* * *
— Уже устроился? — Шик протянул Игорю бокал с коньяком. — Можно и так сказать, — ответил Балалаев, осторожно пригубив напиток, и бросил взгляд за окно. Сад, который последние годы пестовал Василий Абрамович, занесло снегом — расчищены были только мощеные плиткой дорожки, вдоль которых виднелись тоненькие прутики пережидающих зиму кустарников. В вечернем сумраке этот белый безмолвный ковер отчего-то навевал на Игоря уныние, и он поспешил отвернуться. — На старую должность думаю не возвращаться, новый гендиректор весьма хорошо справляется. Так что как решится сегодняшний вопрос — просто обозначу свое присутствие как акционера и останусь в тени. Старый вор хмыкнул, недоверчиво качая головой. — А ты уверен, что сегодня все пройдет как надо? Игорь перевел тяжелый и несколько раздраженный взгляд на Шика: — А ты сомневаешься в моей работе, дед? За последний год Балалаев подрастерял уважения к этому человеку. Казалось бы, честный вор должен держать свое слово, но Абрам забирал их с такой же легкостью, с которой и давал. От «чести», которой так кичился воровской мир, остался только пустой звук. Игорь никогда не питал наивных фантазий — той самой воровской романтики, которой грезят мальчишки, впервые попавшие на нары. Он знал наперед, что это жестокое кровавое болото, вернее догадывался, пока дед Абрам не макнул его туда с головой. И теперь эта трясина опутала по рукам и ногам, не давая вырваться, утягивая глубже. Иногда Шик милосердно протягивал руку помощи, позволяя Игорю вдохнуть поглубже перед очередным погружением. И ко всеобщему удивлению омский мелкий рэкетир оказался невероятно живучим и Василий Абрамович углядел в этом пользу, пестуя молодой талант в меру предлагаемых обстоятельств. Он сделал Игоря тем, кто он есть сейчас — хватким дельцом и умелым хладнокровным исполнителем. И он же избавил Игоря от излишней наивности, навсегда отучив смотреть на мир сквозь розовые очки. Немудрено, что Шик желал оставить подобный самородок при себе, особенно когда родная кровь стала раз за разом приносить разочарования. В Балалаеве дед Абрам видел идеального преемника — об этом знал каждый, кто хоть немного был сведущ в делах старого законника. И теперь, когда недруги стали сужать кольцо вокруг абрамовой империи, Шик принялся активно натаскивать Игоря на отведенную ему роль. Осталось дело за малым, уговорить «наследничка» короноваться… и дед Абрам стал рубить и выкорчевывать все, что могло отвлечь того от официального вступления в воровской мир. Абрам не учел только одного, что выпестованный им Садовод может иметь желания и мнения отличные от его собственного. Василий Абрамович широко осклабился и покровительственно похлопал Игоря по руке: — …скорее удивлен, что ты не стал трогать Зарифяна пока тот был за рубежом. У тебя были все возможности. — В этом не было никакого интереса, — Игорь отпил из бокала, вспоминая как несколько месяцев провел в Испании, собирая информацию и заводя нужные связи. Он перевел взгляд на часы на своем запястье: семь минут десятого, — зато на родине развязаны руки, да и не хотелось мелочиться… — Если Зарифян для тебя мелочь… — рассмеялся Шик, — интересно будет посмотреть на того, кого ты мнишь «большой рыбой». Балалаев вежливо, но натянуто улыбнулся. — Я не говорил, что он — «мелочь». Скорее мне хотелось одним выстрелом убить нескольких зайцев… — Нескольких? — удивился старый вор и в задумчивости откинулся в кресле. — Пусть это будет сюрприз, — на лице Игоря мелькнуло хищное выражение. — И на сколько же назначен этот твой «сюрприз»? Игорь еще раз взглянул на часы. — В девять тридцать зажгут свечки, так что можете начинать придумывать желание. Василий Абрамович перевел на Балалаева пристальный и