IN FLAME

      Отец рассказывал ей о Новом Гисе. Маленький работорговый городок, набравший силу всего за несколько десятков лет и именовавший себя в честь старой Империи. Она тогда распускала домашнюю челядь, сама заваривала отцу чай и подавала его в изящной янтарной беседке, стоявшей в их саду. Отец добавлял немыслимое количество меда в пиалу и пускался в воспоминания обо всех городах, в которых побывал. Их было немного, только те, что находятся в Горестном заливе, так что истории неизбежно повторялись, обзаводились новыми деталями, становились всё поразительнее и многограннее. Особенно Лире нравилось слушать про Гозай, что на острове Кедров. После Рока Валирии цунами уничтожило почти все население города, оставив лишь гискарские пирамиды, такие же большие и величественные, как в Миэрине. Странное дело, каждый раз, как Лира вспоминала о доме, она постоянно думала об этой янтарной беседке. Редкой красоты была вещь, приданое матери на свадьбу, а до этого её матери. Лежала ли она теперь обуглившаяся или её растащили мародёры? А может так и стоит там, дожидаясь, пока вернётся кто-нибудь из семьи эрт Оэрен. Те дни, с отцом, рассказами и пиалой хризантемового чая казались недостижимо далёкими.       До Нового Гиса было не больше недели пути, но корабль, на который их посадили, был настолько ветхий и изношенный, что они плыли вот уже третью неделю. В трюмах то и дело образовывалась течь, и тогда рабы были вынуждены сначала кричать об этом на весь корабль, а затем ещё и вычерпывать воду, чтобы не захлебнуться ненароком. В порты они не заходили, опасаясь таможенных проверок. Корабли и их капитаны числились преступниками — за долги, за убийства, за оскорбление вельмож. Через два дня после того, как они пересекли Чёрные скалы начался шторм и паруса, больше похожие на ветошь, не выдержали и порвались. Пленников в трюмах бросало из стороны в сторону, так что если бы не цепи, они бы давно переломали себе все кости. Это происшествие задержало судно ещё на два дня, пока ткань крепко-накрепко не зашили и не водрузили обратно на мачты, молясь всем Богам, чтобы паруса выдержали. Лира только поначалу пострадала по своей нелёгкой судьбе, попыталась поплакать, подумать, что ей теперь предстоит, но это всё отошло на второй план, когда её собственное тело взбунтовалось против неё. Она-то думала, что на корабле её страдания закончатся: испепеляющее солнце больше не нависает над головой, воды и еды им давали достаточно для того чтобы голод стал едва заметным, не было и демонских отродий с гор. Девушка по глупости своей была уверена, что отцовская любовь к мореплаванию передалась и ей, вместе с кровью и именем. Полагала, что дочь человека, полжизни ходившего по морю и сама сможет легко приспособиться к водному пути. Как же она ошиблась. Они едва успели отплыть от Бхораша, как морская гладь из союзника превратилась в злейшего врага. Лиру слегка подташнивало в гавани, но после того как она поела, а корабль выплыл в беспокойный залив, где волны раскачивали судно, словно маятник, девушка почувствовала, что желудок подступает к самому горлу. Ночью ее стошнило желчью. И не ее одну, большую часть рабов тоже. Бедная Иса, еще ни разу не ступавшая на борт кораблей, мгновенно позеленела, исторгнув из себя всю еду и воду, которую ела с таким аппетитом. Альбаро даль Альвиз, несмотря на сырость и холод, промок насквозь от пота, его тело тряслось от слабости и головокружения, хотя он дольше всех держался, не желая унижать себя выблёвыванием содержимого желудка. Большинство других едва ли отходили от ведра, опасаясь, что не успеют вовремя до него добежать. Лире было бы омерзительно от всех них, если бы она сама не сидела, склонив голову в деревянную посудину и ожидая, что вот-вот расстанется со своими внутренностями. Голова гудела, в глазах мелькали искры, а мышцы сводило судорогой. Она еле-еле была способна оставаться в сознании, опасаясь, что зачахнет быстрее, чем они доберутся до Нового Гиса. Разбитые губы вновь стали кровоточить, и тогда девушка прокляла свою гордость, за которую она расплатилась ударом кулака в лицо. Но тут же она спохватилась, вспоминая, что она дочь древнего рода, что сколько бы ошейников на нее не нацепили, она все равно останется Лирой эрт Оэрен, и рано или поздно найдет способ вернуть себе свободу.       