Тот, кто гасит свет

Я был только тем, чего ты касалась ладонью. Иосиф Бродский

Из-за бессонной ночи, утро и день проходят тревожно и смазано. Всё время кажется, что мысли не те, не о том. Скачут с пятого на десятое. Привычная рутина не увлекает в болото дел. Все эти встречи с гостями, возня с бумажками по кемпингу, переговоры о размещении рекламы — это так мелко, кажется таким ничтожным сейчас. И вот понимаете, меня гложет то, что вообще произошло и то, что в частности, произошло утром. Я, правда, знаком с Ксавьером почти семь лет. И я видел его в разном настроении. Знаю, каким он бывает. Можно сказать, что я составил своего рода карту «бинго» или, скорее, пирамиду признаков его психических состояний. В общем, до сегодняшнего дня это было всё. Ничего хорошего, конечно, но ведь у всех же бывают плохие дни, так что и Ксавьер в этом плане не исключение. Все мы не ясное солнышко, даже само солнышко. Сегодня утром я познакомился с новым горизонтом. И пока ещё не знаю, чем это может грозить. Что означает. Он мне так ничего и не сказал особо. Не стал рассказывать, а я не стал спрашивать. Но к двум часам дня, конечно, картинка уже складывается: кто-то что-то слышал, кто-то что-то видел, и все активно обмениваются информацией, она обрастает деталями и её, разумеется, нужно делить на три до сухого остатка. Сплетни стекаются ко мне в уши, когда я запарковав машину Ксавьера у домика администрации, захожу внутрь. Все мои сотрудники, весь персонал кемпинга, — вот они, здесь. Конечно же, шушукаются о трагедии, навестившей Хармони Хилл. Джефф, мой старший помощник, трётся здесь же, хотя и должен с утра быть на стройплощадке, где, скорее всего сегодня проблемы с недостроенным пятым домиком. Наш строитель-подрядчик — фирма Хопперов, так что предсказуемо, возникнут некоторые проблемы со сроками. Судя по рабочей одежде Джеффа и закатанным рукавам простой голубой рубахи, он, может, и собирался туда. Майза, администратор и, по совместительству, мой секретарь, в нежно оливковом платье и косо завязанном красном шейном платке, тоже здесь. Капает слюнями на Джеффа. В переносном плане, разумеется. О, я закатываю глаза и умехаюсь, если бы они уже наконец переспали, может начали бы больше времени уделять работе? Или не начали бы. Коренастая фигура Ларри, конюха, и подтянутый сухощавый Руперт, инструктор по рыбной ловле, тоже тут как тут: сидят с Джеффом и Майзой, потягивают остывший горький кофе из автомата и вполголоса обсасывают подробности минувшей ночи. Они все, кроме Майзы, насколько я знаю, принимали участие в ночных поисках, так что не сомневаюсь: информация у них свежайшая. Хотя, полгорода искало бедную Мелоди. Меня они до сих пор не замечают и я улыбаюсь улыбкой чеширского кота — у Тая научился.       — Доброе утро, котятки! Шорох голосов смолкает, и Джефф закашливается, подавившись кофе. Руперт, сочувственно усмехнувшись, протягивает длинную жилистую руку, чтобы постучать по спине приятеля. Майза, наконец, вскидывает взгляд на меня и широко улыбается белоснежной улыбкой.       — Шеф! Доброе утро! — она всё ещё улыбается, переходя сразу к делу. — Сегодня на пятый никто не вышел. Бригадир и несколько строителей принимали участие в поисках. Извиняясь за них, она разводит руками, словно говорит, что-то вроде «их можно понять». Я киваю, чтобы она продолжила.       — Но я связалась с офисом Хопперов, уточнила. Они, конечно, ужасно все расстроены, мистер Хоппер, понятное дело, не приходил сегодня… Я подхожу к остальной компании и беру пластиковый стаканчик, чтобы и себе кофе налить, пока Майза продолжает отчет.       — Конечно, секретарь мистера Хоппера уверяет, что срыва сроков не будет.       — Спасибо, Майза. Позвони, пожалуйста, им сегодня ещё раз. Вырази соболезнования и передай, что мы всё понимаем и готовы перенести срок на неделю. И, знаешь, — я задумываюсь, — направь, пожалуйста, им цветы и открытку с соболезнованиями.       — На адрес офиса? — деловито уточняет Майза.       — Ага, — я киваю отхлебывая ужасный кофе. — Думаю, что домой к ним я сам наведаюсь. Замершая было болтовня, постепенно возобновляется и я просто сижу со своими ребятами, слушая вполуха, пока они треплются о том, как стоило бы вести поиски и о том, что никогда раньше такого не случалось. Потом, когда беседа возвращается на круг назад, к перемыванию поисковой операции, Ларри вдруг обращается ко мне.       — Шеф, а правда говорят, что господин Блэкхёрст нашёл… — он запинается и уточняет понизив голос до драматичного шепота, — что он нашёл, ну, девочку… Вот так. Я — «шеф», кто угодно другой, в том числе и потерявший ребенка отец, — «мистер». Но Ксавьер… Ксавьер — «господин Блэкхёрст». С того самого лета, когда безумная сестрица моего возлюбленного переполошила Хармони Хилл, и весь город узнал, что здесь обосновался один из близнецов преступного гения Этьена Блэкхерста — он всегда и неизменно для всех и каждого не иначе, как «господин Блэкхерст». Часть общественного договора, не иначе. В прошлом году, на День труда, я устраивал своим корпоративный пикник с барбекю, приглашены все были с семьями. Мероприятие прошло очень уютно, по-домашнему. Ксавьер, кстати, тоже был: стоял у гриля, принимал участие в разговорах. И вот все эти мои замечательные люди — они хлопали меня по плечу, смеялись, шутили, но его так и называли «господин Блэкхёрст». Даже когда спорили о правильной температуре углей.       — Я не в курсе подробностей, Ларри, — решаю сразу на берегу предупредить расспросы, — но вроде как, да. Ксавьер и Дестини были в группе, которая нашла Мелоди. Имя малышки Мелоди — как ведро ледяной воды на тлеющие головни сплетен. Лица мрачнеют, говорить больше не хочется. У Ларри сын — ровесник младшей Хоппер, а дочке пять лет. У Майзы — полный дом племянников, я их практически не различаю, но старшей, вроде, лет четырнадцать. У Руперта младшей сестренке недавно стукнуло двенадцать, она могла бы учиться с Мелоди в одном классе, но ходит в местную школу. Так что все, кроме Джеффа, близки к пониманию этой трагедии. Каждый из нас, с холодящим сердце ужасом, пытается не представить себе на месте Мелоди кого-то из близких. Мы молча допиваем кофе, погруженные в свои тяжелые мысли, а потом — медленно расходимся по местам. Болтать больше не хочется. В середине дня делаю перерыв в работе с документами. Отправляю пару сообщений Дестини, Таю и Тэм — хочу узнать как у них дела. А потом звоню домой, Ксавьеру. Вообще-то, технически говоря, это дом Тайлина. Ашхаус. Он куплен на деньги Ксавьера и оформлен на имя Тая. Это «долгая история» и она уже не актуальна, но переоформлением имущества никто и не думает заниматься. Тай редко вспоминает о праве собственности и, как правило, это звучит в таком ключе: «эти ж двое меня заебали уже, что сил моих больше нет». Как-то так. Связано это, чаще всего, с разбросанными вещами. Тай педант по части уборки. Когда ему случается замолкнуть и задуматься, он на автомате начинает медитативно складывать шмотки по фен-шую, тереть поверхности и расставлять книги по сложной системе, включающей географическое положение и время творчества автора. Я поначалу думал, что рехнусь с ним, вот честно. Заметьте, что даже в такие моменты, он всегда говорит «эти двое», хотя в Ашхаусе живёт ещё и Тэм. Тэмми, по умолчанию, его любимица, хотя он скорее откусит себе палец, чем признает это вслух. У меня есть и собственный дом. Дом, в котором я вырос. Дом, в котором выросла и умерла моя мать. Дом, в котором умерла Милдред. Дом Большого Джимбо. Этот дом оплачен Ксавьером и оформлен по дарственной на меня. Я узнал об этом шесть лет назад, когда… ну, когда я сбежал от Ксавьера из его родового гнезда. Не хотел его видеть. Что-то вроде того. Конечно, не настолько, чтобы отказаться от дома! Я, в общем-то, очень запасливый парень: драма драмой, а подарки — на то и подарки. Тем более, такие. Дом я перестроил: теперь это хорошенький уютный коттедж на три спальни с двумя ванными. Удобный, современный и простой. В первый год после возвращения Ксавьера в Ашхаус, я всё ещё жил там. У нас были сложные отношения, и меня задрало бесконечно с психу собирать вещи и мчаться через весь город, чтобы на следующий день ломиться обратно. Период настройки отношений, понимаете, да? Теперь-то вроде всё нормально, но до последнего времени я держал дом пустым, а вот с полгодика назад повезло сдать его в наём. Срок аренды сначала был всего на месяц, но потом мы продлили договор. Гудки в трубке прерываются и я слышу густой теплый голос на том конце:       — Да, Джейден. Никакого вопроса, заметили? У Ксавьера в телефоне самый короткий контактный лист из всех, что я знаю. Там только четыре номера: Тай, Алан, я и Тэмми. Четыре номера. Остальные он хоть и знает на память, но отвечает одинаково почти всем: «Ксавьер Блэкхёрст, слушаю вас». Весь мир для него делится на тех, от кого ему что-то нужно и на всех остальных, кому что-то нужно от него. И номера тех, кто относится к первым — записаны в контакт-листе. А всех остальных он готов выслушать. Но только начиная разговор со мной он сначала говорит «да». Одно короткое слово способно растопить меня в масло, и всё внутри сразу сладко замирает. Честное слово, я готов слушать его до конца времен, если произносить будет именно этот человек. Я звоню узнать как он («всё в порядке, Джей» — нет) и как дела («на обед придет Стефани, заглянешь?» — нет). Тай ещё не возвращался, но у него тоже всё в порядке (нет). Ни с кем из нас никогда ничего не будет в порядке. Но я слышу его ровный голос и знаю, что он удерживается на поверхности. Не тонет в тёмных ледяных водах своей души. Он здесь и сейчас. Я знаю каким он может быть и знаю оттенки его молчания, знаю тепло его рук и лёд, окружавший душу. Я знаю обратный путь из глубин ада и готов вести его обратно. Всегда. Каждую минуту я помню об этом. О том, что этот день, возможно, наступит. Сегодня — не этот день и я чувствую, как скала, лежавшая на сердце, тает туманом. А сам я откидываюсь в кресле, устало прижимая к глазам руку, и только через секунду отдергиваю её, вспоминая, что даже этот жест — его. Ксавьера. Черт, может, попросить у Тая телефон психоаналитика?