Клинок первый, Штормовой лорд
Он оглаживает свою густую, уже изрядно поседевшую после гибели дочери бороду и всматривается в горный хребет. Острые пики пронзают серое зимнее небо, но даже эта картина кажется не такой угрожающей, как вражеский лагерь, раскинувшийся на склоне. Если сегодня эта дорнийскся сука возьмёт Бронзовые врата, то его собственная крепость окажется отрезанной от остального континетнта. Лорд Боррос поднимает забрало. Ничерта не видно в этом треклятом ведре! Ааа... А вот и она... Он уже немолодой, однако все ещё в силах различить флагшток с ярким развевающимся знаменем. Алиандра Мартелл гарцует на своём коне вдоль рядов пехотинцев, явно выкрикивая ободряющие речи. Конечно. Она ведь новая Нимерия. Дорнийские отродья готовы броситься на пики, если их королева-шлюха прикажет им это сделать. — Тысяч пять, не меньше… — Модрис Баклер стоит подле него, проверяя подпругу на седле. Этот — не то, что его отец. Мальчишке еще и двадцати нет, а уже мнит себя доблестным воином, раздает советы и командует арьергардом. — Сам вижу! — сплевывает на землю Штормовой лорд. — Я считать умею! Говоря это, он тут же впивается взглядом у юношеское лицо — а ну как смеяться посмеет. «Лорд Баратеон ни читать, ни писать не умеет. Вот потеха-то». Именно этой фразы он ждет, ведь даже последний щенок в его владениях смеет скалиться за его спиной. Однако этот молчит. На безбородом лице отражается лишь суровая сосредоточенность. — У нас меньше, — говорит Баклер, вскакивая обратно в седло. — И позиции у них выгоднее. Мы на равнине находимся, а они на предгорьях, ещё и катапульты эти… — И что же?! — лорд Боррос прямо-таки жаждет макнуть его лицом в дерьмо… Крик его столь громкий, что даже первые ряды пехотинцев оглядываются. — Может сразу сдадим им замок? Без боя... Откроем путь на столицу, пускай пройдут по королевскому тракту, как хозяева, м?! Что, может все отступим и позволим этим ублюдкам жечь и грабить наши земли? Жрать наши запасы и ссать в наши колодца? Последние его слова пролетают гулким эхом над головами солдат. Да, их войско не велико: он успел собрать только три тысячи пеших, да сотен шесть конных, но все эти люди знают, за что сражаются. Все они будут сегодня сражаться до последней капли крови, ведь если сука-Мартелл победит, то следующей будет Королевская Гавань. Там они сольются с тирошискими наёмниками, захватят город и все.. Будет у Вестероса новая династия с бабой во главе. Как будто одной не хватило.. Лорд Боррос прикрывает лицо от тусклого солнца, незаметно трет заслезившиеся глаза и отгоняет прочь воспоминания о дочери, о Рейнире, по чьей вине убили Флорис, и об одноглазом мальчишке, что даже не отомстил за свою нареченную. — Разве мы трусы?! Разве не сладим с девкой на коне, возомнившей себя завоевательницей? В строю раздается одобрительный гул. Командиры войск, сидя на своих конях, вскидывают знамена, ещё больше подбадривая людей. Солдаты вновь усмехаются, а их копья и алебарды стучат древками по земле, поднимая грязевые брызги в воздух. — Сегодня мы дадим бой дорнийским ублюдкам! — продолжает Боррос. — Каждый из вас стоит троих дорнийцев! Новая Нимерия пройдёт по нашим улицам в золотых цепях, и каждый будет волен бросить в неё камень! Словно вторя его словам, на вражеской стороне звучат литавры, бьют барабаны, полководцы размахивают мечами… Дорнийские длинные пики разом опускаются вниз, ощетиниваясь острыми наконечниками. Кони их теперь, взбрыкивая, топчутся на месте, а всадники изо всех сил удерживают поводья. «Ну вот и началось» — думает Штормовой лорд и, не слыша самого себя, даёт приказ наступать. Неееет... Сегодня не тот день, когда он отправиться к Неведомому, пусть ещё чуток подождёт. — За короля! — по фалангам пробегает боевой клич. — За Эйгона, второго своего имени! — вторит им Баклер, уже держа наготове меч. «За мою дочь» — думает Боррос. Сердце его стучит, душа требует крови и мести, пусть даже не настоящим виновникам, но хоть кому нибудь. Под массивными копытами их коней камни разлетаются в разные стороны, пыль летит в глаза и оседает на доспехах. Первые вражеские лучники пускают в них стрелы одну за другой, заволакивая хмурое небо древками, как стаей птиц. Резко, очень резко, тень исчезает и мимо его лица свистят стрелы. — Щиты! — командует олений лорд, однако несколько человек уже по звериному харкают и падают на землю, захлебываясь кровью. Стрелы вонзаются в их глазницы, тела и шеи. Словно крупный град, наконечники барабанят по выставленным щитам. Первые ряды обоих войск сталкиваются с громовым грохотом: пики скользят по доспехам, кровь капает на стылую землю, знамёна колышутся на ветру. Конница, словно вилы на вилы, врезается в армию врага, сминая пеший авангард. Сегодня воронам будет чем полакомиться на этом ристалище. Лорд Боррос хорошо владеет мечом. Он прокладывает себе дорогу к Алиандре Мартелл, чье знамя рдеет всего в какой то миле от него. Она - их символ, их талисман. Как только девки не станет, для дорнийцев все будет потеряно. Какой то дорнийский мальчишка с золотым пером на знамене замахивается на него секирой и лорд Боррос с диким воплем, на отмаш бьёт того мечем, раскроив череп одним ударом. Джордейны.. Вот, чье это знамя.. Ну теперь на одного солёного дорнийца в мире меньше. Вместе с ним скачут ещё несколько человек, выкрикивая в пылу триумфа девизы собственных домов. — Так заканчивают наши враги! — Запишем наши деяния! Ещё совсем немного.. Он уже видит как блестит кольчуга на её теле.. Алиандра Мартелл и сама замечает его, поворачивая коня прочь и убегая, поджав хвост, точно трусливая кошка. Заливаясь утробным смехом, лорд Боррос не замечает, что дорога перед ним словно бы специально чиста.. Лучники не стреляют, алебарды проходят вскользь. Он не может увидеть хитрую улыбку Алиандры Мартелл, что ведёт его за собой к лагерю.. Туда, где стоят смертоносные орудия, укрытые настилами от снега. Штормовой лорд пришпоривает коня, опьяненный сладким вкусом скорой победы.. Больше никто не посмеет насмехаться над ним, когда он преподнесет голову этой шлюхи королю, как трофей. Да... Да! Вот она победа. Мужчина слышит как кровь стучит у него в висках от затеянного ликования. Он ведь всегда был прав: женщина не может воевать, не может править, не может.. Алиандра Мартелл резко натягивает поводья. Её серый в яблоках конь встаёт на дыбы, а затем поворачивается мордой к Боррасу, и вместо страха мужчина видит на лице дорнийки едкую усмешку. Она