серьезный взгляд. — Мои желания ты давно знаешь, Игорёк. Тебе осталось только сказать заветное «да» и я закрою глаза на все твои прошлые выкрутасы. Игорь невесело хмыкнул, болтая коньяк в бокале. — Я и так с вами в болезни и здравии, зачем же лишние реверансы. — А затем, Садовод, что у нас встречают по масти и тебе это прекрасно известно, — Шик поднялся с места, чуть скривившись на один бок — тот, куда в прошлом году угодила снайперская пуля. — Пойдем покурим раз время терпит. Ровно в полдесятого, когда от дыма абрамовского Опала уже саднило горло и начинала кружиться голова, Игорю поступил звонок: Зарифян и его младший брат, а также близкий родственник глубоко замешанный в их делах, взорвались в машине по дороге из Шереметьево. Игорь убрал телефон в карман и обернулся на Шика: — Надеюсь вы любите хорошую прожарку…* * *
Шумиха вокруг убийства братьев Зарифян не утихала почти месяц. На ушах стояли как оперативники, так и вся воровская среда. Пусть никто и не думал в сторону Абрама, Игорь благоразумно решил лишний раз не высовываться и выжидал едва ли не до марта, прежде чем смог полноценно возвратиться из вынужденного небытия обратно к публичной жизни. В последних числах февраля Москву в очередной раз посетил Олексяк. Его появление было ожидаемым — планировалась масштабная сходка и в связи с этим Шик созывал своих региональных вассалов и крестников. За год, что Игорь занимался делами Василия Абрамовича, Сергей успел подняться до смотрящего над Омском — должность хоть в какой-то мере и почетная, но не завидная, потому как Омск всегда считался «красным», а значит, как гласит бородатая присказка «сегодня кент, а завтра мент» и со всеми надо держать ухо востро. Олесь завалился на новую игореву квартиру, потрясая пакетами с продуктами — оные подозрительно звенели. — Ну ты, брат, и оброс… — громогласно протянул он с порога, с прищуром обозревая старого товарища. Игорь невольно пригладил пятерней макушку, последнее время ему было как-то не до внешнего облика, — чего ж бороду не отпустил в пол для комплекта? — Тебя не спросил, — беззлобно огрызнулся Балалаев, перехватывая самый звонкий пакет и заглядывая внутрь, — Олесь, ты охренел? Я столько не выжру… Олексяк довольный хохотнул: — У нас вся ночь впереди! Да и раньше, чем через два дня, я никому не сдался, так что надеюсь, в твоих хоромах есть вторая спальня. Потому как пока мы все это не разопьем, я отсюда уходить не собираюсь. — Я тебя через парковку вынесу в мешках для мусора и по частям… — Игорь нахмурился, подсчитывая батарею разномастных бутылок. — Свои угрозы оставь для врагов нашего патриарха. Или ты свой садовый инвентарь на балконе держишь? — Сергей наконец-то скинул ботинки и расплылся в едкой улыбке. Игорь скорчил кислую мину и с неудовольствием принял несколько болезненный удар крепкой ладони по спине, — да нормально все, Игорёк, не сломаемся. На твой дембель и то больше бутылок было. — Так это хрен пойми сколько лет назад было, Серёг, — возмутился Балалаев, — мы были моложе, да и компания была солидная… — Это да… — внезапно погрустнел Олексяк и почесал в затылке. Игорь тоже невольно вспомнил друзей юности. Сейчас всех, кто остался, можно было пересчитать по пальцам и одной руки хватило бы за глаза. — Раз ребята пить уже не могут, — Балалаев примирительно улыбнулся одним уголком рта, — нам видимо за них придется отдуваться. — И то правда, — отозвался Сергей, хлопнул себя свободной рукой по колену, шумно выдохнул и вернул на лицо прежний задор, — давай показывай, где тут у тебя кухня, а то я в твоих сто и одной комнате заблужусь к чертям собачьим… К третьему часу ночи Олексяк уже не стеснялся курить прямо за обеденным столом. — Балалаев, — начал он, сыто откидываясь