сын Авраамов

Мерседес, шурша шинами по влажному асфальту, привычно свернул с Охотного ряда на Большую Дмитровку. Игорь бросил взгляд в окно, где кружился мелкий снежок в подсветке московской новогодней иллюминации. Вереница из такси и чужих авто медленно тащилась вперед — все хотели скорее оказаться дома, чтобы под традиционный оливье застать последние кадры Иронии судьбы. Балалаев бы с радостью поиронизировал над собственной судьбой, чья воля вынудила его ехать вечером 31 декабря в центр Москвы, но судьбой своей он был вполне доволен много лет уже как. Так что никакой иронии, одни восторги. По правую руку протянулся ставший уже практически родным театр оперетты, у чьего главного входа суетились выбирающиеся на воздух зрители. Следовательно последний в этом году спектакль закончился, а значит господа артисты торопятся снять грим, если не уже. — Все, Олесь, не могу больше говорить. Почти подъехал, — машина деловито свернула на Кузнецкий мост, Юра пытался приткнуться на парковке, — еще раз с Новым годом тебя. Жене привет передавай. — Тебе от Таньки тоже привет, — задорно отозвался Серега, — ты когда к нам, в родные края? — Давай потом, а? — Игорь вылез из салона и потянул носом сырой воздух, — позвони где-нибудь на неделе и все обсудим. — Ишь какая деловая колбаса, — Олексяк беззлобно фыркнул, отдаленно в динамике звякнул стеклом бокал, что-то зашуршало, — тогда не буду задерживать. Сашеньке твоей наше с кисточкой! — Олесь… мне надоело повторять… — протянул Игорь и устало потер складку между бровей. — Да шучу я. Шучу, — тут же исправился Сергей, — уже и пошутить нельзя. В общем, Александру, — театрально выделил он, — привет. — Передам, — выдохнул Балалаев и, сбросив звонок, потянул на себя входную дверь служебного входа. Вот ведь как причудливо тасуется колода! Гулявший словно ветер Олесь уже десять лет как остепенился, завел себе между делом несколько легальных контор, да и в целом стал больше походить на солидного бизнесмена. То ли так на него повлиял новый матримониальный статус, то ли понял наконец, что в мальчиков играть уже не позволяет возраст. А может и то и другое вместе взятое. Но какими бы ни были эти перемены, они все оказались к лучшему. Потопав для приличия в тамбуре ногами, Игорь приветственно кивнул охраннику, что пропустил его за турникет и шепнул между делом, что господа артисты еще не разбежались. Балалаев улыбнулся — чего и следовало ожидать. Шампанское или чего покрепче на дорожку само себя не выпьет. На полпути к гримеркам Игорь столкнулся с Владом, тот придерживал плечом телефон и на ходу надевал куртку. В десятый раз повторив собеседнику, что он вызвал себе такси и вообще уже выходит, Кирюхин спрятал телефон в карман и пожал игореву ладонь. — Все в большой гримерке собрались, — он махнул рукой куда-то в конец коридора, тем самым задавая направление, — отмечают, а я вот домой. Ждут меня. На последних словах Влад улыбнулся до того тепло, что у Балалаева не возникло сомнений в том, что тот даже рад сбежать с новогодней попойки раньше всех. — Беги давай! — Игорь хлопнул Кирюхина по спине, подталкивая его к выходу, — с новым годом тебя. — И вас, Игорь Владимирович! — бросил Владислав, вприпрыжку удаляясь по коридору. Прежде, чем явить себя всей честной компании, Балалаев решил на всякий случай заглянуть в сашину гримерку — вдруг тот решил не присоединяться к коллегиальному распитию спиртных напитков и смиренно ждет, когда за ним приедет машина. Но только в одном из мысленно перечисленного Игорь оказался прав — Маракулин действительно оказался у себя. Компанию «князю Радзивиллу» составляли сегодняшние Орлов, Доманский, пакет мандаринов, а также три бутылки шампанского — две из которых уже были пусты, а с пробкой третьей храбро сражался Домрачеев. Сам Саша при этом что-то пытался печатать в телефоне, но быстро плюнул на это дело и старательно артикулируя стал это что-то наговаривать, поднеся аппарат как чайное блюдце к губам. Игорь успел различить лишь знакомую фамилию адресата да ультимативное «чтобы в феврале как штык!», когда из бутылки шампанского с громким хлопком вылетела пробка, а Олег с Сергеем, заметив чужое присутствие, хором гаркнули «здравствуйте, Игорь!». — О, это мое, это за мной, — Саша соизволил оторваться от мобильного телефона и перевел на Балалаева