IN FLAME

Тело Альбаро, уже окоченевшее, с кровавыми дорожками слез на щеках, выбросили за борт в первый день штиля. Когда об эпидемии стало известно на палубе, то любые контакты матросов с рабами были сведены до минимума. Не то чтобы невольники раньше общались с мужчинами и женщинами, состоявшими на службе Максира, какое может быть общение между товаром и хозяином, однако большинство моряков относились к рабам лучше чем к скотине. Им приносили еду и воду дважды в день, выносили помойные вёдра чаще, чем это становилось необходимо, иногда делились ненужным тряпьем, порой даже вешали в центр трюма масляную лампу, чтобы невольники не сидели в кромешной тьме. Дорнийка, второй помощник капитана, тщательно следила за тем, чтобы ни один мужчина на борту не посмел полезть к рабыне, хоть по согласию, хоть без. На валирийском она не говорила, зато красноречиво жестикулировала, отчего сразу было понятно, что и как она сделает с насильниками. А мальчишка юнга и того порой забывал, что всех в трюме везут на продажу, и пытался что-то рассказать на своём языке, иногда вставляя валирийские словечки, ища понимания и одобрительно кивая, когда рабы что-то отвечали ему. Именно он проговорился рабам, что теперь их корабль держит путь на Большой Морак, огромный остров с раскинувшимся богатым городом-портом на западном берегу. Но едва стали заметны первые симптомы всеобщей болезни все эти, даже незначительные проявления сострадания, прекратились. В трюм спускались ровно два раза за сутки и то на пару минут, заменить вёдра и быстро раздать еду. С недавнего времени задерживаться стали чуть дольше - приходилось убирать трупы. Альбаро умер не первый и даже не второй. Проведя в беспамятстве неделю он пришёл в себя, и всем показалось, что рослый сильный мужчина идёт на поправку, однако слабость и кровавые слезы всё не проходили и стало понятно, что болезнь затянулась. После него заболели ещё четверо, на следующий день ещё семеро, затем половина трюма, три четверти, затем слегли все. Единственными, кого пощадила лихорадка, были Иса и ещё одна женщина, у противоположной стены. Никто не мог понять в чем причина таких исключений, они ели и пили то же самое, что и остальные, прикасались к одним и тем же вещам, спали на тех же досках, что и другие, однако факт остаётся фактом - симптомов болезни не было. Сама Иса уверяла, что это Боги оградили её. С первого же дня беспамятства Альбаро, ещё до того, как он заплакал кровью, Иса стала просыпаться раньше всех, садилась на колени, и принималась неистово молиться, периодически распластываясь по настилу, ударяясь лбом об пол и простирая в темноте к Богам руки. Она молилась всем небожителям которых знала и на всех языках которые слышала. Она обещала своё тело, разум и посмертное служение, обещала подношения и жертвы, клялась в верности и непоколебимости. Она верила во всех и каждого, без исключения, и чем дальше заходила болезнь, тем неистовее становились её молитвы. Многие, включая Лиру, смеялись над ней, однако девочку это не остановило, совсем наоборот, с каждым днём, число Богов росло, посулы увеличивались, а на лбу росла шишка. Первой умерла бывшая танцовщица. Она сгорела быстро, промучившись меньше недели, после чего испустила дух так и не придя в себя. Из глаз её струились кровавые слезы, затекая в волосы и скапливаясь там сухими бурыми разводами. Ресницы девушки слиплись, так что даже пожелай она открыть глаза, это у неё не получилось бы, однако та даже ни разу не застонала в беспамятстве. Лира всё время вспоминала, как она рассказывала о званых вечерах Зиаров и запечённых скворцах. Никогда больше этой женщине не танцевать в богатом доме.. Её тело вынесли рано утром, а затем невольники услышали быстрый мощный всплеск - мёртвые находили последний приют в открытом море. На то место, откуда отцепили тело, где ещё день назад жил и дышал живой человек, прославленная миэринка, никто не желал смотреть. Лира и сама старалась отводить взгляд. В тот день ей стало страшно. Впервые за всё время на корабле ей действительно стало страшно. Болезнь перестала быть гипотетической опасностью, от которой Лира могла умереть, она стала реальной угрозой. Она заболела первая, лихорадка обрушилась стремительно и быстро, и в первые дни девушка думала, что ей предстоит бояться только за себя, но потом и Джосс почувствовал симптомы. Лира и представить не могла, что