на стуле и выпуская в потолок тонкую струйку сигаретного дыма, — я вот все понять не могу этой твоей тяги к здоровенным хатам… ну вот на кой ляд тебе пять комнат? Ты же один живешь. Ну положим ладно, — Сергей принялся загибать пальцы, — спальня, гостиная, кабинет, гостевая спальня… а еще комната на что? — Может я Синяя Борода и храню там свой «садовый» инвентарь, как ты выразился, — фыркнул Игорь, гоняя вилкой по тарелке косточку от маслины, потом что-то прикинул в голове и облокотился на стол, — на самом деле все трешки раскупили еще на этапе строительства, четырехкомнатных, если мне не изменяет память, в принципе по проекту было не особо много. По итогу в фонде оставались квартиры от пяти комнат и выше. Пришлось брать, что дают… к тому же, чтобы ты понимал, квартира в аренде, а не в собственности. Олексяк обвел взглядом огромное пространство кухни-столовой, заставленной массивным гарнитуром светлого дерева. По консоли рассыпались хлебные крошки, на разделочной доске сиротливо заветривалась недорубленная палка сервелата. Он вздохнул, притушил сигарету о блюдце и потянулся за бутылкой. — Твоя контора что ли все это благолепие строила? — Олесь с характерным звуком вытащил тугую пробку и щедро плеснул себе и Балалаеву коньяка. Игорь сделал глоток и согласно угукнул. — …кто ж еще, под конец прошлого года сдали, — он задумчиво пожевал кусочек сыра и вдруг усмехнулся, — Олесь, а Олесь… угадай кто к лету сюда на первый этаж въедет… Олексяк хмыкнул, разглядывая слишком уж хитрую физиономию товарища. Лихой блеск в пьяных зеленых глазах его слегка настораживал. Он неторопливо потянул коньяк, прикидывая в голове разнообразные варианты, но ответить не успел. — …отдел по контролю за оборотом наркотиков, — с дурной лыбой выдал Балалаев и Сергей чуть не подавился. Игорь, глядя на отфыркивающегося коньячным духом друга, громко и неприлично заржал. — Балалаев, ну ептвоюмать! — Олексяк запустил в него помидоркой черри, но предсказуемо промахнулся, а Игорь от смеха уже пошел красными пятнами. — Ты только Тимурчику об этом соседстве не говори, а то он решит сдуру, что ты под него копаешь. — Вот еще, — отозвался Балалаев, едва перевел дух, — мне с Лёхой делить нечего. — Ты это сейчас серьезно или под дурака косишь, — Олесь наклонил голову вбок и внимательно посмотрел на Игоря, — тебе может и нечего, а у Тимурчика и многих других на этот счет свои измышления. Пока ты деда с его интересными предложениями в пешее эротическое посылаешь, ему еще спокойно. А коль скоро ты согласишься или только намекнешь о своем возможном согласии такой цирк может начаться. — Ты же знаешь я никогда не соглашусь на звездочки… — Как говорится от сумы и от тюрьмы… — Олексяк фыркнул, махом опрокидывая в рот остатки коньяка. — Это я, положим, знаю, что тебе жизнь воровская уже поперек горла стоит, да вот только дела твои за последний год такого шороху навели, что тебе либо на самый верх забираться, чтобы никто не дотянулся, либо под Абрамом до конца жизни ходить… Мрачная тень пробежала по игореву лицу, он опустил в раздумье голову и длинные пряди упали на лоб. — Чьей жизни, Олесь? — Игорь бросил на Сергея тяжелый взгляд исподлобья. Холодные мурашки вдруг пробежали по спине Олексяка, и он нервно повел плечами, в попытке их стряхнуть. — Игорь, ты это не начинай только… — Серега подорвался доливать другу коньяк, — выпей лучше, колбасы пожуй, но только без вот этого всего. А то ты даже меня пугаешь… Балалаев накрыл лицо ладонью — в голове роились злые черные мысли, одна страшнее другой. И самое ужасное в этом было то, что Игоря они совершенно не беспокоили, скорее он с каким-то злорадным расчетом перебирал их одну за другой, в поисках идеального решения. С