Игорь забаррикадировался с юристами в переговорной. Он оставил мало-мальски сведущих в ценных бумагах специалистов с собой, пообещав тем выплатить удвоенные сверхурочные, а остальных отпустил по домам. Подводных камней в затеянной Балалаевым авантюре оказалась чертова прорва и пришлось изрядно поломать голову, придумывая как их можно обойти и не быть при этом пойманным за руку. Для этого Игорь даже выдернул из отпуска своего нотариуса и устроил телемост едва ли не через полмира, чтобы привлечь его к обсуждению.
В первом часу приехал Спасский. Балалаев объявил перерыв, давая и себе, и юристам возможность хоть на несколько минут отвлечься.
— Говори, — Игорь поставил в кофемашину новую капсулу, ткнул пару кнопок, и машина басовито загудела, извергая в чашку очередную порцию черной жижи.
— С фотографией нам действительно повезло, сохранились метаданные, в том числе и координаты места съемки. Точность метров сто будет, но этого вполне достаточно — там небольшая деревня под Клином, можно хоть каждый дом обойти. Ребят я туда уже отправил.
— Пусть они сидят тихо как мыши, — Игорь сделал маленький осторожный глоток, не желая обжечься, — и чтобы никакой самодеятельности.
— Только наружное наблюдение, — согласился Спас, — обещали докладываться каждые полчаса и непосредственно по изменениям.
— Хорошо, — Балалаев кивнул и провел ладонью по лицу в тщетной попытке прогнать усталость. — Если что-нибудь станет известно — звони, не смотря на время.
— Тебе бы поспать, — ввернул свое заботливое Данила.
— Да что ты все заладил со своим «спать»! — вяло огрызнулся Игорь, — у меня даже черновики на завтра не готовы, о каком сне вообще может идти речь? — он вздохнул, вглядываясь в кофейную гладь, словно та содержала в себе ответы на все интересующие его вопросы, — на том свете отосплюсь, если мне позволят.
Спасский хмыкнул и неодобрительно покачал головой.
— Давай-ка без крайностей. Сколько еще заседать осталось?
Балалаев в два глотка приговорил остатки эспрессо и поморщился.
— Понятия не имею, но надеюсь, что до утра управимся. Не хотелось бы все просрать. Ладно, — Игорь поставил чашку на тумбу и пригладил волосы, — пойду я. Чем раньше начнем, тем быстрее закончим. Звони, если что.
Спас кивнул.
— Я тогда пришлю сменщиков для ребят в твоей машине. Не хватало еще, чтобы Глеб уснул за рулем.
— Делай как знаешь, — отмахнулся Балалаев, скрываясь в переговорной.
К трем утра черновики необходимых документов кое-как все же были составлены. Некоторые пункты конечно вызывали сомнение и требовали уточнения во многих аспектах, но других вариантов пока не наблюдалось — Игорь крупно рисковал, собираясь провернуть все это. Распустив всех по домам, с напутствием записать расходы на такси на счет компании, Балалаев в очередной раз склонился над бумагами. От канцелярита, которым пестрили юридические формулировки, болела голова, да и несмотря на многочисленные пояснения, что ему оставили сотрудники, Игорь едва ли понимал половину написанного. В усталом мозгу даже мелькнула мысль поступить куда-нибудь на заочное, но тут же пропала, оставив на губах снисходительную усмешку — что он в свои 52 забыл на студенческой скамье. Столько лет прожил без дипломов, а тут вдруг ни с того ни с сего спохватился. Игорь покачал головой — какая же дурость порой приходит на ум. Он вздохнул и снова стал вчитываться в разбегающиеся перед глазами строчки.
Возвращаться в пустую квартиру Балалаев не стал, решил заночевать в офисе, о чем предупредил Спасского в сообщении — пусть ребята не тратят время попусту, карауля его под окнами. Так что утро застало Игоря на не самом удобном диване в приемной. Собственно, разбудил его звук поворачиваемого в замке ключа. К чести Марины, та лишь вздрогнула да вытаращила от испуга глаза, обнаружив Балалаева в кабинете.