возможно переживать за другого человека, больше чем за себя саму. Вторым умер гискарец, её сосед. Сильный на вид мужчина стойко сопротивлялся смерти, жара у него почти не было, он не бредил, однако уже через неделю кровь лилась из его глаз, так что он был вынужден беспрерывно утирать лицо мокрой тряпкой. И умер он не во сне, а с открытыми глазами, прямо посреди дня. Лира только-только заметила, что он уже длительное время сидит неподвижно и не разговаривает, дотронулась до него (его кожа была всё ещё тёплой и мягкой), а тот повалился на пол. Уже бездыханный. Щеки гискарца были густо покрыто засохшей лоснящейся кровью. Следующим ушел Альбаро. В горячечном бреду он то вскрикивал, то переходил на шепот, отчаянно торгуясь за каждого бойца ямы, обсуждая смену новых вельможных террас на арене и количество денег, которые принесет ему новый сезон. В свои последние часы, мысленно он был дома, в Миэрине, все тем же богатым аристократом. А Лира словно бы и сама не мгновение стала прежней собой, гордой изнеженной дочерью эрт Оэренов, но когда Альбаро навсегда затих, а тело его вынесли из трюма, девушка почувствовала, что вместе с ним исчезла и та эгоистичная девчонка. Подумав так, она словно стала еще ближе к Джоссу и Исе. За время рабства они стали для нее единственной семьей. Иса, видимо, считала так же, и когда не была обременена своими еретическими молитвами всем и каждому, старалась облегчить страдания своих друзей. Первое время Джосс не имел ничего против, но потом, когда стало ясно, что маленькую ласковую рабыню болезнь обошла стороной, он запретил Исе приближаться к больным. -Мы не знаем, как происходит заражение, - объяснял он ей, стараясь смягчить словами жесткий запрет, - Не веришь мне, спроси у Лиры. И Лира, уже хорошо знавшая Джосса, видевшая, когда ему нужна поддержка, подтверждала каждое слово. Ей было жаль девочку, теперь сиротливо сидевшую отдельно от всех, напуганную и одинокую, решившую, что ее друзья отвернулись от нее, однако в ее защиту она ничего не сказала. Не со злости и не стремясь уберечь Ису, это было бесполезно, ведь все на корабле лежали в лихорадке, даже капитан Максир плакал кровавыми слезами в своей каюте наверху, а значит и Иса непременно сляжет, это только вопрос времени. Вовсе не в справедливости доводов было дело, просто так сказал Джосс. За почти год плавания Лира привыкла к тому, что у Джосса всегда есть план, он всегда был готов к любому повороту. Она научилась полагаться на него. Сколько всего он знал, сколько раз спасал ей жизнь! А значит и сейчас нужно просто делать так, как он велит. У самой у неё не осталось сил на размышления, она не хотела спрашивать, спорить... Лира верила ему и всё. Без лишних вопросов. В этот раз, она не спала, просто лежала с закрытыми глазами, когда почувствовала, как кто-то бережно протирает ей лицо и волосы влажной рукой. Прикосновения были до того легкими, словно крылья бабочки, отчего Лира блаженно улыбнулась. -Свежей воды принесли, - раздался голос Исы, когда та заметила улыбку подруги. –Пить хотите? Джосс тоже приоткрыл глаза, мрачно уставившись на девочку. Лира заметила, как его зеленые радужки гневно сверкнули, но успела первая ответить Исе, прежде чем резкие слова, которыми Джосс умел глубоко ужалить, успели сорваться с губ мужчины. -Спасибо, - собственный голос показался ей вороньим карканьем, - Но лучше мы сами. Иса нахмурилась, со стуком поставила стакан на пол, прямо у ног Лиры, так что часть воды возмущенно выплеснулась рядом. -Отойди. - прохрипел Джосс, выставляя перед собой трясущуюся руку, - Иса, если ты не заболела - не искушай Богов, не прикасайся к нам. -Боги милостивы, я молюсь им каждый день, каждому! Я молюсь и за себя и за вас, они не позволят нам умереть, что я буду делать без вас? - девочка выплевывала слова, без остановки, на одном дыхании, словно боялась, что её перебьют. С каждой новой фразой колени её делали незначительное движение вперед, Иса подкрадывалась к друзьям, в надежде что те не заметят её приближения. -Я молюсь Великому пастуху, Плачущей госпоже, Владыке света, молюсь лунным певицам и Чёрному козлу, молюсь Многоликому, Льву Ночи и его жене Деве-из-света, моюсь диким богам дотракийцев, всем молюсь! Кто нибудь обязательно поможет нам, я знаю над нами смилостивятся. -Боги не слышат, - прервала её Лира. От громких звуков у нее теперь болела голова, воздух казался