* * *
Чтобы далеко не ходить они засели в любимом ресторане деда Абрама, что на соседней улице. Компанию правда им составляли отнюдь не актрисы — на противоположной стороне стола скромно ютились Петя, Марат да Саша — три гурвичевских Мушкетера. Судя по некоторой неловкости на юных лицах Олексяк их немного настораживал если не пугал. И даже тот факт, что Серега вызвался оплатить банкет, не особо их вдохновлял. Впрочем, Сергей не обращал на это внимания, его миссией на сегодня было растормошить приунывшего товарища. — Игорь, ну ептвоюмать! Сидишь как на похоронах! Улыбнись хоть, а то ты своей кислой миной актеров пугаешь! — Олексяк щедро плеснул армянского коньяка в игорев стакан. — Вообще-то пугаешь их ты, — снисходительно отозвался Балалаев, — и твоя бандитская морда. — Ты свою-то, когда в последний раз в зеркало видел? — Сергей фыркнул и повернулся к вяло ковыряющимся в своих тарелках ребятам, — парни, да вы пейте! Пейте! Или скажите хоть что-нибудь, а то как воды в рот набрали! Игорёк, они у тебя немые что ли? — Да чего ты к ним прицепился? — Игорь махом опрокинул в себя коньяк и сунул в рот баклажанный рулет, — скромные они. Ребята, если вам неловко, то я вас не держу… Маркин было открыл рот, чтобы что-то сказать, но поморщился словно от боли и почему-то зло зыркнул на сидящего рядом Маракулина. — Да все нормально, Игорь Владимирович, — чересчур бодро выдал Саша и сделал Маркину страшные глаза. — Владимирович, — ехидно протянул Олексяк, глотая коньяк, — экие мы теперь авторитетные. Жиган в генералы заделался… — Ты, заяц, не звони почем зря, — цыкнул Игорь и добавил, понизив голос, — хайло прикрой, Олесь, а то дует. Лучше керосину подлей. — Нежный стал, — пробормотал Лось и поежился под тяжелым игоревым взглядом. Когда интеллигентный Игорь начинал курсать, то пиши пропало. Потому как в такие моменты даже Серега ощущал, как по спине табунами бегают холодные мурашки. — Да ты чо, Игорёк. Я ж, шутя… — Олексяк вылил остатки армянского Игорю в стакан и тут же заказал еще бутылку, — ребята, тост! Скрипнул отодвинутый стул, Серега поднялся во весь свой внушительный рост: — Как хорошо, что все мы здесь, ну а менты не здесь! Короче, за свободу! — …равенство и братство… — глухо фыркнул Петя в сторону, и Игорь проводил его насмешливым взглядом. Мало разбирающийся в тонкостях иностранной культуры, Олексяк услышал только что-то про братство и весь воодушевился. — Во! Правильно! За братву! — он обошел стол, чтобы звонко ударить своим стаканом о стакан Маркина. Петя, еще как-то худо-бедно державший лицо, смутился окончательно, когда Серега громко смеясь хлопнул его мощной ладонью промеж лопаток. — Игорь, мне этот щегол нравится! Он поляну сечет! Балалаев позволил себе улыбнуться. Коньяк и чрезмерная веселая активность Олексяка постепенно вытесняли тоскливую хмарь из игоревой груди. Уже не так сжимало и давило. Мысль о разводе теперь не жалила, залитая алкоголем она скорее отзывалась тупой болью. Игорь нашел в себе смирение: развод — это необходимый шаг. И не только для Светки, но и для него самого. Не имеет смысла жить воспоминаниями, надо двигаться дальше. Он еще молод, у него есть деньги. Девочки из кордебалета Гурвича строят ему глазки, да и не только они. Вот только стоит ли ради призрака личного счастья втягивать кого-то со стороны в это криминальное болото? Если всплывет где игорево прошлое, то в опасности окажется не только он, а еще и те, кто его слишком близко окружают. Даже без «короны» он умудрился обрасти авторитетом и стать в чужих глазах честным вором. А теперь, когда со дня на день штамп в паспорте станет аннулирован, дед Абрам небось с большим энтузиазмом примется уговаривать Игоря принять воровские звезды. Одного слова Шика и заслуг Балалаева с лихвой хватит перекрыть тот факт, что он сам нигде не сидел. А по России достаточно тюрем, где игорево погоняло передается из уст в уста и уже стало притчей во языцех. Игорь криво и невесело усмехнулся в коньяк — главным «пропольщиком» Абрама небось все еще пугают лопухов да слишком дерзких