некоторых пор от этих опасных идей было невозможно избавиться, их можно было только утопить и то на время… Игорь наугад протянул руку, схватил стакан, и принялся жадно глотать алкоголь, морщась и давясь. Когда стакан опустел, Балалаев подтолкнул его в сторону Олексяка: — Еще налей… Сергей окинул Игоря взволнованным и сочувственным взглядом, но коньяка налил. Новая порция так же быстро упала в чужой желудок. — Совсем ты себя не жалеешь, Игорёк… — А меня никто не жалеет, — отозвался тот и стал старательно пережевывать криво порезанный бутерброд. Некоторое время молчали, тишину кухни нарушал только звук передвигаемой по столу посуды. Олексяк открыл непонятную по счету бутылку и снова закурил, а потом вдруг звонко хлопнул себя по лбу. — Совсем из башки вылетело! — скрипнул стул, Серега засуетился, — я ж тебе можно сказать подарок привез! Он принялся копаться в своей небрежно брошенной в угол сумке, извлек из ее недр очередную бутылку, скептически на нее поглядел и отодвинул в сторону. — Во! — Олесь широко улыбнулся и триумфально потряс над головой видеокассетой, — надеюсь у тебя видик есть? А то получится, что я зря старался… Олексяк уже полчаса как отправился спать крепким пьяным сном, а Игорь все не мог заставить себя оторвать мутный взгляд от мерцающего экрана, раз за разом перематывая злополучную кассету на начало. Вряд ли Сергей знал что-то сверх общеизвестного, скорее всего он действительно хотел порадовать друга и поэтому записал ему прошлогодний выпуск телепередачи, в которой принимали участие актеры некогда подшефного Игорю театра. Сквозь чад оставленных Олесем сигарет, чьими мятыми желтыми фильтрами словно еж иголками было утыкано блюдце-пепельница, Балалаев снова наблюдал как задорно машет публике Катя, после кланяется Елена и нервно лыбится Петя, Сережа кривит в усмешке губы, а Саша… Саша в чудной желтой футболке дежурно улыбается и прячет глаза за упавшей челкой. И с каждым кадром Игорь ловил себя на иррациональном желании отвести отросшие пряди с сашиного лба, чтобы наконец-то посмотреть в знакомые серые глаза и вероятно увидеть там болезненную правду. Но за всю передачу Маракулин так ни разу и не встретился взглядом с камерой. Поэтому с каким-то мазохистским остервенением Игорь мотал пленку обратно, чтобы в очередной раз убедиться, что Саша ревностно оберегает свои душевные тайны от окружающих. В том числе и от самого Балалаева.* * *
Встреча с Вайнштейном состоялась в середине марта. Игорь не стал предупреждать Александра о своем возвращении, он просто отстранил заместителя от всех дел, связанных с «Метро» и решил явиться лично. Весна ворвалась в Москву едва ли не с ноги и подозрительно радовала теплой погодой — ни дать, ни взять опять резко похолодает. Автомобиль свернул с Тверской на бульварное кольцо. Игорь бросил небрежный взгляд на часы. — Минут через пять будем на месте, Игорь Владимирович, — бодро отрапортовал Юрий, новый водитель. Машина вырулила на Петровку, и Балалаев проводил долгим взглядом оставшееся по левую сторону здание за номером 38. — Ты бы еще круг через Каретный сделал, идиот, — цыкнул на водителя крупный бритый на лысо детина и обернулся на пассажира, — короче ресторан я этот проверил. Крышует кто-то из своих, так что неожиданностей быть не должно. — Спасибо, Спас, — отозвался Игорь и снова перевел взгляд за окно. События прошлого года, да и шумиха, развернувшаяся после его возвращения в Москву, вынудили Балалаева озаботиться собственной безопасностью. Вернее, на этом настоял Василий Абрамович, при этом он милостиво позволил Игорю выбирать охранника самому и даже не сказал ничего против человека со стороны. Собственно, таким человеком стал Данила Спасский. Его порекомендовал давний