***
Сонный, ужасно уставший я открыл дверь. На пороге, замерев с занесенной для стука рукой, стоял Нил Джостен: он был в серой толстовке с натянутым до лба капюшоном, линялых черных джинсах и раздолбаных чёрных кедах. — Пришёл наконец. — Я выдал уставшую нежную улыбку, — Давно тебя не видел, — зевая, я пошёл на крышу — проветриться и покурить. В кармане зажужжал телефон. Я замер. Играла песня «Ranaway train». Рингтон, который я поставил на звонки Нила. Сзади, из недр комнаты, раздался слишком громкий кашель — будто кто-то поперхнулся, за ним последовал истошный крик Кевина, звавшего меня по имени. Я обернулся. Нил смотрел на меня с растерянностью, мольбой и нежностью, и прижимал к уху телефон. Мир покачнулся. А, может, это меня шатало… Перед глазами появилась дрожащая и влажная пелена, ноги превратились в желе. Дрожащей рукой я вынул телефон-раскладушку и нажал кнопку ответа. — Привет. — донеслось до меня слабое и мягкое. — Нил? — слабо прошептал я перед тем как отключиться.***
Губы блуждали по моему лицу. Дыхание согревало прохладную кожу. Горячие пальцы путались в волосах. Несколько голосов ругались громким шепотом. Я нахмурился. Голоса смолкли. Вдруг один — родной и желанный, — произнёс: — Идите. Я всё объясню позже. — А Эндрю? — голос очень похож на Ники. — Я буду с ним, когда он проснётся. Я услышал тихие шаги. Открыв глаза, увидел перевёрнутое лицо, но безошибочно узнал его. Улыбающийся, рыжий, голубоглазый. Живой. Нил Джостен. Он наклонился ко мне и поцеловал нежно и ласково. Я медленно сел, оглядел комнату, прислушался. Нет жуков, мышей, крыс. Ничего. Только тихое дыхание Нила и моё сбивчивое. В коридоре громко шептались, но я не вслушивался в слова. Снова посмотрел на Нила. — Ты настоящий? — спросил я на всякий случай. — Да. — кивнул Джостен. — Как я должен убедиться? Нил сел поближе, мягко взял меня за руку и приложил ладонь к своей щеке. Она была тёплой. — Вспомни, как я выглядел, когда мы виделись последний раз? — Джостен потёрся щекой о мою руку, чуть повернул голову и поцеловал центр моей ладони. — Отвратительно. — Верно. — Нил тихо усмехнулся. — А сейчас? Как я выгляжу сейчас? — Словно не боишься, что я трахну тебя так, что выбью всю дурь из твоей тупой башки. — рыкнул я, переместив руку ему на затылок и сжимая волосы. — А я и не боюсь. — шепнул Джостен, смущенно улыбнувшись. Я рванул его к себе, сцепляясь в один сложный узел тел. Когда голова коснулась подушки, я впился в его губы зубами. Я кусал его губы, рычал, скулил и рыдал. Я не верил. До последнего не верил, что он погиб. Поверил, лишь когда посмотрел запись и когда нашёл нацарапанное послание. — Тише-тише, — ласково шепчет Нил, обнимая меня и меняясь со мной местами — я оказываюсь сверху, — я здесь, Дрю. — он оглаживает мои лопатки. Я уже почти верю, но должен убедиться. Я замираю и одариваю его долгим выжидающим взглядом. — Да или нет? — С тобой — всегда «да». — отзывается он с расслабленной нежной улыбкой. Я проникаю руками под его толстовку и ощупываю ладонями старые шрамы. Всё на месте. Это успокаивает. Затем я тяну его одежду вверх, избавляясь от неё, и Нил послушно поднимает руки, помогая мне раздеть себя. Когда я смотрю на его тело, голос предательски дрожит: — Как ты выжил? Синяков уже нет, царапины стали тонкими белыми шрамами, которые скоро исчезнут. Карта старых шрамов сохранилась в первозданном виде, и я цепляюсь за это как за константу Вселенной. Черные джинсы обольстительно облегают его крепкие округлые бёдра, которые я накрываю ладонями, чтобы ощутить тепло сквозь ткань. Снова задаю наш вопрос. Нил утвердительно кивает, выдыхая один слог, и я расстёгиваю его ремень и выдёргиваю его из петель. Когда ощущение прохладной кожи исчезает из моей ладони, мне становится фиолетово на судьбу сгинувшего ремня. Я смотрю на джинсы Нила: они сидят ниже