****
— Джафар, может быть, я и не в свое дело лезу, но... — подал голос Айям-Агул. — У меня есть младшая девятиюродная сестрица Хель, живущая в северных краях. Мне кажется, она — лучшая партия для твоего обормота, чем эта Садира. — Как ты моего племянника назвал? — нахмурился Джафар. — Ты же сам его так называл всегда! — в недоумении пожал плечами Айям-Агул. — Мне позволительно — это мой родной родственник. — Ну дела... — Ладно, забыли. Покажи хоть портрет своей сестрицы, раз уж на то пошло. В руках Айям-Агула оказалась картина в рамке, которую он продемонстрировал всем окружающим. Мозенрат повидал немало ужаса в своей жизни, поэтому испугать его было непростой задачей, однако даже у этого хладнокровного юноши по спине пробежали мурашки при виде жуткого портрета Хель, заключенного в рамку из костей. И неспроста: одна половина лица Хель была красной, а другая — черной, глаза — вытаращенными и испитыми, волосы — торчащими дыбом, словно ее знатно ударило молнией, а рот растянут до ушей в зловещей улыбке, или, если точнее, оскале. В руках она держала косу, а облачена была в черные мешковатые одежды с капюшоном. — Какая красавица! — восхитилась Аделлина. — Это моя будущая девятиюродная золовка! — Ну и страшилище... — прикрыла глаза ладонями впечатлительная Джафария. — Не смей так про нее говорить! — прошипела Аделлина, обращаясь к сестре. — Прирежу! — Не горячись, Адочка! — обнял Айям-Агул за плечи свою юную невесту. — Я счел это за комплимент! — В свете последних событий я не против познакомиться с Хель. — заявил Мозенрат. — Я ее совершенно не знаю, и это надо исправить. Если она ничего, то и жениться можно. — А с Садирой что теперь будешь делать? — спросила сына Назира. — Я не смогу убить Садиру, потому что она все-таки спасла мне жизнь, но отныне мы с ней не можем быть вместе, потому что она не смогла повернуться против моих врагов. Кто не с нами, тот против нас! — Вот и правильно, племянничек! — просиял Джафар. — Сам видишь теперь, что твой дядюшка всегда и во всем прав и лучше разбирается в таких важных вопросах, как касающихся выбора вторых половинок. Сестру твою, Айлу, сосватал с сыном Нефира и Мираж, десять лет уже с ним в браке живет и горя не знает... Айям-Агул, решено — зови к нам в гости свою сестренку! Не желая терять времени даром, Джафар буквально из воздуха вытащил хрустальный флакон в форме сердца, в котором плескалась какая-то красная жидкость. Как оказалось, это и был тот самый парфюм с феромонами, которым Джафар собирался обрызгать племянника. Хель виделась Джафару наиболее подходящей парой для Мозенрата — грядущие дети могущественного некроманта и владычицы царства мертвых родятся невероятно сильными магами, а может быть, вдобавок к этому еще и с рождения будут обладать какими-либо сверхспособностями, как, например, Нефираж и Азизи, соответственно сын и внук Мираж. Потому он и хотел исключить риск того, что Хель не согласится выйти замуж за его племянника. Однако Мозенрат отказался от этой процедуры, заявив, что эти духи пригодны лишь для того, чтобы на время свести с ума девушку и затащить в постель, но уж никак не для того, чтобы заставить ее построить с тобой семью, чего, собственно говоря, так сильно хотел как Джафар, так и его сестрица. А если Мозенрат все-таки собирается жениться на Хель, то действовать нужно совершенно иначе. — Лучше оставь их себе, дядя. — подытожил Мозенрат. А в это время Айла силой своих чар обездвижила и затем приковала Садиру к одному из деревьев в саду. Айла была в курсе магических способностей Садиры и потому на всякий случай решила нейтрализовать ту, которая могла оказать содействие Аладдину и его дружкам. С этой мышью можно разобраться и после.****
Айям-Агул вытащил из своего головного убора нечто, похожее на четки. При ближайшем рассмотрении оказалось, что все их бусины разительно отличаются друг от друга, но вместе с тем все по форме похожи на черепа. Схватив красно-черную бусину, он несколько раз покрутил ее вокруг шнурка, на котором она была надета. Тем временем Хель не сидела без дела. Если ее девятиюродному брату принадлежала та часть загробного царства, куда попадали новопреставленные из Семи Пустынь, то в ее распоряжении находилась северная часть потустороннего мира, названная Хельхейм, и попадали туда исключительно варвары. Анкутма, проглоченный Цербером, тоже не избежал этой незавидной участи и в скором времени предстал перед Хель. — Где я? — опешил он, озираясь по сторонам. — В Хельхейме, где ж ты еще можешь быть?! — ответила жуткая великанша, восседающая на громадном троне и взирающая на Анкутму с