— Который час? — поинтересовался Игорь, растирая лицо ладонями.
— Почти девять, Игорь Владимирович, — сдавленно отозвалась секретарь и тут же постаралась взять себя в руки, — сделать вам кофе?
— Да, было бы неплохо. Спасибо, — Игорь натянуто улыбнулся и проводил торопливо выскочившую из приемной Марину взглядом. К ее возвращению Балалаев привел себя в относительный порядок, по крайней мере его внешний вид стал чуть больше соответствовать занимаемой им должности.
— Если я еще раз надумаю ночевать в офисе, напомните мне, что это плохая идея, — попытался сгладить общую неловкость Игорь, принимая из рук секретаря чашку.
Но Марина шутку явно не оценила и, пока Балалаев неторопливо цедил свой кофе, она все бросала на него осторожные взгляды. Наверняка в ее голове возникла сто и одна возможная причина, по которой высочайшее начальство полночи заседало с юридическим отделом, а после избрало для ночлега неудобный диван для посетителей. И с большой долей вероятности на первом месте стояла версия с семейными неурядицами. Игорь вздохнул — к обеду половина офиса будет обсуждать сплетню о том, что председателя правления выгнала из дома жена и кажется дело семимильными шагами идет к разводу, иначе к чему все эти юристы. А еще обязательно найдутся те, кто отметит игорев не самый цветущий вид, и гипотетическая жена в их измышлениях станет злом во плоти, а он несчастной жертвой коварной женщины. Игорь задержал взгляд на ободке кольца — пусть думают что хотят, все равно никогда не дознаются до правды. Балалаев кашлянул в кулак, привлекая внимание секретаря.
— Марина, забронируйте за мной третий конференц-зал на полдень, — он поднялся и одернул полы пиджака. — И еще, у вас на столе листок с фамилиями, отнесите его в бухгалтерию. Там разберутся.
Секретарь усиленно закивала головой и в ее взгляде проскочило нечто похожее на сочувствие, на ту женскую его версию, что больше напоминала сострадание.
Игорь усмехнулся себе под нос. Если сегодняшняя сделка выгорит, то он обязательно поделится этой нелепой сплетней с Сашей, и они посмеются вместе. Едва покинув кабинет, Балалаев поправил сам себя — не «если», а «когда» и это «когда» непременно состоится этим вечером. Уже этим вечером Саша вернется, и Игорь приложит к этому все свои силы.
Наскоро позавтракав в ближайшем кафе, Балалаев направился в театр оперетты. Если память ему не изменяла, то сегодня Маракулин в спектакле не участвовал, но вот завтра у него значился вечерний. Следовало предупредить руководство, что в ближайшее время Саша на сцену не выйдет. Не то чтобы Игорь собирался запереть его в четырех стенах, но лучше предусмотреть все варианты, вплоть до не самого благоприятного исхода событий (о котором Игорь не желал даже думать).
Охранник на входе приветственно кивнул, когда Балалаев сообщил, что он к Тартаковскому.
— Владимир Исидорович как раз недавно пришел, — добавил мужчина, пропуская визитера за турникеты.
В кабинете царил приятный полумрак — дневной свет, бивший в окна, застревал в плохо одернутых шторах и не резал уставшие глаза.
— Мда… — протянул Тартаковский, — не самые приятные новости. И как долго, говоришь, он будет в больнице?
Игорь растянул в извиняющейся улыбке губы.
— Обещали выписать сегодня. Но тут уж как врачи решат, — он развел руками, — сам понимаешь, аппендицит, операция. Швы опять же всякие. Так что на «Монте-Кристо» точно потребуется замена.
Владимир сел за стол и потянулся за ежедневником.
— Я так понимаю, что и на «Орлова» рассчитывать не стоит?
Балалаев опустился в кресло для посетителей и покачал головой.
— Первую неделю я бы поостерегся. А потом уже по ситуации. Саша конечно же будет рваться в бой…
— Но ты его посадишь под замок, — беззлобно усмехнулся Тартаковский, — понял-понял. Носишься с ним, словно он хрустальный.
