Добрый вечер, Дозор!

Велик Сумрак. Безграничен и непостижим. Изменчивая и своевольная структура делает его бесполезным для любого изучения. С момента инициации, каждый иной постигает его самостоятельно, всю свою жизнь. Все его законы и правила. Границы и возможности. Для каждого они индивидуальны. Обусловлены лишь силой иного и его интересом. А ещё - восприимчивостью и желанием найти в нём новое, ещё неизведанное. Сколько чудесных открытий таит Сумрак. Сколько загадок и странных явлений. Вот, кто бы не удивился, застав здесь такую странную картину: человек с шестью рябыми крыльями ведёт за руку паука с человеческим торсом, через зелёный, живописно шуршащий листвой лес? Ещё больше удивился бы возможный свидетель, осознав, что это светлый, так трогательно заботливо, ведёт за собой тёмного. А тёмный улыбается криво и что-то поясняет с полнейшим дружелюбием. Но единственный свидетель этой сцены не удивлялся. Ему достаточно хорошо были знакомы этот светлый и этот тёмный. Наблюдая, он копил злобу и силы, готовил новую атаку. На сей раз тихую и незаметную... Жальцев остановился и прислушался, заметно дёрнув ухом, при обращении сделавшимся нечеловечески подвижным. Филипп послушно замер рядом с ним, не выпуская его руки. - Что-то... не так... - неуверенно произнёс тёмный, - Слишком... тихо... - Не только, - хмуро согласился светлый, - Цели я больше не чувствую. А вы? Жальцев неопределённо дёрнул головой и пошёл дальше. Ещё несколько десятков метров они проделали совсем уж наугад. И вдруг Филипп сказал удивлённо: - Туман. Они забрели, а точнее - незаметно погрузились, в ловко расставленную ловушку. Деревья постепенно редели и отдалялись, пока не сошли на нет. Редкий туман, будто бы самый обычный, не имеющий никаких чужеродных оттенков, загустел, мутя окружающее пространство, быстро и почти неощутимо глазу. Вскоре они оказались посреди молочно-белой каши, совсем не представляя, куда идти дальше. Капли росы неприятно морозили голую кожу. Брюки липли к ногам при каждом движении. Филипп встряхнул моментально вымокшие крылья и растерянно произнёс: - Ничерта не видно. - Ну, мы теперь с вами на одной волне, - невесело оскалился в подобии улыбки Жальцев. Филипп посмотрел на него снизу вверх, паук в сумеречном облике был выше на две головы. Спросил: - Что будем делать? Вряд ли эта субстанция среагирует на огонь. Тёмный поводил свободной рукой по воздуху, куда мог дотянуться. Констатировал: - Судя по всему, нас и ориентиров в виде деревьев лишили? Филипп кивнул, потом спохватился и озвучил: - Да. - Ну, допустим, чутья-то нас не лишили, а только ослабили, - будто прислушиваясь к самому себе сообщил Жальцев, - Лёгонький импульс я чувствую, - скосил белые глаза на спутника, будто мог его видеть, - Слыхали ли вы, что у лишённых зрения все прочие чувства обостряются? Филипп не счёл нужным отвечать. Он думал о том, что мог бы пройтись с разведкой по местности, использовав свои, личные способности. Да хоть взлететь! Но боялся на пару шагов от Евгения отдалиться. Даже стоя рядом, он слышал его голос приглушённым, как сквозь вату. А сможет ли услышать, отойдя на несколько метров? Коварный туман стал до того плотным, что хотелось глаза протереть в фальшивой надежде вернуть видимость. - Давайте-ка пойдём дальше, - предложил паук, - Авось, кончится где-то эта напасть. В натуральной среде туманы в ложбинах скапливаются, на ограниченных пространствах. У этого тоже, я думаю, на большую территорию сил не хватит. - Надеюсь. Филипп раскинул на пробу простое путеводное заклинание, прощупывающее окружающую местность. Только вот, чёртов туман вертел их способностями по-прежнему, как хотел. Не только звуки гасли и терялись в непроглядной белизне, но и магия. Заклинание рассчитанное на пару километров, ограничилось несколькими метрами. Далеко продвинуться они так и не смогли. Хорошо, что Филипп вовремя заметил опасность. - Там обрыв, - сообщил он, выбрав из своего заклинания всю информацию, какую мог, - Неизвестно насколько глубокий. Жальцев покачал головой: - Обойти? Филипп сосредоточил всё внимание справа. Затем - слева. - Кажется, нас окружили, - объявил он через минуту. - Замечааательно, - протянул Жальцев, словно ему такое положение правда нравилось. И решил, - Теперь давайте-ка, я попробую кое-что. Только мне понадобятся обе руки свободными. Но Филипп лишь ещё сильнее стиснул его ладонь. Он ругал себя, что похож сейчас на ребёнка, боящегося потеряться от родителей. Потом, в успокоение себе всё же решил, что больше боится за безопасность спутника. Ну и, с практической точки зрения, чтобы восстановить сумеречную экосистему города, они непременно нужны оба, разве не так? - Ну что вы, Филипп