***
Место, куда Стайлз ходил пять дней из семи было людным. Ногицунэ знал, что так называемые школы являлись местами, где смертные получали знания. Культура, науки, история, искусство — то, чем человечество разжилось за несколько тысячелетий, бережно хранимое и столь же бережно искажаемое в угоду времени и личному интересу. Мало было истин в изучаемых ими материалах. В историях никогда не побеждают злодеи, потому что их пишут победители — сухие факты прошедших дней могут быть истолкованы розно, а кому нужны вопросы? Ногицунэ нравился Стайлз ещё и за недоверчивость. Он не верил тому, что написано в книгах, воспринимая написанное, как предвзятую точку зрения, и в то же время допускал вероятность истинности описанных событий. Никакой слепой веры — Стайлз доверял только неоспоримым фактам. А история, переписанная десятками, не входила в это число. Тем не менее, он прилежно изучал всё, что им предлагали, от логарифмических функций до различий в искусстве Моне и Мане. Ногицунэ порой нравилось наблюдать за ним, когда он выполнял задания, которые вызывали у него недоверчиво приподнятые брови, досадливые гримасы или пылкий энтузиазм (в основном возникающий в ответ на нелепое утверждение, которое Стайлз жаждал оспорить). Он хотел насладиться этими эмоциями, пока Стайлз ещё мог их испытывать. Как бы тёмен, опасен и ужасен ни был Ногицунэ, иногда ему было любопытно наблюдать за чувствами, которые ему никогда не было суждено испытать. Стайлз был кладезем не только знаний, но и неведомых Ногицунэ эмоций. Смотреть на него — столь умного, способного и перспективного — и знать, что все эти столь редкие для смертного качества прозябают понапрасну из-за чувств, было удивительно. Он в очередной раз убеждался в том, что не чувствовать было благом, нежели наказанием, как считали многие существа, которых он знал на протяжении своей жизни. — Чувак, твои глаза! Ногицунэ наблюдал за попытками Истинного Альфы управлять собой с ленивой усмешкой. Алый цвет глаз ещё не значил, что ты стал вожаком стаи. Ему многому предстояло научиться. Если у него вообще будет возможность это сделать. Ногицунэ проводил взглядом Стайлза, который укрывал своего приятели от любопытных глаз, пряча его в пустой аудитории, и направился к другой жертве ритуала, который способствовал его освобождению. Эллисон Арджент хранила множество скелетов в шкафу, но без Стайлза Ногицунэ не мог знать их все, поэтому он не планировал разрушать её с помощью информации о том, на какую кнопку следует надавить. Нет, сейчас он собирался пошире раскрыть дверь, которую они по неопытности и безрассудству распахнули. Лидия Мартин была рядом с его целью, но Ногицунэ едва ли обратил внимание на банши. Она станет для него самой лёгкой мишенью в тот момент, когда он овладеет Стайлзом в полной мере. Его смертный знал эту девушку лучше, чем она сама себя знала, а её неопытность в управлении своими силами — которые могли быть крайне разрушительными и внушительными — только глубже рыла могилу, в которую Ногицунэ собирался её поместить. Эллисон не сопротивлялась его вторжению. Потёмки её разума кишили порывами и желаниями, которые не заставляли её гордиться собой. Вспышки огненной ярости и холодной ненависти окружали всё, что касалось семьи Хейлов, и Ногицунэ подивился тому, как люди не видели за фасадом милой улыбки и ещё более милых ямочек бездну гнева и лицемерия. Она нравилась ему — могла бы стать прекрасным сосудом, если бы Стайлза не было рядом, — но Ногицунэ также знал, что подозревать в злодействе Эллисон стали бы одной из первых, в то время как Стайлз получил бы едва ли не последнюю строчку. В любом отношении Стайлз был лучшим выбором, и Ногицунэ не стал сдерживать себя, позволяя тьме, которую она впустила уже давно, разрастись ещё больше. Ему нечего было быть тонким, учитывая, что ему не нужна была её благосклонность. Он оставил её, ничего не подозревающую и потирающую висок от неожиданной боли. Глаза банши метались по комнате, не в силах сфокусироваться на встревожившем её существе, и Ногицунэ довольно прищурился, забавляясь её слабыми попытками увидеть его скрытую от глаз смертных форму. Люди были раздражающе субъективны и поверхностны в отношении восприятия мира, но это всегда играло ему на руку. Он не смел жаловаться на это преимущество.***