тягучей патокой, и, судя по выражению лица Джосса, тот тоже мечтал о блаженной тишине. -Ты не права, нет, ты не права, - замотала головой Иса, в темноте её обрезанные жёсткие волосы казались черным дымным ореолом. -Не подходи. - повторила ей девушка, стараясь выглядеть суровее, чем есть на самом деле. Иса с горечью заглянула подруге в глаза, руки её безвольно обвисли, в глазах стояли слезы: -Я не хочу оставаться тут одна. -Ты не останешься, - успокоил её Джосс, хотя прозвучало это не слишком убедительно, -Если нам станет еще хуже, кому то придется о нас заботиться. И нам всем будет выгодно, если ты продолжишь оставаться здоровой. Лира не совсем понимала, о чем они говорят. Лихорадка отупляла её разум, запутывала мысли, так что понять смысл жалоб Исы для неё оказалось сложной задачей. Джосс тяжело прикрыл глаза, словно от боли, и откинул голову назад. Им было жарко друг от друга, но разжать руки, сдвинуться хоть на дюйм казалось святотатством - если уж страдать, то только вместе. Они заболели вдвоем, вдвоём и справятся с этим, а потом уже решат, что делать дальше. Придумают как сбежать или попасть к одному покупателю, и уже потом сбежать, в общем всё это стало проблемой будущего, для начала нужно справиться с сегодняшним днём. Большинство в трюме лежали молча, стараясь сберечь силы, тишину нарушали лишь редкие бредовые бормотания тех несчастных, которые уже были на грани смерти. Лира даже не заметила, как заснула, или она потеряла сознание, такое уже бывало за прошедшие дни. Ей постоянно чудилось жаркое миэринское солнце в полдень, без единого дуновения ветерка. Тело под этим солнцем горело, но пошевелиться во сне, спрятаться в тень, она не могла. Во снах были и отец и сестра и даже мать, были шелкопрядовые плантации и семейные рабы, которые чернели под солнцем, затем превращались в живые факелы, а потом разлетались пеплом по полю. Где-то среди них, Лира чувствовала это, был и Джосс. Времена суток перестали играть значения, рабы засыпали и просыпались, даже не представляя какой сейчас день и сколько они стоят под штилем. Не было слышно ни единого всплеска волны - ветер словно навсегда покинул Летнее море, оставляя корабль с невольниками на произвол судьбы. Лира открыла глаза и тут же ощутила жар мужского тела рядом, Джосс прижимал её к себе во сне, не решаясь разжать руки. Нестерпимо хотелось пить, волосы у девушки прилипли ко лбу, а кожа казалось раскалённым железом. При каждом движении мышцы и суставы болели, а в глазах словно был насыпан песок. Лира провела рукой по векам, ощущая пальцами засохшую корку крови. Джосс тоже пошевелился. -Я хотел сбежать. - раздался в темноте его шёпот. -В первый же день хотел. Девушка приподнялась на локте, всматриваясь в темноту и, на звук, ища лицо Джосса. Он начал бредить, это не к добру. Лира высвободила руку и прикоснулась к его лбу: кожа была горячей и липкой от пота, но не сверх того, какой была раньше. Дыхание было частым и поверхностным, но вот сердце билось ровно, даже слишком ровно для такого жара. -Джосс, родной, тебе кажется. -Нет, - он перехватил руку девушки, убирая её со своего лица, и сжал пальцы, - Я не брежу. Несколько месяцев назад ты спрашивала меня, почему я не сбежал. Лира с трудом пробиралась через затуманенные лихорадкой воспоминания - всё что было не сейчас, казалось далёким прошлым. Наконец, вместе с воспоминаниями об их разговоре, пришла и головная боль. -Я хотел сбежать. Собирался зарезать надсмотрщиков, забрать все деньги, которые смог бы найти, и бежать до Лхазара. Другие гребцы просили взять их с собой, и я хотел. У Кхизайского перевала мы бы разделились, после чего я бы сбил со своего следа твоего отца, если бы вы вдруг решили бы нас искать, а сам перешёл бы горы и поселился среди мирных скотоводов. Прожил бы остаток жизни пастухом или гуртовщиком, взял бы себе жену лхазарянку.. Так я планировал. Лира не перебивала его, но от каждого его слово сердце обливалось кровью. Ей было горько осознавать, что будь удача на стороне Джосса, он бы сейчас не был тут, она бы никогда не полюбила бы его, даже не знала бы о его существовании. Но и благодарить Богов за это она не могла, ведь для того чтобы она сейчас была счастлива, могла целовать его и обнимать, Джоссу пришлось прожить четырнадцать ужасных лет в рабстве. -Почему не сбежал? -Из за тебя. - его голос был похож на хруст сухих веток. Джосс осторожно