Улыбка Балалаева приобрела смущенный оттенок. Генеральный директор театра Оперетты в лице Владимира Исидоровича Тартаковского как-то сам собой оказался посвященным в тайну чужих взаимоотношений. Не то чтобы это было намеренное раскрытие информации, просто так вышло. Своего мнения на этот счет Владимир не высказывал, наверняка полагая, что личная жизнь человека на то и личная, чтобы в нее не лезли посторонние. Только единожды он отвел Игоря в сторону и сказал, что не потерпит фаворитизма в своем театре. Тот в свою очередь поспешил заверить, что о подобном даже и не думал. Игорева вера в сашин талант была настолько непоколебима, что он на всякий случай предложил стратегически пропускать кастинги, на которые заявлен Маракулин, дескать так будет честнее к остальным конкурсантам. Тартаковский тогда добродушно рассмеялся и в шутку пригрозил, что внимательно будет следить за сашиными пробами.
— Сейчас поглядим, что можно сделать, — Владимир снял трубку телефона и набрал какой-то внутренний номер, — это Тартаковский. Чевик уже пришла? Вот и замечательно. Отправьте ее ко мне. Срочно. — Владимир откинулся в кресле и сложил руки на животе, — понадеемся, что с заменами проблем не будет. Не хотелось бы отменять спектакли.
— Тут мы в одной лодке, — Игорь невесело усмехнулся, — я все же значусь продюсером.
Чевик постучалась спустя пять минут после звонка.
— Вызывали? — поинтересовалась она и, не дожидаясь приглашения, тут же прошла в кабинет. — Здрасьте, — бросила она Балалаеву, тот коротко кивнул в ответ.
— Алина, у нас тут такая история… — Тартаковский жестом указал на пустующее кресло, предлагая даме сесть, — Маракулин в этом блоке не выйдет, так что кто у нас там еще сможет завтра и в воскресенье выйти за Вильфора.
Чевик кинула на Игоря подозрительный взгляд и нахмурилась.
— Белявский завтра точно не может, — начала она, — насчет воскресенья не уверена. Так что вечер однозначно оставляем за Кирюхиным, а Бошаном тогда выпустим Бабенко.
Тартаковский принялся черкать в ежедневнике. Предупреждая его вопрос, Чевик продолжила:
— Про воскресенье спрошу у обоих, как только они появятся.
— Еще первую неделю «Орлова» лучше раскидать между Дыбским и Голубевым, — на ошарашенный взгляд Алины Владимир пояснил, — на всякий случай. Не известно выйдет Маракулин или нет.
— Могу я хоть на правах режиссера узнать, что с ним случилось? — полный скепсиса взгляд Чевик плавно перешел с Тартаковского на Игоря и обратно.
— Воспаление аппендикса, — коротко резюмировал Балалаев, поджимая губы в вежливой улыбке.
— А почему я узнаю это от вас, а не от него самого? — логики Чевик было не занимать. Игорь собрался было ввернуть какой-нибудь аргумент, но Тартаковский его опередил.
— Алин, давай это все потом, — он махнул рукой и отложил свой ежедневник, — сейчас главное, чтобы без отмен. У нас закрытие «Орлова» на носу и перестановки в составе это все, что мы можем себе позволить.
Чевик опустила задумчиво глаза и пару раз кивнула.
— Что-нибудь еще? — поинтересовалась она спустя минуту всеобщего молчания.
— Очень надеюсь, что на этом все, — улыбнулся Тартаковский и спешно добавил, — за «Орлова» пока только поинтересуйся, без конкретики. Если будут спрашивать, Маракулин в больнице, ничего страшного не случилось, скоро выпишут и он встанет в строй. Вернется — сам все расскажет. Так что работаем.