пацанов. — Олесь, — спустя несколько стаканов коньяка бросил Игорь старому товарищу, — дед про мою ситуацию в курсе? Серега посмотрел на Балалаева мутным от выпитого взглядом: — Понятия не имею, — сказал он и задумчиво поджал губы, — но могу завтра раскопать, если очень надо. Думаешь дело Шиком лыто? — нарочно заплетаясь языком выдал Лось. — Вряд ли, — протянул Игорь, — но уж слишком ему на руку. — Да согласился бы ты уже на звездочки, — запихивая в рот последний кутаб, мало разборчиво произнес Олексяк и вдруг ткнул Игоря локтем в бок, — слышь, я конечно человек крайне понятливый, но пацан этот какой-то мутный… — Какой пацан? — так же тихо переспросил Балалаев, накладывая себе в тарелку шашлык. — Да из артистов твоих. Который все по отчеству тебя зовет. Уши развесил и весь вечер тайком тебя палит. Был бы он бабой, решил бы, что глаза тебе строит, но на пидора вроде не похож. Может он это — конкурентами засланный? Игорь фыркнул: — А ты после Свердловска экспертом по пидорам стал? Да и какие еще конкуренты? У тебя, Олесь, по пьяни вечно паранойя разыгрывается. А парень этот давно на меня зыркает. Не нравлюсь я ему, — Балалаев как бы невзначай обвел глазами ресторанный зал, мимолетно скользнув взглядом по актерам. Петя с Маратом заметно расслабились и уже не стеснялись утянуть себе чего-нибудь в тарелку или долить в стакан. Они вполголоса что-то между собой обсуждали, периодически пытаясь втянуть в разговор и Маракулина. Но тот в очередной раз буркнул нечто в их сторону и отвернулся к своей тарелке. А после, таясь, поднял осторожные глаза на Игоря и тут же замер, невольно встречаясь с ним взглядом. Балалаев, чтобы не смутить Сашу излишним вниманием, посмотрел как бы сквозь него, продолжая сканировать зал, и небрежным жестом позвал официанта. — Чтоб я бабам так не нравился, — пробубнил Олексяк, снисходительно пропустив мимо ушей фразу про экспертов, — Игореха, а помнишь Натаху? Ну которая в твоем цветнике самая элитная была? — Игорь медленно кивнул, что-то такое вспоминая, — огонь же баба! Отбою от клиентуры не было, а ведь по тебе дура убивалась туши свет… И не говори, что не знал. Игорь поджал губы. Конечно знал. Ее внимание было сложно не заметить. Когда ссоры с женой стали чем-то обыденным, такие неприкрытые чувства бальзамом ложились на несправедливо раненное мужское сердце. Но у Игоря были принципы, нарушать которые он не собирался. А потом была Москва и омский цветник остался на Олексяка. Интересно, что с ней стало? — Пару лет как мадамой заделалась, — словно прочитав чужие мысли, продолжил Сергей, — второй бардак ей недавно на управление передал. Толковая к слову девица. Ну так вот, даже Натали тебя так глазами не арканила. Так что на твоем месте, Игорек, — Лось усмехнулся, желая видимо поддеть друга, — я бы был поосторожнее с этими твоими театрами… Чуть позднее, когда Олексяк отошел с кем-то переговорить по мобильному, Игорь откинулся на стуле, разглядывая чуть осоловелых от съеденного и выпитого артистов. — Игорь Владимирович, — начал Марат, чрезмерно смело заглядывая в чужое лицо, — можно мы пойдем? У нас завтра кастинг… Маркин согласно закивал, а Маракулин пренебрежительно фыркнул, цедя коньяк. — У вас новый спектакль на носу, а вы в другой собрались? — хмельно улыбнулся Балалаев. — Да мы только попробоваться, Игорь Владимирович… — разом стушевался Петя, будто Игорь его пристыдил. — Просто понимаете, будут ставить настоящий мюзикл! Купили кажется польскую франшизу и… — Можешь не продолжать, — перебил Маркина Балалаев, — весьма наслышан об этой постановке. Он и вправду был наслышан. Тот, кто приобрел права на польский мюзикл и человечек, с которым познакомил Игоря дед Абрам, оказались одним и тем же весьма известным лицом из мира спортивного телевидения. Несмотря на то, что Игорь был призван просто перечислить деньги, Александр Вайнштейн крепко присел тому на уши, желая рассказать и доказать почему мюзиклы нужны стране и почему за ними театральное будущее. Балалаев слушал вполуха, но некоторые вещи откладывал в памяти на всякий случай. Если «Метро» выстрелит, то