коснулся губами её лба, покрывая лицо мелкими поцелуями. Его руки были прохладными, пальцы ласково пробежались вдоль её шеи. Такие руки могли быть только у здорового человека, но никак не у лихорадочного больного. Или.. Ужасающая догадка тут же мелькнула в голове девушки, сонливость как рукой сняло, но озвучивать своих опасений она не стала. Ей могло показаться, не зачем лишний раз пугать и его и себя. -Ты приказала с вечера приковать нас к барке, потому что тебе нужно было рано утром отплыть на открытие ям. Целую ночь я ненавидел тебя, желал тебе.. Нет, лучше тебе не знать, что я тогда говорил, скажу только, что в тот день я был самым яростным твоим врагом. -А потом? -А потом я увидел тебя. Ты спускалась по лестнице, в этом своём красном покрывале. Тебе было тринадцать, ты была тощая, с огромными чёрными глазами, замотанная в кучу шёлка, как кукла. Ты шла так, как спускалась бы с небес богиня, а колокольчики на твоём покрывале звучали музыкой. Волосы у тебя были покрыты медной краской, как у статуи богини-львицы, которой я поклонялся в детстве. Вокруг тебя суетились четверо рабынь, позади шел мальчишка с опахалом, а за ним и твой цепной пёс Вард, а ты словно бы не замечала их всех. Стояла у лодки и смотрела на рассвет. А на лице.. Клянусь, Лира, в тот день ты сияла. Ты была частью того солнца, что освещало нас всех. Я никогда не забуду, как ты взошла на лодку, прошла мимо, скользнув по моей руке покрывалом, а как от тебя пахло.. Жасмином, горькими ягодами и светом. Лира едва не разрыдалась от его слов. Она не помнила этого дня, не представляла, о чем он говорит - самая огромная ошибка в её жизни не узреть его вовремя. Но то какой он её видел, какой она была в его глазах.. Ещё никто ничего подобного ей не говорил, никто не относился к ней так. Девушке хотелось прижать Джосса к себе крепче, чтобы никто никогда не смог бы их разлучить, хотелось целовать его, пока оба они не умрут, а одновременно с этим, хотелось упасть перед ним на колени и просить прощения за то, что не замечала этой любви. Внутри тела зарождалась судорога, девушка неосознанно всхлипнула и сжала зубы, чтобы не разрыдаться. -Я полюбил тебя в то же мгновение. - голос у Джосса был слабый и хриплый, но в нём было столько нежности, невысказанной ласки, сколько девушка ни разу ни от кого не слышала. И ещё много лет не услышит. -И одновременно возненавидел. Резкий болезненный смех вырвался у неё из груди. -Я сразу понял, что не смогу навсегда сбежать от тебя, и от этого обозлился ещё больше. Ты была невыносима. Раз за разом я проклинал эту встречу. Ты стала моим самым сладким ночным кошмаром. -Я люблю тебя, - очень просто, без тени смущения или кокетства, сказала Лира. Ей показалось, что она была рождена именно для этих слов, а всё что она говорила до этого, или скажет потом, не будет иметь значения. Одной рукой она коснулась лица Джосса, а второй покрепче переплела их пальцы. Острые скулы и щеки мужчины были влажными, но Лира не поняла, из за настоящих это слез или крови. Она хотела сказать ещё что нибудь, ласковое или просто успокаивающее, но Джосс вновь заговорил: -Как нам было мало отведено. Девушка непроизвольно вздрогнула и тут же ощетинилась, от прежнего умиротворения не осталось и следа. -Перестань. - слова её прозвучали жёстко, девушка каждый день опасалась, что однажды услышит от него нечто подобное, - Ты бредишь, перестань так говорить! -Лира, - произнёс он с мягким укором, но она тут же перебила его. -Мы не умираем! Я собираюсь прожить долгую жизнь и тебе умирать не позволяю, не смей так говорить! Джосс слабо вздохнул и коснулся её лба своим, голос его при этом зазвучал с новой повелительное интонацией, точь в точь как на привале на Дороге демонов. -Лира, дальше тебе придётся без меня. Просто послушай, не перебивай. Тебе придётся позаботиться об Исе, когда решишься бежать - не бросай её. Но в первую очередь тебе придётся позаботиться о себе. Не дай забить себя плетями, слушайся пока не решат, что ты безобидна. Если придётся убить - не мешкай, убивай быстро, не раздумывая. Тебе будет безопасно в И-Ти, если будут искать, не беги в Кварт, там тебя схватят и перепродадут. В Соториос тоже не суйся, там дикая земля, шансов выжить почти нет. Ты слушаешь меня? -Да, - выдавила из себя девушка, больше для того чтобы не утомлять Джосса, нежели действительно соглашаясь. Дыхание у того сбилось, длинная