вскидывает руку, закованную в золотые латы. Как по команде, с осадных орудий сползают настилы.. И в лица Штормовых всадников нацеливаются длинные, острые, непомерно громадные стрелы скорпионов. Такими сразили дракона больше сотни лет назад, такими же сразят и коронованного оленя. — Выпускай. — ласково командует дорнийская дрянь, и голос её спокоен. Практически нежен. Что-то щёлкает, точно ореховая скорлупка под ударом молотка. Что-то ослепительно сияющее мелькает перед глазами. Что-то обжигающе ледяное пробивает витую кольчугу и впивается в мощную грудь Штормового лорда. Удивительно, но перед смертью Боррос Баратеон, не думает ни о любимой дочери, ни о беременной жене, ни о истинном короле Эйгоне. Он думает о том, как было бы хорошо стереть ударом палицы эту гнусную улыбку с лица Новой Нимерии. — Ах ты сссука.. — силиться выговорить он, когда тело его деревенеет и соскакивает с конской спины. — Ах ты.. Его маленький отряд погибает быстро.. Алиандра Мартелл пересчитывает каждого павшего за спиной лорда Борроса. — Один, два, три.. И последнее, что он видит, это её чёрные смеющиеся глаза и тонкий девичий пальчик, останавливающийся в аккурат на нём. — Семь. — говорит девушка в кольчуге, но этого Штормовой лорд уже не может услышать.Клинок второй, Корлис Веларион
А ведь и правда - ему терять нечего.. Корлис сжимает зубы, лишь бы только не выдать эту эмоцию своим лицом. Не перед ним, не перед этим юнцом с ехидной ухмылкой, который должен был стать его названным сыном. Эйгон, или вернее сказать, король Эйгон стоит перед ними вальяжно облокотившись о каминную нишу. Само олицетворение вседозволенности и распутства.. Даже дублет на нём слегка помят, а Корлис этого страсть как не любит. — Ну а дальше делайте с ней что хотите. — разводит руками мальчишка. Вот так. Убить женщину для него — все равно что сливу с ветки сорвать. — А какая в этом выгода лично вам? — спрашивает Корлис, опережая восторженные излияния сира Ройса. Гунтер Ройс вовремя захлопывает свой рот, осознавая вдруг, что вопрос то задан в самую точку.. А с чего бы это королю-узурпатору приглашать их в Малый чертог для тайных переговоров.. С чего бы это королю-узурпатору есть дело до фрейлины Рейниры и до того скольких она убила.. На мгновение в голубых глазах короля чётко отображается раздражение.. Он, видать, не ожидал, что разгневанные лорды станут вдаваться в такие детали как цели и причины. Он то думал, стоит поманить калачом и они побегут в его ловушку. Корлис уверен, чувствует в самой глубине души, что предложение это не с проста.. В зале мрачно, холодно и сыро - место идеально подходящее той атмосфере вероломства и бесчестия, которую они навеяли своими замыслами. — Вы разве не слышали мою сестру? — небрежно хмыкает Эйгон, вновь надевая эту свою похабную улыбочку. — Меня не устраивает, что Алис Риверс пробралась в постель к моему брату. Эймонд помолвлен и я хочу, чтобы эта помолвка состоялась. Мне нужны Баратеоны. А Алис Риверс стоит у меня на пути. — Помолвлен он был с леди Флорис. — замечает Гунтер, решив продемонстрировать свою осведомлённость. — А она, насколько мне известно, тоже убита. Ох, да великие Семеро, да ведь тут и так все очевидно! Боги, даруйте этим храбрым мужам долю ума! Одна умерла, да ведь есть ещё трое! Пусть даже двое, какая разница на ком женится одноглазый юнец, лишь бы была из дома Баратеонов! Корлис медленно прикрывает глаза, не желая выказывать раздражение. Он стар, он одинок и несчастен, какое ему вообще дело до лорда Рунного камня. — Леди Эллин и леди Кассандра смогут восполнить эту потерю. — поясняет Эйгон, подметив и эту вспышку досады от лорда Приливов. — Все что мне нужно — это чтобы Алис Стронг исчезла. Как собственно и вам, не так ли? На бородатом лице сира Гунтера пляшут огненные отблески, у ног же пляшут тени.. Последний раз Корлис видел его на суде, но тогда этот рыцарь показался ему более.. Зрелым. Сейчас же перед ним просто очередной увалень, который не может дотянуться до своего истинного обидчика — Деймона Таргариена, и выплескивает гнев на что придется. Вот он — нынешний цвет дворянства. Бесчестные подонки, и монархи у них такие же. Как же он стар.. Как стар! У него было все: дети, любимая жена, богатый Дом, но ему было все мало. Он хотел этот чертов трон для своего потомства, хотел увековечить свою фамилию, а вместо этого остался последним в своём роду. — Что вы за это хотите? — спрашивает от вдруг спрашивает он. Старческие глаза цепко изучают лицо Эйгона, желая подметить малейшее движение мускулов. Тело выдаёт человека, что ни говори.. Вот и король Эйгон выдаёт себя с потрохами, когда в глазах появляется призрачная надежда. Да.. Давай. Скажи это. Скажи чего ты хочешь за свою помощь. Корлис догадываться, что попросит он за Джулин Вудман. Слуги уже нашептали ему, что оба они были любовниками, и что это и есть настоящая причина по которой верная фрейлина отравила его дочь. Когда он задал этот вопрос самой Джулин, та долго увиливала от ответа, пока наконец он не заставил её посмотреть в глаза. Девушка разрыдалась, но даже тогда не выдала короля - сказала только, что завидовала. «Обезглавьте отравительницу» — приказал он, и теперь, с болью в сердце, ожидал когда наказание приведут в исполнение. — Мне ничего не нужно. — пожимает плечами король и от его слов Корлис чувствует жгучее, невыносимое, разочарование. Эйгон не признается.. — Просто на этот раз, милорды, желания наши сходятся. И я всего лишь хочу дать нам всем шанс на их исполнение. Эйгон то и дело поглядывает куда то за деревянные шпалеры, переминаясь с ноги на ногу. Сапоги у него хоть и богато расшитые, а все одно испачканы грязью и соломой.. Мерзость какая. Корлиса всегда воротило от подобной неряшливости. — Я согласен! — первый отвечает на предложение Гунтер Ройс. — Если лорд Веларион и откажется, то я точно — нет. Можете рассчитывать, что Алис Риверс до Харренхолла не доедет. Эйгон удовлетворенно кивает. — Почему это предложение исходит от вас, а не от вашей матери? — опять задаёт неудобный вопрос последний в своём роду лорд. — Это ведь она выступала на суде в качестве обвинителя. Отчего же сейчас отступила? Из высокого окна доносится резкое карканье, отчего все присутствующие вздрагивают. Птица гагатово чёрная.. Острый клювик стучит по каменному подоконнику, собирая соломинки. — Моя мать ничего об этом не знает. — признаёт Эйгон, с любопытством разглядывая птицу. — И не узнаёт. Не стоит впутывать женщин в