Добрый вечер, Дозор!

Шли молча. Каждому было о чём подумать. Жальцев вел себя чем дальше тем страньше. То и дело спотыкался о корни, глупо озирался по сторонам, словно что-то новое там могло появиться кроме веток листьев. Пару раз, отвлёкшись вниманием в другую сторону, едва не врезался в низко опущенную ветвь, отводя её от лица в последний момент. Филипп поглядывал на спутника с тревогой. И хотел было уже уточнить по поводу его нехарактерного поведения. Но тут в правое плечо дохнуло неприятно тёплым и вонючим ветром. Его лёгкое движение произвело в лесу действие штормового урагана. Древесные стволы склонились до земли, а листья мгновенно почернели и опали. Оголившиеся деревья не спешили выпрямляться, лишь ворочались, будто измученные животные, жалко трепеща ветвями. За какую-то минуту светлый и тёмный оказались посреди бурелома, похожего на путь, оставленный серьёзных размеров метеоритом. - Что происходит? - чуть ли не с испугом (или всё же - испугом?) вопросил Жальцев, - Филипп Даниилович, что происходит? Новый порыв ветра взъерошил волосы больше не защищённым спутникам, а по ногам пополз ненавистный туман, будто подсвеченный изнутри. Жальцев схватил себя правой рукой за запястье левой, где только что были часы. Теперь вместо них бледную кожу опоясывал лишь серьёзный ожог. Удивлённый таким поведением тёмного, обычно уверенного и находчивого, Филипп не успел ответить. Лицо Жальцева болезненно сморщилось. Он попятился на несколько опасливых шагов. Запнулся о слабо ворочающий тонкий ствол пяткой и упал навзничь. Быстро сел, всё так же таращась по сторонам и шаря вокруг себя руками. Пришло в голову, что с таким видом он мог бы искать свои очки. - Евгений Александрович, что с вами такое? - не на шутку перепугался за него Филипп. Он понимал, что какими бы ни были причины такого поведения, ничего хорошего их знание не откроет. И всё это очень серьёзно. А Жальцев продолжал бестолково водить глазами и хлопать ртом в паническом удушье. Впрочем, осматривать его как следует времени не было. На них надвигалась новая ураганная волна собравшегося с силами врага. Это было бы похоже на моток сахарной ваты, гигантский моток, весело сверкающий под посветлевшим сумеречным небом... Если бы от этого зрелища не было так жутко. Ураган нёсся как раз на них. Филипп бросил в сторону сидящего на земле растерянного тёмного последний взгляд и шагнул навстречу надвигающейся опасности. Что бы там ни было, бежать ему некуда и не за чем. А эта вот чудовищная хрень сейчас не столько страшила, сколько бесила. Он выставил усиленный щит мага, давая себе ещё немного времени. Расправил крылья, готовясь в случае чего воспользоваться ими. Медленно поднял руки над головой, сведя их ладонями вместе. Он не смотрел на результат своих действий, только чувствовал, как зазвенело всё тело под нужным заклинанием. Пальцы оплели рукоять явившегося из сумрака клинка белого света. Хотелось обернуться и посмотреть на реакцию Жальцева. Должно быть, он, Филипп, сейчас так эпично выглядит - весь в крыльях и с белым мечом в воздетых руках! Тьфу, дурак. С каких пор такие мысли стали появляться в голове? Туманный ураган тормознул на подходах, упершись в щит. Филипп пару раз взмахнул клинком на пробу. Щит прогнулся и задрожал, рассыпаясь. Пугающее нечто рывком надвинулось на Филиппа. Лишь сейчас слуха достиг исходящий от него лёгкий, неприятный гул, закладывающий уши. Белый клинок взрезал туманную плоть, будто она была вполне осязаемой. Гудение усилилось на миг, похожее на вскрик раненого. Филипп ударил снова, смахнув прочь солидный желтоватый