К полудню следующего дня она прокляла вообще весь свой род за то, что они купили эту чертову землю за пределами городских стен. Прокляла своего отца за то, что он ушел в море, оставив ее одну, прокляла своего малолетнего жениха за то, что тот не родился на десять лет раньше и не взял ее в свой дом по достижении брачного возраста. Она проклинала Миэрин, Астапор и Юнкай со всеми этими подковерными войнами. Лира ВОЗНЕНАВИДЕЛА всех Богов, уготовивших ей такую участь. Когда, наконец, силы иссякли и девушка провалилась в сон, ей снились только дикие серые волны, омывающие и раскачивающие ее посреди бесконечного моря. Никакого больше Миэрина с его цветущими садами.       Тех, кого не затронула морская болезнь, было в разы меньше. Некоторые потихоньку научились справляться с качкой, а некоторые, такие как Джосс, и вовсе не страдали от тошноты. Они ели и пили, как всегда, легко засыпали и им не требовались остатки сил, чтобы встать, когда в трюме в очередной раз появлялась течь.       В первый день Лира была уверена, что на этот раз точно погибнет. Она проснулась, осунувшаяся и бледная, чувствующая себя буквально тенью себя прежней. От прежних потребностей не осталось и следа. Чистота тела, насурьмленные глаза и брови, мягкая постель. Все это отошло на второй план, уступая необходимости выжить. Девушка приподнялась на дрожащих руках и привалилась спиной к корпусу корабля, голова вновь закружилась. Альбаро, сидевший рядом, протянул ей чашу с водой:       — Я думал, ты умерла, — прохрипел он. В тишине его слова были слышны всем, но никто даже не поднял головы.       Каждые шесть рабов были связаны одной длинной цепью, так что для того чтобы один мог выйти на середину борта, все остальные должны были прижаться к корпусу, иначе цепи не хватало и ошейники начинали душить узников.       — Я уже почти… — ответила Лира, отпивая воду. Желудок тут же судорожно сжался, девушка застонала и поползла к ведру, но на этот раз тело оказалось сильнее болезни, так что Лира просто глубоко вздохнула, борясь со слабостью.       В трюме стоял запах блевотины, плесени и соленой воды.       Исе было еще хуже. Девочка лежала, обняв колени и глядя невидящим взглядом в потолок. На следующую ночь у нее началась лихорадка, она перестала пить, не откликалась, когда Лира звала ее по имени. Ближайшие к Исе рабы не прикасались к ней, страшась, что жар может перекинуться на них. Такая вот человеческая природа. Лира сама хотела и помочь девочке и, одновременно с этим, отсесть от нее в самый дальний угол. Не хватало только ей самой подхватить заразу.       Когда в трюме случилась первая течь, Иса уже сутки лежала в беспамятстве. Вода, мелкой струйкой стекавшая с досок правого борта, со временем залила весь пол, грозя ночью утопить рабов.       — Течь! — Джосс первый принялся стучать по корпусу, стараясь привлечь внимание команды. — В трюме течь!       Люк с хлопком распахнулся и по лестнице лениво спустился мальчишка-юнга. На его пухлом лице едва пробивались усики.       — Чего разорались? — высокомерно бросил он, держа что-то за щекой, от чего его слова прозвучали глухо.       Джосс только кивнул на пол — разрастающаяся лужа воды уже подступала к ногам юнги. Тот отпрыгнул с омерзением:       — Вот же…       Парнишка быстро вскарабкался по лестнице наверх, даже не закрыв обратно люк, а уже через минуту к ним спускались сразу семеро матросов. В руках троих были плети, еще один держал огромную связку ключей и масляную лампу, остальные же тащили ведра с густо пахнущей смолой.       Две связки рабов отцепили и, словно скот, плетьми загнали в угол, не позволяя сделать ни шагу по направлению к лестнице. Лира едва смогла бы сейчас удержать вес собственного тела, не то что попытаться сбежать, но матросы оставались бдительными. Один даже сунул руку девушке под платье, до синяка сжав ягодицу, и Лира в ужасе отшатнулась от него.       Пока их надзиратели искали пробоину, забивали ее паклей и смолили, она стояла, прижавшись всем телом к стене и надеясь, что ни больше никому не придет в голову полапать ее. Еще ни одну рабыню не уводили на верхнюю палубу, в общее пользование, но кто знает, не станет ли она первой такой.       Девушка попыталась было придвинуться поближе к Исе, но тут же получила удар плетью по плечам и спине, так что ей пришлось оставить надежду подойти поближе к девочке, которая так и лежала неподвижно, уперевшись лбом в мокрый пол. От света лампы слезились глаза, рабы слишком долго находилась в сумраке, так что теперь отворачивались от источника света. Лира и сама прикрывала лицо ладонью и вздрогнула, когда чьи-то пальцы коснулись ее волос.       — Это я, — Джосс жался к стене, скрытой глубокой тенью. Одной рукой он крепко зажимал цепи, чтобы те не гремели, а вторая покоилась теперь на плече Лиры там, где набухал розовый рубец от удара кнута. Девушка поморщилась.       — Прости, — он тут же опустил руку. Губы мужчины были у самого ее лица, он старался говорить как можно тише, шепча в самое ее ухо. Отросшая бородка щекотала шею, а дыхание согревало продрогшую кожу. Сердце девушки предательски забилось.       — Когда пойдешь обратно, встань третьей с конца, — практически приказал Джосс. — Когда будет еще одна течь, встанешь последней. Поняла?       — Зачем? — так же тихо, губы в губы, ответила Лира.       — Иса заботилась о тебе, богатая родовитая госпожа, настала твоя очередь помочь ей.       — Чем я могу ей помочь? Только умереть рядом? — прежняя сущность Лиры, полная брезгливости и высокомерия, взяла верх, не желая прикасаться к больной рабыне. Джосс тоже почувствовал перемену в девушке, и его зеленые глаза сверкнули холодом:       — Она пеклась о тебе всю дорогу. Не будь такой сукой, Лира!       Это был первый раз, когда Джосс назвал ее по имени, да еще и с таким ледяным презрением, но девушка была не в силах ответить ему колкостью на колкость, так что просто выдернула свою руку из его хватки и отвернулась. Однако, когда настало время возвращаться на свои места, девушка сделала так, как сказал Джосс. Теперь между ней и девочкой оставалось полдюжины человек. При верном расчете Лира уже могла дотянуться до лица Исы, чем и воспользовалась, заставив ту сделать несколько глотков воды. Девочка горела, волосы ее слиплись на лбу от грязи и морской воды, но Лира, сжав зубы, преодолела отвращение. Она сама наверняка выглядела не лучше, однако случись такое с ней, Иса бы обязательно помогла.       После очередной пробоины на их стене Лира оказалась совсем рядом с девочкой, между ними сидела только одна женщина в пестром костюме танцовщицы, но и она охотливо уступила место подле больной. Альбаро теперь сидел совсем один среди чужих людей, так что у Лиры от жалости сжалось сердце. С чего ей вдруг захотелось помочь всем разом? Ей бы о себе позаботиться, ей самой приходилось выжимать из себя все силы для того чтобы не потерять сознание.       Так они и плыли все две недели, а затем и еще два дня. Лира несколько раз просыпалась по ночам от кошмаров, ей снился тот безмятежный вечер, когда на них напали. Во сне она вновь и вновь переживала те ужасающие минуты, видела смерть Варда, чуяла дым от горящих шелкопрядовых плантаций. Снились трупы и кровь. Девушка просыпалась рывком, едва сдерживая крик, и тут же вспоминала, где она. Рыдания сами собой рвались из горла, и тогда ей приходилось зажимать себе рот рукой, чтобы никто не видел, как она — Лира из семьи эрт Оэрен, раздавлена, сломлена и измучена. Она сотрясалась в беззвучных всхлипываниях, пока все остальные спали.       Когда Иса пришла в себя, Лира и сама была готова просто лечь и умереть, но жалобный голосок изнуренной девочки придал ей сил — старания были не напрасны.       — Я слышала, как ты плачешь по ночам, — тут же заявила девочка. — Мне так хотелось успокоить тебя, но я не могла и пошевелиться.       Лире тут же захотелось заткнуть ей рот. Никто не должен был знать о ее слабости, а эта глупая девчонка взяла и во всеуслышание рассказала об этом.       — Тебе приснилось, — грубо оборвала болтливую рабыню девушка.       Джосс, молчавший все это время, тоже, кажется, оживился.       — Через несколько дней станет лучше, — мужчина расставил локти, упершись ими о колени, а подбородок положил на запястья. — Ваши тела привыкнут к качке.       Лира прикрыла глаза, борясь с желанием послать его в задницу с его советами и вселенскими знаниями:       — Пока моё тело привыкнет к качке, я успею сдохнуть. И половина других, вместе со мной.       — Еще несколько дней пути, и мы прибудем в Новый Гис, — тут же последовал ответ. — Могло быть и хуже. За нами хотя бы убирают.       — Мы благословлены. — Лира не хотела дерзить, у неё на это просто не было сил, но её раздражало, что Джосс так ни разу и не заговорил с ней после того случая с пробоиной. Она даже ощутила себя виноватой.       — Почему с тобой не так? Что ты для этого сделал?       Мужчина пожал плечами:       — Со мной было так же, много лет назад. Мне пришлось переплыть почти всё Летнее море, я чувствовал себя ещё хуже, чем ты.       — Ты сказал, что с острова Кедров…       — Я сказал, что твой отец купил меня на острове Кедров, я не говорил, что родился там.       Лира почувствовала ещё один рвотный позыв и подползла к ведру, но желудок был пуст. Когда дыхание выровнялось, она продолжила:       — Тогда где ты родился?       — Название города всё равно ничего тебе не даст. Ты не знаешь, где это, — мужчина наконец с интересом посмотрел на неё, и Лира поразилась, насколько яркими были его глаза даже во мраке трюма.       — Из Браавоса? — не унималась девушка.       — В Браавосе запрещено рабство, — высказался Альбаро, заинтересованный их разговором.       