***
Прогулка с сестрой прошла на удивление спокойно. Дафна не засыпала ее неприятными вопросами, не лила в уши сплетни о Драко и не пыталась вывести Асторию на эмоции. Наоборот, они погуляли по Косому переулку, медленно переходя от магазина к магазину, и просто по-сестрински общались. Сначала заглянули к Твилфитту и Таттингу, где Дафна сделала заказ на платье, и пока с нее снимали мерки, Астория заглянула в отдел с бельем, где впервые за долгое время с удовольствием рассматривала изящные комплекты. Чего здесь только не было: элегантное тонкое кружево всевозможных цветов, нежнейшая сетка с почти невесомой вышивкой, подвязки, корсеты и тоненькие пеньюары, которые не скрывали ничего и были созданы только для соблазнения. Остановившись у одного из комплектов, она задумчиво провела пальчиками по тонкому кружеву, полупрозрачному и невесомому, словно крылья бабочки. Когда-то она надевала такое для Драко. Астория еще помнила горячий взгляд мужа и нарастающее чувство некого превосходства и головокружительной эйфории. Пьянящее осознание того, что ты можешь заставить мужчину желать тебя, не касаясь его, пожирать взглядом, хотеть и будоражить не только тело, но и душу. Кажется, это было так давно, в каком-то другом времени, в другой реальности. Внезапно Астория ощутила жгучую горечь, которая почти физически отозвалась в ее теле дрожью. Она не хотела прожить жизнь в сожалении и воспоминаниях, она хотела чувствовать и любить, желать и быть желанной. Она еще хотела увидеть в глазах дорогого сердцу мужчины огонь и страсть, истинное желание и искреннюю любовь. Но горькая правда заключалась в том, что Драко был не тот мужчина, и огонь в его глазах ей никогда по-настоящему не был нужен. — Тори! Ты мне нужна! — голос сестры из соседней комнаты вывел ее из размышлений. Астория взяла себя в руки, заправила за ухо выбившийся из прически локон и жестом указала девушке-консультанту на выбранный комплект. Та вежливо кивнула и, стоило Астории отойти к сестре, приступила к своей работе. Недавно снятые мерки помогут подогнать комплект под нужный размер, а покупки отправят в мэнор в лучших традициях французских бутиков. Дафна крутилась на небольшом постаменте около высокого резного зеркала и, стоило сестре появиться, тут же повернулась к ней. — Как тебе? Мне кажется, идеально. Мы с Блейзом отлично будем выглядеть вместе. Длинное атласное платье цвета молочного шоколада смотрелось на Дафне чудесно, оттеняя фарфоровую кожу и подчеркивая плавные изгибы фигуры. Открытая спина, широкий пояс и струящаяся ткань, мягко переливающаяся в свете старинных ламп, создавали прекрасный образ, и Астория одобрительно улыбнулась. — Ты прекрасно выглядишь. — Значит, оно, — ухмыльнулась Дафна, с довольной улыбкой поворачиваясь к зеркалу. — Ты уже решила, что наденешь? — Еще нет. — Изумрудное! Мы его купили еще в прошлом году, но ты так его ни разу и не надела. Оно невероятно тебе идет, Драко не сможет устоять. Астория вежливо улыбнулась и отвела взгляд. Не говорить же сестре, что пытаться произвести впечатление на Драко она перестала уже давно. Дафна попросила отправить платье в их фамильное имение, и они неспешно двинулись дальше, заглянув еще в несколько магазинов, а потом отправились в кафе «Чайный пакетик Розы Ли» и провели там остаток времени. Когда Астория вернулась в поместье, коробки из Твилфитта и Таттинга уже ждали ее в комнате. Взглянув на часы, она поняла, что через пару часов можно подавать чай к Чайному часу. Признаться, после того, как она покинула свою семью, Астория не соблюдала эту традицию, которая была так важна ее матери и, как она знала, Нарциссе. Почившая хозяйка мэнора даже в темнейшие времена старалась не пропускать послеобеденный чай, находя в этом простом ритуале некое успокоение, а еще возможность пообщаться с кем-то без ненужного внимания. И сейчас Астории жутко захотелось тоже последовать многовековой традиции и подать чай. Будет здорово, если она начнет в будущем приглашать гостей к этому времени, может, тогда этот дом перестанет быть таким чужим и холодным. Приказав Скроупу подать чай в Белой гостиной в 16.00, Астория разделась и приняла горячую ванну, согреваясь и смывая с себя эти несколько часов прогулки. Члены семьи Малфой всегда привлекали