клок. Оказывается, так можно. Ураганный столб сместился вбок, выбросив в сторону Филиппа гибкое щупальце. Не ожидавший такого, он не успел увернуться. Жгучая боль проехалась по голому предплечью, оставляя на коже багровый рубец, вроде ожога. Филипп развернулся и срубил щупальце, тут же возвращаясь к основной громаде. Но теперь щупальца полезли из неё во все стороны, сделав её похожей на гигантскую безголовую многоножку. Тут уж Филиппу пришлось туго. На него нападали со всех сторон, он едва успевал уворачиваться и наносить удары. Вторая рана располосовала наискосок грудь. - Евгений Александрович, вы как? - не выдержал он, - Мне бы пригодилась ваша помощь! Что бы ни случилось с тёмным, такой окрик точно должен бы привести его в чувства, - подумалось Филиппу. Позади что-то мокро захрустело, чавкнуло, послышалось сдавленное кряхтение, прячущее стон. Что там? Может, помощь нужна? Филипп, улучив мгновение, обернулся. А позади, медленно и неуклюже, на ноги поднимался знакомый паук-кентавр. Распахнутая, лишённая всех пуговиц рубашка, почему-то до сих пор прикрывала торс. Из-под бровей бессмысленно осматривались жутковатые, абсолютно белые глаза. Бледные губы искривились, показав в злом оскале парочку загнутых чуть внутрь клыков. Паук сплёл шестипалые кисти рук, звонко хрустнув суставами, будто готовясь к некоему тонкому действию. Тут же Филипп и поплатился за своё любопытство. Новый удар пришёлся по плечу, с захлёстом на спину, выбив из попытавшегося прикрыть крыла несколько перьев. Филипп разозлился всерьёз. А когда он злился, это вводило его в этакий режим берсерка, чрезвычайно бесшабашного и оттого почти неуязвимого. Он завертел мечом как мельница лопастями. Даже чёртов ураганный столб впечатлился, отпрянув прочь на несколько метров. Филипп резко перешёл в режим нападения, разбрызгивая своим мечом по сторонам целые фонтаны туманной сущности. - Пригнитесь! - потребовал вдруг голос тёмного за спиной. И Филипп предпочёл послушаться, припал на одно колено, упершись ладонью в землю и пригнул голову. Крылья развернулись этаким щитом, заслоняя от возможной опасности. Сперва во врага полетел сноп огненных молний, сгоняя его ещё дальше. А потом в ту же сторону метнулось, разворачиваясь на лету, нечто, вроде пылающей голубым огнём паутины. Её тонкие нити, как ножом, вспороли плоть ураганного столба, деля его на правильной формы сегменты, как на кирпичики, и размётывая их в разные стороны. Это выглядело даже... красиво. В чём-то. Следующая паутина разостлалась по земле, взбивая вверх останки тумана, расходясь в стороны огнём. Филипп шлёпнул ладонью по земле, вспомнив, как действует на сумеречного агрессора пламя, предназначенное для синего мха. Резко полыхнуло в ту сторону, откуда ураганное нечто прилетело ранее, пожирая начисто на своём пути все его проявления. Противник побеждён. Либо предпочёл отступить. Филипп осторожно приподнялся, морщась от боли в прожжённых местах. Белый клинок растворился в плоти сумрака, откуда и был призван. За спиной медленно, как в сказке, поднимались с земли тонкие деревца, обрастая новой листвой. Почудилось, в шуршании листьев звучало ворчание. Паук, неловко переступая, цепляясь тонкими лапами за корни, подошёл ближе. Филипп нервно сглотнул, попытавшись поймать взгляд лишённых зрачков глаз. - Пояснения будут? - спросил он без особой надежды. - Пожалуй, - кивнул Жальцев, - Без пояснений не обойдёмся, - протянул на голос правую руку, - Вас не затруднит... Я вас попросту не вижу. Филипп поспешно схватил ищущую ладонь, и Жальцев с неким облегчением вздохнул, последний шаг делая уже куда более