You booked the night train for a reason So you could sit there in this hurt. Bustling crowds or silent sleepers, You're not sure which is worse. ©Taylor Swift — champagne problems
Когда Тайлин вернулся, дождь за окном уже превратился в мелкую надоедливую морось, украдкой шуршавшую по листочкам и мокрому асфальту. Время подбиралось к десяти часам, и солнце уже скрылось, напоследок облизав животы туч широким огненным языком. Желтые хищные глаза улиц, не моргая, дробились в плачущих стеклах участка, в иссиня-черных телах дорог. Выбрав между сырым дыханием сумерек и пыльной затхлостью запертой комнаты, я впустила ночь в распахнутые окна. Позволила ей заполнить шепотом штаб опергруппы. — Хорошая ночь, агент, — дверь открылась и закрылась снова за спиной моего нового консультанта. Словно заранее защищаясь от моего гнева, он приподнял два крафтовых пакета, как щит. — Я принес еду, хозяйка! Последнюю фразу он произнес высоким писклявым голосом, подражая домовому эльфу Добби. Учитывая, что Тай был огненно рыж и высок, я не смогла удержаться от смеха. — Я от тебя теперь когда-нибудь отделаюсь, рыжий? — Просто поешь, агент, — я что, много прошу? — вы знали, что даже выставлять еду на стол можно возмущенно? — Я очень консервативен… — Это точно, просто сама консервативность! — Так вот, — невозмутимо продолжил консерватор, касаясь индастриала в ухе. — Мне бы не хотелось привыкать к новому специальному агенту, когда прежнюю — обессиленную и оголодавшую тень — вытащат из этого чулана вперед ногами. — А что, у Тини нас не кормят? — Побойся бога! У Тини кабак, а не ночлежка для блудных агентов. А в Ашхаусе тебя все еще никто не горит желанием обогреть и накормить. Я — твой единственный пропуск в рай вегетарианских белков! — М. Звучит соблазнительно. — Сбавь обороты, я еще даже не начинал, — он деловито снял фольгу со все еще теплого овощного рагу. — И, заметь, готовил я, а не наш вежливый приятель. Поэтому если у тебя возникнут претензии к качеству полезных белков, советую оставить их при себе. — Как вы дошли до жизни такой, что в наше-то время ни в одной злачной забегаловке этой дыры не готовят вегетарианские блюда? — В этом вопросе уже есть ответ, агент. Как наши дела? Я махнула на доску, где теперь красовалась новая фотография. Джефф, водитель пикапа из кемпинга Джейдена. Ни Джеффа, ни его пикапа мы пока не нашли, но следы шин на подъездной дорожке одного из домиков оказались близнецами отпечатков протектора, нужных нам. Домик временно занимал он сам. Джефф. Парень двадцати семи лет, восемь месяцев назад осевший в Хармони Хилл. — Джефф? Да ладно! — очевидно, когда Тай кидал Нилу намек проверить машину с баланса кемпинга, он не предполагал, что дал прямую наводку, толкнувшую расследование. — Такие дела. Но ни машины, ни Джеффа мы пока не обнаружили, — я сосредоточилась на еде. — Ребята ищут его, разослали ориентировки. И на парня, и на машину. — Слушай, это в голове не укладывается. Джефф… — Тай сощурившись всматривался в улыбающееся лицо, увеличенное с общего снимка. На день труда, что ли, они все там фотографировались. — А дома у него смотрели? — Вот черт! И правда, как мне в голову-то не пришло, начать поиски с его дома?! — я рассмеялась. — Сам как думаешь? Его девушка, Майза вроде, говорит, что он собирался сегодня уехать на рыбалку. Тай проигнорировал издевку и задумчиво кивнул. — Вроде девушка или вроде Майза… Стеф, а Джейден в курсе? — А ты с ним не встречался вечером? Мы, в общем-то, с него и начали. Он владелец домика, где квартировался Джефф. Так что к нему мы и пошли сначала. Это же служебное жилье. Но в самом доме все в порядке, если ты об этом. Никаких кровавых луж, следов борьбы. — И ты прямо уверена-уверена? — сомнения в голосе Тая согласным аккордом звучали в моей душе. — Я сама себе не верю, что небо голубое, рыжий. А в такой подарок судьбы, — я вздохнула, отодвигая пустую тарелку, — тем более не верю. В том домике так чисто, как будто бригада криминальных клинеров прошла. Ребята сейчас бегают с люминолом, но судя по тому, что мне никто не позвонил, всё зря. Вещей — нет, отпечатков — нет, ДНК — нет. Так что чувак либо решил поиграть, либо у нас есть ещё один труп, просто мы пока не