внимание, а теперь стала привлекать и она. Люди смотрели на нее, интересовались ею и с удовольствием перемывали косточки за спиной. Большинство ее ровесниц ей завидовали: удачная партия, брак с самым завидным холостяком магической Британии, но все чаще она ловила себя на мысли, что все это фальшь. Она поняла, как сильно ошиблась, уступив семье и отцу. Получила жизнь как на страницах лучших бульварных журналов, но потеряла себя. Она не жила, а существовала в жестких рамках, навязанных консервативными обществом и статусом. Откинувшись на холодную стенку ванны, Астория лениво перебирала руками мягкую ароматную пену. Что ей делать со своей жизнью, как вырваться из замкнутого круга? Она не желала жить в мэноре, признаться, сначала она думала, что этот переезд всего на несколько месяцев, а потом они вернутся в небольшой уютный коттедж, что купили себе после свадьбы, дабы избавиться от давления обеих семей. Но вчерашние слова Люциуса про «ее место» и сегодняшний утренний разговор заставили Асторию по-другому взглянуть на всю ситуацию. Теперь она понимала, что все не так просто, что, как бы тяжело ни было, придется перестать убегать от собственной роли и ответственности, что накладывала фамилия Малфой, и остаться здесь, управляя поместьем и играя роль идеальной жены для идеального мужа. Вот он, ее личный замкнутый круг, как петля на шее. От этого осознания, которое стало новым и ошеломляющим, ее иногда начинало мутить. Почему-то подобная перспектива казалась каким-то кошмаром — быть безликой куклой, играть роль, жить не свою жизнь. В такие моменты Астория ловила себя на признаках приближающейся истерики и старалась справиться с ней, убеждая себя, что утрирует ситуацию. После ванны, не накидывая ни полотенца, ни халата, Астория прошла в спальню и достала все комплекты из коробок, в которых они были идеально красиво уложены. Она выбрала полупрозрачное кружево, нежного кофейного оттенка. Трусики совсем невесомые, с тонкой полоской, прикрывающей лобок, аппетитно подчеркнули ягодицы. Изящный браллет мягко обхватил грудь и был, кажется, самым удобным на свете. Сквозь тонкое кружево просвечивали соски, и это было так эротично и сексуально, что Астория невольно прикусила губу, разглядывая себя в зеркале. Ей вдруг захотелось отчаянно показаться Драко. Зайти к нему в комнату ночью, когда он будет укладываться спать, увидеть, как зажгутся желанием его глаза, как он притянет ее к себе, а потом заняться сексом, как раньше. И поговорить о чем-нибудь, как раньше. Им ведь было что обсудить… Раньше. Но тут она вспомнила о Грейнджер и поморщилась. Ну уж нет, она не будет требовать исполнять его супружеский долг через силу. Да, им нужен наследник, и скоро об этом придется всерьез задуматься, но не тогда, когда Астория точно знает, в чьей вагине еще вчера был член мужа. Ее передернуло. Она испытала неопределенный порыв снять белье и надеть что-то привычное, ведь ей даже показать себя некому, но внезапно остановилась и склонила голову. Есть что-то особенное в этом чувстве, знать, что на тебе надето нечто такое, что способно свести с ума мужчину. Пусть этот мужчина и недостоин лицезреть ее. Но чувство хорошее, приятное. Переодевать белье Астория не стала, накинула сверху трикотажное платье с длинным рукавом и домашнюю мантию, а потом загадочно улыбнулась себе в зеркале. До подачи чая оставался еще целый час, поэтому она решила пройтись по поместью, продолжив изучать его. Вчера она не обошла даже одну пятую этого громадного дома. Конечно, она помнила слова Драко о подземельях и не собиралась даже близко приближаться к ним. Если честно, ей было попросту страшно; в свое время она подслушивала разговоры родителей о том, что волей Волдеморта творилось в Малфой-мэноре во Вторую магическую. И именно поэтому никогда не хотела приезжать сюда, а тем более, жить здесь. Казалось, что в стенах дома все еще обитают призраки прошлого, неупокоенные души и ужасы, пропитавшие в свое время кровью старинное поместье. Она почти бесшумно скользила по коридорам, заглядывала в комнаты и небольшие хозяйственные помещения. Иногда она встречала эльфов, выполняющих домашнюю работу, и расспрашивала их о делах. Они в ответ низко кланялись и уважительно отчитывались о своей работе, теребя