подобные дела. «С этим ты опоздал, парень» — думает Корлис. Они собираются поймать и обезглавить одну, так чего же скрывать это от другой? — Не ллллги! Не ллллги! — каркает ворон из окна. — Сбежишь! — Пошла прочь! — лорд Гунтер не выдерживает мерзкого звука и запускает в окно одну из свечей. Капли горячего воска орошают длинный пустой стол. — Хорошо. — наконец соглашается он. В конце концов, что ему терять? «Честь» — подсказывает ему голос в голове, но для кого ему соблюдать эту честь? Алис Риверс убила его сына, он сам видел. Джулин Вудман убила Лейну, она призналась. — Вот и отлично. — Эйгон хлопает ладонью по столу в знак того, что дело сделано. — Я сообщу вам какой дорогой её отправят и в каких городах они остановятся. Попрошу вас только об одном, милорды: храните эту тайну и придерживайтесь нашего плана. — Клянусь. — тут же кивает Гунтер. — Клянусь. — вторит ему Морской змей. Да, он с удовольствием потеряет честь. Вот только не ради убийства. Клятвопреступление всегда было для него худшим из грехов.Клинок третий, Слепец
Даже для того, чтобы подойти к окну, ему требуется помощь. Либо помощь сестры, либо трости, либо чужих глаз. Сегодня он выбирает трость. Вся комната представляется ему лабиринтом, со своими ловушками и хитростями. Вот тут начинается ковёр, значит нужно не зацепить его край немощной ногой. А вот тут острый угол стола, нужно пройти чуть левее. Деймон ощущает слабый свечной запах — значит тут поставили канделябр. Не натолкнуться бы и не спалить всю башню.. Его то оплакивать не будут, а вот казну, которая уйдёт на отстройку — да. — Куда ты? — справа доносится мягкий голос Люцериса. — Открыть окно. Душно. — отвечает он, надеясь, что тот не ринется ему помогать. Они все обступили его своей заботой и добротой, так что не вздохнуть. А он хочет сам. Просто сам. Что в этом плохого? — Я помогу! — вклинивается Рейна, и он тут же слышит тихий звук её башмачков. Рейна.. Вся состоящая из мягкости первого снега и душистого меда.. И пахнет от неё совсем по-родному, как наверное бы пахло от матери.. — Я хочу сам. Деймон ощущает на себе их взгляды. Такое зудящее чувство покалывания.. Люцерис смотрит на его изуродованную ногу, а Рейна на руку, что держит трость. Один только Джейс молчит и смотрит на собственные стиснутые пальцы. Или куда то ещё.. Но точно не на Деймона. — Мне продолжать или нет? — без тени беспокойства уточняет он. Деймон думает, что после Севера, после битвы, да и после суда, Джейс изменился. Теперь старший принц стал каким то.. Разрозненным.. Как будто разбитым и склеенным заново. И голос у него теперь другой — рассудительный, спокойный. Студёный. Не в Алис вовсе дело, хотя новость о том, что невеста спит с его ненавистным дядюшкой остудила его чувства. Деймон и дня в своей жизни не помнит, в котором Джейс не восхищался бы Алис Риверс. Никто этого не понимал, конечно. Вряд ли сам Джейс осознавал, что смотрит на эту девушку, как на идол, но вот идол упал со своего пьедестала.. — Продолжай, не отвлекайся по пустякам. — кивает Деймон, направив своё слепое лицо в его сторону. — Я её видеть не хочу.. Поэтому, говорю вам. — спокойно говорит Джейс. «Не в ней дело, нееет.. » — думает Деймон, на ощупь пробираясь к распахнутому окну, и тут же оседая на заботливые руки сестры. — «Что то случилось там, на Севере. Что-то вытеснило из сердца Джекейриса Велариона огненную женщину» Рейна тоже на подсознании ощущает эту фальшь. На мгновение отмеренная капля дерзости берёт верх: — Алис, которую мы знаем с детства, которая защищала нас и королеву, которую сейчас хотят убить три ничтожества, ты просто не хочешь видеть? Королева просит не смотреть на неё, а помочь ей сбежать! — Хотел бы, чтоб её убили, то не ударил бы палец о палец! — огрызается в ответ Джейс. — Я все подготовил. Конь и кошель с золотом будут ждать у Железных врат. Пусть идёт вдоль Черноводной, затем вдоль Колкой. У южных берегов Божьего озера наймёт лодочника, а тот доставит её в Харренхолл. Дней шесть пути... — Одна? — успевает спросить Деймон, уже зная что именно это ему и нужно сказать. Этот разговор ему уже снился, он даже помнит, что на это ответит Джейс. — А вы думаете ей нужна чья-то помощь? — веет от Джейса сейчас льдом.. Утренней вихристой корочкой на окне.. Деймон чувствует как он колеблется: обида и привязанность плещутся глубоко внутри старшего принца. — А ты думаешь женщине одной безопасно разгуливать по лесам? — парирует Рейна, правда уже мягче, спокойнее. Люк молчит. Молчание его дребезжит в воздухе подвешенным мечом. Деймон уверен, что решение, которое тот обдумывает - это монетка, подброшенная, но ещё не упавшая. Пока что есть два варианта. — Алис задолго до нашего рождения ходила этими дорогами одна. — заверяет Джейс. — Справится и на этот раз. — Нельзя просто так войти в замок Стронгов и потребовать передать ей право владения. — замечает Деймон, подставляя лицо зимнему ветру. На подоконник тут же садиться какая то птица, хрустя лапками по свежему снегу. Кончики его пальцев слегка сжимают край оконной рамы... Он глубоко вздыхает.. и открывает абсолютно чёрные глаза. Этими абсолютно чёрными глазами он видит себя самого, только с противоположной стороны, как в зеркале. Из глотки рвётся хриплое карканье, но он сдерживается хлопая крыльями и стряхивая с перьев снег. Собственные покои кажутся ему непомерно огромными с этого ракурса: на стенах длинные гобелены, жарко растопленный камин... И засохшая гроздь винограда под столом. Так вот куда она пропала! А он то все думал.. — Стронги могут не подчиниться ей, но обязаны подчиниться решению королевы и приказу лорда Талли. Вот.. — Деймон видит заострившееся лицо Джейса, видит как тот изменился всего за несколько месяцев. Таким его и запомнят. Джейс протягивает Рейне свиток с гербовой печатью где изображен.. Должно быть дракон.. Деймон ещё ни разу не видел дракона, хотя знает как они звучат и пахнут. И печать Талли — рыба.. Рыбу он знает. — Что это? — спрашивает Люцерис, когда Рейна пытается прочитать содержимое свитка, глядя в него как в трубочку. — Только не сломай печать. — предупреждает Джейс. — Это приказ о признании Алис Стронг наследницей Харренхолла, я лично видел, как его составляли. Деймон поворачивает чёрную голову на бок, его блестящие глазки-бусинки теперь разглядывают свёрток. Ощущение наступающей бури окутывает его сознание, вот-вот что-то должно произойти.. Прямо как тогда, когда он сидел в Малом чертоге. — Иди и отдай это