Игорь задержался у Тартаковского еще буквально на десять минут — обсудить финальные показы «Графа Орлова» и план Б на тот случай, если Сашу с его швами врачи не выпустят на сцену даже ради одного спектакля в максимально щадящем режиме. Что это за режим такой Владимир не пояснил, но обещал напрячь этим Чевик в том случае если расклад действительно будет не в их пользу. Закрывать «Орлова» Тартаковский непременно хотел составом видеоверсии. То, что зал уже и так весь продан, не считая пары-тройки билетов, его не волновало — главное состав. Люди идут на конкретных артистов и обижать зрителя заменой, случившейся в последний момент, не хотелось. На замечание Игоря, что один Маракулин погоды не сделает, Владимир лишь раздраженно махнул рукой, дескать достаточное количество купивших билет на последний показ наверняка придут ради тандема Домрачеев-Маракулин. Этих несчастных и так лишат полюбившегося дуэта на «Монте-Кристо», так что отсутствия Саши на одной сцене с Олегом в «Орлове» они вообще не переживут и возьмут театр в осаду или как минимум все того же Домрачеева на служебном входе. Олег конечно добрый малый, но две недели мозгоклюйства по поводу «куда же делся Маракулин» не вынесет даже он.
С этим Игорю пришлось нехотя, но согласиться. Подставлять ни Олега, ни собственно театр желания не было. Поэтому Балалаев обещал поговорить с сашиными гипотетическими врачами на тему допустимых нагрузок и как только что-нибудь конкретное выяснится он непременно об этом сообщит. А еще лучше это сделает сам Маракулин, заодно и успокоит всех переживающих, которые наверняка возникнут на фоне многочисленных замен.
Театр Игорь покидал со спокойной — хотя бы относительно сашиного расписания — душой. А значит можно было смело возвращаться обратно в офис. Наверняка вчерашние юристы уже приступили к работе и смогут еще раз пробежаться с Балалаевым по пунктам составленных документов, да и в целом их присутствие еще пригодится — вдруг присланного Квашенниковым поверенного не устроят какие-то формулировки. Погруженный в свои мысли, Игорь даже не заметил, как наперерез ему выскочил растрепанный Домрачеев. Тот видимо успел сделать крюк до директорского кабинета и через другую лестницу обратно, чтобы успеть перехватить Балалаева.
— С Сашей что-то случилось? — выпалил Олег на одном дыхании, его встревоженный взгляд жадно цеплялся за все изъяны в непривычно измученном облике Игоря: несвежая рубашка, слишком уж бросающиеся в глаза седые пряди, темная щетина на щеках и подбородке. Балалаев примерно представлял, что именно видит перед собой Домрачеев. Сам же он ощущал себя еще хуже: бесконечно уставшим и постаревшим года на три вместо трех дней, — я же вижу, что что-то не так!
Игорь покачал головой. Это перед Маратом он, еще не отошедший от потрясения, дал слабину, перед Олегом он этого делать не собирался. Балалаев постарался улыбнуться.
— Ничего серьезного, — сказал он и похлопал Домрачеева по плечу, — обычный аппендицит. Сегодня-завтра выпишут.
— Для «ничего серьезного» вы выглядите слишком уж помятым.
— С Сашей это никак не связано, — возможно несколько резко парировал Игорь, — у меня важная сделка на носу, и я полночи провел в офисе, — он тряхнул головой и добавил, — зачем я вообще перед тобой оправдываюсь?
— Потому что вы отчего-то не можете сказать мне правду, — взгляд Домрачеева сделался серьезным и жестким. — Что случилось с Сашей?
Балалаев сжал переносицу и вздохнул.
— С ним все в порядке, — чеканя каждое слово ответил он.
— А телефон его которые сутки не отвечает тоже потому что он «в порядке»?
Переживания Олега были вполне понятны, но Игорю было совершенно не до них. Через несколько часов решится игорева судьба и сашина в том числе.
— Что ты хочешь от меня услышать? — отозвался Балалаев, вперив в Домрачеева тяжелый взгляд.
— Правду, — упорность, с которой Олег добивался ответа, делала ему чести. И, наверное, даже стоило порадоваться за Маракулина — его друзья готовы за него и в огонь, и в воду. Но радоваться было еще рано.
— А правда в том, Олег, что это не твое дело, — грубо припечатал Игорь, — возвращайся на репетицию.
От подобной отповеди Домрачеев даже растерялся.
