С каждым что-то не так

— Итак, что мы имеем? — щурится в оскале улыбки Джемин. Донён раскладывает на столе некоторые документы, которые Мун Тэиль позволил так или иначе «вынести». За его движениями настороженно наблюдает Ким Чону, которому первому прилетит по шапке за подобное. — Возможно, что на заседание подойдёт первый муж Со Юджин, — Донён скрещивает руки на груди и тяжко вздыхает, — Девочки из её группы в восторге от своего менеджера. Из доказательств — слова и выписка врача на пенсии. — Возможно, Ли Джено придётся пройти независимое медицинское обследование, — дополняет юрист, — Другой возможный вариант — возраст согласия — отметается. Шестнадцать лет, извините, — пожимает плечами, — Если вы хотите докопаться до Со Юджин в частном порядке, то вам лучше обсудить это без меня. — У неё были проблемы в семье? Домашнее насилие? Домашние животные? Проблемы в школе? — перебирает На, листая одну папку за другой, где больше всего информации по Ли Джено. Сейчас не время погружаться в его прошлое. Джемин больше не будет лезть туда без разрешения: эту энергию он легко направит в другое русло. Во-первых, ему нужен психологический портрет Со Юджин: характер, поведенческие характеристики, манера общения с разными социальными группами (желательно бы). Мотивацию: деньги, секс, острые ощущения, страх старости — что угодно подойдёт. И было бы просто замечательно иметь представление о соображалке этой женщины. Превзойдут ли они её? Во-вторых, первопричина такого поведения. Всё-таки, не так уж и часто молодые и красивые женщины оказываются агрессивно падки на школьников. Даже если эти школьники очень красивые и милые, а ещё такие беззащитные. Куда, в конце концов, делся её материнский инстинкт? Тоже вопрос, но не по теме. Джемин кивает на точках, когда Чону читает что-то общее из биографии Со Юджин. У всего есть начало. Если найти «точку отсчёта», то можно замкнуть линию, создавая безвыходное кольцо, как в старой детской поговорке. А дальше — как на ринге: в круг входят двое — ты и твоя первопричина — выходит один. Это вопрос совести и эмоциональности. Третье: чтобы эта самая совесть проснулась, нужен мощный стимулятор, касающийся человека лично. Желательно глубоко внутри, самым приятным образом. Нужен человек, который безмерно дорог, перед которым остался моральный долг. На откидывается на спинку кресла, пока Донён фиксирует за юристом клишированные фразы судьи, скрипт речи адвоката и прочие мелкие штуки, которые режиссёра хоть и привлекают своей неизведанностью, но могут пока подождать. Вряд ли такую продуманку, как Со Юджин, заденут слёзы и внутренние переживания какого-то там Ли Джено. Даже если она испугалась до усрачки, когда его отвезли в больницу. Согласно её же показаниям, «мальчик был найден уже в состоянии алкогольного и наркотического опьянения». Ли Джено обнулился в уравнении её жизни. Значит, кто-то другой получил что-то большее. Простая физика, если угодно. Математика. С которой у Джемина всегда были проблемы, чёрт. Мужчина переводит взгляд на Ким Донёна: — Как у тебя с математикой было в школе? — Я был отличником, — сценарист переводит на него усталый взгляд, намекая о неуместном вопросе. — У меня очень смешная идея. И она ничего не даст с точки зрения юриспруденции, — На накрывает голову ладонью, ероша волосы, когда всё же выдаёт самую конченную идею, которая только могла посетить его мозг, — Она лесбиянка. Оба Кима тут же замирают. Юрист тактично опускает голову, улыбаясь, но помалкивая, а вот Донён выдаёт пару басовитых смешков: — Она была дважды замужем! — Лавандовый брак, — вдруг