ей сам. — настаивает Рейна. — Не строй из себя оскорбленную невинность, ты прекрасно знаешь, что невестой она тебе была только на словах. — Нет. — жёстко отвечает Джейс. Люк наконец решается. Буря обрушивается, сметая все на своём пути, монетка упала. Теперь у истории будет всего один конец. — Я выведу её, отдайте свиток мне. — юноша протягивает руку и Деймон видит, с какой гордостью смотрит на него Рейна. В его сне она добавляла ещё «Хоть у кого-то тут есть совесть», но в этот раз молчит. Не нагнетает. Деймон вдруг понимает, что сейчас его реплика.. Он должен предупредить, должен сказать Люку, однако вместо слов получается лишь тревожное карканье. Он и забыл, что в чужом теле! — Кыш отсюда! — Рейна немедленно подбегает к окну и сгоняет птицу, опасаясь, как бы та не клюнула младшего брата за руку. Деймон чувствует, как их сознания отрываются друг от друга, как глаза вновь становятся незрячими, как боль простреливает в позвонках, а ногу скручивает судорога. — Две лошади.. — выдыхает слепой мальчик, тяжко опираясь на трость. — На всякий случай, пусть будут две лошади, Джейс. Уступи мне в этой просьбе. Кто может знать, как все обернётся, верно? Деймон принимает руку сестры и возвращается обратно за стол. Он уже знает, что Джейс не откажет ему. Он даже знает, что одна лошадь будет вороная, а вторая коричневая, как почва после дождя.. Свинка и Кумушка. И поскачут они вовсе не вдоль реки. Он уже видел все это во сне.Клинок четвертый, Делатель королей
— Сир Кристон, будьте так любезны, проверьте мои латы.. Мне кажется вот тут ремень отходит, боюсь, как бы во время битвы не слетели.. Дракон позади неё нетерпеливо скребет когтистыми лапами, отчего рыцари немедленно отступают к стенам внутреннего двора. Её голос кажется ему горько-сладким мёдом, что льётся прямо в уши. «Зачем...» — думает он, — «Твои вороненые щёлочью доспехи все равно не защитят тебя в небе от драконьего пламени» Да и он ей не оруженосец, чтобы проверять броню, однако Бейлу Таргариен такие мелочи, видимо, не волнуют. Для неё всякий мужчина — слуга, оруженосец и грум. Один мягкий поклон, один томный взгляд лиловых глаз и одна пламенная речь, и вот уже сам Дейрон у неё в виночерпиях. Конечно тут дело в воспитании.. Юный принц просто проявляет учтивость по отношению к своей будущей супруге и военной союзнице, но от Кристона Коля не ускользнуло то, как эти двое перешептывались во время совета. Эта девочка взяла и от отца, и от матери, и от мачехи.. Иногда, глядя на Бейлу, расточающую ласковые улыбки при Хайтауэрском дворе, ему вспоминается Рейнира, которая точно так же в своё время поймала в сети немало мужчин. И он был одним из них, пока не сбросил этот ошейник и не увидел её истинный облик. С Бейлой Таргариен он такой ошибки не повторит. Бейла Таргариен - змея, что променяла семью в обмен на призрачные надежды на корону. «Трон важнее крови» — сказала она тогда, ещё в Красном замке, прежде чем все они решились бежать. — «У вас всего один дракон и тот в руках самого младшенького. Я знаю, милорды, что за план зреет в ваших головах, но только я могла бы улучшить его в обмен на брачный договор» Первым его порывом было убить девчонку, пока та не выдала их план Эйгону и леди Алисенте, но тогда и Эймонд попал бы под удар. Нет, ни одним из своих воспитанников он рисковать не будет. Ларис Стронг первый прислушался к её словам, увидел в её доводах алчный оттенок эгоизма и сразу обо всём догадался. — Вы желали брака со старшим сыном принцессы Рейниры, не так ли? — с улыбкой спросил он. — Надеялись надеть корону после её смерти, но вам подыскали иную партию.. Менее удачную для ваших амбиций.. — Криган Старк. — желчно отозвалась Бейла. — Отец решил будто я добровольно отправлюсь на Север, чтобы он смог получить армию. Я, наследница дома Сван, должна была стать королевой, а не обменной монетой за лишнюю тысячу клинков. — Королевой вам не стать при любом раскладе.. — напомнил ей тогда Отто Хайтауэр, на что девочка только улыбнулась. Платье на ней в этот раз было травянисто-зеленым, точно одним своим видом она выказывала лояльность. Вот только на груди сверкала брошь с серебряным лебедем. — Эйгоном вы управлять не смогли, милорд. Лишились десничьего поста.. Потеряли место в Совете.. Я знаю, что вы ищите нового наследника, и кто же подойдёт для этого лучше, чем шестилетний принц Джехейрис. Коронуйте его в Староместе, выдайте меня за Дейрона и назначьте нас регентами. — Мы можем сделать все это и без вашей помощи. — вдруг рассмеялся Гвейн Хайтауэр, а Бейла только смерила презрительным взглядом его золотой плащ. — Сомневаюсь, что вы сможете убедить простых лордов пойти против законного короля. — как неразумному ребёнку начала объяснять девочка — Эйгона короновали и он до сих пор жив. Рейниру короновали, и она до сих пор жива. Согласитесь на мои условия и я смогу убедить лордов и Цитадель, что иных правильных сторон, кроме как ваша — не существует. Кристон Коль был уверен, что она лишь набивает себе цену, но Бейла Таргариен действительно смогла всех удивить.. Едва они ступили в Высокую башню, как из ласковых уст её полилась самая отборная ложь, после которой даже Ларис Стронг удивительно поднимал брови. — Моя дорогая мачеха околдована Красной ведьмой.. — рассказывала она до того жалобно, что сердце щемило. — Алис Риверс соблазнила моего отца и принца Джекейриса... Она изуродовала моего младшего брата, когда отец попытался снять чары. О, нет-нет, милорды, не успокаивайте меня, я останусь безутешна! Леди Алисента и покойный король хорошо видели это, и попытались оградить государство от этой напасти. Истинный король Эйгон тоже пытался вразумить сестру, но та предательски напала на него во время переговоров. Принцесса Рейнира и мой отец взяли в осаду столицу, и мы едва успели бежать, прежде чем драконы разрушили стены Королевской гавани. Боюсь, что вся королевская семья либо убита, либо в заложниках, а за нити дёргает именно она — Алис Риверс. Кристон Коль только диву давался как из хрупкой молоденькой принцессы появилась отъявленная лгунья. Цитадели она наплела о том, что всех подданных заставили отречься от Семерых и поклоняться огню. Принцу Дейрону она заявила, что король Визерис пытался связать их семьи и объявил о помолвке Эймонда и Рейны, и Дейрона с ней самой. — Я еле успела вывести вашего племянника, милорд! — говорила она и сир Кристон, который вообще то сам вывел Джехейриса из города, был вынужден кивать и поддакивать. Те