питерский знакомый, который в начале 90х состоял со Спасским в одной ОПГ. Несмотря на свою стереотипную бандитскую внешность Данила был мужиком толковым и весьма смышленым, а главное он никак не был связан с московскими ворами, что добавляло очков в его пользу. В ресторан на Кузнецком мосту сначала зашел Спас, он кинул хмурый взгляд на хостесс и замер у входа в основной зал, пока Игорь сдавал пальто на руки взволнованной гардеробщице. — Меня ожидают, — бросил небрежное Игорь и кивнул телохранителю, чтобы тот посторонился. Если Вайнштейн и удивился появлению Балалаева, то особого вида не подал, только вскинул бровь, когда Спас, проходя мимо, окинул его эдаким сканирующим взглядом и стратегически сел за столик неподалеку. — Честно говоря, я и не предполагал вас увидеть, — Александр поднялся с места, чтобы пожать Игорю руку, а после жестом пригласил того присаживаться. — Из нашего последнего разговора, я сделал вывод, что ваши интересы перестали включать в себя театр и все с ним связанное… — на этих словах Игорь недобро прищурился, — не смотрите на меня волком, Игорь. Театральная Москва — это очень тесное сообщество, так что информация тут распространяется довольно быстро. Поэтому мне прекрасно известно, что спонсировали вы не только мое скромное детище. Балалаев вежливо осклабился: — Считайте, что мой интерес к театру был поставлен на паузу. — Долгая же она выдалась… — То была вынужденная необходимость, — Игорь подозвал замершего в нерешительности официанта и заказал тот же напиток, что стоял перед Вайнштейном. — А это, — Александр склонил голову в сторону Спаса, — тоже вынужденная необходимость? — Скорее маленькие предосторожности большого человека. Но что мы все обо мне, — лицо Балалаева приобрело сардонические черты, он расслабленно откинулся на спинку стула, — давайте поговорим о вас. Все же это не совсем визит вежливости. Вайнштейн заметно подобрался. — Мне тоже довольно многое известно. Например, что за прошедший год вы так и не рассчитались с долгами, а ведь сроки были заранее оговорены и вы с ними согласились, — Александр было дернулся чтобы что-то возразить, но Игорь предостерегающе поднял ладонь, — позвольте мне договорить. Если вы вдруг посчитали, что в данный момент я представлю интересы нашего общего знакомого, то вы, Александр, глубоко заблуждаетесь. Я представляю себя и интересы в этом деле тоже сугубо мои личные. Официант принес заказанный Игорем напиток. Балалаев поднес стакан к лицу, принюхался и сделал небольшой глоток — пьяная горечь с цитрусовой ноткой осела на языке. — У меня есть для вас предложение… — И я не смогу от него отказаться? — Вайнштейн издал нервный смешок. — Ну почему же? — Игорь позволил себе снисходительную улыбку, — я ни на чем не настаиваю. Только вам решать, что будет лучше для вас. Александр одним махом допил содержимое своего стакана и жестом показал официанту повторить. — И в чем же состоит это ваше предложение? — Я выкуплю ваш долг, — медленно произнес Балалаев. — И чем же это будет отличаться от ситуации, в которой я нахожусь сейчас? — В отличие от людей, чьи деньги вы все не можете вернуть, я более терпелив. Да и вполне доволен нашим былым сотрудничеством. И мне бы хотелось его продолжить, но в более… — Игорь на мгновение задумался, подбирая верное слово, — открытой форме. Вайнштейн нахмурил брови и погрузился в свои мысли, переваривая услышанное. Балалаев его не торопил, он медленно потягивал свой напиток, лениво пытаясь сообразить, что именно было намешано в стакане. — Ваше предложение весьма заманчиво, — спустя длительные раздумья подал голос Александр, — но я не могу понять, в чем же в данном случае будет ваш интерес? — О, — протянул Игорь, — здесь все предельно