подвздошных косточек, которые всё время так и манят меня. Из-под пояса выглядывает дорожка рыжих волос, и я, снова получив разрешение, касаюсь там пальцами. Прикрываю глаза и вспоминаю те давние ощущения, когда первый раз проник рукой Нилу под бельё: его тело раскалилось за считанные секунды, я ещё не дотронулся до его основания, а он уже стал чертовски твёрдым. Нил всегда был со мной гипервозбудимым. Это забавляло — дотронься до него, и он уже готов кончить. Нил прерывисто выдыхает сладкий стон, когда я мягко поглаживаю его исцарапанный пресс подушечками пальцев. — Дрю, иди ко мне. — просит Нил, протягивая ко мне руки. Я укладываюсь на его грудь и вдыхаю запах его кожи. — Дядя Стюарт подоспел на катере. — отзывается он, утыкается носом в мою макушку и ласково перебирает прядки на затылке. — Я же не умею плавать, помнишь? — Ещё бы. — я фыркаю ему в ключицу и продолжаю ледяным голосом: — Ты лгал всем. — Я защищался. — отзывается Нил. — Люди отца сидели на хвосте, я должен был что-то сделать. — Ты уехал с ними? — Нет, с дядей. Он отвёз меня к месту встречи. — Что было потом? — Переговоры. — по голосу я понимаю, что Нил болезненно морщится. Ещё бы, на нём живого места не оставили… Он крепче обнимает меня. Я просовываю левую руку ему под спину, чтобы обнять в ответ, а правой поглаживаю плечо с треугольным следом утюга. — Я нашёл выход, когда брёл по мосту. Мы с дядей договорились встретиться там, но он не ждал, что я соберусь прыгать. — Никто не ждал. — бурчу я и жмурюсь от подступивших слёз. — Прости меня. — он шепчет в мою макушку и касается её дрожащими губами. — Кто знал правду? — Только Стюарт. — отзывается Нил. — Ты видел его, когда пришёл на опознание. — Коп? — Да. — Так это правда был ты? Там, на столе. — Я. — он кивает. — Ты не представляешь, каких сил мне стоило не отзываться на твои поцелуи. — Я чувствовал твоё сердце. — я поднимаю голову и смотрю в любимые голубые глаза. Прижимаю руку к его груди и чувствую, как его сердце грохочет в мою ладонь. — Думал, мне казалось. — Я пытался не дышать, замедлить пульс… — Я видел, как тебя вскрыли… — с отчаянием выдыхаю. Не мог он остаться в живых после такого. Я ничего не понимаю!.. — Не видел. — Нил качает головой. — Ты слышал звук пилы и видел брызги красного. Как вскрывали мою грудную клетку ты не видел. Я упираюсь предплечьями в матрас и приподнимаюсь, чтобы смотреть ему в глаза. — А… а в гробу? — Там был я. Под подушкой был баллон с кислородом. Дядя установил за тобой наблюдение, и предупреждал меня, когда ты направлялся к кладбищу. — Ты всё продумал, да? — я сжимаю челюсти. — Не всё. — Нил качает головой, отводит взгляд. — Когда ты рассказал о значении цветов, я мог сорваться и выдать себя. Мне было очень страшно за тебя, Дрю. — говорит он шепотом. — Тогда, в ливень, я заплакал. Тогда я ответил на твой поцелуй. — Я думал, мне показалось… — ошеломленно выдыхаю я. На несколько минут в комнате повисает тишина. Я всё ещё над Нилом. Устанавливаю «доминирование». — Знаешь, что ты сделал? — спрашиваю я надтреснутым шепотом. — Ты едва не убил меня. А я едва не убил Кевина. Он был в машине, когда я ехал по тому мосту. Он был рядом, когда я направил машину к фонарным столбам. Я мог убить Кевина просто потому что он был тогда рядом со мной. Нил не отвечает, потому что понимает мою правоту. Своей «смертью» он чуть не убил двоих человек. Его руки сильнее стискивают меня. — Мне очень жаль, что я не мог сказать вам. Всё должно было выглядеть правдоподобно. Журналисты и люди отца следили за Лисами после моей «смерти». Если бы я сказал кому-то, … всё было бы кончено. — выдыхает он и запускает руку в волосы, чтобы убрать их с лица и взъерошить. Между нами снова устанавливается напряженная тишина. Она довольно скоро мне надоедает, поэтому я пихаю Нила локтем в живот, давая понять, что почти не злюсь