вполне себе при имеющихся полезных знакомствах можно будет вложиться и в что-нибудь новое, но уже без указки вездесущего Шика. Василий Абрамович конечно пророком не был, но чуйку на выгодные сделки имел феноменальную. А может дед Абрам всего лишь тонко чувствовал, что нужно простому народу. В конце концов, хороший пастух всегда знает, что нужно его стаду. — Правда? — Марат удивленно распахнул глаза, — и что вы думаете? — Думаю, что вам будет не лишним попробовать, — хмыкнул Игорь и, щедро наполнив свой стакан из новой бутылки, взглянул на часы, — кастинг небось утром? Пока на метро доедете — почти ночь будет. А вам проспаться по-хорошему надо. Может Сергей вас подбросит? Петя и Марат энергично замотали головами — перспектива ехать куда-либо с Олексяком их явно не радовала. Игорь спрятал улыбку в стакане. До чего же эти мальчишки забавные. — В таком случае, мою машину вы помните? — Маркин переглянулся с Абдрахимовым и неуверенно кивнул, — тогда скажите Валере, чтобы довез вас куда надо и сам домой ехал. — А вы? — вдруг подал голос Саша. Взгляд у него был хмельной и какой-то уж трепетно участливый, словно он на самом деле переживал о том, как Игорь будет добираться домой. Не к месту вспомнились недавние шуточные предостережения Олексяка и то далекое декабрьское под перебор гитары. Игорь тогда так и не разгадал загадку смущения в серых глазах. Что же такое расслышал Саша во всем знакомой песне Окуджавы, что смотрел так потерянно и больно? — А я, — вздохнул Игорь, — до утра тут буду сидеть или на метро прокачусь пока не закрылось, а это еще не скоро… Олексяк разминулся с ребятами буквально на выходе. Они скомкано с ним попрощались и резво выскочили прочь из ресторана. — Куда эт они? — Сергей перевел задумчивый взгляд на Балалаева. — У них с утра кастинг, — лениво протянул тот. — А этот тогда чего остался? — Лось кивнул на Маракулина, который, оценив наполеоновские планы Игоря на распитие спиртных напитков, стратегически перешел с коньяка на минералку. — Понятия не имею, сам спрашивай, — усмехнулся Игорь и, глотнув коньяка, поморщился. Видимо стоило последовать примеру молодежи и перейти на что-нибудь без градуса. Но Игоря преследовало желание быть пьяным, потому как казалось, что стоит лишь на чуточку протрезветь, как все пережитое навалится разом и раздавит к чертовой матери. А пока в голове плыло от коньяка Игорь не ощущал этого груза на своих плечах. Через «не хочу» он сделал еще глоток, горло обожгло, и Балалаев сунул в рот что-то с уже заветрившейся овощной тарелки. — Да ну его нафиг, — отмахнулся Олексяк, — Игорёк, мне тут это, ехать надо, — он потряс в воздухе мобилой, — сам понимаешь… — Дед? — Какое там! Не дорос я еще до таких звонков, — фыркнул Лось, — так, новые интересные знакомства. Но до завтра все же пару вопросов надо уладить в экстренном порядке. — Связями обрастаешь, — ехидно прищурившись протянул Балалаев, — совсем взрослый стал… Олексяк задорно усмехнулся, оскалив крупные зубы, и тихо прибавил: — Может тебя домой закинуть? А то еще чуть-чуть, и ты уже хороший. — Ты, Олесь, ко мне в мамки что ли заделался? — Игорь одарил Сергея тяжелым взглядом, — меня вон надежда московской музыкальной сцены проводит, — он кивнул на Сашу и не удержался от возможности слегка подтрунить, — мальчик, проводишь дядю до метро? Сашины глаза вспыхнули на мгновение непонятным Игорю огнем, но видимо смущение пересилило и Маракулин, коротко кивнув, потупил взгляд. Балалаев едва удержал лезущую на лицо дурашливую улыбку. Они вышли из ресторана, когда уже давным-давно стемнело. Кудринская площадь пестрила огнями, шумело Садовое кольцо. Заметно похолодало, а полное темных туч небо без лишних слов намекало о том, что к утру несомненно будет дождь. На свежем воздухе в голове Игоря слегка прояснилось, что с одной стороны было хорошим знаком — он сможет и сам дойти до дома, а с другой — к моменту как он дойдет его опять начнет точить изнутри эта удушающая тоска о том, чего уже не вернешь. «Размяк ты, Садовод», — мысленно посетовал он, отчаянно не желая