Джосс вновь опустил голову, разрывая зрительный контакт, но Лире показалось, что так он пытался спрятать улыбку. Ей было непонятно, нравятся ему эти вопросы или раздражают.       — Может он стал рабом после того, как покинул Браавос? Он похож на Безликого, — предположила Иса.       — Я не Безликий, — очень просто, без обычных своих загадочных изречений, ответил мужчина. — Браавос стоит на берегу Студеного моря, а не Летнего.       — Ты слишком умён для простого раба, — высказала общую мысль Лира. Остальные закивали.       — Как же, наверное, повезло моим хозяевам?       Эта фраза, та самая, которую она сказала ему ночью на Дороге Демонов, из его уст звучала язвительной насмешкой, а вовсе не похвалой, как девушка задумывала. Она не нашлась, что на это ответить. В этом и был весь Джосс — говорил так, словно резал словом на куски. Она предпочла лишний раз не надоедать ему разговорами.       Следующие дни потекли быстрее. Все благодаря Исе, она скрашивала время, рассказывая о своем рабском прошлом, о семье и о бойцовых ямах, куда ее иногда брал хозяин Гиздар Шлосс. А Лира рассказывала об изготовлении шелка, его плетении и окрашивании — оказалось, она помнит каждую деталь производства, что поистине восхитило Ису. Девочка была уверена, что только мужчина может разбираться в таких делах, а удел женщины беречь семейный очаг. Еще Лира часто пересказывала ей истории о плаваниях отца. Когда история дошла до Земель Долгого Лета, девушка осознала, что ее слушает не только Иса: почти все рабы притихли, вытянули шеи и жадно глядели на нее, ожидая продолжения. Она не стала проверять, слушает ли Джосс, наверняка слушает. Путь знает, что и она много чего может рассказать, не он один тут умный.       Но чаще всего они обсуждали бойцовые ямы, это было единственное общее воспоминание у маленькой рабыни и бывшей знатной госпожи. Обе просто обожали смотреть на бои, и чем кровавее те были, тем больше азарта испытывали девушки. Так выяснилось, что Исе пятнадцать, хотя выглядела она куда младше. Девочка родилась в год, когда чемпионами стали сразу два бойца, разделив пальму первенства, за что ненавидели друг друга по сей день. Лира знала всех победителей, начиная с года своего рождения и даже несколько более ранних имен. В благородном обществе было невозможно вести беседу, не зная таких вещей, ведь каждый вельможа хоть раз в жизни, но выставлял своего бойца.

***

      К Новому Гису подошли поздним утром. Лира еще во сне почувствовала, что корабль больше не бьется о волны, замерев в бухте маленького островка. Какое это было блаженство — не содрогаться от качки, а просто лежать, наслаждаясь спокойствием. Иса тоже оживилась, предвкушая, что сможет наконец поесть и переварить съеденное. Девочка болтала без умолку, словно певчая птица в зарослях камыша, но тут же замолкла, когда раздались несколько грубых мужских голосов на нижней палубе, прямо над ее головой.       По лестнице к ним спускалась сразу дюжина матросов. За ними показался мальчик-юнга с лампой и принялся прохаживаться от одного раба к другому, тщательно высвечивая их лица.       — Этот, — говорил кто-то из темноты, и тогда выбранного раба отцепляли от связки и, ухватив за ошейник, вели наверх.       — Эта тоже, — женщину в костюме танцовщицы грубо выволокли вон. Наверху, там где располагалась вторая палуба, раздался ее гневный крик, а затем звук удара. Когда очередь дошла до Лиры, увели уже около двадцати рабов. Девушка до боли сжала руку Исы, боясь расстаться с ней. В глаза ударил яркий огненный свет, так что она даже ослепла на секунду, не успев отвернуться.       — Эта.       Лиру схватили за косы и вздернули на ноги. Только благодаря прежней своей выдержке девушка смогла сдержать нервную дрожь.       — Меня тоже! — тут же вскочила Иса, и матросы снисходительно засмеялись. Юнга обернулся назад, ожидая команды от их предводителя.       — Ладно, и ее тоже, — милостиво согласился тот.       — Куда их ведут?       Это был Джосс, Лира не сомневалась. Только голос у него впервые не был спокойным, а наоборот, приобрел еще большую колкость, чем обычно. Снова раздался грубый матросский смех, но ответа так и не последовало.       — И этого к ним! — один лишь предводитель не смеялся, четко раздавая указания.       Лиру первую толкнули к лестнице, Джосс и Иса шли следом. Преодолев одни покатые ступеньки, они оказались перед вторыми, ведущими на верхнюю палубу судна, все это время за ними пристально следили два матроса, с кривыми саблями наперевес.       