконец Леопольдина с тихим стоном прижалась к своей спутнице, обжигая дыханием её шею.       - Дульсина...       Спустя пару минут, несмотря на горячие объятия, Линарес почувствовала, что камни на самом деле прохладные, а струи водопада вообще пронизывают до костей. Шум воды убаюкивал, и двигаться было лень.       - Лео, - тихо позвала вдова, - нужно одеться.       - Ммм... - расслабленно промычала Леопольдина, лëжа на ней сверху.       Женщины медленно встали. Надели платья и обувь, собрали в корзину пустую бутылку и остатки еды.       - Я не забуду этот вечер, Дульсина. И это место тоже.       - Да, Леопольдина. Рада это слышать. Только пусть это останется нашим секретом, - Линарес вдруг рассмеялась. - Голова кружится от вина. Идем, таксист уже заждался нас.       Женщины ушли. Два забытых мокрых купальника остались лежать на камне рядом с водопадом.       Уже из отеля, приняв душ, Дульсина набрала номер ранчо.       - Рохелио?       - Да, Дульсина. Как твой отдых?       - Прекрасно. Завтра вечером я прилетаю и хочу приехать на ранчо за дочерью.       - Да, конечно, сестра. Я рад, что все плохое осталось позади. Ждем тебя.       - До скорой встречи, брат.       Младший Линарес повесил трубку. Кандида, находившаяся рядом в комнате, поглубже закуталась в палантин и передëрнула плечами.       - Когда Дульсина возвращается? - спросила она с каменным лицом, не глядя на брата.       - Завтра вечером.       Сестра нервно прошлась до противоположного угла.       - Дульсина не заслуживает такую дочь, как Паула. Сестрица убила моего ребенка, сидела в тюрьме, принимала наркотики, улетела развлекаться с Европу вместо того, чтобы выполнять обязанности матери.       Рохелио встал.       - Кандида! Что ты такое говоришь? - возмущенно проговорился он. - Какой бы вредной ни была наша сестра, но в тюрьму она попала из-за измены Роблеса. А наркотиками её травила похитительница, да ещё и ранила ножом. Ты не думала о том, сколько испытаний пришлось пережить Дульсине?       Кандида резко повернулась к нему.       - А я?! Кто-нибудь помнит о том, что пережила я?! Я больше, чем Дульсина, заслужила быть матерью. А у меня отняли эту мечту!       Рохелио подошёл и обнял сестру за плечи.       - Ты ведь простила её, Канди, - ласково произнёс он. - Разве ты не помнишь? Дульсина не меньше тебя выстрадала от Роблеса.       Кандида зажмурилась и приложила ладони к вискам, словно мучаясь от внезапной головной боли.       - Паула... Дочь Федерико и Дульсины... Я полюбила её... Иногда мне кажется, что это моя дочь от Феде...       - Ох, Канди, - Рохелио вздохнул и погладил сестру по голове. В душе мужчины зазвенел тревожный звоночек: кажется, у Кандиды начинается рецидив. Нужно сообщить Рикардо.       Старшая сестра прижалась к брату и тихо заплакала.