— Но… — в его глазах на мгновение мелькнула беспомощность.
— Возвращайся. На. Репетицию.
Продолжать этот разговор Балалаев был не намерен. Прощаться он не стал, полагая, что слов было сказано уже достаточно. Он просто продолжил свой прерванный маршрут, задевая замершего посреди коридора Олега плечом, и почувствовал облегчение, когда Домрачееву хватило ума не увязаться следом.
* * *
— В целом, не вижу препятствий для подписания, — присланный Квашенниковым поверенный, сухонький мужчина неопределенного возраста, поправил сползшие на нос очки и перевел взгляд с договора дарения на Игоря. — Что касается расходов на оформление права собственности…
— Я беру это на себя, — Балалаев холодно улыбнулся, — давайте исправим это в третьем разделе, будем считать это маленьким жестом доброй воли с моей стороны.
Поверенный по-совиному моргнул и медленно кивнул, соглашаясь. Один из юристов из команды Игоря принялся исправлять «стороны поровну» на «даритель».
— Видите ли, я очень заинтересован в успехе данной сделки. Можете так и передать господину Квашенникову, — тем временем продолжил Балалаев, передавая чужому поверенному свидетельство, подтверждающее его текущее право собственности на ценные бумаги как юридического лица.
— Всенепременно, — ответил мужчина, пробегая документы глазами, сверяя количество ценных бумаг и их стоимость. — В таком случае давайте перейдем к подписанию, — он бросил взгляд на часы, — хотелось бы еще успеть подать на регистрацию.
— Конечно, — Игорь растянул губы в вежливом оскале, — где подписать?
Стоило поверенному Квашенникова покинуть переговорную в сопровождении секретаря, как Балалаев тут же набрал Спасского.
— Мы закончили, — резюмировал Игорь, откидываясь на стуле, — как только он покинет здание, я хочу, чтобы ты контролировал каждый его шаг: куда поехал, кому позвонил, с кем встретился. И сделай это так, чтобы он ни черта не заметил.
— Ребята уже стоят на стреме, — коротко отозвался Данила.
— Какие-нибудь новости по деревне под Клином?
— Мы сосредоточились на одном из домов, — принялся отчитываться Спас, — рядом был замечен тот самый липовый «монтажник». Так что, думаю, Александра держат именно там. Можем использовать эффект неожиданности и…
— Не надо, — резко перебил его Балалаев и куда более спокойнее продолжил, — не надо ничего предпринимать. Не хочу рисковать еще и здесь. Просто наблюдайте и сообщайте по изменениям.
Потянулось бесконечное ожидание.
Юристы покинули переговорку, вернувшись к своим прямым обязанностям. Марина еще пару раз возникала на пороге, интересовалась нужно ли что-нибудь Балалаеву и тут же исчезала, стоило ей в очередной раз услышать отказ. Игорь выставил перед собой телефон и сложил голову на руки, наблюдая за медленно сменяющимися цифрами минут. Едва экран гас, Игорь ловил в отражении свой напряженный взгляд и вновь снимал блокировку. Время не текло от этого быстрее, но возникала хотя бы минимальная иллюзия деятельности. Вынужденное бездействие было едва выносимо.
Балалаев принялся мерить шагами конференц-зал. В голове навязчиво крутилась мысль о том, что Квашенников может и не сдержать своего обещания. И можно ли считать его слова обещанием в принципе? Если Миха не отпустит Маракулина как было обговорено, то придется вызволять того силой. Игорь не сомневался в успехе операции — Спасский и его ребята сделают все чисто. Только вот на поимку самого Квашенникова после этого рассчитывать не стоит. Сбежит и затаится, чтобы впоследствии нанести очередной удар. А может у него уже есть план на случай подобных действий со стороны Игоря. Не может же он всерьез предполагать, что человек, которого дед Абрам с десяток лет дрессировал и даже пророчил на свое место, так просто позволит себе угрожать. И не просто угрожать, но еще и позволит покуситься на нечто дорогое для себя.