Скотт вытащил карточку, на которой ровными, немного округлыми буквами было написано: «Жирорастворимые витамины». Он закусил губу и посмотрел на Стайлза взглядом, в котором сквозила неуверенность. — Е? Стайлз нетерпеливо кивнул, вырвал карточку у него из рук и махнул рукой, подбадривая его продолжить. — Давай, чувак. Для их усвоения нужны жиры, — попытался Стайлз, когда Скотт так и не заговорил. — Помнишь аббревиатуру? — О! — Скотт приободрился, его глаза мигнули красным, но Стайлз ничего не сказал ему об этом. — КЕDА. Правильно? — Точно, чувак. Витамины К, Е, D и А жирорастворимые. Я почти горжусь тобой. Ногицунэ лениво растянулся под окном, куда солнечный свет не доставал, позволяя ему нежиться в относительно свободном пространстве. Стайлз сидел в нескольких метрах от него, скрестив ноги и разложив перед собой ряд карточек, с помощью которых помогал Скотту подготовиться к занятию по биологии. Они не замечали его присутствия, но Ногицунэ и не пытался быть заметным. — «Пуриновые основания», — кисло прочитал Скотт со следующей карточки. Стайлз сделал ряд интенсивных, странных движений, и Ногицунэ закатил бы глаза, если бы они у него были, когда понял, что он пытается изобразить пургу. Он объяснял этот принцип запоминания своему другу всего полчаса назад. — Что? — совершенно потерянно склонил голову набок Скотт, в его глазах читалась усталость. — ПурГА, Скотт! Пуриновые — ПурГА. — Пурга? — Ты не сосредоточен, — вздохнул Стайлз. — Пуриновые основания — Аденин и Гуанин. ПурГА! — Как всё это вмещается тебе в голову? — застонал Скотт, отбрасывая карточки в сторону и растягиваясь на ковре. — Я ни за что не запомню всё это до завтра. — Если ты плохо напишешь контрольную, я посчитаю это личным провалом, так что поднимайся. Мы даже не коснулись биосинтеза белка. — Почему материала так много? Ногицунэ оскалился, чувствуя раздражение из-за плаксивого голоса жалкого оборотня. — Потому что ты пропустил огромное количество лекций и домашнего задания, пока прогонял красноглазую банду с нашего двора. — Но ты был со мной. И ты всё знаешь. — Ты правда хочешь поговорить об этом? — улыбнулся Стайлз, роняя перед ним учебник. — Потому что я бы предпочёл сосредоточиться на трансляции и транскрипции. — Я бы предпочёл… — Глазеть на Эллисон, да, знаю. Стайлз открыл учебник, быстро пролистывая страницы и рассматривая рисунки. Ногицунэ знал, что он ищет наиболее доходчивую диаграмму или схему, которая помогла бы Скотту понять материал лучше всего. Это было такой пустой тратой времени, что у него ныли зубы от желания вонзить клыки в шею оборотня, который занимал время Стайлза. Он наблюдал за ними, удивляясь забывчивости, которую мог демонстрировать мозг смертных, и в очередной раз уверялся в том, что сделал правильный выбор. Стайлз был так умён и способен, что Ногицунэ рядом с ним даже позабыл, какими глупыми были смертные (львиная их доля), пока не понаблюдал за одним из них побольше воочию. Примитивные существа или нет, Ногицунэ всё равно опасался их. Не нужно обладать исключительной памятью и неординарным умом, чтобы победить. Порой хватало грубой силы и удачи, а у Альфы МаКколла и того и другого было в избытке. Ногицунэ собирался быть очень осторожным с ними, и раскол отношений Эллисон и Скотта значительно поспособствовал бы этому. Главное — не переступить грань. Если подтолкнуть их слишком сильно, они могли бы снова оказаться в объятиях друг друга в поисках утешения. — Спасибо, что помогаешь, Стайлз. Правда. Я… Я просто не могу собраться. Мои силы выходят из-под контроля, а Эллисон снятся ужасные сны. Нам нужно передохнуть. Но школа просто… — Ты не думал, что это не просто ПТСР или что бы то ни было? — спросил Стайлз, открыв учебник на нужной странице. Его взгляд был отстранённым. — Мне не нравится это говорить, но мне кажется, в этом есть что-то большее. — Доктор Дитон сказал, что это последствия ритуала. Открытая дверь, тьма и всякое такое. Стайлз замер, рассматривая свои руки. Он был неестественно неподвижен. — Со мной ничего не происходит. Но я тоже был там. Скотт придвинулся ближе, положив руку другу на плечо. Волосы упали ему на глаза, когда он склонился, чтобы заглянуть в лицо Стайлза. — Ты уверен? Стайлз окинул комнату взглядом, словно надеясь что-то найти. Его глаза остановились на белой доске с ответами на загадки Ногицунэ. Он выглядел здоровым: выспавшимся, полным сил и энергии. — Я в порядке. Мне снятся хорошие сны. Я чувствую себя в безопасности. На самом деле всё так хорошо, что это пугает меня. Ногицунэ хотел связать чувство безопасности со своим присутствием в сознании Стайлза. Чувство защищённости, которое расположит Стайлза к нему. Скотт усмехнулся и сам взял учебник, положив его между ними. — Тогда я предлагаю насладится этим хорошим временем. Не беспокойся обо мне и Эллисон. Мы справимся с этим. — Его широкая улыбка немного померкла, когда он опустил взгляд на книгу. — Биосинтез белка, да? — Ты безнадёжный оптимист, Скотти. — Ты любишь меня за это. Ногицунэ обнажил клыки в сторону волка, но не стал вмешиваться в их взаимодействие. Стайлз действительно заслуживал насладиться этими последними хорошими днями.