высоты немаленькой горы. — Почему я не в Вальхалле? — Если ты не знал об этом, смертный, то сюда попадают умершие от старости и болезней или бесславно погибшие. Ты не совершил ничего стоящего в своей жизни, за что тебя отправлять в Вальхаллу? — хмыкнула Хель. — Туда попадают только героически павшие в битвах. Предвосхищая твой вопрос, скажу — быть сожранным гигантским плотоядным растением в попытке найти своего дружка под это определение совершенно не подходит! Внезапно перед Хель в воздухе материализовался огромный круг плотного черного дыма. — Айям-Агул зовет... Интересно, зачем я ему сейчас понадобилась? Ладно, сейчас узнаем! С этими словами Хель окунулась лицом в дым, готовая увидеть своего девятиюродного брата.****
Вновь в небе над особняком Ферраджи сгустились тучи, и послышался хриплый скрипучий голос: — Кто дерзнул побеспокоить владычицу загробного царства? — Приходи скорее сюда, я тебе жениха нашел! Хель поручила своим подчиненным — чудовищной собаке Гарм и великанше Модгуд — следить за тем, чтобы Анкутма и другие мертвецы не покинули ее владения, а сама сменила свой балахон на более великолепный и жуткий наряд, взъерошила и без того стоящие дыбом волосы, улыбнулась своему отражению в черной мраморной стене и, уменьшившись до размеров обычного человека, мгновенно телепортировалась в сад особняка Ферраджи. Узнав от Айям-Агула, кто из собравшихся был выбран в качестве ее жениха, Хель приблизилась к Мозенрату и стоящему рядом Джафару. — Расскажи о себе, Хель! — попросил Джафар гостью, желая быть уверенным, что его племяннику подойдет такая партия. — Сам верховный бог Один отдал мне во владение Хельхейм, которым я правлю! — заявила Хель. — Отлично, мой племянник тоже владыка целого царства! Вы друг другу под стать! Прежде чем Мозенрат успел произнести хоть что-то, Джафар оборвал его: — Заткнись. Я буду говорить. — Ты говорил за своих дочек и мою сестру, когда сватал их, а мне все-таки без малого двадцать, а я и сам могу представиться Хель! — выпалил Мозенрат. — Если бы умел общаться с девушками и представлять себя в выгодном свете, ты бы явно не приволок к нам домой какую-то уличную мышь! — принялся парировать Джафар. — К выбору невесты нужно подходить крайне ответственно! Доверься мне! Я — знаток девушек! У меня за всю жизнь было столько девушек, сколько песчинок во всех Семи Пустынях! — Знаток девушек, который переспал с уймой девушек исключительно благодаря духам с секретом? Ты даже ничего не знаешь о том, как правильно строить семейную жизнь! Здравствуй, логика! Дядь, не позорься сам и не позорь меня! С этими словами Мозенрат отстранился от Джафара и вместе с Хель отошел чуть подальше. Они расположились на садовых качелях под пышной кроной дерева и принялись общаться обо всем на свете, чтобы узнать друг друга. — Я его растил, кормил, а он мне вот так отвечает! — всплеснул руками возмущенный такой внезапной грубостью Джафар. Над поместьем Ферраджи взошла луна и засияли звезды. Мозенрат силой магии призвал свою армию зомби, чтобы затем скомандовать им атаковать Аладдина, а заодно произвести впечатление на Хель. Та не собиралась уступать и потому тоже призвала свое воинство, приказав затем уничтожить Аладдина. «Еще одна армия! Посмотрим, как ты теперь выкрутишься, Аладдин!» — отметил в мыслях Мозенрат.****
В это время прочие злодеи и их родня были заняты Аладдином: одни нападали на него сами, другие атаковали его своей магией, третьи наслали на него свою армию, четвертые делали что-то из этого одновременно. — Ты побеждал нас все это время, Аладдин, потому что тебе помогали твои дружки, а мы, злодеи, боролись с тобой поодиночке. — захохотала Мираж, наблюдая за происходящим и стараясь при этом не моргать. — Теперь же ситуация изменилась — мы все разом атакуем тебя, когда ты один, как перст! — Это твой шанс хоть раз победить честно. — процедил Мозенрат, ненадолго отвлекшись от Хель и сосредоточившись на Аладдине. — Всякий раз побеждать с помощью джинна — разве это честно? Ты получил магию джинна на блюдечке, а мне в обмен за нее пришлось отдать руку и регулярно подпитывать ненасытную перчатку огромным количеством своей жизненной энергии! Аладдин продолжал упорно отбиваться, не обращая никакого внимания на преждевременные злодейские ликования. Побеждал ранее — победит и сейчас. Однако вера в победу ослабевала с каждой новой секундой. В этот раз злодеи все же оказались правы — если ранее он противостоял одному из этих гадов вместе со своими друзьями, то сейчас он один, а враги даже не поддаются счету. Пытаешься отбиться от одного — еще несколько дюжин атакуют.