оживает режиссёр, — Сколько таких случаев во всём мире? Мадам Алла Назимова, которая увела жену у самого Чарли Чаплина, состояла в лавандовом браке с Чарльзом Бриантом . Чону округляет глаза, доставая телефон, желая проверить только что услышанную информацию через известный поисковик. Его жизнь ещё никогда не была такой красочной и интересной, когда каждый день — новое открытие и увлекательные эмоциональные встряски. Пока интернет предательски решает подвиснуть, Ким поднимает голову на Донёна, находя лицо того несколько возмущённым, и вдруг понимает, почему старший променял скучную карьеру госслужащего на вот это. Что именно — «вот это» — юрист не решается озвучивать самому себе даже в мыслях, чтобы не поддаться соблазну. У него отличная карьера и уже очень — нет, подумать только, ведь в самом деле же — очень интересная работа. — Боже, — Донён прокашливается, чуть смущаясь поднимаемой темы, чем сильнее распаляет азарт Джемина, который уже ёрзает на месте от нетерпения получить себе нескромный вопрос, чтобы дать потрясающе подходящий ответ, — Может, она не против и в ту, в эту сторону. Может, ей нужен был брак. Но зачем ей нужно было … Делать такое с… С ребёнком? — когда На уже открывает рот, Ким прерывает его резким взмахом руки, — Я, как родитель, думаю более категорично. Будь добр и подбирай такие слова, чтобы я не волновался лишний раз. Брови Джемина медленно поднимаются вверх. Это вот говорит ему человек, который оставил своё дорогое чадо в гримёрке у Тэна на аквагрим? На его месте режиссёр бы дважды подумал. Но это его личные тараканы. По крайней мере, Тэн детей любит и охотно со всеми ними играется, а ещё разрисовывает мордашки во всяких тигров, морских котиков и прочих жутких жутей. Может, Ким Донён и прав в своём этом утверждении — что человеком можно быть так себе, но оказаться хорошим родителем: Донхёк сегодня занимается Ынсомом, сидит на каком-то школьном концерте с упаковкой мармелада, в процессе выбора которой пару дней назад вынес мозг другу. — Человек по природе своей — эгоистичная скотина, — Джемин чуть вскидывает подбородок, ощущая на себе два шокированных взгляда. Вряд ли сидящие рядом с ним мужчины не знали этого, скорее просто не ожидали услышать это сейчас настолько откровенно: Донён — католик, который соблюдает какой-то свой свод моральных правил, старательно избавляя речь и жизнь от такого рода грубостей и пошлостей, а Чону — юрист, которому необходимо иногда засовывать собственное мнение глубоко в задницу и подбирать слова помягче во избежание конфликта сторон. — Но мы научились жить в обществе, построили цивилизацию, ведём культуру и всё это прочее, — отмахивается, — Но есть индивидуумы, которые остались в чём-то теми ещё первобытными тварями. И на первое место ставят себя, — переводит взгляд на Чону, — Думаю, что господин юрист знает об этом куда больше меня. Когда дело пахнет керосином, когда грозит смертная казнь, пожизненное заключение, то человек готов на любую низость, чтобы только спасти свою шкуру. В случае, если он ещё адекватный, а не наслаждается каким-нибудь шизофреническим отклонением. Юрист только молча кивает, опуская голову. Если смотреть с этой точки зрения, то он всякого дерьма насмотрелся, всякое пораскапывал в чужих жизнях. Одним делом больше — одним делом меньше. — Я не уверен, это пока просто идея, — «ебейшая идея» — как скажет ему потом Донхёк, — Но может, это что-то вроде корректирующего изнасилования в свою собственную сторону, а не в сторону жертвы. Ненависть на себя саму она перегоняла на неспособных ответить ей мальчиков. Почему молодые и