знаем, где он. Всё ещё думаешь, что наш Волшебник — нормальный? — Думаю? — фыркнув, как сердитая кошка, Тай вернулся к столу, чтобы собрать грязные тарелки. — Границы нормы очень широки, но никто, кто в состоянии осознанно повторять убийство, не вписывается даже в самое широкое понимание норм. — То есть, Волшебник, все же, псих? — Как бы ты назвала человека, который в новолуние раз в год бегает по лесу с краденым ребенком, чтобы принести его в жертву? Многие серийники апостольского типа не вписываются в диагнозы. Большую часть времени — они абсолютно нормальны. Они не социопаты, не чужды эмпатии, у них нет состояний бреда или галлюцинаций. Этот тип, как солдаты на войне, они убивают — потому что так «надо». Будешь десерт? — А? — я обернулась к нему, удивленная резкой сменой темы. — Пирожное, агент! — Тай закатил глаза, а потом помахал рукой прямо перед моим носом. — Приём, приём. Малина, матча, кокосовое молоко, орехи. Будешь? — Цены тебе нет, рыжий. Давай десерт. К аккуратным лодочкам пирожных прилагался егермейстер. С сомнением открутив колпачок, я повела горлышком, чтобы почувствовать терпкий дразнящий запах. — Конечно, нужно было с него и начать, — Тай кивнул в сторону аккуратной темной бутылки. — Но ты так интересно рассказыввала о том, что ФБР облажалось, что я не устоял. Мало ли, на пустой желудок тебя развезет, и я лишусь подробностей. — Во-первых, не облажалось, рыжий. Во-вторых, не ФБР. И в третьих, солнышко моё, ноль две на двоих — это скорее приправа, чем алкоголь. — Тебе, смотрю, достаточно просто понюхать, и вот я уже солнышко, — уголки широкого рта дернулись вверх, в заразительно теплой улыбке. Не отвечая, я смотрела, как тягучая ниточка падала на дно крохотной темной стопки, наполняя горечью трав комнату. Я почти не пила, но егермейстер был тем, ради кого я изредка делала исключение. И в последний раз это было… это было… всего-то месяц назад. В полупустом баре в Детройте, где мы с Викрамом отмечали начало отпуска. Через восемь часов я вылетала на свадьбу к сестре, а его самолет, двумя часами раньше, должен был унести на белые пески каких-то экзотических островов. Викрам. Сердце резанула непрошеная боль воспоминаний и я зажмурилась, как будто не хотела отпускать этот миг: темный бар, куда мы так часто отправлялись после работы; уютное тепло егера, разливающееся за грудиной; улыбка моего напарника и друга, вспыхивающая теплым костром в глазах. Качнувшись на стуле я попыталась сказать, а не проскулить, но получилось плохо: — Откуда. Откуда ты знал? Про егер? — Викрам рассказывал. Он часто о тебе говорил, Стефани. Ты для него очень много значила. Этот бархатный голос открывал тёмную комнату в моей душе. Ящик Пандоры, куда я без разбора сваливала ненужные, лишние эмоции. Пальцы впились в край стула до боли, до хруста вонзаясь в ткань. — Стеф, всё в порядке. Если хочешь, можешь плакать. Или говорить о нём. — С чего ты взял, что я хочу о нём говорить с тобой? — боль и тоска выплавились в ярость, в крошечную острую звездочку, расправлявшую лезвия лучей внутри. — А с кем хочешь? Не думаю, что у тебя такой уж большой список конфидентов, Стеф. Ты не поехала сегодня на вскрытие. Не хотела видеть его таким, да? — Не хотела, — упрямо мотнув головой, я топила боль и растерянность, океан скорби хотела засунуть обратно в чертову коробку. — У меня для тебя плохие новости, агент. Он умер. Тебе придется пережить это. И придётся прожить. Есть потери, которые мы не имеем права игнорировать, Стефани. Песья мать, если я сейчас открою глаза и увижу его сочувственное лицо, разорву когтями в кровь. Честное слово, заставлю его подавиться этим «прожить». — Рыжий, ты меня прогнуть решил? — Вообще-то точнее будет: помочь. Но у тебя с этим какая-то проблема. В конце-концов, прогнуть — не сломать. — Я под тебя прогнусь только тогда, когда ты мне в шею дышать будешь. — Уже сегодня? От дикой смеси невинности и иронии в его голосе, я не выдержала и распахнула глаза. Вся тоска, боль потери, нелепость происходящего… весь этот день, странный ужин на двоих, ночь полная кошмаров и ужаса — обрушились на меня сминая хрупкие барьеры. Викрам мёртв. Глупая случайная жертва. Глупая ненужная смерть. Колесо