«Личное нельзя прощать», — из раза в раз повторял Шик и этот его урок Балалаев запомнил лучше прочих. Квашенников решил играть по-взрослому, не размениваясь по мелочам. Что ж Игорь всегда умел вывернуть правила в свою пользу, и он был намерен отплатить Михе за все свои тревоги сполна. И если для этого потребуется взять очередной грех на душу — так тому и быть. Но сначала, нужно вернуть Сашу, а уж после, когда тот окажется в безопасности, Балалаев рассчитается за каждую его царапину и не поскупится на проценты.
Июньская жара била в окна, слепило высокое солнце. Игорь до рези в глазах вглядывался в висящий в небе желтый шар — после, на обратной стороне век, еще долго горел его отпечаток. В переговорной было так тихо, что Балалаев слышал стук собственного сердца — ровный, размеренный — словно его не снедает сейчас беспокойство. Но дышалось трудно. Он нервно дернул верхние пуговицы рубашки, ослабляя воротник, и зажмурился, тяжело опираясь на подоконник.
Пиликнул телефон, уведомляя о сообщении. Затем еще раз. Спасский отчитывался о слежке за поверенным Квашенникова. Игорь быстро пробежал их глазами, не находя в них чего-то нового для себя. Выждав еще с десяток минут, он набрал Данилу.
— Я хочу, чтобы ты был одним из тех, кто встретит Сашу, — выдохнул Игорь, — он тебя знает в лицо, в отличие от твоих ребят, да и мне будет спокойнее. Поэтому выезжай в сторону Клина. Хочешь, Юру захвати до кучи.
— А что с очкариком этим делать? — тут же спросил Спасский.
— Пусть твои дальше его пасут. Я дам отмашку, когда его можно будет брать — не только Квашня умеет играть в 90-е.
Данила на мгновение замолчал.
— Может не стоит жестить? — осторожно поинтересовался он.
— Если бы я хотел жестить, то позвал бы на дело Сойку, — с холодной усмешкой отозвался Игорь, — но думаю твои парни справятся лучше. Они не станут перегибать палку и просто проведут беседу. По крайней мере, я на это надеюсь. Бессмысленные жертвы мне ни к чему.
Спас шумно потянул воздух. Он наверняка не одобрял игорево предложение, но крыть было нечем. На войне все средства хороши. А в том, что Квашенников объявил именно войну, сомневаться не приходилось.
— Понял, — ответил Данила, — предупрежу парней и выезжаю в Клин.
— И вот еще, — вдруг опомнился Балалаев, — насчет тех двоих, что сейчас с Сашей. У меня к ним будет отдельный разговор, поэтому глаз с них тоже не спускать.
— Если честно, — чуть замялся Спасский, — мне не нравится к чему это все ведет.
— А тебе и не должно, — строго отозвался Игорь, разглядывая суетящиеся внизу машины, — никому не должно.
Квашенников позвонил спустя час.
— Скучал? — издевательски поинтересовался он и усмехнулся.
— Очень, — в тон ему ответил Балалаев.
— Мой поверенный мне сообщил о результатах переговоров. Я рад, что ты не стал дурить и весьма серьезно отнесся к моим требованиям. Это делает тебе чести.
— Оставь свои комплименты при себе, — процедил Игорь, — что насчет твоей части сделки?
— Сразу к делу? — Квашенников хмыкнул, — что ж… понимаю. Нервишки небось шалят? Мне конечно безумно нравится наблюдать за твоими метаниями, и я бы даже продлил это удовольствие, но уговор есть уговор. Я распоряжусь, чтобы Александра отпустили. К подъезду его конечно не доставят, сам понимаешь, надо соблюдать предосторожности. Куда довезут, туда довезут. А там глядишь и попутку какую поймает… — Михаил издал высокий смешок и тут же его тон сделался серьезен, — и помни — никаких выкрутасов. Иначе твои не маленькие тайны станут достоянием специфического круга лиц. Мне кажется, многим будет любопытно посмотреть в глаза тому самому Садоводу.
Квашенников взял драматичную паузу. Игорь медленно потянул носом воздух, мысленно считая до пяти, главное держать себя в руках.