уверенно. - Это... из за тумана? - не на шутку забеспокоился Филипп, - Когда мы выберемся, вам ведь окажут помощь? Это же... - Вот ведь, - тёмный с сожалением покачал головой, - События отчего-то складываются так, что не оставляют мне от вас никаких тайн. - Вы о чём? - насторожился Филипп. - О том, что ослеп-то я давно. Его пальцы сжались на миг, будто в подтверждение слов, и торопливо перебрались с кисти на запястье, поползли чуть выше, отыскивая наощупь длинную, саднящую нудной болью рану. Сразу стало легче. Ожог быстро покрывался корочкой, а та в свою очередь, растягивалась, обращаясь новенькой, розовой кожей. - Вы... - начал Филипп. И замолк, не зная даже, что спросить. Но Жальцев ответил всё-таки: - Ребёнком я попал в нехорошее приключение. Пошли, знаете, с приятелями из деревни на речку, купаться. Ну и, пока остальные в речке плюхались, пришло мне, десятилетнему дураку на ум в песчаном холме выкопать норку, да там спрятаться. Пусть, дескать, поищут. А песок - структура ненадёжная, возьми, да и обвались. Меня нашли достаточно быстро, хватились, слава Богу. Откопали. Выжил я, но... Песок попал в глаза и повредил их. Врачи тогда были не чета нынешним, и жили мы далеко от центра. Потом ещё воспаление пошло, которое пришлось долго и трудно лечить. Словом, стал я слепнуть, и через год вовсе зрение потерял. - Но вы ведь... - и Филипп опять замолчал. От всего услышанного у него мороз гулял по коже, вслед за пальцами тёмного, уже перебравшимися на грудь. - Меня инициировали в возрасте около тридцати лет. К тому времени я вполне себе освоился в таком состоянии. Даже работал, верите ли, в одной типографии. Наборщиком. Буквы навострился на планках ощупью находить, а текст наизусть запоминал. Филипп молчал. Сказать ему было нечего. Ловкие пальцы продолжали гулять по его спине, по рукам, обрабатывая раны. Лес вокруг разрастался и зеленел. - Сумрак, знаете ли, и слепым доступен. Только воспринимается несколько иначе. А после инициации меня уже в Москве посмотрел один специалист. Вылечить глаза, к сожалению, не смог. Но нашёл другой выход, - Жальцев сделал паузу в повествовании, с каким-то непонятным выражением, качнув головой, - Во мне, Филипп Даниилович, артефакт стоит, заменяющий некоторые нервные связи. Это чтобы его на себе не таскать и не потерять, не дай Бог. Потому и вижу, не хуже прочих. Только немного по-другому. Филипп зажмурился и помотал головой, потрясённый услышанным откровением: - Когда сумрак нестабилен, ваш артефакт сбоит и вы теряете зрение, так? - Так, - оскалился в своей зверской улыбке Жальцев, - Полагаю, когда мы выберемся, всё восстановится в прежнем режиме. - Давайте, я вам кольцо ваше отдам, - Филипп заспешил, хватая себя за палец. - Ни Боже мой, что вы! - возразил Жальцев, перехватывая его за обе руки, - Пусть будет подарок. Мне так спокойнее. И потом, - он поморщился, не очень-то желая выдавать последующую исповедь, - Я уже почти адаптировался. Вы уж простите мне минуту слабости. Не слишком это приятно - опять в непроглядную тьму окунуться. Поддался панике, признаю. Но далее обещаю себя в руках держать. И... - он облизнул губы длинным, тёмным языком, - Я бы попросил вас... - Это излишне, - догадался Филипп, - Обещаю, от меня вашу тайну никто не узнает. Жальцев кивнул, принимая клятву. Стянул с плеч только мешающую рубашку, бросил её к ногам. И смущённо улыбнулся: - Вас не затруднит... То есть... На всякий случай, вы меня за руку не подержите? На наш последующий путь? - Разумеется! - горячо заверил Филипп. Теперь у него имелось ещё больше мотивов закончить поскорее это дикое дело.