слегка ворчливый взгляд, — мог бы и на спектакль прийти между прочим. С этими словами Маракулин поднялся с насиженного места, чтобы приветственно чмокнуть Игоря в уголок рта. — Зал был распродан, — мягко отозвался тот и погладил Сашу по плечу, — а в ложе я сидеть не люблю. — Не любит он, — вполголоса пробурчал Маракулин и поплелся в сторону вешалки. За этой семейной мизансценой наблюдали две пары слегка сконфуженных глаз. Не то чтобы присутствующие не знали о личной жизни своего товарища, скорее до сих пор не привыкли наблюдать ее нежные порывы воочию. — Игорь, шампанское будете? — смущенно протянул Олег, разливая игристое по имеющимся емкостям. — А то увезете Сашку, и оставите нас с Домрачеевым одних с этой бутылкой сражаться, — добавил Ли, разбирая мандарин на дольки. — Если только чуть-чуть в честь праздника, — Игорь добродушно улыбнулся, и Олег в ту же секунду подорвался в поисках чистой тары. Такой оказалась чья-то кружка с надписью «самому сАМому». Маракулин задушено хрюкнул из дальнего угла и поспешил прикинуться ветошью, демонстративно инспектируя содержимое карманов своей куртки. Игорь наградил его снисходительным взглядом. — Ну-с, с наступающим! — Балалаев отсалютовал кружкой, традиционно чокнулся ей о чужие и сделал небольшой глоток. Пузырьки тут же защекотали нос. Пока Саша суетился, собирая по гримерке свои вещи, Игорь присел на край стола и принялся чистить очередной мандарин. — Может тебя домой подкинуть? — спросил он у Олега, закидывая кислую дольку в рот. — Да не стоит, — с широкой улыбкой отмахнулся Домрачеев, — я еще тут побуду, а потом на метро прокачусь, благо сегодня круглосуточное. Да и вам не по пути же. — Ну смотри сам, — пожал плечами Игорь, — Сергей? — Не-не-не, — тут же отозвался Ли, — мне еще Олегу с шампанским помогать, да и вообще… Балалаев понимающе покивал головой. — Саш, — он обернулся на Маракулина, — тебе с чем-нибудь помочь? Тот оторвался от изымания букета из вазы и окинул Игоря задумчивым взглядом. — Мандаринку мне дай и пакет с дивана забери. Игорь с усмешкой протянул Саше оставшиеся несколько долек и тот нисколько не смущаясь выхватил их прямо зубами. — Ну что — домой? — спросил Балалаев, едва Саша прожевался и встал по стойке смирно. Маракулин благостно кивнул, залпом опустошил свою долю шампанского, поморщился от пузырьков и всучил Игорю в нагрузку к подарочному пакету еще и свои букеты. Балалаев безропотно принял эту ношу, лишь перехватил поудобнее, когда Саша вознамерился взять его под локоть. — Увидимся в Новом Году! — бросил через плечо Игорь, пока Маракулин словно буксир тащил его на выход. В спины им летело нестройное «увидимся», а после тихое шипение Олега с требованием удалить какие-то кружочки и отчего-то сдавленный смех Сергея. — Между прочим мог бы и по-человечески попрощаться с коллегами, — пожурил Сашу Игорь, когда они шли темным коридором в сторону служебного входа. — Да я уже третьего часть из них буду наблюдать и вообще я жрать хочу, — недовольный маленькой отповедью Маракулин поджал губы. Игорь же улыбнулся — мягко и нежно. За долгие годы совместной жизни он изучил Сашу вдоль и поперек и теперь читал его как открытую книгу. За напускной капризной ворчливостью как всегда скрывались банальная усталость и желание побыть наедине со своей второй половиной. — В холодильнике целая миска оливье тебя дожидается, — Балалаев быстро клюнул Сашу в висок, пока тот искал по карманам свой пропуск. — Крабовых палочек хочу, — выдохнул Маракулин, едва турникет мигнул зеленым. — Заедем-купим, — отозвался Игорь, пропуская Сашу вперед, чтобы тот придержал двери. — И хлеба дома нет. — Вот давай пока едем, ты список «хотелок» составишь, а то обязательно что-нибудь забудем. Саша в короткой усмешке дернул уголком губ, бодро сбежал по ступенькам с крыльца и обернувшись вдруг замер, вперив в Балалаева внимательный взгляд. Мелкий снежок тихо падал на его непокрытую голову, снежинки путались в волосах, таяли. На ум пришел далекий новогодний вечер 97-го, сыпал такой же снег, в крови блуждал такой же хмель, только оба они были на четверть века моложе. И кажется Саша тоже думал о чем-то подобном, потому что взгляд его смягчился, а по губам скользнула дурашливая улыбка. — Дядя, — сказал он и серые глаза его лучились лукавством, — а подвезите мальчика домой.