на него. — Ты меня не узнал. — шепчет он, слабо улыбнувшись. — О чём ты? — В день похорон ты задел меня плечом. Помнишь? — я шёл навстречу в пальто и шляпе. Снова покрасил волосы и надел линзы, чтобы ты не узнал. — Ёбаный конспиратор. — я отвешиваю шлепок его левой грудной мышце и задерживаю ладонь там, сминая плоть пальцами. Нил сперва охает, а затем стонет, когда мои пальцы начинают кружить вокруг его соска и легонько сдавливать. Я наклоняюсь и кусаю его шею, наслаждаясь болезненным стоном. — Я оставил тебе послание на мосту. — сквозь стоны произносит Нил, зарываясь пальцами в мои волосы. — Ты видел? — Видел. — я киваю. — «Прости. Никому не верь. Моя душа всегда с тобой.» — Я романтик, ты знал? Я качаю головой и обреченно выдыхаю: — Ты придурок. Я думал так с первой нашей встречи. — А что думаешь теперь? — Теперь? Я знаю, что ты придурок. Просто мне это в тебе начало нравится. — Твой придурок. — исправляет Нил. — Который чуть не спалился в цветочном. — Ты и там был?! — я выдыхаю с яростью. Ужасно хочется снова его стукнуть. — Был. — он кивает. — Я зашёл попросить продавщицу вести учёт всех цветов, что ты покупаешь, и задерживать тебя, насколько это вообще возможно. — С ней было приятно поболтать — она мне отвечала. В отличие от тебя. — я пихаю его локтем в живот. Нил болезненно стонет. — Ненавижу тебя, придурок. — смотрю на натянутые складки его джинсов и, накрыв ладонью тёплое возбуждение, сжимаю его пальцами. — Враньё. — хрипло выдыхает Нил болезненно-приятный стон. — Тринадцать алых роз. — он берёт меня за подбородок и просит поднять голову. — Я тоже люблю тебя, Эндрю. — Ненавижу… — шепчу я, прикрывая глаза и наклоняясь к нему за поцелуем. — Я больше никогда тебя не покину. — отзывается Нил и раскрывает губы, впуская мой язык. — Ещё бы! — я привяжу тебя к себе. — мстительно выдыхаю я. Нил усмехается и снова целует меня — мягко и лениво. — Знаешь, как я скучал по этому? — Могу представить. — Сомневаюсь. — я закатываю глаза. — Тогда… — Нил соблазнительно прикусывает губу. — Покажи мне? — предлагает он.***
Я поклялся себе, что больше никогда не окажусь снизу, и вот я снова тут. Но на этот раз по своей воле, мне не страшно и я этого хочу. Нил сидит на моей талии, и я рассматриваю его обнаженное тело, лаская руками бока. Он напевно урчит, легко ёрзая своей сексапильной задницей по моему животу. Я хочу его. Именно в том самом смысле. А ещё я хочу, чтобы он также хотел меня. — Да или нет? — спрашиваю, перемещая руки на его бёдра и поглаживая от колен до паха. Нил дрожит и кивает. — Нил, мне нужно слышать. — напоминаю я, левую ладонь прижимая к его талии, а правой поглаживая у основания. — Да, Эндрю. — кивает Нил. — Расстегни джинсы. — прошу я, облизывая внезапно пересохшие губы. Нил пересаживается на мои бёдра, тянется руками к моей молнии, но я на мгновение останавливаю его, чтобы сказать «Медленно». Джостен понимающе кивает и освобождает мой живот от давления пуговицы и ширинки. Нил чуть спускает мои джинсы и сдавленно охает, когда видит, насколько я напряжён. — Ты можешь прекратить всё в любой момент. — напоминаю я сквозь горечь в горле. Нил вскидывает ошеломленные глаза. — Но я не хочу. Я слышу свой облегченный вздох и откидываюсь на подушку. — Эндрю, что мне делать дальше? — спрашивает Нил. — В моей тумбочке. Черный тюбик. — Да, сейчас. — Нил торопливо слезает с меня и вытаскивает из верхнего ящика смазку. — Это? — уточняет он на всякий случай. Я смотрю на его истекающее напряжение, колом торчащее и поднятое к потолку, и поражаюсь, как ровно звучит при этом его бархатистый голос. — Да. — я киваю и неотрывно слежу за ним, пока Нил идёт обратно и забирается на постель. — Подготовишь меня? — это не вопрос, а скорее робкая просьба. Я незамедлительно киваю и подвигаюсь, чтобы дать ему лечь рядом. Нил передаёт мне тюбик и спрашивает, как