Верхняя палуба была залита ярким светом — день выдался безоблачный и теплый. Лира всей кожей ощущала жаркие солнечные лучи. Запах и крики чаек были точь в точь, как в миэринских доках. Следом за ними выводили еще несколько человек, выстраивая в ровные ряды, самым последним тяжело поднимался тот самый мужчина, который раздавал указания.       После тёмных корабельных склепов синее небо казалось ослепительным, девушка жмурилась, глядя на солнце, давая глазам привыкнуть. Она всё никак не могла разглядеть этого сурового незнакомца перед собой, видела только его высокие кожаные сапоги с серебряными пряжками.       Мужчина отрывисто махнул рукой, и рабов, по команде, облили ледяной водой. Лира задохнулась от холода, зато тут же пришла в себя. Вялости и головокружения словно и не бывало.       — Меня зовут Максир Пардж, — раздался чёткий и уверенный голос. — Я капитан этого корабля и на данный момент ваш владелец. Скажу сразу, мне не нравится видеть ваши страдания. В Дорне нас учат не только быть воинами, но и состраданию тоже. Я не злой человек, просто бедный, я вынужден зарабатывать именно так. В моей стране сейчас неспокойно… — тут он переглянулся с командой, набрал побольше воздуха и смачно сплюнул на пол. — Таргариены.       Лира слушала его и понемногу оборачивалась, силясь разглядеть просторы палубы. Рядом с ней стояли ещё две девушки, во втором ряду Иса и Джосс. Оба выглядели осунувшимися, Иса, кажется, стала еще меньше, а её тёмная кожа приобрела нездоровый синюшный оттенок, у Джосса под глазами залегли тёмные круги.       Их капитан тем временем продолжал, пока все остальные внимательно слушали:       — За эти две недели я не заметил от вас каких-либо проблем, а вы не заметили их от меня. Так?       Рабы неуверенно закивали.       — Мне хорошо заплатили за то, чтобы я доставил вас на самый конец континента, но у меня порвались паруса, а других на судне нет. Как удачно для всех нас, что совсем рядом есть большой город с хорошим рынком. Сбежите ли вы от своего хозяина или нет, вернетесь к себе домой, выживите ли, мне плевать, к тому времени я буду далеко на востоке. Мне нужно получить деньги за вас, и на этом всё. Правила такие. За подстрекательство к бунту — вся связка остаётся на три дня без еды. За нападение на матроса — сутки привязанным к мачте. Попытаетесь сбежать — я не стану бить вас, портить свой же товар рубцами и кровью. Я отдам вас команде, и вас поимеет каждый по очереди, мои ребята изголодались и только и ждут ваших попыток. Это касается как женщин, так и мужчин. Все услышали?       Она наконец-то смогла сфокусировать зрение на лице капитана. Смуглый, даже смуглее, чем её отец, нос с небольшой горбинкой, черная с проседью борода. Посмотришь на него, так и не скажешь, что из Вестероса, а не из Эссоса. Только костюм его выдавал, слишком уж много грубо выдубленной кожи на него надето, в Миэрине он бы сварился заживо в таком облачении.       — Ты! Да, ты! — Максир Пардж ткнул пальцем поверх плеча Лиры. Девушка обернулась и поняла, что длинный смуглый палец указывал прямиком на Джосса. — По твоему лицу сразу видно, что от тебя стоит ждать проблем.       Джосс, даже не дрогнув, солгал:       — Я просто торговец пухом, господин, какие проблемы от меня могут быть?       Ни один разумный человек не поверил бы ему. Если все остальные рабы, что мужчины, что женщины выглядели напуганными, забитыми, то Джосс страха не выказывал. По крайней мере внешне. Что он думает на самом деле, Лира понятия не имела. А капитан Максир был не просто разумным, он был в полной мере хитер и внимателен, так что даже не стал разбираться с замыслами наглого раба.       — Какая из них твоя? — недобро улыбнулся он, словно хищник пристально глядя на Джосса. — Черненькая? — кивок в сторону Исы. — Или эта?       Лира с ужасом поняла, что речь идет о ней. Две соседние рабыни тут же сделали шаг назад, подальше от девушки. Останься в ней хоть капля прежней силы воли, она бы не раздумывая заявила, что она — Лира эрт Оэрен, и не принадлежит никому, ни капитану, ни рабу, а кто думает иначе, пусть спит вполглаза, мало ли кто может перерезать им ночью горло. Да, раньше она бы так и сказала… Но сейчас она просто прикусила язык, чтобы ненароком не вызвать гнев дорнийца. Джосс тоже молчал, не опуская головы.       — Кто — жена, сестра? — продолжал Максир, наматывая косу Лиры себе на палец. Ответа не было.       — Так вот, проблемный, за твои проступки будет расплачиваться она. И не сверкай на меня глазами, я тебя не боюсь. Дорнийцы никого не боятся, запомни. Но если будешь вести себя смирно, постараюсь продать всех троих в одни руки. Не обещаю, что так и получится, обе девки красивые, сам понимаешь, для чего их купят. Но постараться — постараюсь. А теперь отмойте их от дерьма!       