маленькими ручками незамысловатые передники. Некоторые комнаты были заперты, и Астория решила не вламываться туда без надобности. Вдруг как раз там находится то, что может ей навредить. Она рассматривала десятки портретов, но глаза искали лишь один, самый важный портрет для хозяев этого дома. Она знала, что Нарцисса где-то здесь, но найти не могла. Конечно, Люциус мог перенести его к себе в комнату, но все же надежда, что он где-то в ее доступе, у Астории не угасала. Она испытывала сильное желание поговорить с матерью Драко, хоть и понимала, что это лишь ее тень. Увидев боковую винтовую лестницу, уводящую в северную башню, Астория решила подняться по ней и проверить, что там. Здесь не было ни одного окошка, поэтому тьма окутала девушку, и она, остановившись на полпути с палочкой в руках, подумала, что, наверное, это исследование может и подождать. Но, уговорив себя, что быстро проверит башню и сразу направится в Белую гостиную, закончив свои блуждания по дому, пошла дальше. Вскоре она увидела легкое свечение, которое усиливалось по мере ее приближения. Астория оказалась перед приоткрытой дверью, откуда сияло загадочным голубоватым светом нечто неизвестное. Оно завораживало и манило, даже тогда, когда Астория напомнила себе о предупреждении Драко. Но вдруг подумала, что это ведь не подвал, и, сделав несколько шагов во тьме по направлению к двери, едва успела коснуться ее ладошкой, чтобы толкнуть, как чья-то сильная рука обвила ее талию и с силой дернула назад, на себя, а дверь в это время с оглушительным грохотом захлопнулась. Астория даже пискнуть не успела, как оказалась прижата к чьей-то груди спиной. Чужая рука на животе властным движением пустила легкое покалывание по позвоночнику, заставив дыхание застрять в груди. Она вскинула голову и палочку, ожидая увидеть Драко, но обомлела, когда поняла, что ее прижимает к себе Люциус. Она тяжело сглотнула, и они одновременно сделали шаг друг от друга. — Вы что тут делаете? — с легкой дрожью в голосе спросила Астория, чувствуя, как во рту все пересохло от их маленького близкого взаимодействия. То ли от страха, то ли от удивления. — Пришел задать вам такой же вопрос, — глаза Люциуса в тусклом освещении отливали почти кошачьим блеском, придавая ему жутковатый вид, тени на лице ужесточили его черты. От холодного, почти угрожающего тона Астория захотела сделать еще шаг назад и уперлась в стену, понимая, что расстояние между ними никакое, кромешная тьма, а хозяин мэнора зол, как черт. Но и она здесь не просто засунувшая нос не в свое дело гостья, поэтому Астория увеличила свечение своей палочки и вздернула подбородок, желая казаться чуть выше, но куда там, Люциус все равно возвышался над ней устрашающей скалой. — Со мной никто не удосужился обговорить места, в которые нельзя даже хозяйке мэнора, — с достоинством произнесла она, еще и плечи выпрямив для пущего эффекта. — Которая является таковой какие-то жалкие сутки, — почти выплюнул Люциус и сделал шаг по направлению к ней, тенью нависнув над девушкой и вглядываясь в ее лицо. Его взгляд был бесстрастным и холодным, только глаза переливались перламутровыми оттенками в свете Люмоса. Астории на мгновение показалось, что он не контролирует себя, что злость на нее оказалась настолько сильной, что он сделает с ней что-то. Но Люциус глубоко вздохнул и уже спокойнее продолжил: — Подвалы и Северная башня. Не ходите туда, пока не научитесь контролировать магию поместья. Вы меня поняли, Астория? Она кивнула молча, не отрывая взгляда от его лица, считывая каждую секунду его эмоции, словно ждала, когда там отразиться угроза, от которой ей придется уворачиваться. Но Люциус, заметив ее напряженный взгляд, вдруг словно осознал, как близко стоит и какое впечатление производит. Он быстро отступил, больше не взглянув на нее, и бесшумно скрылся в темноте, оставив ее бессмысленно смотреть в пустоту и осознавать, что только что произошло. Снова посмотрела на дверь, которую Люциус закрыл, приложила руку к дереву и ощутила легкое тепло. Она чувствовала магию дома, легкую, едва уловимую, и она подсказывала, что это место совсем не являлось опасным, и то, что Малфой прилетел сюда, чтобы не дать ей войти и увидеть, что там, лишь подгоняло ее интерес. Но, покачав головой, Астория решила, что проявлять любопытство еще не пришло время.***