короткие письма, что доходили из королевских земель только подтверждали эту историю. Да, осада. Так оно и есть, да Рейнира Таргариен въехала в город, да в её свите есть некая Алис Стронг, ранее считавшаяся бастардом. — Она убила мою мать. — пускала слезу Бейла, когда Дейрон поклялся защитить новоявленную невесту. — А только посмотрите, что она сделала с нашим верным другом.. Сир Кристон, покажите! Как он ненавидел её в тот момент! Это была его, и только его, постыдная тайна. Результат порочных деяний и кровавой магии.. Но все же он был вынужден снять колет и продемонстрировать чёрное пятно гнили, протянувшейся теперь от его бёдер до самой шеи. Вены на плечах уже побагровели, кожа ссохлась и покрылась струпьями.. — И ожоги. — тут же добавила девочка. В густо-лиловых глазах её на мгновение сверкнуло по-садистки радостное удовлетворение. — Тоже она оставила. Когда пыталась соблазнить Белого плаща. «Не пыталась она меня соблазнить» — вспоминал тогда он. — «Только защититься» Где то в глубине души все ещё тлел стыд за убийство женщины. Пусть отравительницы и ведьмы, но все же.. Он так и не понял, откуда об этом узнала Бейла Таргариен. — Так все и было, принц. — пришлось солгать ему. И вот так весь Старомест мало по малу поднял голову и восстал против Королевской Гавани. В народе стали все чаще гулять слухи о том, что пора бы возродить Честных бедняков, раз уж Рейнира Таргариен приняла веру в Р'Глора. Шестилетнего Джехейриса помазал на царство Верховный септон, а новую, только что отлитую, корону возложил на его голову сам сир Кристон. — Слава королю! — взревел он, когда тонкий венец с семью гранями и ярким изумрудом посередине оказался на сребровласой макушке мальчика. Позади короля рука об руку стояли Дейрон и Бейла — дядюшка и тётушка мальчика, два регента. — Сир Кристон, мы задерживаем войска. — елейный голос Бейлы прорывается сквозь воспоминания. Девочка демонстративно ждёт, когда гвардеец выскажет ей любезность и проверит ремни, а тысячи бойцов могут и подождать лишнюю пару минут.. — Да, миледи. — отвечает он и спешивается с коня. От неё нужно избавиться сразу же как только они захватят столицу.. Не бывать ей регентом, у короля и без того хватит советников. Это сейчас Отто Хайтауэр Ларис Стронг и он сам — союзники, но против кого им дружить, когда настанут мирные времена? Все трое перегрызуться за влияние над Джехейрисом.. Он так и не успевает подойти к Бейле. Несколько грумов вскрикивают, глядя в безоблачное небо, и указывают пальцами куда то к горизонту.. Глаза у Бейлы расширяются от удивления, она с тревогой всматривается в даль. И Кристон тоже оборачивается. Драконья тень накрывает все их войско и внутренний двор, где седлали конницу лордов. От раскатистого драконьего рыка звенит в ушах, а мальчишки-оруженосцы пускаются наутёк. — Вхагар! — взволнованно шепчет Бейла, неосознанно укрываясь за телом гвардейца. «Дура» — думает сир Кристон, — «У Вхагар чешуя болотно-зеленая, а этот серый.. Практически серебряный. А если бы он хотел напасть, то уже напал бы» Вместо этого всадник на драконе кружит над ними, плавно снижаясь, словно ища куда приземлиться. — Я прибыл с миром! — доносится до них басовитый крик незнакомца с серебряными волосами и бородой. Сир Кристон сильно в этом сомневается.. Однако решение принимать не ему, а Хранителю державы. Он может только посоветовать.. А вот интерес леди Бейлы наоборот, кажется, только возрастает. Девочка грубо отталкивает его и шагает в сторону дракона. — Этот дракон принадлежит не тебе, бастард! — грозно вскидывает подбородок Бейла. — Теперь — мне. — смеясь отвечает всадник. Когда сразу полсотни мечей направляются на него, мужчина словно невзначай демонстрирует увесистый молот. Нападать на него пока не стоит.. — Помните меня, миледи? И я вас помню.. Что-ж, передайте этим лордам, что я всего лишь хочу помочь.Клинок пятый, Второй своего имени
Это тяжело.. Это действительно очень тяжело, смотреть на последний глоток вина в кубке, но оттягивать тот момент, когда красное дорнийское расцветёт на языке жгучими каплями. Но он пообещал себе. Будь прокляты все эти клятвы.. Эйгон обессиленно запрокидывает голову вверх, подставляя лицо прохладному ветру. В мутном ночном небе король видит острый край месяца, но снежные облака тут же заволакивают и этот последний источник света. Он чувствует себя совершенно, беспроглядно, непоправимо одиноким не только на этой тренировочной площадке, но и во всём мире. Тьма окутывает его как милостивый покров, и он не выдерживает - хватает кубок и залпом допивает остатки вина. Эйгон сам пообещал себе: не больше кубка перед сном, но от одной только мысли обо всём, что происходит, хочет напиться в хлам. Отключить эту постоянную тревогу, что грызёт нутро. Джулин бы поняла, что он имеет в виду.. — Брат. — доносится голос Эймонда с южной лестницы. — Ты звал. Три слова. Вот и все на что он может рассчитывать от Эймонда. От чего тот так презирает его? Эйгон помнит, это началось ещё с детства, но в чем кроется истинная причина ему сложно осознать. Неужели из за Хелейны? — Звал. — отвечает король, взглянув на тёмную фигуру брата, застывшего у последней ступеньки. Сегодня он даст новый повод для презрения, ну и пусть. Пусть все вокруг считают его никчёмным королём, братом и мужем, самое главное, что он честен перед собой. Джулин бы согласилась.. — Я внимательно слушаю. — разноситься отрешенный голос брата по площадке, однако Эймонд не делает ни единого шага навстречу. Это почти ранит.. Да ведь он же ради него и старается, высокомерный одноглазый говнюк! Ну почти.. Отчасти то точно ради него. Эйгон отбрасывает кубок через плечо размашистым броском, и тянется к деревянным мечам, что остались после рыцарских тренировок. Ему никогда не нравилось сражаться, по правде говоря. Стоять часами в кожаном колете, потеть на солнце и слушать как пыхтят прыщавые юнцы, все это так... Муторно. Какая разница умеет он держать в руках меч или нет, все одно, отец бы внимания не обратил. А вот Эймонд все старался и старался, пытал себя в поединках и ради чего? Тёмное пламя то все равно теперь принадлежит Эйгону. — Ты считаешь себя умным, не так ли? — спрашивает Эйгон, примеряя в руках по очереди каждый деревянный эфес. Выбирает самый тяжёлый, как ему кажется. — Можешь не отвечать, я и так знаю. В таком случае скажи ка мне: что ты планируешь делать? Эймонд молчит, не понимаю, что имеет в виду его брат. Или делает вид, что не понимает, но