Капитан хлопнул в ладоши, практически у самого уха Лиры и матросы втолкнули свой товар на корму, где стоял покатый настил.       — Моемся, красавицы. Желательно голые! — скомандовал один из матросов, подмигивая мальчику-рабу, а остальная команда по-шакальи загоготала.       Их вновь и вновь окатывали холодной морской водой, пока, наконец, все не вымокли до нитки. Затем женщинам принялись расчесывать волосы, а мужчин брить, срезая отросшую бороду. Косы Лиры, которые она не расплетала с самого Миэрина, демонстрируя всем свое высокое положение, расплели и обрезали, оставив длину по плечи. Ису расчесать не удалось, так что девочке просто срезали все колтуны, превратив голову в гриву, наподобие горных львов. Максир Пардж хорошенько подготовил свой товар к продаже, даже выдал всем чистую одежду. Колючую и грубую, сшитую из мешковины, но все же не воняющую и не порванную. Прежнее платье Лиры выбросили за борт, и девушка успела увидеть, как белое шелковое платье расправилось на воде, словно в танце, и только потом плавно ушло на дно.       Когда их сцепили в колонну, Лира заметила на лице Джосса два свежих тонких пореза, зато лицо было гладким и чистым, словно этих недель рабства и не было вовсе. «А ведь и правда не было»… — мелькнуло в голове. Это она носила ошейник всего три недели, а Джосс носил его уже много лет. Кто знает, что еще ему пришлось пережить? Не это ли закалило его?       Перед Лирой была три раба. Иса шла сзади, ухватившись за руку подруги, было очевидно, что сама она не испытывает страха, лишь пытается успокоить некогда богатую госпожу. После Исы шел еще один парнишка, его звали Тириус, а после него прицепили Джосса.

***

      Новый Гис оказался вовсе не таким, как представляла девушка. Гавань выглядела новенькой и чистой, но первая же улица близ порта показалась скорее вытоптанной тропинкой, нежели настоящей дорогой. Никаких каменных мостовых, никаких резных песчаников, как это было в Миэрине. Бхораш и тот выглядел лучше, ведь дороги там строили валирийцы, и даже спустя много лет, несмотря на запустение, город еще сохранил былое очарование. Новый Гис же был похож на крикливого, грязного, завшивевшего младенца, заявившего себя потомком древней Империи. Тут даже воняло совсем иначе — свежей мочой и известкой, никакого тебе запашка старины, с его гнилыми бревнами и отсыревшими камнями. Зато рынок был большой и крытый, правильной круглой формы, где лавки с товаром стояли по кругу, а не вкривь и вкось, как это было принято в старинных городах. На противоположной от входа стене выстроился ряд рабов для продажи.       Тут Лира ощутила, как в руку, за которую ухватилась Иса, скользнуло что-то маленькое и липкое.       — Не подавай виду, — шепнула ей девочка. — Джосс сказал передать и тебе тоже.       — Что это? — тоже шепотом спросила Лира.       — Это на случай, если не захочешь идти к хозяину.       На ощупь было похоже на личинку шелкопряда, крохотное, не больше горошины, но слишком уж мягкое.       — Черноглазая! — раздался гневный окрик, совсем рядом с ними. Капитан Максир недовольно смотрел на них. — Ты слышала, что я говорил на корабле? Не стоит пытаться бежать!       — Мы просто разговаривали, — ответила ему Лира, — У нас и в…       — Не надо разговаривать, меня и это заставляет нервничать. Мне не нравится нервничать, и поверь, тебе тоже не понравится, — перебил ее мужчина.       Остаток дороги он следил за ними, так что Лира боялась даже посмотреть, что у нее в руке. Когда их выставили к стене, рассортировывая помладше и постарше, Исе пришлось отойти в другую сторону. Она выглядела тощим ребенком, так что ее перецепили к группе таких же юных рабов. Лиру поставили вперед, Джосса позади.       Как и в прошлый раз, их зубы и белки глаз осмотрели, прощупали тело под мешковиной. Благо сейчас не стали выяснять, девственница она или нет, это и так уже было известно. Когда надсмотрщики отошли, давая покупателям получше рассмотреть товар, Джосс склонился к уху девушки:       — Если предпочтешь остаться на корабле, изобрази из себя больную.       — Как это? — Лира старалась как можно меньше шевелить губами и не подавать виду, что разговаривает с кем-то. — Я не смогу начать харкать кровью по собственному желанию.       — Не строй из себя дуру, у тебя в руках мыло. Стащил, пока меня брили. У Исы такое же. Если вас купят в одни руки, идите вдвоем, потом как-нибудь сбежите. С корабля вам ходу нет. Если вас заберут разные хозяева — делай, как я сказал.       — А ты? — тут же спросила девушка.       — Я сам разберусь. Как только купят тебя одну, изображай судороги, бейся головой об пол, трясись, от мыла изо рта пойдет пена. За припадочную не заплатят, такие никому не нужны.       — А если все же заплатят?       — Станешь рабыней.       — Я уже рабыня!       — Станешь рабыней-шлюхой.       Лира едва сдержалась, чтобы не обернуться к нему и не залепить оплеуху, но это бы привлекло внимание капитана, а Лира не хотела лишний раз злить его. Лицо только-только зажило с прошлой ее выходки в Бхораше.       Ее дважды ощупывали покупатели, но каждый раз цена за девушку оказывалась для них слишком высока. Максир отказывался торговаться, желая получить максимальную выгоду от сделки. Лира на его месте поступила бы так же, стой она по другую сторону сделки. Он специально отобрал рабов посимпатичнее и поздоровее, отмыл их и одел, накормил, так чего ради сбивать цену хоть на один серебряный?       Спустя несколько часов двоих купили, серебро и золото перешло в руки нищего капитана. Джосса тоже почти забрали, но не сошлись в цене. Ису хотели купить целых пять раз, но как только узнавали что девочка — не девственница, кривились и уходили прочь. Лиру все чаще щупали, не спрашивая цену, просто желая потискать красивую невольницу. В конце-концов она не выдержала, прежняя гордость коренной миэринки взыграла в ней, и она укусила одного из торговцев, сунувшего ей было руку под рубашку. Максир на это только расхохотался и задрал цену еще выше. Упрямые ценились тем выше, чем приятнее было их потом сломать.       Товар разбирали, к вечеру осталась всего половина от тех, кого привели. Настала очередь и Лиры. Она до конца надеялась, что никто не осилит ту стоимость, которую назначили за нее, но нет — нашелся покупатель, который не стал даже торговаться. Просто отдал весь свой кошель капитану и жадно глядел, как перепуганную Лиру отцепляют от общей связки.       — Мыло, — тут же напомнил ей Джосс, но девушка понятия не имела, как незаметно поднести руку к лицу. Слишком уже пристально за ней следил покупатель — тощий юнец с сальным взглядом. У такого, наверное, и усы еще не росли, а он уже казался пресыщенным жизнью. Неужели она когда-то выглядела так же?       Цепь, закрепленную на ее ошейнике, передали юнцу в руки, и тот потянул ее на себя.       — Она хворая! — вдруг выкрикнула Иса. — Только я знаю, как ее лечить, ее можно покупать только вместе со мной!       Улыбка мгновенно сползла с лица Максира, он быстро притянул Ису за ухо и прошипел ей что-то неразборчивое. Лира успела сунуть маленький кусочек мыла в рот.       — Падай, — одними губами посоветовал ей Джосс, когда она в последний раз обернулась. И девушка упала, запрокидывая голову, стараясь быть убедительной в своей болезни. Цепь натянулась еще сильнее, горло сдавило, новый хозяин волоком тащил ее за собой.       — Капитан, она сейчас откусит себе язык! — тут же обратился один из матросов к Максиру. Лира напрягла руки и ноги, желая показать судороги, голова дважды стукнулась об пол. Поводок выпал из рук юнца.       — Да мне плевать, ее уже купили! — раздался грозный голос дорнийца.       — Нет, не купили! — взвизгнул парень, отскакивая подальше. — Верни мне деньги, ты, обманщик! Ты сказал, что она здоровая!       Лира захрипела, изгибаясь, словно змея, изо рта наконец-то обильно пошла пена.       — Она и была здоровая, когда ты ее покупал! Забирай давай!       — Верни мне мои серебряные!       — Ее можно покупать только со мной! — перекрикивала их Иса.       Другие рабы заохали, глядя на происходящее.       А Лира уже вошла во вкус, стараясь биться головой поубедительнее и трясти плечами, словно рыба на суше. Глаза она закатила, решив, что так делают все больные, пена слетала с губ беспрерывно.       — Обманщик! — кричал покупатель. — Стражник! Стражника сюда, тут вор!       На рынке началась суматоха, люди в негодовании возмущались и проклинали пришлого заморского торговца с бракованным товаром. Матросы выхватили сабли из ножен. Лира хрипела, что есть мочи.       — Хорошо, хорошо, друг! — примирительно начал Максир, и над лицом лежащей девушки звякнули монеты, — Вот твои деньги, но девчонка-то и прям хороша, забрал бы, а эту вторую так отдам, задаром.       — Мне хворых не надо, — выплюнул покупатель ему в ответ и постарался убраться подальше как можно скорее.       В наступившем гнетущем молчании были слышны только удары тела о землю. Лира понимала, что на ребрах потом будет россыпь синяков, но это того стоило, она не хотела стать игрушкой зажравшегося мальчишки.       — Чего стоишь! — рявкнул Максир. — Иди поднимай свою подругу!       