возвращаться в одиночество съемной квартиры — уж лучше продолжить пить. — Знаешь, — как бы невзначай бросил Игорь Саше, что молчаливо вышагивал рядом, — там выше по кольцу есть неплохой ресторан… зайдем? Маракулин посмотрел на него хмурым и серьезным взглядом: — Вам уже хватит, Игорь Владимирович… Балалаев фыркнул: — Хватит так хватит, — и чуть погодя добавил, — чего ты все заладил «владимирович» да «владимирович». Я ж не дед какой! Давай на «ты»… Взгляд Саши сделался странным и в какой-то мере удивленным, будто он только сейчас заметил, что рядом с ним находится Игорь. И этот его пристальный взгляд настолько спутал игоревы мысли, что он смутился и на всякий случай провел рукой по лицу — вдруг в бороде зацепилась какая-нибудь петрушка, а он в пьяном угаре и не заметил. — Только если вы перестанете звать меня «мальчиком», — прервал молчание Маракулин, отводя глаза. — Договорились! — Игорь по-мальчишески улыбнулся и выдохнул в майский вечер два свистящих слога, — Саша… В отблеске уличных фонарей ему почудилось как пьяный румянец запоздало бросился Маракулину в лицо. В метро Игоря ожидаемо разморило. Сказался и перепад температур, и глубина, и несомненно весь выпитый пусть и под хорошую закуску коньяк. — Мне на Щукинскую… — старательно проговаривая слова произнес Балалаев и пригладил рукой растрепавшиеся волосы. Шумно подъезжал поезд. Саша бросил быстрый взгляд на схему линии и обернулся на Игоря, который подпер плечом розовый мрамор. — Мне по пути, — попытался перекричать состав Саша, но шум вагонов и свист ветра съедали его слова. Игорь лишь видел, как шевелятся на побледневшем лице губы. Маракулин зашел в поезд вслед за Игорем и сел рядом, едва тот устало растекся по сиденью. Перестук колес, гудение подвижного состава и голос диктора называющего станции — все это баюкало Игоря, погружая его в пьяную дремоту. Он склонил тяжелую от выпитого голову вбок, неловко заваливаясь на сашино теплое и такое удобное плечо. Он непременно извинится, но только когда-нибудь потом, возможно завтра. А пока метро уносило его прочь от проблем, от поселившейся в груди тоски и прошлое теперь казалось таким далеким, едва различимым. Словно и не было ничего. Словно есть только сейчас — пьяная сказка, где ты не ты и поэтому все дозволено. Игорь потерся щекой о чужое плечо, устраиваясь удобнее, шумно потянул носом воздух: метрополитеновскую взвесь и теплый телесный дух спрятанный под следом одеколона. И было Игорю невообразимо уютно в этом маленьком дремотном мирке пустого вагона, где перестукивались о чем-то своем колеса, шелестел в неплотно закрытые двери встречный ветер да чье-то тихое дыхание щекотало макушку. «Станция Щукинская!» — бодро объявил женский голос и наваждение спало.* * *
Игорь проснулся резко, словно что-то мощным толчком выбросило из сна в похмельную реальность. В стекло зарядил мелкий дождь, барабанил по карнизу, усиливая головную боль. Часы на прикроватной тумбе показали немногим меньше шести утра. Только-только рассвело и бледная хмарь просачивалась сквозь незадернутые шторы. Рядом с часами на тумбе стоял кем-то заботливо оставленный стакан воды. И Игорь оценил этот жест по достоинству. Он совершенно не помнил, как дошел до дома, как заходил в квартиру или как очутился в собственной спальне. Тот факт, что уснул он в одежде конечно объяснял многое, но не все. Смутно Игорь припоминал, что его кто-то провожал в метро. Кажется, Саша. Да, точно — Саша Маракулин. Одна мысль зацепилась за другую, и слипшийся клубок воспоминаний стал постепенно распутываться. Повел себя Игорь, конечно, не очень хорошо — поддался зачем-то уговорам Олексяка, потащил ребят в ресторан, и вместо того, чтобы культурно закончить вечер, поймал душный пьяный угар, в котором он потерял счет выпитому. Стоило ли вообще так убиваться по паре росчерков на нотариальном бланке? Что изменилось-то? Да ничего не изменилось. Столько лет жил сам по себе и еще столько же проживет. А меру знать надо. — Не мальчик уже, чтобы так тоску заливать, — пожурил свое отражение Игорь. Из зеркала на него смотрела