— И да, пока ты еще в должности, — как бы между делом заметил Михаил, — распорядись там, чтобы мне приготовили кабинет. Всегда хотел иметь большой кабинет. В общем, я не прощаюсь.
Не прошло и пяти минут после того как Квашенников положил трубку, позвонил Спасский.
— Под Клином зашевелились, — без предисловий начал он, — часть ребят преследует их автомобиль, другие остались наблюдать за домом на случай чего-нибудь непредвиденного. Я уже еду навстречу, если что присоединюсь к сопровождению.
— Хорошо, — Балалаев кивнул сам себе, — как заберешь Сашу, вези его в Боткинскую на полный осмотр. Там вас будут ждать, я предупрежу.
* * *
Игорь понадеялся, что в палату он вошел, а не влетел, хотя наброшенный на его плечи халат явно имел свое мнение на этот счет, драматично взметнувшись за спиной.
— Привет, — как ни в чем ни бывало произнес Маракулин, чуть выглянув из-за плеча медсестры, что мазала чем-то жирным синяк на его скуле.
Спасский, заметив появление начальства, поднялся из кресла.
— Он хорошо держится. Подобрали его на 73-м километре М-11, — низко зашептал Данила, пожимая Балалаеву ладонь, — эти сволочи высадили его в лесополосе. Мои ребята всё ещё пасут их машину и ждут твоей отмашки.
— Сначала юриста, затем тех двоих, — хмуро ответит Игорь и тут же краем глаза поймал сашин любопытный взгляд.
— Можете не вертеться? — голос у медсестры был строгий и судя по тому как Саша недовольно поджал губы, но все же подчинился, взгляд ее тоже не лучился добродушием.
— Я пойду позову врача, — уже громче сказал Спас и, кивнув на прощание, вышел из палаты.
Балалаев в два шага оказался подле высокой больничной койки, где сидел Маракулин.
— Позвольте я сам, — Игорь кивнул на тюбик с мазью в руках медсестры. Та в ответ лишь изогнула нарисованную бровь. Балалаев вежливо улыбнулся, — поверьте, у меня он вертеться не будет.
— Родственник что ли? — спросила женщина, с прищуром оглядывая Игоря с ног до головы.
— Роднее не бывает, — со всей серьезностью отозвался Саша, жадно вглядываясь в игорево лицо.
Медсестра скептично хмыкнула, но свой табурет Балалаеву уступила.
— Наносить на область повреждения и осторожно втирать в кожу, — сказала она, протягивая тюбик.
— Справлюсь, — ответил Игорь, не глядя ни на нее, ни на мазь. Все его внимание было сосредоточено на Саше. Маракулин так же пристально смотрел в ответ и казалось тоже никого не замечал вокруг.
Еще пару минут медсестра с некоторым недоверием во взгляде наблюдала как Балалаев аккуратно наносит мазь на сашину скулу, а тот сидит, замерев как кролик перед удавом и кажется даже не дышит. Стоило медсестре уйти, как Маракулин отмер.
— Ты решил снова отрастить бороду? — спросил он и потянулся пальцами к игоревой щеке. Щетина зашуршала под пальцами, — колючий…
Игорь вздрогнул, плечи его ссутулились, он перехватил сашину ладонь, прижимая ее крепче к своему лицу, и зажмурился. В его груди едва ли не до боли что-то сжалось. Так долго державший себя в руках, он теперь буквально рассыпался на части.
— Я… — отрывисто выдохнул он и ткнулся губами в чужое запястье, — прости меня…
— Глупости не говори, — проворчал Саша и заерзал на койке, пододвигаясь ближе, — я всегда был в курсе того, с кем живу…
Балалаев только крепче зажмурил глаза. Если бы Саша только знал, насколько Игорь перед ним на самом деле виноват.
— Эй… — Саша обхватил лицо Игоря второй ладонью, вынуждая того поднять голову, — вообще-то это ты должен меня сейчас утешать и успокаивать, а не наоборот.
Балалаев невесело усмехнулся.