красивые? Слабые, податливые, глупые, удобные, может даже, женственные в её глазах — любая причина. Но в первую очередь, она хотела бы привить себе любовь к мужчинам. Но … Как это сказать? То, что глубже её активной соображалки, защитная реакция? Возможно, что она самая. Так вот, — мужчина резко выдыхает, прикидывая степень ебанутости этого предположения уже сейчас, — Эта защита не позволяет ей до конца принять мужчину. Возникает внутреннее противоречие, ненависть — негативные эмоции и мысли, которые нужно куда-то девать. А секс — это не всегда про чувство любви. Это ещё и про сбросить напряжение, и про наказание, себя в том числе. — Бредово звучит, — криво улыбается Чону, дочитав про Чаплина, — Но похоже на правду. Слишком похоже на правду. — Прежде, чем дописать сценарий, нужно в этом убедиться. Пятьдесят на пятьдесят будет достаточно, — хмыкает Джемин. Он прикрывает глаза, тут же хмурясь. Если окажется именно так, то Ли Джено просто не повезло. Цепочка нелепых случайностей, которая привела к таким вот последствиям.        / Джено какое-то время смотрит на дверь кабинета учителя Ли: этот человек так и не принял ни одного звонка от Джено, так что актёру пришлось свериться с расписанием педагога, чтобы застать того врасплох. Но из-за этой самой двери слышится знакомый басовитый смех поверх чужого шиканья, и, помня о профессии владельца этого голоса, Джено всё не решается хотя бы постучать, обозначая свой визит. — Я знал! — у Джехёна от радости глаза пропадают под веками, в щеках залегают ямочки. Джено едва успевает отскочить от внезапно открывшейся двери: — П-простите. — Ты к хёну? — Чон приглашающе раскрывает дверь шире, похлопывая 'коллегу' по плечу и провожая в кабинет. Низко склонившись над столом с какой-то книгой, страницы которой выцвели, совсем невзрачно отображая картинки с краткими описаниями, Тэён сидел, подперев голову ладонью, нервно выискивая что-то необходимое. Он казался таким вымученным и занятым, что Джено на какое-то время стало неловко, пока улыбки Джехёна не стали попадать в поле его зрения всё чаще и чаще. — Я прошу прощения, учитель Ли, — неуверенно начинает Ли. — Подожди, он немного занят, — Чон ведёт плечом, скользя локтём по столу, в итоге укладываясь на столешницу, лицом к педагогу, — Мне нужно кое-что поставить. — Никогда бы не подумал, что буду читать Камасутру с такой целью, — бубнит Тэён, хмуря брови, — Джено, я слушаю тебя бесконечно внимательно. Ты звонил. — Да, я, — у Джено не получается сейчас подобрать хоть какие-то слова, атмосфера абсолютно не располагающая для этого, но мужчина всё же перебарывает себя, — Мне нужно кое-чему научиться. Это важно. — По делу, — Тэён на секунду отрывает взгляд от книги, скучающе рассматривая Джено. — Я подожду, чтобы обсудить, — заминается Ли. И всё-таки, он не настолько смелый. Не когда Джехён начинает ёрзать на стуле, будто с шилом в одном месте — и Джено вдруг думает, что так оно и может быть, учитывая, как резко порноактёр подскакивает с места, приближается к педагогу, нависает над тем, тыкает в иллюстрацию пальцем: — Тебе не нравится? Совсем не подходящая атмосфера для дела Ли Джено. Учитель Ли поднимает на Джехёна вполне однозначный взгляд, перелистывая. Лишь спустя время он выпутывается из-под рук Чона. Одетый сегодня в по-женски обтягивающие леггинсы или треники — Джено не очень разбирается, но выглядит это дело, как вторая кожа — хореограф оправляет длинную футболку широкого кроя, когда обходит свой стол и ложится грудью на поверхность, шире расставляет ноги. Джено бы хотел ослепнуть, или быть ещё наивнее, или быть