ему следует лечь, чтобы мне было удобнее. Я смотрю на него с неверием и тут же целую — напористо и глубоко. Я его обожаю. — Можешь лежать на спине или стоять на коленях. — предлагаю я, откручивая крышку с тюбика. — Можно попробовать сначала на коленях? — спрашивает Нил. — Конечно, как тебе удобно. — я киваю. Пока Джостен устраивается, я умираю-умираю-умираю. Я хочу его до боли, до зубного скрежета. Я хочу ощущать его давление. Я хочу быть с ним одним целым. Я хочу его. Когда Нил инстинктивно разводит колени шире, я обильно смазываю пальцы, но начинаю прикасаться лишь когда смазка нагревается от моего тепла, и когда Нил даёт разрешение. Я приставляю ко входу подушечку большого пальца и мягко поглаживаю, чуть надавливая. Нил сипло урчит и слабо покачивает бедрами, помогая мне расслабить его. Я кладу левую руку ему на бок и чуть толкаюсь кончиком пальца в колечко мышц. Нил сжимается с непривычки и шипит. — Хочешь остановиться? — Нет. — он сердито мотает головой. — Просто неприятно. — Расслабься и потерпи, — я успокаивающе поглаживаю его обнаженную спину, — когда я войду и смажу тебя, больно не будет. — объясняю я и добавляю: — Обещаю. Нил кивает и расслабляется. Я проталкиваю в него фалангу большого пальца и легонько покачиваю им вперёд-назад, чтобы дать Нилу привыкнуть к ощущению движения внутри. Когда я перестаю ощущать давление и сопротивление, осторожно выскальзываю и вхожу в Нила указательным пальцем и чуть позже добавляю к нему средний. Нил чуть сжимается вокруг меня. Я наклоняюсь к его уху и шепчу «Не сжимайся, любимый.» Нил слышит ласковое прозвище, неосознанно сорвавшееся с моего языка, и отчаянно стонет, словно прося снова назвать его так. Касаюсь губами ушной раковины и Нил издаёт непривычный моему слуху звук наслаждения: урчащий, напевный и долгий. Да, он стонал и раньше, но так — никогда. Я целую его ухо и прошу сделать так снова, теперь осознанно называя его волшебным словом. И Нил делает. Даже громче, чем в первый раз. Он напевает блаженные стоны, когда я начинаю осторожно растягивать его «ножницами» пальцев. Нилу не хватает моих прикосновений, и он скулит, поворачивая голову и оглядываясь на меня. Я умираю от взгляда просящих голубых глаз, пропадаю бесследно. Я тянусь к нему за поцелуем, и Нил стонет мне в губы, отчаянно хватаясь за мою левую руку, прижатую и поглаживающую его тёплый бок. Отстранившись, Нил, покраснев от смущения, шепчет: — Ты нужен мне там. — и мягко ведёт мою руку к прессу, но не доходит до основания, потому что не хочет принуждать. Я нащупываю дорожку мягких волос и следую по ней вниз. Замираю у основания, потому что Нил дрожит вокруг моих пальцев, дрожит подо мной, и тихонько скулит от переполняющей его нежности. Я глажу его рядом с основанием, затем касаюсь пальцами горячей и мокрой головки, поглаживаю её. Из Нила вырывается струйка смазки, когда я нечаянно задеваю чувствительную дырочку его уретры. — Эндрю, давай. — сипло просит он. Ноги у Нила начинают подгибаться. — Я хочу тебя внутри. Я кусаю губы и смазываю свой стояк, о существовании которого напрочь забыл, потому что слушал звуки возбужденного Нила. Приставив головку к подготовленному колечку мышц, я даю себе минуту, чтобы собраться с силами. Нил подаётся назад, разыскивая ощущение наполненности, и насаживается на головку. Я охаю, впиваясь пальцами ему в бок. — Ты как? — он поворачивает голову, чтобы пересечься со мной взглядом. — Г-… горячо. — удаётся выдохнуть мне. — Продолжим? — робко спрашивает Нил. Я смотрю на его округлые ягодицы, перемещаю правую руку к его истекающему стояку, мягко сжимаю пальцами мошонку и Нил, закатывая глаза от наслаждения и открывая рот в напевном развратном «Ах!», подаётся назад в ту секунду, когда я толкаюсь в него. Я вхожу на половину и замираю, давая привыкнуть. Нилу снова мало меня, о чём он