Иса тут же бросилась к Лире и приподняла ей голову. Девочка сдерживала озорную улыбку, делая вид что массирует больной виски:       — Какая ты молодец! — прошептала она. — Такое представление было…       Лира для убедительности еще подергалась у нее на руках.       — А ты чего не сказал, что твоя девка больная? — капитан покраснел от гнева, его кожа казалась еще темнее чем прежде, глаза гневно сверкали. Он одним шагом оказался рядом с Джоссом и ударил того кулаком в живот. Раб согнулся пополам, задыхаясь от удара.       — Чтоб тебя! Блять! Ты должен был знать, что сучка припадочная!       Остальные рабы тут же вжались в стену, подальше от взбешенного капитана.       — Я не говорил, что она моя, — выдавил Джосс в ответ, словно и вправду был ни чем не виноват, но Максир действительно был умен. Этот невольник сразу показался ему подозрительным, и вот подозрения оправдались. Дорниец понимал, что его облапошили, но как именно, еще не догадался.       — Иди, забирай давай ее. Сам потащишь обратно на борт.       Лира выплюнула остатки мыла, прежде чем Джосс и Иса приподняли ее за руки и увели обратно в шеренгу живого товара.       Торговля у Максира больше не шла, он еще долго ругался, в ярости называя Лиру разными ругательствами, но ей было все равно. Ее не купили, у нее есть еще хотя бы один день на корабле, среди таких же, как она миэринцев. Она сможет спокойно заснуть ночью, зная, что никто сегодня не свяжет и не изнасилует ее. Оказалось, она рано радовалась.       Когда девушка шла по трапу, один из матросов, тот, который ущипнул ее в трюме за бедро и которого остальные моряки называли Сэнд, дернул ее за волосы и принюхался:       — Чую деготь… — его влажные блестящие губы расплылись в мерзкой улыбке. — Мыльце жрешь, красавица?       Лира отшатнулась от него, проклиная свою глупость за то, что не догадалась попросить воды и сполоснуть рот. Сэнд тем временем скользнул рукой по ее груди и продолжил:       — Я мог бы сказать капитану… Может быть он позволит поразвлечься с тобой, пока твой муженек будет смотреть, привязанный к мачте?       Девушка попятилась от него и чуть было не полетела вниз с трапа, запнувшись о канат, но мальчишка-юнга вовремя дернул цепь на себя и ударом хлыста начал подгонять зазевавшуюся рабыню. Лира боялась обернуться на Сэнда, боялась, что он разглядит ужас и отчаяние на ее лице.       В трюме их привязали точно так же, как и вели, три связки по шесть человек. Джосс был по правую руку, а Иса сразу за ним, слева оказался темнокожий мужчина, за которого не смогли сторговаться. Лира слышала, что он разговаривал только по-гискарски.       Команда натянула новый парус, подняла якорь, и вскоре мягкое покачивание сменилось дикими волнами, налетавшими на борт и грозившими потопить хлипкое судно. Вернулась знакомая тошнота, и Лира до последнего старалась не обращать на нее внимания, но под утро все же потянулась к ведру. Там уже сидел Альбаро, опустив голову и глубоко дыша. Вот так теперь вельможам и богачам Миэрина предстояло провести еще несколько месяцев, пока они не прибудут в новый порт, на новый невольничий рынок. Джосс снова не разговаривал, он был из тех людей, что слушают, а не болтают, но Лире и этого было достаточно. Он был единственным связующим звеном с ее прежним домом, с белокаменной виллой, с фруктовым садом и янтарной беседкой, хотя еще месяц назад она не знала о существовании этого мужчины.       Прополоскав рот водой, девушка вернулась на свое место. Джосс спал, положив голову на сгиб локтя, а Иса обнимала его со спины. Слишком приторная картина для тех, кто плыл в цепях, направляясь на рынок рабов. Лира легла рядом, стараясь не задевать ни Джосса, ни гискарца, и уже почти уснула, когда почувствовала легкое прикосновение к шее, на том месте, где ошейник соприкасался с позвонками. Она осторожно перевернулась на другой бок и встретилась глазами с Джоссом. Тот ничего не сказал ей, но и руку не убрал, продолжая поглаживать покрасневшую натертую кожу.       — Извини, — прошептала ему девушка.       — За что?       — Я ведь наверняка била тебя плетью, там, на барке.       Джосс улыбнулся:       — Пару раз.       — Мне очень жаль, — на глаза навернулись слезы при воспоминании о её любимой маленькой лодке и алых закатах на Скахазадхане.       — Я знаю, Лира эрт Оэрен.       — Ты ненавидишь меня? Я бы ненавидела… — ей вдруг страшно захотелось тоже прикоснуться к нему, и она даже подняла руку, но в последний момент передумала. Вряд ли ему понравятся ее прикосновения.       — Нет. Но ты бываешь невыносимой.       Девушка не сдержала смех, и Иса зашевелилась во сне, разбуженная резким звуком. Джосс погладил девочку по тоненькому предплечью и закрыл глаза. Лира вскоре тоже уснула, и впервые за долгое время ей не снились кошмары.