просто. У меня есть бизнес, а ему нужна хорошая репутация. Не то чтобы она сейчас была не очень, скорее это задел на будущее. Так что в случае вашего согласия, наше сотрудничество обещает быть взаимовыгодным. И не стоит опасаться, что вы снова окажетесь втянуты во что-то. За исключением долговой суммы, которой вы будете обязаны лично мне, все остальные наши отношения станут носить максимально официальный характер и будут подкреплены договором, — Балалаев дружелюбно усмехнулся, — а то в моей компании довольно солидный юридический отдел и пора бы их занять чем-нибудь существенным. — То есть, я так понимаю, вас не особо волнуют финальные сроки выплат? — впервые за весь разговор Александр стал выглядеть заинтересовано. — Скажем так, — Игорь очертил кончиком пальца кромку стакана, — я готов предоставить вам солидную фору в этом вопросе. Как мне известно, кассовые сборы «Метро» пошли несколько на спад, а к закрытию сезона ситуация станет только хуже. Про новый сезон я вообще молчу. И не мне вам рассказывать, как поступает с должниками наш общий знакомый. — И все же вы, Игорь, ставите меня в патовое положение, — Вайнштейн, чьи губы кривила нервенная улыбка, а в глазах то и дело мелькала паника, шуточно погрозил Балалаеву пальцем. — От чего же? — тот вскинул бровь, — вы сами в этом положении оказались, я лишь показываю удобный во всех отношениях выход. Соглашайтесь, и овцы будут целы и волки сыты. — А вы уверены, что я смогу вернуть уже ваши деньги? Игорь поболтал лед в стакане, на мгновение прислушиваясь к тихому перезвону, и сделал небольшой глоток. — Александр, такой человек как вы просто обязан иметь туза в рукаве. Или я ошибаюсь? Вайнштейн замялся, насмешливость в чужом взгляде его нервировала и смущала. — Туз, как вы выразились, имеется, — начал он, — но, чтобы им воспользоваться в полной мере, действительно потребуется отсрочка выплаты и некоторые новые вложения. — Удивите меня, — Игорь расслабленно прикрыл глаза, готовый слушать. Александр весь подался вперед. — В общем есть одна франшиза, и я уже начал переговоры с французами о ее покупке… К концу месяца Игорю удалось продавить идею о спонсировании среди акционеров своей компании и вынести ее на обсуждение совета директоров. И если вторые оказались весьма заинтересованы подобным предложением, потому как видели всевозможные положительные перспективы, вплоть до выигрывания тендеров и получения подрядов на восстановление объектов культурного наследия (в конце концов крепкие и плодотворные отношения с московским театром оперетты могли сыграть в этом не последнюю роль — государственный театр как ни как), то вот акционеры, привыкшие держать свои деньги при себе или же заставлять их вертеться с дикой скоростью, скептически отнеслись к перспективе безвозмездно выделить хоть копейку кому бы то ни было, но Игорь умел быть чертовски убедительным. И уже в апреле состоялся официальный разговор между представителями театра оперетты и небольшой делегацией, возглавлял которую лично Балалаев. Инициатором переговоров выступил, как и было оговорено заранее, Вайнштейн, который заметно повеселел с тех пор как над его головой перестала нависать зловещая тень деда Абрама, и поэтому активно старался чтобы эти переговоры закончились удачно. К его вящей радости итогом этой весьма продолжительной, стоит заметить, деловой беседы стало подписание обеими сторонами стандартного спонсорского договора на новую постановку. И едва обещанные деньги поступили на расчетный счет, Вайнштейн прихватив с собой Гечмен-Вальдек срочно вылетел во Францию заключать необходимые соглашения. Ведь если Александру хотелось, чтобы новый мюзикл выстрелил на российской сцене, то начинать шевелиться стоило уже сейчас.