немедленно мне сообщает. Я прижимаюсь грудью к его спине и целую везде, где могу достать: губы, шея, плечи, уши, виски, лопатки. — Я так скучал по тебе!.. — шепчет Нил, целуясь со мной. — Я так хотел тебя. — выдыхаю я и вхожу до конца. Нил отчаянно вбирает воздух в грудь и до хруста прогибается в спине. Я чуть покачиваюсь в нём и вдруг задеваю особенную точку внутри, когда начинаю потихоньку выскальзывать. Нил выкашливает стон наслаждения, падая грудью на подушку, прогибаясь в спине и вскидывая бедра, и охрипшим голосом просит повторить. Я упираюсь ладонями ему в спину, нахожу заветное место с четвёртой попытки, и реакция Нила становится острее. Он просит ещё. А потом ещё-ещё-ещё и так далее. Я вхожу в него с определенной регулярностью, чтобы дать ему время вдохнуть. Мои руки скользят по покрытой шрамами спине, потому что Нил уже мокрый от пота. Он поворачивает голову, сжимая руками подушку, и глядит на меня из-под полуопущенных век. — …-дрю? — тихо зовёт он пересохшим горлом. — Можно мне побыть сверху? Я не знаю, что он имеет в виду, но соглашаюсь мгновенно, выскальзывая из него. Шатаясь, Нил приподнимается на руках и восстанавливает дыхание. Затем его кисти оказываются на моей шее. Нил целует меня, мягко укладывая лопатками на матрас и седлая мой живот. — Поможешь? — хрипло спрашивает он, становясь надо мной на четвереньки и бодая вспотевшим лбом мою ключицу. Я киваю, но догоняю не сразу, — лишь когда Нил перемещает мою руку вниз, чтобы я сжал пальцами свой член и поставил его вертикально. Чтобы Нил мог опуститься. Я слежу за изменениями на его лице. Когда приставляю головку к растянутому входу, Нил приоткрывает рот в напевном «Ах!..» Когда вхожу немного, стон сменяется на низкое мычание. Когда погружаюсь головкой, Нил издает тихий писк. Когда вхожу целиком, Нил подаётся ко мне, прикрывая глаза, и соприкасается с моим лбом. Но когда я сгибаю ноги в коленях, чтобы дать ему опору, Нил начинает двигаться, выкашливая стоны охрипшим горлом, и я больше не могу следить за ним. Мои глаза закрываются. Правая рука вплетается в волосы на макушке Нила, а левая пытается держаться за возбуждение Джостена и ласкать его. Правое предплечье Нила надавливает мне на ключицу, когда он насаживается особенно глубоко, и мои губы приоткрываются — я чувствую на них нить слюны, — и выдают расслабленное «Ах…» Нил обнимает горячей ладонью мою щёку и ухо, и двигается, волнами насаживаясь на мой набухающий стояк. — Я люблю тебя… — шепчет он мне в губы, и ловит языком ниточку слюны, тянущуюся от верхней губы к нижней. Я захлёбываюсь в ощущениях, лаская Нила спереди и сзади. Мне не хватает воздуха сказать ему в ответ. — Дрю, я сейчас… — за этим следует отчаянный взрослый стон — высокий, напевный и громкий, — и в моей руке становится горячо и мокро. Я ласкаю Нила, пока его член способен выталкивать сперму, и перестаю лишь тогда, когда меня накрывает разрядка. Нил падает рядом, лишенный сил, обвивая меня левой ногой, а я смотрю на свою руку и футболку с лужицами его спермы, вдыхаю запах удовлетворенного Джостена и не могу поверить в реальность происходящего. За окном темнота. Мы провели в постели долгие часы. Нил спит, уткнувшись носом мне в шею. Сперва я не касаюсь его, потому что моя рука испачкана в его сперме, но затем, наплевав на это, переворачиваюсь на бок, обвивая его тело конечностями, и глажу его по спине испачканной ладонью. Плевать, если это — лишь игра больного воображения. Пусть завтра всё будет так же хуёво, как вчера. Сейчас мне хорошо. Я счастлив. Нил Джостен спит в моей постели, после того как кончил, занимаясь со мной любовью… Да. Я сказал «любовь». Вы всё верно услышали. Я люблю Нила Джостена. — Нил? — мне приходится тормошить его, чтобы сказать это, пока рассвет не разлучил меня с ним. — М? — издаёт он сонный звук, разлепляя веки. — Я люблю тебя.