тирада отняла у мужчина много сил, так что теперь он еле еле мог удерживать сознание, не проваливаясь в глубокий лихорадочный сон. У неё у самой глаза стали наливаться свинцом, как бывало каждый раз, когда когда текли кровавые слезы, после чего сознание мутнело и девушка сама не замечала, как засыпала. Лира сморгнула, разгоняя яркие пятна перед глазами, и почувствовала как по щекам сбегают горячие вязкие капли. В нос ударил запах железа. -Джосс, пожалуйста, я тебя умоляю, не говори так. -Постарайся не умереть. - словно не слыша её, прошептал он в ответ, - Я так хочу, чтобы ты прожила эту долгую жизнь. Постарайся. -Хорошо, я обещаю, я так и сделаю. И ты тоже постарайся не умереть? Пообещай. - она просто хотела, чтобы он не тратил силы на пустые разговоры, чтобы он поспал, а когда проснулся бы ему стало лучше. Джосс просто кивнул - сил на разговоры уже не осталось, но затем, словно не отдавая себе отчета, добавил: -Как жаль, что я так и не успел вернуться домой. Лира как можно сильнее прижалась к нему, обнимая рукой и переплетая ноги, и почувствовала как медленно, тяжело и гулко стучит у него сердце. Её собственное сейчас билось так же. Голова привычно легла на его предплечье, волоски на затылке девушки шевелились в такт горячему дыханию обнимавшего её мужчины. Лира ещё дважды успела сморгнуть слезы, прежде чем веки стали неподъёмными и чёрная пелена накрыла её. В этот раз ей снилось не испепеляющий миэринский полдень, а наоборот прохладное море. Не такое, какое было в кошмарах, не захлестывающие с головой волны, а спокойная водная гладь, приятно холодящая кожу. Во сне тело казалось неподвижным, не получалось ни плыть ни двигаться в такт течению, а грудную клетку приятно холодило. Постепенно вода стала твёрдой как камень, а из лёгкой прохлады превратилась в мертвенный холод. Девушка почувствовала лёгкий толчок в плечо и что-то проговорила во сне. -Жива. - раздался неразборчивый далёкий голос. Её тут же грубо развернули, от чего сон прервался. Лира открыла глаза и сразу зажмурилась от яркого света масляной лампы. По её телу шарили чьи то руки, от чего она мгновенно пришла в себя, забыв на мгновение даже о боли и измождении, Лира дёрнулась изо всех сил, вскинула локоть, отмахиваясь от непрошеных прикосновений. Удар оказался слабее, чем она предполагала, однако мужчины, стоявшие над ней, отшатнулись. -Да тише ты! Лира узнала голос капитана Максира, а затем поняла, что лежит одна. Вернее не одна, вокруг всё ещё находилось с полсотни рабов, вот только Джосса больше не было рядом. Она в панике заметалась, не обращая внимания на слепящий яркий свет, стараясь высмотреть любимого. Иса тут же сорвалась с места и на коленях поползла к ней. Лира видела девочку, видела двух матросов, бледных и замученных, видела мальчишку-юнгу с кровавыми полосами на лице, видела мрачные лица рабов, но Джосса рядом не было. Было только чьё-то тело, которое матросы подхватили под руки, и чья голова безвольно свисала на грудь. Лира поняла, что ещё один раб умер сегодня ночью, но всё никак не могла связать этот факт с отсутствием Джосса. Против воли, из горла вырвался не то всхлип, не то стон. -Успокойся, - - вкрадчиво говорил ей Максир, а Иса повисла на руке. Лира и сама не поняла, когда успела вскочить на ноги, дико озираясь в поисках Джосса. Иса что-то блеяла, крепко обнимая колени подруги, в то время как капитан успокаивающе выставил вперёд обе руки, словно перед ним была необъезженная кобыла. Лира посмотрела на безжизненное тело раба, наполовину скрытое парусиной, и тут наконец осознала... -Он жив! - это был даже не крик, не плачь, а рев умирающего животного. Умирающего мучительно, в агонии, - Нет! Нет, нет, он не умер! Отойди от него. Паника захлестнула с головой, Лира металась, тянулась к Джоссу, а в ногах всё что-то путалось, цепи сдавили горло, так что в глазах заплясали пятна. Она что-то кричала, вырываясь из железной хватки Максира, царапалась, пиналась. Она рычала как дикое чудовище, а остальные рабы в ужасе уставились на неё. -Он не умер! Я тебя убью! Отдай его мне, он не мёртв! Джосс, Джосс! - слова вылетали из её рта, хотя смысл их до Лиры не доходил. Матросы уносили тело, юнга от страха забился под лестницу, а Лира всё билась и орала, пока хватало дыхания. Ей казалось, что происходит нечто непоправимое, а она не может никак на это повлиять. По лицу струились слезы, кровавые