припухшая с похмелья уставшая и небритая рожа. Волосы растрепались со сна и липли в беспорядке к лицу. — А мы еще удивлялись, почему от нас жена ушла… — печально усмехнулся сам себе Игорь, — я б от такой афиши сам сбежал. Контрастный душ и крепко заваренный чай с лимоном вприкуску — проверенное временем средство от похмелья. Не спасет полностью, но уж точно облегчит страдания. Игорь еще раз бросил взгляд на часы — шесть с половинкой. Валера, его водитель, наверняка уже проснулся. Стоило бы его набрать, пусть привезет чего позавтракать — ехать в кафе или в ресторан ради пары яиц или претенциозной плошки каши у Игоря совершенно не было желания. Еще и погода усугубляла этот утренний сплин. Мобильный наверняка лежал в пиджаке, а вот где лежал сам пиджак Балалаев вспомнить не смог. В прихожей тот не висел и в спальне мятым комом не валялся. Мысль о том, что он забыл его в ресторане, Игорь отмел как не конструктивную, потому как явственно помнил, как нетрезво шарил по карманам в поисках ключей от квартиры. Май продолжал сыпать сюрпризами — пиджак обнаружился в гостиной, на диване, где, подтянув колени к груди, сопел в обе дырки Маракулин. Собственно, пиджак он использовал в качестве замены пледу, завернувшись в тот насколько позволяла сия тряпица. Выглядело это одновременно и трогательно, и нелепо. Наличию Саши в квартире Игорь если и удивился, то длилось это удивление недолго. Память тут же подкинула воспоминаний о том, как Саша придерживал его движущееся на автопилоте тело под локоть и периодически задавал наводящие вопросы про подъезд, этаж, квартиру. «Что там говорил Олесь про конкурентов? — спросил Балалаев сам себя, разглядывая спящего похмельным сном гостя, — еще одна такая промашка и показывать тебя будут в криминальных новостях в разделе потерпевшие». Собственно, ключи нашел и дверь в квартиру открыл тоже Саша, потому как Игорь и замочная скважина никак не хотели кооперироваться. Все, что было после вваливания в прихожую, Балалаев помнил смутно. Жарко натопленное помещение видимо окончательно добило вегетативную систему, унося его в безвременье. За порядок в коридоре наверняка тоже стоит поблагодарить Александра, потому как туфли не были стратегически раскиданы в разных концах, а красиво сложены на полочке. Моральный долг Игоря перед молодым артистом рос в геометрической прогрессии. Приличий ради Балалаев закрыл сквозящую форточку, потому как от наблюдений за жмущимся под пиджаком юношей зябко становилось и самому Игорю. После он сходил за пледом, намереваясь таким образом отвоевать обратно свой предмет гардероба. Саша приоткрыл дремотные глаза, едва Игорь потянул на себя пиджак. Серая хмарь подернутого сонной пеленой взгляда расфокусировано мазнула по кромке игорева банного халата и неспешно поднялась к лицу. — Рано еще, — прошептал Балалаев, укрывая Сашу, — спи. И видимо, толком не различая сна и яви, Маракулин повиновался — причмокнул губами, выпуская пиджак, и крепче укутался в предложенное покрывало. Шоферу Игорь набрал уже из кухни — самое тихое и далекое от гостиной место: — Доброе, Валер. Да, по времени как обычно. И поесть чего привези. На двоих. — Чай, кофе, минералки? — спросил Игорь, едва всклокоченный Саша оробело вошел на кухню. Видимо его разбудило шумное появление Валеры и его чуть более тихое исчезновение. — Минералки… — хрипло пробасил Саша в ответ, замерев в дверном проеме, — и кофе. Выглядел Маракулин куда как цветущее, чем Игорь часом ранее. По крайней мере страданий на его лице не наблюдалось, скорее уж некоторая неловкость от происходящего. — Значит будет кофе, — улыбнулся Балалаев и, закончив разбирать пакет из ресторана, придирчиво осмотрел утреннее меню. — Есть каша, омлет, булки какие-то… — Мне и кофе хватит, Игорь Владимирович… — Опять «владимирович», — фыркнул Игорь, выставляя перед Маракулиным запотевшую бутылку минералки, — договорились же вчера без официоза. Саша стеснительно потупил взгляд. — Извините… извини. — Прогресс, — съехидничал Балалаев, с удивлением отмечая, что дерзость, с которой ранее встречал его