Драко вернулся в мэнор затемно. Дом встретил его привычной тишиной, полумраком и черными тенями по углам богато обставленных комнат. Он неслышно двигался по знакомым коридорам, но внезапно остановился, не дойдя до дверей их с Асторией комнат всего пару шагов. Голова болела, последнее заседание комитета затянулось допоздна, но у него еще было дело, которое необходимо решить. Не стоило откладывать это на завтра. Развернувшись, Драко направился в сторону правого крыла дома, в кабинет отца, несмотря на позднее время, он знал, что застанет его именно там. Постучав несколько раз в тяжелую дверь из красного дуба, он толкнул ее и вошел внутрь. Поленья в камине весело потрескивали, в воздухе витал тяжелый запах древесины и табака. Люциус, как и предполагал Драко, сидел за столом, откинувшись на широкую спинку кожаного стула и закинув ноги на стол, поверх вороха каких-то бумаг. На столе стояли початая бутылка огневиски, стакан и пустая пепельница. Люциус едва бросил взгляд на вошедшего сына, лишь плотно стиснул губы, что было верным признаком того, что говорить он не желает. Драко прошел вперед и сел за стол напротив, не торопясь начинать разговор. Он молчал, отмечая про себя, что тени под глазами отца казались только темнее, а запах алкоголя стал его вечным спутником уже много месяцев. — Нам нужно поговорить, ты знаешь, — не выдержав затянувшейся паузы, сказал Драко, постукивая пальцем по кожаному подлокотнику кресла. — Ты уже здесь и, очевидно, собираешься говорить. Можем обойтись без предисловий. Переходи к делу, не разводи сопли. Разве не этому я тебя учил? — Мой отец многому меня учил, — сквозь зубы прошипел Драко, вмиг вспыхнув. — Только где он? Кем он стал? Малфои всегда действуют в интересах семьи! Так было из поколения в поколение, а сейчас? Что делаешь ты, в то время когда я, как треклятый эльф, сутками пропадаю в Министерстве, решаю вопросы с инвесторами и магглами, которые понимают все только с десятого раза? Я пытаюсь держать семейный бизнес на плаву изо дня в день, а где в это время ты, отец? Драко резко ударил рукой по столешнице, и этот жест стал спусковым крючком. Лицо Люциуса все это время оставалось спокойным, только холодная ярость поднималась из глубины души с каждым брошенным сыном словом. Он резко поднялся, отчего стул противно скрипнул по паркету. Драко тут же соскочил, не намереваясь отступать. Они испепеляли друг друга взглядом, словно два стальных клинка, сошедшихся в немой схватке. Глаза Люциуса полыхали огнем, а руки неосознанно сжались в кулаки, так, что фамильный перстень болезненно впился в кожу. Драко невольно поежился, он знал, что такое гнев Люциуса, и, несмотря на все обстоятельства, все еще немного тушевался перед ним. Однако годы и выработанная за время немилости у Темного Лорда выдержка сделали свое дело — ни одним движением или жестом он не показал своего страха, продолжая гневно взирать на него. — Следи за языком, мальчик! — прорычал Люциус. Темно-синяя венка на виске бешено пульсировала, а голос опасно опустился на несколько тонов, будто предупреждая об опасности. — Я не один из твоих подхалимов-подчинённых. Не забывай, с кем ты разговариваешь. — Я-то помню, отец. Но пора и тебе вспомнить, кто ты! — отрывисто сказал Драко. Еще несколько секунд он вглядывался в лицо отца, а затем обреченно отвел взгляд, взирая на объятые ярким пламенем поленья в камине. — Думаешь, я не знаю, почему ты закрылся от всех, как отшельник? — Драко замолчал, давая время себе и отцу успокоиться, а потом мирно и немного обреченно добавил: — Прошлое есть прошлое. Его не вернуть и не исправить. Хватит винить себя за то, что случилось. Все мы совершаем ошибки. Так бывает. — Что ты можешь знать об ошибках, Драко? — скривился Люциус и опустился в кресло. Вальяжно и надменно, будто и не было этой короткой вспышки эмоций. — Действительно, отец, — горькую иронию было не скрыть в тоне Малфоя-младшего. Он снова отвернулся, глядя в огонь. — Но я хочу, чтобы ты вспомнил, что война не прошла бесследно ни для кого из нас. Маму это подкосило, но в этом нет твоей вины. Она всегда молчаливо поддерживала тебя, несмотря ни на что. Не винила, даже когда мы были на