и обычные, белки глаз казались ярко-красными. Иса умоляла ее успокоиться, но Лира только как следует пнула надоедливую девчонку, чтобы та не мешалась. Та отлетела к борту, но тут же встала и подскочила обратно. Матросы уже поднимались по лестнице, держа безвольное тело Джосса на весу, а за ними семенил мальчишка с фонарём. Лицо любимого мужчины было неестественно белым, восковым, совершенно непохожим на привычную бледность. -Джосс! - в отчаянии заорала девушка, надеясь, что он услышит, что проснется и тогда ему позволят вернуться обратно к ней. Максим крепко держал её за руки, а Иса повисла на ногах, Лира дёргалась из последних сил, пока наконец в глазах не почернело. Но даже тогда она не успокоилась, девушка обвисла мешком в руках капитана, надеясь, что то бросит её, а она сможет побежать вверх по лестнице. О рабском ошейнике в то мгновение она совершенно забыла. Но Максир и не думал её отпускать, раз за разом повторяя одну и ту же фразу: -Он умер. -Лира-а, - до неё, полуобезумевшей, донёсся жалобный плач Исы, та рыдала как ребёнок, зажмурившись, откинув голову и широко открыв рот. Стала видна щербинка между ее передних зубов. -Он умер, - вновь повторил капитан, -Он больше не тут. Он больше не с тобой. И вот после этих слов, Лира почувствовала как внутри что-то обрывается. Она замерла, хотя тело её всё ещё трясло, наступившая тишина показалась оглушительной, противоестественной, а затем пришло осознание - Джосса больше нет. Горло свело судорогой, сердце болезненно сжалось, но ни вздохнуть ни заплакать она не могла. Максир не теряя больше времени, опасаясь новых вспышек гнева и безумия, бросил Лиру на пол, прямо в тонкие руки Исы. Девушка проследила как он быстро идет к люку, поднимается по лестнице, а затем трюм вновь погружается в беспроглядную темень. Отгремели его тяжёлые шаги по второй лестнице, а потом и по верхней палубе, а затем.. всплеск воды с правого борта, почти рядом с ней. Этот звук показался ей собственным приговором. Это Джосс, её любимый Джосс, погружался на дно Летнего моря, а она осталась тут. Лира сжалась в комок от накатившей боли, лицо исказилось рыданиями, но самих рыданий не последовало. Она согнулась пополам, обхватив себя руками и уткнувшись лицом в колени Исы, и заплакала. Беззвучно, сотрясаясь всем телом, она плакала, а внутри неё всё умирало. Все надежды на будущее, на возможное счастье, на ту жизнь, которую она представляла и которую хотела. Джосса больше нет, и ничего уже не будет хорошо. Иса тоже плакала, сидя молча, не пытаясь успокоить Лиру, только обнимала и гладила ту по голове. Когда запас сил иссяк, Лира растянулась на голых досках, непроизвольно шаря справа от себя рукой, ища знакомое тепло мужского тела, но рядом никого не было. Даже парусина, которой они укрывались была уже остывшая, хотя всё ещё хранила запах Джосса. Она жадно притянула ткань к себе. Потом Иса принялась что-то тихо и мягко напевать, хотя Лира не слушала её. Ком в горле всё не проходил, слезы текли не переставая от чего лицо девушки опухло и наверняка покраснело, а сама она даже не пыталась успокоиться. Да и к чему было успокаиваться? Ещё несколько часов назад он был с ней, обнимал её, а теперь его уже нет. Лира очень надеялась что и сама скоро последует за ним. Ну и что, что он просил её прожить долго, какая разница? Будь он тут, она бы выполнила обещание, но сейчас то какая разница. Она не спала, пыталась уснуть, но каждый раз тревожно вздрагивала, мысленно возвращаясь к случившемуся. Глаза жгло огнём, сердце в груди билось неровно, резко ускоряясь, заставляя её задыхаться, а потом вновь успокаивалось. С того дня штиль прекратился. Сначала подул лёгкий западный ветерок, разгоняя застоявшиеся волны, а затем вздулись грязно-белые паруса и корабль двинулся к Большому Мораку. Море вдоволь насытились человеческими подношениями, и словно бы смилостившись, позволило быстро преодолеть оставшийся путь. Последующие дни Лира помнила смутно, они слились в один бесконечный тягостный, безотрадный период жизни. Спать она не могла, ужасно хотела, но не могла. Разум просто не давал ей уснуть, то и дело напоминая о потере, отчего Лиру каждый раз трясло. А когда она всё же засыпала, ей снились тоскливые и зловещие сны, но хуже всего было пробуждение. Просыпаясь, она каждый раз несколько мгновений, не осознавала, что рядом лежит Иса, а не Джосс. Первые секунды