Даниилович, - ласково пожурил тёмный, - Желаете, я вам другую конечность дам подержаться? Перед самым носом оказалась согнутая в коленце паучья лапа. Основательная такая, толщиной с Филиппово запястье, покрытая жёсткой чёрной шерстью, не менее чем из четырёх суставов, с мощным и подвижным чёрным когтем на конце. - Любопытно, - не удержался от язвительности Филипп, хватаясь за лапу взамен ладони, - А колдовать ими вы не умеете? Три пары - это хватило бы на целых три заклинания одновременно. - Что же, что три пары? - хихикнул тёмный, - Это всё равно, пожалуй, чтобы вы крыльями своими колдовать попробовали. Тут пальчики нужны. А у меня их всего... - новый смешок, - Двенадцать. Филипп невольно залюбовался. Каждый "пальчик" из двенадцати словно зажил отдельной жизнью. Они мельтешили в воздухе с такой скоростью и ловкостью, что казалось их вдвое больше. Длинные, гибкие, они будто плели невидимое кружево. И когда закончили работу, когда замерли, растопырившись в разные стороны от повёрнутых кверху ладоней, из каждого сквозь сумрак протянулись белёсо-светящиеся нити магической паутины. - Помнят ручки-то, - довольным голосом пропел Евгений, нежно перебирая каждую ниточку, - Я ведь, знаете, это заклинание одним из первых освоил. Чтобы в пространстве себя уверенней чувствовать. А после, как прозрел, почти не практиковал больше. Ни к чему было. От таких пояснений становился понятным и сумеречный образ тёмного. Да и многое другое в его поведении. - Что дальше? - спросил Филипп, - Что вы... чувствуете? - Меньше, чем хотелось бы, - признался Жальцев, - Но главное теперь есть. Я ближайшее дерево зацепил. К нему и двинем. Так, поменявшись ролями, они медленно пошли дальше, обходя коварные провалы, сверяя направление по паучьим нитям. Лапу, правда, Филиппу пришлось отпустить. Но, кажется, Жальцев ничего не имел против того, чтобы ладонь светлого прижималась к его хитиново-шершавому, чёрному боку. Вскоре набрели на первый древесный ствол, искорёженный, почерневший, лишённый листьев начисто. Но это было уже что-то! Не голая равнина, а признаки жизни. Непонятно чьей жизни, но ведь они уже знали, что местная растительность на их стороне. Потом было другое дерево, третье. С каждым разом их встречали всё более живые солдаты дружественной армии. Они покачивали ветвями, будто приветствуя, распускали округлые листья. Чувство близости к цели накатило на Филиппа как горячая волна. Как ласковые объятья. Впереди высилось громадой нечто тёмное, различимое даже сквозь туман. Оно ворочалось и шумело, напоминая звуки прибоя. Туман от этого, кажется, редел и расходился. Позади, торопя шаг, нарастало агрессивное гудение. Их не хотели отпускать. Но защитник был слишком силён. Ещё несколько шагов, и Жальцев разом встряхнул пальцами, распуская свою паутину. Повёл плечами, освобождаясь от недавнего напряжения, склонил голову со стороны на сторону, звонко хрустнув позвонками. В спины им запоздало дохнуло жаром, Филипп едва успел выставить щит. Туман пропал окончательно. Ветви гигантского дерева торжествующе заходили винтом. Показалось, ещё немного, и дерево взлетит с земли, как расходившийся лопастями вертолёт. Но в следующий миг наступила тишина. И можно стало выдохнуть совсем. Потому что здесь, в шатре из зелёных ветвей, с ковром густых трав, у самого ствола, на одном из удобно торчащих из земли корней сидела та, кого они так долго и трудно искали. Девочка не обращала на пришедших ровно никакого внимания. Она увлечённо возилась со своими игрушками: уже знакомым Филиппу белым зайцем, и совсем не знакомым ему розово-голубым зубастым чудовищем непонятной породы. За её спиной стоял Андрей Вдовин. Облокотившись о покрытый коричнево-бурой корой ствол, сплетя руки на груди, он любовался играющей дочерью и счастливо улыбался. Он был облачён в балахон из серого льна, подпоясанный плетёным кожаным поясом. На боку висел кривой ритуальный кинжал. - Мы пришли? - тихо и неуверенно спросил Жальцев, бесполезно крутя головой. - Пожалуй. Филипп вздохнул и небрежно стряхнул с себя, поддев за пятки, оба ботинка. Потом наклонился и стянул носки. Ему давно уже было жарко. Потом взял своего спутника за руку и повёл вперед. Андрей поднял голову и настороженно прищурился на них, так, будто не узнавал, улыбка пропала. Правая рука сделала движение к кинжалу, но замерла и вернулась в исходное положение. Он не посчитал гостей опасными. Но и говорить ничего не стал. Леночка же только на миг скосила глазки и сказала: - Ну и что, дядя Женя, теперь ты видишь, что так лучше? - Да уж пожалуй, - после долгой паузы и с неким задумчивым смущением согласился тот, - Более зрячим, чем сейчас я себя вряд ли когда в жизни ощущал.