самом дне. Не виню и я. Была война, а Малфои выживают как могут. Всегда. Ты делал что мог. Прекрати винить себя и топить память в алкоголе, это ничего не изменит. Сейчас важнее восстановить утраченное и без тебя мне с этим не справиться. Люциус потянулся к стакану, полному на треть. Почти демонстративно опрокинув в себя порцию виски, чуть поморщился и резко отставил стакан, будто это он был виноват в царившей вокруг атмосфере. Поднявшись, он отошел к окну, глядя на замерзший сад, такой же сухой и безжизненный, как и его душа. Слова Драко царапали по живому. Годы после падения Темного Лорда не стерли из памяти Люциуса ни дня того кошмара, которым для его семьи обернулась война. И лишь он тому виной. Он обрек свою семью на это, свой родовой дом. И победа Поттера ничего толком не изменила. Малфои потеряли все. Влияние, авторитет, власть, — в новом мире не было места бывшим Пожирателям смерти. Их шаткое положение спасло лишь стечение обстоятельств. Ложь Нарциссы для Волдеморта, их неучастие в финальной битве да заступничество Золотого трио. Драко смог пойти дальше, а у него... не получилось. Потому что его ноша была слишком тяжелой. Люциус винил себя в том, что его семья пострадала, Нарцисса была вынуждена наблюдать пытки, насилие и смерти, что стали вечными атрибутами некогда счастливого мэнора. Драко принял метку и едва не убил Дамблдора, отвечая за его ошибки. Ошибки, как много их было сделано. Долгими одинокими вечерами, когда его компанией были только бутылка и пламя камина, Люциус размышлял, по крупицам перебирая воспоминания прошлого. Когда все пошло прахом, когда он разрушил то, что столетиями строили его предки? Он проклял тот день, когда принял метку и пошел за сумасшедшим, который впоследствии едва не забрал у него самое дорогое. Семья всегда была на первом месте, и ее он почти потерял. Годы нервного напряжения и страха сказались на хрупком здоровье Нарциссы, Драко тоже едва не сломался, а теперь был вынужден стать подхалимом в Министерстве, чтобы хоть как-то отбелить честь семьи. Разве не было в этом его вины? — Я устал, — голос Драко звучал тихо, но выдернул Люциуса из разрушительных размышлений, которые подобно болотной трясине утягивали его все глубже. — Новый проект в Министерстве отнимает много сил и времени. Я от него не могу отказаться, взялся, потому что поможет семейному бизнесу впоследствии. За спиной постоянно плетутся интриги, каждый желает подняться выше, не тушуясь грязными методами. Они смотрят на меня пренебрежительно. На магловском производстве проблемы с оборудованием. Инвесторы требуют отчетности, со времен войны там такая анархия в документах, что голова кругом. Долговые обязательства, встречи с партнерами, переговоры… Я не могу справляться со всем один! Наконец, он повернулся к отцу, впервые за все время в его серых глазах сквозила откровенная усталость, а не злость. — Посмотри вокруг, — он неопределенно махнул рукой вокруг. — Мэнор похож на склеп при живом хозяине. Позволь Астории вернуть дому жизнь. Если не готов помогать, так хотя бы не мешай. Я, как смогу, все ей расскажу. Но ты бы мог помочь мне хотя бы в этом. Я хочу вернуть нашей семье былую славу, и работать для этого нужно во всех направлениях. Посмотрев ещё раз на отца, который с молчаливой отрешенностью изучал его, Драко запустил руку в волосы. Нервный жест со времен детства, который в свое время так умилял Нарциссу и раздражал Люциуса. Малфои не показывают слабость. — Я надеюсь, ты решишь все-таки посетить Министерский прием. Драко выпрямился и, больше не глядя на отца, покинул кабинет. Он знал, что ответа от Люциуса не дождется, но надеялся, что тот хотя бы обдумает его слова. Возможно, ему удалось достучаться до него. Когда его шаги затихли в конце коридора, Люциус рухнул в кресло, словно подрезанная за верёвочки марионетка. Он сжал переносицу и прикрыл глаза, бушевавшая ярость покинула его тело, придавив нечеловеческой усталостью, кончики пальцев покалывало от напряжения. Люциус чувствовал, что он в тупике. Слова Драко до боли задевали что-то в глубине души, скрытое, потаенное. Но, несмотря на это, Люциус знал, что Драко прав. Ему пора было вернуться. Если не ради себя, то ради семьи. Пора было вернуть их имени положенные привилегии.