после сна на душе было радостно и спокойно, она даже улыбалась, пока на реальность не оглушала её своей жестокостью. И тогда всё начиналось по новой: боль выворачивала наизнанку, как будто в грудину били топором. Один раз она билась в истерике, несколько раз теряла сознание, но так и не умерла. Боги не были к ней милостивы и оставили её в живых, хотя лихорадило её ещё несколько недель. Единственное, что теперь приносило облегчение, была Иса, которая заботилась о ней, как о маленьком ребёнке, впихивая в подругу еду и воду и силой заставляя смывать с глаз кровь. Для Лиры перестал существовать какой либо мир вокруг, за исключением этой худенькой девочки. Иса терпеливо, раз за разом, старалась отвлечь девушку от плохих мыслей, поначалу безуспешно, а затем все настойчивее и настойчивее. Она все так же молилась Богам и заставляла и Лиру повторять за ней, просто для того чтобы хоть чем то занять голову. Заставляла говорить о бойцовых ямах, о шелковых плантациях, о изысканной еде, обо всем до чего Лире больше не было дела. Девушка говорила невпопад, мысли то и дело возвращались к Джоссу и их последнему разговору. День ото дня острая боль притуплялась, оставляя после себя молчаливую скорбь и какое то оцепенение. Лира принялась с холодным расчётом ожидать прибытия на остров, раздумывая о своём обещании. Ей предстояло позаботиться о себе и Исе, предстояло собрать себя по частям и отыграть роль, после которой они обе смогли бы сбежать. Смерти закончились. Последним за борт выбросили мальчишку-юнгу, который выздоровел, переболев первый раз, даже успел окрепнуть и набраться сил, а затем снова заразился. «Кровавый плачь», как прозвали болезнь моряки, пожрал самого младшего члена команды быстро и беспощадно. От команды осталось две трети, от товара – половина. Капитан Максир ходил понурый, исхудавший и обозленный из-за того, что рабы, которых он так надеялся продать подороже, теперь выглядели живыми мертвецами, а сумма, которую он рассчитывал выручить за длительное плаванье, уменьшилась в два раза. Кроме того, он опасался, что на судно наложат карантин, если хоть одна душа на острове узнает, что на корабле была эпидемия. Карантин у островитян длился две луны. У него просто не было денег столько торчать в порту, ему было жизненно необходимо сбыть товар побыстрее, а затем направиться дальше не восток, в Асшай, чтобы закупиться там редкостными диковинами, и сбыть их в Вестеросе. Деньги и только деньги, вот то единственное, что могло защитить его и его семью от нищенской жизни. Если только очередной Таргариен не прилетит своем треклятом драконе и вновь не выжжет их землю дотла. Им посчастливилось убить одну сучку из этого беловолосого выводка, Максир надеялся, что этого предупреждения королю и его жене будет достаточно, однако кто знает, на что пойдет его младший принц… Рабов выволокли из трюма за день до прибытия. Настало время возвращаться к прежнему порядку: чистый здоровый товар был залогом выгодной сделки. Лиру и Ису, вместе с остальными, выставили на палубу, подстригли, теперь волосы у девушки даже не доставали до плеч. Их проверили на чесотку и вшей, посмотрели не шатаются ли зубы, после чего дали кусок мыла, которым можно было только натираться, в морской воде оно не мылилось, и выдали чистую грубую одежду. Лира не радовалась солнцу, даже несмотря на то, что не грелась в его лучах много месяцев, ей вообще было плевать хороший день или плохой, холодно ей или жарко, сыта она или голодна. Женщины стыдливо отворачивались от сальных матросских взглядов, а Лира наоборот мрачно отвечала на эти взгляды. Ей ужасно хотелось чтобы хоть кто нибудь попытался коснуться ее, тогда бы она с варварским удовольствием сломала бы им пальцы, откусила бы носы, как это делал Вард, выдавила бы им глаза.. Эта картина, которую она представляла каждый раз, когда видела капитана и его старпома, делала ее почти счастливой. Ей очень хотелось причинить им боль. Причинить боль хоть кому нибудь. Сэнд, вопреки ее надеждам не умер - нет у Богов ни справедливости, ни милосердия. Иса дивилась этим переменам, вместо красивой смуглой дерзкой миэринской госпожи, передней стояла исхудавшая девушка, с бледным и тусклым лицом, под глазами залегли черные тени, губы искусаны и покрыты сухой коркой. Волосы, уложенные некогда в длинные переплетавшиеся позолоченные косы, теперь свисали тонкими сальными прядями. Дерзость