судьбы, случайно проехавшее по нам. Смех, глухой и гулкий, чужеродный как кусок гранита в комнате уставленной хрусталём, смех, который я запоздало определила как свой, перетёк в истерические слёзы, смешанные с обрывками фраз, междометий и проклятий, поровну разделенных между Викрамом, Таем и тем ублюдком, который убил моего напарника. Убил человека за семь лет ставшего мне больше, чем другом. Ставшего моим братом. Единственным человеком на свете, принимавшим и понимавшим меня. Тай подвинул ко мне ближе сухие салфетки, придвинул стул, и я позволила обнять себя. Заново переживая день за днём все семь лет. Переживая вчерашний вечер, когда детектив Самюэл пробормотал в трубку, что они нашли его. Нашли мертвым. Насовсем, навсегда мертвым. А мне он оставил всё это. Давай, двигайся, беги в дурацком колесе. Решай. Делай. Оставайся эффективной. Оставайся сильной. Оставайся живой. Ему-то теперь что? Ничего. Он умер. Викрам умер. Я — осталась. После того, как слезы высохли. После допитого егера. После холодной воды в тускло освещённом туалете участка. После всего этого — мы спустились вниз. Вышли в свет фонарей, размытый невесомым дыханием водяной взвеси. В оранжевые облака уличных ламп, раскинувших щупальца теней на низкие кусты у парковки. Влажная ночь дышала в горячую кожу лица теплом весны, обещая скорый рассвет бледной полоской у горизонта над долгими пологими холмами. Под ногами рассыпались искрами следы наших шагов, плавясь в водяной пленке на темном асфальте. Мы, не договариваясь, прошли мимо окон дежурки, мимо опустевшей стоянки, на которой скучала алая рыба кабриолета. Через парк, рассеченный надвое стрелой аллеи, усыпанной белыми бабочками яблоневых лепестков. В эту ночь вокруг было так много мертвых: Джен, Грейс, Мелоди и Викрам. И только двое оставались живыми. Я и Тайлин, удерживавший мою руку в горячем капкане своей ладони. И каждый шаг звучал во мне набатом, потому что я оставалась живой среди живых, позволяя ему вести меня к свету. Одну ночь — эту ночь — я позволяла ему вести себя. Позволяла себе поверить в то, что я ещё жива, кружась среди спиралей синих теней и потоков бледного света на мокром асфальте безлюдной аллеи. Просто — я.***
Утром, когда меня разбудило недовольное жужжание мобильника, в комнате я уже была одна. Вызов поступил с номера местного участка, так что я ответила, не раздумывая, по пути в душ. Деловитая офицер Эймсби расправилась со светской частью беседы, ограничившись одним только приветствием, и сразу перешла к новостям: пикап нашли. Точнее, его остов. Надеюсь, умничка Джейден страхует имущество своей компании. Положив трубку, я быстро разделалась с утренними ритуалами и спустилась в темное чрево бара. Тай и Дестини, похоже, только что закончили завтракать, а мой собственный завтрак ждал меня заботливо упакованный в бумажный пакет. Удивительное дело — провинция! Чем глуше местность, тем больше заботы. И накормят, и обогреют, и завтрак в пакетик уложат. Принимая у Тини стаканчик с кофе, я кивнула Таю: — Подкинешь до участка, рыжий. Судя по тому, что он молча встал, прощаясь с хозяйкой бара воздушным поцелуем, Тай заметил, что это констатация факта. Машина была припаркована на самой бровке тротуара. Значит, следуя железной дисциплине своего отца, молодой волк вымуштровал и свою странную семью. До сих пор, что ли, в шесть утра бегают? — Нашли машину Джеффа, — я перекинула ремень безопасности и приступила к завтраку. — Только машину? А Джеффа? — Его ищут. В машине, вроде не было. В двадцати милях севернее Мэпл Сити. Какая-то пара возвращалась домой и увидела горящий автомобиль. Остановились, связались с пожарными, полицией, но когда наряд приехал — тушить особо было нечего. Дотла. Эксперты разбирают останки форда. Может, повезет, и какой-нибудь кусок подарит нам надежду и новый след. Тай промолчал, сосредоточенно паркуясь на вчерашнем месте. Скорее всего, как и я, он думал, что это могло бы быть. Даже если мы найдем отпечатки или ДНК — откуда знать, что принадлежат они Джеффу? С чем сравнить, если дома у него всё было вычищено? Родственников не было: парень рос в приемной семье, но уже давно оборвал общение с ними. Ездил по стране, нанимаясь то в сезон помощником на