Маракулин, вся куда-то выветрилась. «На словах ты Лев Толстой, а на деле…» — Игорь усмехнулся в бороду. — А можно я умоюсь? — спустя шипение минералки и несколько жадных глотков, нерешительно подал голос Саша. — Нужно. Вторая дверь по коридору, — Игорь поставил кофеварку на прогревшуюся конфорку и чуть погодя бросил через плечо, провожая взглядом сашин вихрастый затылок, — захочешь душ принять, полотенца в шкафу. Саша пробубнил что-то маловразумительное в ответ и кончики его ушей самую малость заалели. Возможно, в каждой шутке действительно есть лишь доля шутки, а все остальное суровая правда. И во внимании Маракулина к Игорю на самом деле было нечто такое, что при первом приближении можно было принять за сомнительного свойства интерес. И если раньше Игорь не придавал сашиным потаенным взглядам значения, то после того как Олексяк на гуляющий хмель так глупо пошутил, невольно пришлось задуматься — а вдруг и взаправду? Неравнодушие со стороны молодого артиста Игоря никаким образом не оскорбляло как можно было бы подумать. В целом Игорь безразлично относился к чужим разноформатным любовям и даже на вскидку мог назвать пару имен, чьи предпочтения, будь они преданы широкой огласке, вызвали бы большой переполох в воровской среде вплоть до раскоронования. Себя Балалаев на подобном месте никогда не представлял, ему даже в голову такое не приходило, в конце концов он до недавнего времени считался женатым человеком — хотя, как опять же показывает практика, одно другому не мешало, а порой наличие официальной подруги отлично работало для отвода глаз. Игорь усмехнулся себе под нос — деда Абрама бы удар хватил, выкинь он такой фортель. Где ж это видано, чтобы потенциальный преемник (а Шик от идеи этой до сих пор не отказался — в этом Игорь был уверен на все сто) едва избавившись от штампа в паспорте вместо актриски-певички мужика себе завел. Совсем уж цирк даже разводить не придется — так, засветиться там-сям, участие излишнее проявить, подарки какие организовать. Доверчивая публика, как например Олексяк или особо нервные товарищи, сами все додумают и нафантазируют, а сарафанное радио подхватит и выдаст Василию Абрамовичу такую историю, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Все, что требуется от Игоря в этом фарсе, это быть милым и обходительным, да заезжать на Поварскую почаще. Некрасиво конечно с Сашей выйдет, если интерес его искренний и действительно имеет место быть. Тут главное не перегнуть и не дать лишней надежды или вовремя переобуться, если шутка примет дурной оборот. Балуют же поклонники любимых артистов. А Саша весьма талантливый молодой человек, грех не выпестовать из него что-то стоящее. В конце концов, зря что ли Игорь с легкой руки Шика в спонсоры заделался. Несмотря на свои предыдущие слова Саша съел и кашу, и омлет и пару круассанов, запивая все это сваренным Игорем кофе. Балалаев даже невольно умилился этой картине, цедя вторую чашку — ему после вчерашних шашлыков есть особо не хотелось. Но глядя на то, с каким аппетитом юное поколение уничтожает ресторанные блюда, Игорь и сам поковырялся в судочках — сердобольная Лизавета Петровна была бы им очень довольна. — Может тебя подвезти? — поинтересовался Игорь уже в прихожей, накидывая на плечи пальто — все-таки погода за окном была поганая как ни крути. — Тут же метро в двух шагах. Сам доеду, — возразил Саша, возясь со шнурками. Балалаев окинул его взглядом — вихрастая макушка, тоненькая футболка, линялые джинсы, кеды еще эти. А на улице дождина и дубак. Промокнет, замерзнет, простынет еще к чертовой бабушке, отвечай потом перед Гурвичем. — Кофту возьми, — Игорь снял с вешалки кардиган, который руки все не доходили убрать в шкаф, — а то околеешь по дороге, поклонницы плакать будут. — Да какие поклонницы, скажете… скажешь тоже, — смутился Маракулин, но кофту взял. — И до метро подброшу, хоть сухим останешься… Когда машина остановилась около перехода в подземку, Игорь коротко улыбнулся и на прощание пожал сашино плечо — небольшой дружеский жест, а может так неосторожно подаренная надежда.