превратилась в жестокость. -Мы прибываем завтра. – гаркнул капитан, его голос теперь тоже был сухим и надломленным, - Город называется Фарос, это мирное уютное место, где пересекаются морские караваны востока и запада. Это хороший торговый город. -А как же Кварт? – спросил кто-то из рабов. Лира обернулась и встретилась взглядом с тем самым рабом, который когда то пытался начать ссору с Джоссом. Тот выглядел изможденным, но все же остался жив. Лира сжала зубы так, что заходили желваки. -Кварт берет слишком большую пошлину за постой, - терпеливо объяснил Максир, - да и плыть по Нефритовым вратам нынче слишком дорого. В Фаросе торговых сделок заключается не меньше, да и люди там, как бы это.. подушевнее. Возможно, вам повезет и вас купят в приличную семью, возможно даже вы поплывете обратно, я проверять не стану откуда родом ваш покупатель, быть может, удача улыбнется вам и вы отправитесь обратно в залив Работорговцев. Домой. Или вас купят в Кварт или Азабад, а если вы уж совсем счастливчик вас купят на остров Слонов. Я слышал, что там не жизнь, а сказка. Я кормил вас и поил, вы не голодали, вас не мучали и не истязали, я пытался быть к вам справедливым. Надеюсь, вы это оценили. Лира едва не скривилась от отвращения. -Взамен, мне нужно только одно: ни один из вас, и словом не упомянет о том, что на борту свирепствовала болезнь. – лицо капитана стало жестким и холодным, - Это не просьба. Если хоть кто нибудь, откроет свою пасть… И скажет, что переболел.. Даю вам слово дорнийца, я вырежу ваш язык. Я предупредил один раз, второго не будет. Меня все услышали? Девушка представила, что будет, если среди них еще остались зараженные.. Остров накроет волна «Кровавого плача», а другие корабли в порту понесут заразу дальше по другим городам. Будут умирать и другие люди, наверняка кто-то потеряет такого же своего «Джосса», как потерла и она. Максир, тем временем, окинул толпу невольников, наблюдая за их молчаливым повиновением, а затем перевел взгляд на Лиру. Нечто в ее лице явно не понравилось капитану: -Меня все услышали?- с угрозой притаившегося хищника повторил он, подходя ближе. Лира не ответила, но и глаз не отвела. Дорниец сверлил ее взглядом, рука его легла на эфес кривой сабли, а губы сжались в тонкую полоску. Лира медленно улыбнулась. -Ты – ласково прошептала она, – кусок дерьма. Максир услышал ее, и тут же лицо его покраснело от ярости, ноздри быстро раздувались, как у быка. Затем он на мгновение прикрыл глаза, словно собираясь с духом, сделал два глубоких вдоха, отвернулся от девушки, а затем резко, наотмашь, ударил ее по лицу. Не кулаком, всего лишь тыльной стороной руки, но Лира все равно едва смогла устоять на ногах. Ее голова мотнулась в бок, в ушах зазвенело, так что испуганный возглас Исы она не расслышала. Другие рабы тут же отшатнулись и от капитана и от Лиры, однако Максир больше ничего не сказал, просто махнув рукой в сторону трюма, после чего матросы грубо потащили невольников по своим местам. Лира заметила в толпе Сэнда, его лицо прямо таки излучало ликование, однако к радости примешивалось и еще что-то. Некоторая нервозность, словно от мелкой злой собаки, готовой при первой же опасности пуститься наутек. Ночью в трюме снова было прохладно. Лира не спала, спокойный сон отныне стал для нее роскошью, в отличие от Исы, которая посапывала под боком, закинув руку и ногу на подругу. Лира не возражала. Сегодня была последняя ночь на корабле, на котором она провела почти год, и большую часть этого времени даже умудрилась оставаться счастливой. Она не вспоминала те первые дни качки, когда она выблевывала все что съела, не вспоминала штормы и бесконечные штили, почти даже не вспоминала лихорадку, вспоминала только его. Девушка коснулась ладонью деревянных досок настила, справа от нее, там где обычно спал Джосс. Разумеется они были холодные и мокрые, без намека на человеческое тепло. Лира не смогла сдержать судорожный вздох, но тут же взяла себя в руки: завтра ей предстояло придумать, как попасть с Исой к одному покупателю, а потом как сбежать. Ей придется держать обещание, так что стоит приберечь гнев и ненависть на потом, а еще лучше обратить их в хитрый план. Она убьет, если потребуется, не мешкая, не раздумывая, и будет ждать столько сколько нужно, чтобы спасти себя и Ису. Она все еще Лира эрт Оэрен и никто больше не посмеет забрать у нее любимых людей.