— Я так виноват…
— Ну что ты все заладил: «прости» да «виноват», — пожурил его Маракулин, — может хоть обнимешь, а то выходит, что я наврал медсестре про то насколько ты мне родной.
Игорю не нужно было повторять дважды, он сграбастал Сашу в объятья и тот сдавленно зашипел. Балалаев тут же отпрянул с виноватым выражением на лице.
— Забыл сказать про ребра… — пояснил Саша, неприязненно морщась. Лицо Игоря помрачнело, — всего лишь трещина, — тут же поспешил заверить его Маракулин, — поцелуешь — все пройдет.
Он лукаво улыбнулся, пытаясь тем самым разрядить обстановку, но Балалаев лишь сильнее нахмурился.
— Что еще сказал врач? — спросил он строго. Саша в ответ закатил глаза, но рук, закинутых Игорю на шею, не убрал. — Говори или я пойду за врачом.
Игорь попытался было подняться, но Маракулин вцепился ему в плечи, удерживая на месте. В сашиных глазах на долю мгновения промелькнула паника. Но он быстро отвел взгляд и принялся перечислять скучным тоном:
— Трещины в двух ребрах, гематома на лице, легкое сотрясение. Рекомендованы покой и наблюдение в стационаре, — он замолчал, а Игоря с новой силой захлестнула вина.
Сколько же Саша из-за него натерпелся. Прошлое не проходит, не стирается. Оно, как неразорвавшиеся снаряды давно отгремевшей войны, таится где-то глубоко, чтобы, дождавшись своего часа, рвануть и ранить тех, кто по незнанию окажется рядом.
— …но я не хочу здесь оставаться… — Саша сказал это тихо, куда-то в сторону. И словно робея, он осторожно посмотрел на Игоря. В его взгляде, на дне дрожащих зрачков таился страх — тот же самый страх, с которым последние ночи просыпался Игорь и не находил Сашу рядом, — забери меня домой…
Балалаев сглотнул вставший в горле ком и осторожно, почти невесомо, погладил Сашу по здоровой щеке, такой же колючей от многодневной щетины, какой наверняка была его собственная.
— Непременно, — согласился Игорь и Маракулин судорожно выдохнул, будто боялся услышать другой ответ. Он ткнулся лбом в чужое плечо и глухо рассмеялся, придерживая рукой поврежденный бок, а игоревы ладони успокаивающе гладили его по спине.
— Что смешного?
— Я кажется заляпал тебе пиджак этой чертовой мазью.
Балалаев фыркнул.
— Тогда мы квиты, — он прижался щекой к сашиному виску, — у меня в ней были руки.
Согласно напутственным рекомендациям врача, Саше соорудили на кровати нечто из подушек, чтобы во время сна снять нагрузку с травмированных ребер.
— Чувствую себя каким-то инвалидом, — недовольно заметил Маракулин, когда Игорь закреплял на нем эластичный бинт, — я бы и сам мог это сделать.
— Конечно мог, — отозвался Балалаев, — и морщился бы каждые два движения. Так что расслабься и получай удовольствие.
Саша громко фыркнул и тут же скривился от неприятных ощущений в ребрах.
— Может таблетку? — вежливо поинтересовался Игорь.
— Не сахарный, не растаю, — буркнул Саша и упрямо принялся натягивать на себя футболку.
Игорь стоически наблюдал этот театр одного актера и постарался не вмешиваться, хотя, глядя на сашины ужимки, очень хотелось.
— Давай ты все же выпьешь обезболивающее, — резюмировал Балалаев, когда спустя несколько минут Маракулин героически одержал победу над предметом своего домашнего гардероба.
Саша сердито засопел, но все же кивнул и плавно перенес ноги на постель, пытаясь с минимумом дискомфорта устроиться на горе подушек.
— Я просто не хочу, чтобы ты остаток вечера надо мной причитал, — бросил он Игорю вдогонку.
Тот усмехнулся.
— Как скажешь.
Оказавшись на достаточном расстоянии от спальни, Балалаев набрал Спасского.
— Обрадуй меня. Скажи, что кто-то из них сдал эту суку…