как бы то ни было в Эйгоне закипает злость. Ну конечно, они все считают его безмозглым тупицей! Как это Эйгону может прийти в голову такой план, когда это у него отрос хребет? — Я спросил, что ты планируешь делать? — повторят вопрос молодой король и со всего маху бьёт мечом по соломенному чучелу. Неумело, меч попадёт в тряпичную голову плашмя, но от этой вспышки гнева Эйгону становится хоть капельку, но легче. — Делать с чем? — наконец подает голос брат. — С ведьмой. Эймонд бесшумно подходит ближе, наблюдая как подвыпивший король машет деревянным мечом, а солома разлетается в разные стороны. — Пусть переждет в Харренхолле, там ей будет безопаснее. — отвечает Эймонд. — После того как подавим восстание, я заберу её. — Заберешь куда? В Штормовой предел, к жене? — ядовито усмехается Эйгон. — Хороший план, брат. Видно, общего у нас с тобой куда как больше: по одной жене и по одной любовнице на каждого. Он спиной чувствует прожигающий взгляд младшего брата, но все же не поворачивается. Эймонд не причинит ему вреда, нет. По крайней мере до того, как он расскажешь всю правду. — Молчишь? — он вновь замахивается на чучело и в этот раз полностью отрубает ему голову. Дыхание сбивается от быстрых движений. — Ты заметил, что всегда затыкаешься, когда зол? Очень хорошая привычка, как мне кажется.. — Либо говори зачем позвал, либо я ухожу. — тут же перебивает его Эймонд. «А вот Джулин, бы посмеялась.. » — мельком проносится в голове. Ей нравится его острый язык, как в речи, так и между ног.. — Твоя Алис не доживёт до конца восстания. — уверенно объявляет Эйгон. — Не доживёт даже до Харренхолла. Гунтер Ройс и Корлис Веларион позаботятся об этом, уже поверь. Я сам подсказал им эту идею. Он только-только замахивается для очередного удара, как вдруг меч выхватывают из его рук. В один миг, Эймонд оказывается подле него и хватает за горло, так что перед глазами у короля пляшут белые искры. Эйгон не сопротивляется, зачем? Брат и сам отпустит, когда вспышка гнева уляжется, а вот ему самому лучше сохранить видимость спокойствия. — Подсказал? — выплёвывает ему в лицо Эймонд. — Сам подсказал? Тебе ведь только дай шанс испоганить чью то жизнь, да? Наверное гордишься собой... — Если бы я желал ей смерти, то не позвал бы тебя. — хрипит Эйгон, глядя на побледневшее лицо брата. — Убери от меня руки, и я с удовольствием тебе все объясню. Хватка чуть ослабевает, и Эйгон деловито поправляет воротничок дублета. Золотая вышивка на кромке неприятно колет кожу. — В какие игры ты играешь? — сквозь зубы шипит одноглазый принц. — К чему все это? — Её отправляют в Харренхолл уже завтра, так ведь? — голос у Эйгона сипловатый, низкий. — С шестью рыцарями она сядет на коня, проедет по королевскому тракту до Хейфорта, а оттуда до Белостенного. Ну а там и до замка Харрена рукой подать.. Вот только сразу за городом её перхватит шайка разбойников, в неспокойные времена ведь так много лихих людей... Эймонд слушает внимательно, с затаенной ненавистью вглядываясь в спокойное лицо брата. — Она сможет себя защитить. Как ты и сказал, Алис Стронг — ведьма, так что советую поостеречься этим лихим мужам.. — Защититься от троих. — кивает Эйгон. — Даже от дюжины, возможно. Даже от двух десятков, но не от полусотни.. Её поимеют как шлюху по очереди, а потом отрубят голову. Сомневаюсь, что она прирастёт обратно. — Рейнира не допустит этого. — заверяет Эймонд. А ведь казалось бы именно старшего все считают дураком.. — Она не позволит убить собственную фрейлину. — Рейнира все прекрасно знает, уж я то позаботился о том, чтобы до ушей Бледной пиявки дошли нужные слухи.. — усмехается Эйгон. — Вот только Ройсы ведут армию Долины — единственную, которая сейчас есть у Чёрных. Наша сестра лишилась ведьмы, лишилась мужа и на дракона сесть не может пока брюхата. Ей нужен Гунтер Ройс и она не станет открыто перечить ему. Пусть Рейнира сколь угодно зовет себя королевой, душой и телом она просто баба с робким сердцем и маменькиными страхами. — Тогда я сам убью и Ройса и предателя Велариона. — За что? Их план тайный, никто никогда не выдаст их заговор, а после того, как твои обвинения разлетятся по ветру, они воплотят свой план в жизнь. И я снова подскажу им как это сделать. Но.. Я могу помочь тебе с этим.. В обмен на услугу. Ну вот наконец то в глазу брата мелькает понимание. Эймонд догадываться какую услугу потребует от него король, и от этого ему становиться омерзительно.. — Тебе нужно, чтобы я вытащил твою шлюху из подземелий, так? Шлюху.. Твою шлюху.. А в чем разница между Джулин и этой Алис? Только в том, что одна ложится под короля, а вторая под принца? Эйгону до скрежета в зубах хочется сказать это брату, но он сдерживается. В конце концов, главное чтобы все прошло гладко. — Я и сам способен вытащить её из подземелий. Вот только сбежать не могу, а Джулин не сможет прятаться в замке вечно. Поклянись мне, что доставишь её в Харренхолл вместе со своей ш... леди. Пусть обе переждут восстание там, подальше от Чёрных, от Веларионов и от нашей драгоценной матушки. — Интриги ради продажной девки?.. — разочаровано смеётся одноглазый принц. Эйгон всегда был гнилым яблоком в семейном древе, так чего ещё от него можно было ожидать? — Не лезь в мой сад, брат. И я не выжгу твой. — предупреждает король. — Ты позоришь жену... — А ты позоришь свою невесту. — парирует Эйгон. — Не смей говорить мне о клятвах и чести, в то время как сам трахаешь сторонницу Чёрных. Ночью я выведу Джулин к конюшням, вы двое должны быть уже там, а если откажешь мне я направлюсь прямиком к Рейнире и скажу, что Алис Риверс намерена украсть дракона и бежать. Её поймают и казнят, как изменницу. Или то же самое сделают солдаты Гунтера Ройса на королевском тракте. Выбирай, брат. Либо обе, либо никто. Глаз у Эймонда недобро сужается. Кажется будто даже зрачок становится узким, как у дракона, а изо рта вот вот хлынет пламя. Но Эйгон ждёт. Пусть перебесится, ему всегда сложно давались поражения. Король не допускает даже мысли о том, что брат не согласится. — Так что? — на распев спрашивает он спустя несколько минут молчания. — Поклянись мне что выведешь их обеих и доставишь в Харренхолл, а я поклянусь, что никому не выдам тебя и твою ведьму. Эймонд презрительно кривит губы, наверняка хочет плюнуть брату в лицо, но все же берёт себя в руки и отвечает. Отвечает то единственное, чего и ожидал от него король.Клинок шестой, Принц полный пороков