фермы, то гидом в национальных парках. Перекати-поле. Парень, который нигде надолго не задерживался. А вот в Хармони Хилл задержался. Географию перемещений по стране, впрочем, отследить было сложновато. Далеко не всякий фермер брал его в помощники через официальное трудоустройство. Через Айдахо след проходил — это точно. Но ни конкретных мест, ни точных сроков — не было. А вот насчет Бэйфилда в Висконсине, второго места преступления, это сложнее. Оттуда пока никаких известий не было. Судя по досье годичной давности, никого, кто подходил бы под описание Джеффа, тогда не допрашивали. Хотя я все-таки отправила запрос и фотографию, в надежде на то, что это оживит память причастных к расследованию офицеров. Но одной надежды — мало. Быстро обменявшись неутешительной информацией предыдущего дня с опергруппой, мы подвели итоги: ничего. Так что я сразу перешла к заданиям. — Эймсби, у нас есть точные даты, в которые Мелоди сбегала из школы. Опроси всех, кого сможешь и составь мне максимально точную фотографию каждого дня этого вашего Джеффа. Кто у них там? Секретарь, Джейден, хозяин булочной, почтальон — кто угодно, кто видел и помнит чем и во сколько занимался Джефф. Ясно? Эймсби деловито кивнула, хотя и без особого восторга. Задание-то в стиле: пойди туда, не зная куда и найди в стоге сена волос. Кемпинг еще и стоял на отшибе, кто там его увидел бы? Впрочем, для остальных ребят задания были не лучше. — Нил, нам прислали список входящих и исходящих с номера Мелоди. Нужно найти номера, которые не относились к установленным контактам. Кто звонил и в какие дни. Это может быть не один или даже не два номера и, скорее всего, вызовы шли с предоплаченных. Но я хочу знать, как часто он связывался с нею. Только ли в те дни, когда она сбегала из школы. Приунывшее личико Джереми Нила не выражало воодушевления, но что поделать: кто-то должен заниматься скучной рутиной. — Григор, с тебя, как обычно, камеры. Парковки, магазины, заправки. Ищи форд. Мы выяснили, что Джеффа нет в седьмом часу дня. Возьми весь вчерашний день и сегодня — до самого момента сообщения о пожаре. От кемпинга и до места, где сожгли машину. Ок? Патрик Григор сухо усмехнулся. Ему сегодня предстоит много ездить. И, если ему повезет, то дождя будет совсем мало. Хотя, похоже на то, что в этих местах всё везение уже израсходовано. Кем-то. — Если всем всё понятно, почему вы всё ещё здесь? Офицеров как корова языком слизала. Нахмурившись, я обернулась к Таю, привычно сидевшему на краю подоконника. — И ты почему всё ещё здесь, рыжий? — Вдруг ты и для меня найдешь какое-нибудь скучное задание, агент? — Может и найду. Думай. Почему он выбирает этих девочек? — Агент, мы уже говорили об этом. Они немножко творческие. Немножко непохожие на других. — Да, отлично. Как он это узнаёт? В глазах моего собеседника блеснуло понимание: — Как узнает? Одна — рисует. Вторая — играет в школьном театре. Третья — пишет рассказы. — Тай качнул головой, задумавшись. — Откуда он может это узнать до того, как вступить в контакт… — Как он может это узнать? У него есть какая-то последовательность? Вроде того, что «первая должна делать это, вторая — то»? — Сомневаюсь. Думаю, что скорее, первичным для него является возраст и внешность. Потом он выбирает ту, которая будет более удобной жертвой. Потом уже знакомство и ритуал. — Первый этап самый простой, да? Пару раз появись в окрестностях школы и вот ты примерно видишь весь ассортимент одиннадцатилетних блондинок, — от меня, конечно не укрылось, как Тай поморщился на слове «ассортимент», но других слов у меня не было. — Потом он должен конкретизировать. Как? Как он это делает? — Хочешь сказать, что он работает в школе, агент? Кто-то из персонала? — Умница, детка. Теперь нам нужно добыть списки всех сотрудников трех школ, включая уборщиков и разнорабочих. Всего-то делов! — И у половины анкеты будут не полными, а еще треть даже без фотографий! — Цыц, рыжий. Если у тебя есть более жизнеспособные идеи, не стесняйся их озвучить. Пока их нет, займемся этой. Возможно, но только — возможно, у Тайлина и были какие-то «более жизнеспособные идеи», но инстинкт самосохранения вовремя подсказал, что лучше воздержаться от их озвучивания.