Крапива смеётся ему в ответ, найдя сальную шутку забавной. — Осёл.. Хаха.. Он что, осла? ХА-ХА Деймону нравится её лёгкий остренький акцент. Нравится как развивается её рубаха на ветру, точно вот вот девушка вспорхнет и улетит диковинной птичкой. А ведь по началу она показалась ему диковатым заморышем. Нет, надо признать, что такой она и осталась, это просто он научился смотреть на неё другими глазами. — Да, осла. — подтверждает он и девчонка взрывается новым приступом хохота. Они сидят за обеденным столом. Все ещё закопченные и пыльные после битвы, хотя и битвой то это не назовешь.. Так, шуганули мертелловскую армию, пока те наступали на «оленье» войско. Помогли чем смогли, как говорится. Его самого правда задело скорпионьим шипом, так что кровь хлестала всю дорогу, но это пустяки. На Ступенях он и не такое видал! — Если бы вы рассказали эту шутку дорнийке и её армии они бы сами все сдохли от смеха! — Для их рыцарей это не шутки, а обычное дело. Ты думаешь зачем им столько коней в пустыне? И она снова заливается смехом, обессиленно откидываясь на спинку высокого стула. Деймону тоже хочется улыбнуться от одного её радостного вида. Девчонка заражает его своим легкомыслием. — Вы сегодня держались молодцом. — очень просто, без капли жеманства, говорит она. — Почти так же хорошо, как я. Как горели их обозы! Настоящий огненный шедевр! — Хоть что то сделали, пока просиживаем в этой дыре. Это не было дырой по правде то говоря. Лорд Эпплтон предоставил им кров и хорошую еду, когда они остановились после поисков Хью Молота. Городишко вокруг замка был хоть и маленьким, зато оживлённым. Через него проходили все торговые обозы с запада на восток, по дороге Роз, а оттого и разросся он быстро, как на дрожжах. Из узких окон замка была видна высокая трехуровневая башня тянущаяся к небу, заканчивающаяся шестью остроконечными арками. Внутри арок висел блядский колокол, который каждое утро будил и горожан и замковых к заутренеей. Звук был такой, что Деймон подскакивал на постели с мыслью, что на них напали, и Крапива первое дело посмеивалась над ним. Её сон был крепок и глубок, в отличие от его. — Вы просто стареете. — без обиняков сообщила она, поворачиваясь на другой бок. И надо бы обидеться, но Деймон не мог отчитывать её за правду. Почти пятьдесят.. Его отец и до этого возраста не дожил. Когда он улетал, то пообещал своей жене, королеве и племяннице в одном лице, что скоро вернётся. Но возвращаться было не с чем - Хью Молот сбежал, а слухи из Староместа доходили все тревожнее и тревожнее. Новый король, новая армия, новый регент и новый дракон... И где то среди всего этого затесалась его дочь. Он никогда не порол детей за проступки, но в этот раз Бейле основательно достанется. Деймон не мог её винить за то, что та захотела корону, ведь эта мысль и его грела всю жизнь. Но не ценой предательства собственной семьи. Это ведь все, что у них осталось после Рока Валирии — только семья. Хайтауэрские отродья не в счет. Да и возвращаться ему было сложно.. Рейнира изменилась после смерти сына, винила в смерти Джоффри всех вокруг. И его тоже, хотя видят боги, он смерти пасынку не желал. Но вот её слова.. «Доволен?» — сказала она ему тогда, сквозь стиснутые зубы — «Теперь мешают всего двое, да?» И это ударило по нему сильнее, чем его пощёчина по ней. Он ведь защищал их всех. И Стронгов и своих детей. Даже калеку научился любить, а его все равно записали в убийцы. — Принц! — Крапива щёлкает своими тоненькими пальчиками у него перед носом, насильно вытягивая из воспоминаний. — Вас спрашивают на счёт ванны. Деймон оглядывается и замечает, что за то время, пока он был погружён в свои мысли на стол уже поставили пироги с почками и красное вино. Слуги стоят чуть поодаль, дожидаясь его ответа. — Да, разумеется нам нужна ванна! — раздражённо отмахивается он. Крапива морщится от его тона, но к его перепадам настроения она уже привыкла. Да и ему с ней легче.. Легкая, игривая и необузданная, она напоминает его самого в юности. Девушка отламывает пирог прямо руками и Деймон тут же спохватывается: —За столом пользуются ножами, потрудись использовать их, а не собственные пальцы. — шутливо говорит он, уже замечая в её чёрных глазах искорку нового веселья. — Какие странности, милорд. — говорит она, откусывая корочку пирога. — А ночью мои пальцы вам нравились.. Может мне и там стоит использовать ножи, мы ведь все тут такие цивилизованные. Он не может злиться на неё. Просто не может. Особенно, когда она вот так вскидывает свой острый подбородок. Они ещё перекидываются несколькими колкостями, выпивая бокал за бокалом красного дорнийского, но затем в залу входит лорд Седрик Эплтон. Деймон сразу понимает, что что-то не так - слишком кислая у него мина.. — Принц, мы получили два послания. — без лишних приветствий начинает он. Видно дело не терпит. — Что такое? Дорн напал? — шутка не очень удачная, но все же Крапива закашливается от смеха, а капля красного вина стекает у неё с подбородка на грудь. Прямо на потёртый янтарь с двухвостым скорпионом. — Это от королевы. — даже не улыбается яблочный лорд. — Одно вам, а второе мне. В моём письме велено отдать вам ваше только завтра. — Тогда почему вы отдаёте мне его сегодня? — вскидывает подпаленную бровь он. — Потому что.. — тут хозяин замка бросает странный взгляд на Крапиву. — Вам лучше самому все прочитать. Сказав это Эплтон протягивает оба послания ему в руки, и Деймон читает. Сначала первое, уже вскрытое, а затем и второе - запечатанное красным сургучом. Он понимает все сразу же. Пробегается глазами по имени Алис Стронг, по имени одноглазого племянника, а затем и по их с Крапивой именам. И останавливается только на фразе «принести голову». — Что там? — осторожно спрашивает девушка, заметив как изменилось его лицо. Деймон горько усмехается. — Письмо королевы, слова шлюхи.. Мисария только что напомнила мне о том, что я не разобрался с детскими бойцовыми ямами. Ждать, видимо, она не намерена. — Так что там? — не унимается Крапива. И Деймон смотрит на неё, думая, что скорее всего не увидит её ещё очень долго.. От этого становится до жути тоскливо. — Собирайся. — жёстко приказывает он. — Ты немедленно вылетаешь в Харренхолл.Клинок седьмой, Слуга восьми богов
— Благословите, отче... — тянет к нему свои грязные руки нищенка. Он усмехается. Нищенка, а все богаче него самого.. У той хоть обе руки на месте, а вот у него культя. — Встань, милое дитя. — он кладёт на её завшивевшую голову правую руку, подушечками пальцев ощущая корку жира, покрывшую немытые волосы. Наклоняется и целует её в темя. — Что случилось? Что тебя тревожит? Нищенка поднимает на него свои каре-зеленые глаза, выискивая на лице пастыря сострадание. Остальные, рассевшиеся на узкой улочке кружком, с замиранием сердца слушают этот проникновенный голос, что может насылать как проклятия, так и благословение. Кнут и пряник. Сейчас время пряника, но вот вот настанет черёд кнута. Лучше всего запоминается через боль, пусть даже боль эта не физическая, а душевная. — Мой сын умер.. Королева обещала всем нам хлеба. — шепчет она, пока по-глупому расширенные глаза наливаются слезами. -Но горстью муки не прокормишь всю семью. Он так хочет отдернуть руку... Люди в Блошином конце невежественные! Вечно ноющие. Ищущие виновника своих бедных, хотя виноваты они сами. Шлюхи, скоты и бездельники... а он средь них король! — Ты ропщешь на волю богов, женщина?! — возвышает он голос, отчего по небольшой толпе проходит волна благоговейных вздохов. «Мои» — думает пастырь, — «Всецело мои» Однако это осознание не приносит ему радости. Ну и сколько их тут? Четыре дюжины, пять? Этого мало для его замыслов. Он пересёк столько морей, столько городов, что этот не кажется ему каким то особенным. Вонючим только, это да, но вот люди то все одни и те же. — Твой ребёнок отныне в руках Матери, а Отец укрывает его своим плащом! — продолжает он, сурово сдвинув свои белесые брови. — Неведомый привёл его в блаженную обитель, которая ждёт всех страждущих! Как смеешь, ты — раба их, идти против их замыслов? Пастырь медленно встаёт на ноги, возвышаясь перед распростёртой женщиной. Она все больше заливается слезами, глядя на него снизу-вверх, отчего по телу его разливается приятное тепло. Все как в былые времена. Он смакует каждую секунду этого раболепия, пусть даже и не в силах признаться в этом себе. — Мне так больно.. — хнычет женщина. Губы у неё подрагивают, пальцы судорожно вцепились в собственные лохмотья. — Ему было всего 2 года.. — Я знаю, дитя. — уже чуть мягче говорит он, продолжая играть заботливого септона. — Я чувствую твою боль здесь. Он похлопывает себя по груди левым обрубком — пусть видят, что и он претерпел. Женщины, мужчины, старики и дети пристально всматриваются в него, выискивают фальшь, головы их все ещё терзают сомнения. Но пастыря упрекнуть не в чем, ведь вера его крепка. Верит он в Семерых и ещё в одного.. Но это уже их не касается. —Боги слепы. — вдруг говорит один из мужчин, что сидят у сточной канавы. На лице у него плохозажившие шрамы, паутиной перекрывающие щеку, лоб и тянущиеся даже вдоль мясистых губ. Одет он получше чем отребье, значит не из нищих.. Конокрад пожалуй, или наёмник. Кто знает? — Боги видят все наши страдания! — терпеливо поясняет пастырь. Он понимает, что сможет разжечь огонь в сердцах только терпением. — В их власти развеять наши беды или приумножить. — Я до двенадцати лет вела праведную жизнь. — сплевывает на мостовую одна из потасканных шлюх. Передних зубов у неё нет, так что девка слегка шепелявит. — А потом собственный отец продал меня в дом удовольствий, и где в этом справедливость, отче? М? «Справедливость в том, что ты, потаскуха, все ещё жива со своим длинным языком и дерзким норовом» — думает пастырь, рассматривая её по-летнему лёгкую одежду. Шлюха мерзко ухмыляется, явно заметив как голубые глаза проповедника обшаривают её наготу, но пастырь только снимает свою собственную мешковатую накидку и твёрдой рукой набрасывает ткань на плечи девушки. — Прикройся, женщина. — строго приказывает он. — Зима пришла. Девушка тут же заливается краской стыда, укутываясь в чужие обноски. А он только рад этому, теперь хоть от девки вонять спермой не будет на всю улицу. — Вы просите о справедливости богов, но сами не хотите доказать им свою преданность? — пастырь позволяет собравшимся получше рассмотреть его. Теперь на нём нет ни капюшона, ни длинных рукавов — простой мужчина, не старик даже. Когда то он наверняка был красивым. Даже волосы, кажется, отливают серебром, хотя пастырь и покрыт дорожной пылью и отчего.. копотью.. Как будто перед огнём кланялся. — Вы жалуетесь на королеву и свои невзгоды, но от чего-то в упор не видите собственных пороков. — продолжает он, пока остальные ловят каждое его слово. - Вами правят грешники и прелюбодеи. Убийцы, насильники и шлюхи, а вы это допустили! Так чему же вы удивляетесь? Плоды прелюбодейства и кровосмешения сидят на ваших престолах, пока вы простираете к ним руки и молите о милости, вместо того, чтобы каяться перед ликом Семерых! Он видит, что искра брошена.. Ублюдки из Блошиного Конца переглядываются, перешептываются.. Задаются вопросами.. — Одна ваша королева — шлюха, наплодившая детей от собственного дяди, второй ваш король, женат на собственной сестре и разгуливает по борделям, вместо того чтобы замаливать грехи! — Так считали и Честные бедняки. — холодно прерывает его одна из слушательниц. Женщина. Бледная... Хрупкая... С тонкими изящными чертами лица и еле заметным акцентом Вольных городов. — Они тоже называли Таргариенов порочными богохульниками, и только посмотрите, что с ними стало. Развеяны прахом. Неужели вы хотите подобной участи и для своей паствы? Он подходит к ней вплотную, ощущая тонкий аромат духов.. И эта шлюха.. Только из дорогих. — Разве их дело проиграно? — вопрошает пастырь. — Разве боги не приняли их жертву? Эти валирийские захватчики прибыли в Вестерос со своей верой и своими драконами. Они жгли наши города и насмехались над нашими богами. И продолжают насмехаться, навлекая все новые и новые беды. Война, город, суровая зима, пожары! Селедочная королева держит подле себя иноземную ведьму, что приносит жертвы своему огненному богу! Зелёный король плодит бастардов для детских боёв! А его мать отравила собственного мужа, только для того чтобы украсть корону! Он чувствует, что слова его бьют в самую сердцевину.. Народ запуган, голоден и обозлен.. Он жаждет крови и мести. И он использует их жажду, чтобы удовлетворить свою. Слишком долго она жила в уютной колыбели, пора напомнить ей, что нет покоя богоотступникам. Когда нищие тянут к нему свои покрывшиеся коростами руки, он ещё успевает заметить, как иноземная шлюха теряется среди узких переулков. Прячется под капюшоном, ускользая прочь от черни. Пастырь мысленно велит проследить за ней. Посмотрим, куда она направится.. Сразу несколько теней восстают из канавы и ползут по мостовой вслед за женщиной.