таким же невозмутимым, как Джехён, быть таким же профессионалом, как Тэён. Но он всего лишь Ли Джено. Такой, какой есть. И он смотрит, как Тэён выгибается кошкой, протягиваясь корпусом дальше по столу, отрывая одну ногу от пола, медленно ведёт ей в пространстве, описывает полукруг перед тем, как одним движением перевернуться на спину. Однако стол не выдерживает акробатического трюка и накреняется в сторону под весом мужчины, и стоящий рядом Джехён спешит на помощь, хватая учителя Ли за колени, бёдрами толкая столешницу в прежнее положение. Когда обе широкие ножки стола надёжно стоят на полу, Тэён из своего неловкого положения удивительно спокойно замечает: — Если ты начнёшь также падать, я не удержу тебя. — Почему же? — всё ещё держа колени старшего, Джехён склоняется ниже, чувствуя себя более чем уверенно с хорошей растяжкой хореографа. — Ты тяжёлый, как медведь, — фыркает Ли, приподнимаясь на локтях, приближаясь своим лицом к младшему, — А кстати, — оборачивается вдруг на побледневшего Джено, чуть запрокидывает голову, — Думаю, что ты можешь помочь. — Учитель Ли? — шоку Джено нет предела, он даже тыкает в себя пальцем, шире распахивая глаза. — Я ещё помню, кто я, — Тэён машет порноактёру, и тот моментально отпускает его ноги, давая пространство, — Джехёну нужно только повторить то, что сделал я. Без падений. Кстати, — он щёлкает пальцами, переводя взгляд на Джехёна и наконец-то, сводя колени вместе, соскакивает со столешницы, — Попросишь стафф о столе потяжелее. Или лучше вкрутить его в пол. Да, лучше уж так. — Хорошо, хён, — мягко отзывается мужчина, подходя к тому же столу с той же стороны. Джехён уже скользит ладонями по столешнице, медленно опускаясь на ту корпусом, когда вскидывает голову на стоящего столбом Джено, улыбается мягко: — Ты хочешь, чтобы я тут убился? — Н-нет, — Ли подходит ближе, пока даже не зная: сможет ли сделать хотя бы в половину так же хорошо, как это сделал прежде Джехён по отношению к более лёгкому и миниатюрному Тэёну. Кивнув самому себе, порноактёр продолжает вытягиваться по столу, неуверенно поднимает одну ногу, вторую, пытается поймать баланс, но снова касается носками пола и громко гогочет в столешницу: — Хён, ты делаешь это руками или прессом? — Э-э, — Тэён всерьёз задумывается, — Прессом? Ты же разворачиваешь нижнюю часть тела. А потом уже всего себя. — Только поел же! — смеётся в столешницу Джехён. И снова пытается. Две его стопы зависают в воздухе. Одной ногой мужчина удерживает равновесие, плавно поворачивая тазом. Стол под ним дрожит, так что Тэён запрыгивает на один из углов, надеясь хоть так поддержать шаткую конструкцию. Широкий мах ногой. И Джехён скатывается на пол прямо между рук Джено. Проморгавшись и растерев предплечья, считав страх на двух лицах, порноактёр заходится смущённым смехом, отворачиваясь от своих никудышных помощников. — Ты хоть в порядке? — со снисходительной улыбкой спрашивает его Тэён. — Да что со мной будет, — отзывается Джехён, поднимаясь на ноги, отряхивает себя, — Думаю, стоит потренироваться позже, когда всё переварю. А то на твоих столах далеко не уедешь. — Они не для этого были созданы, — фыркает хореограф, проходя через двух актёров к своему рабочему месту, пряча запретную книжонку в ящичек под замком. — Такое упущение, — отзывается Джехён, накидывая рюкзак на одно плечо, поправляет лямку и натягивает капюшон кофты ниже на лоб, — Секс на столах — очень хорош. Если ты любишь жёстко. Хён, ты лю-…? — Может, и люблю, — отвечает Тэён, будто эхом, но тут же переключается и улыбается, машет рукой, — Надеюсь видеть тебя реже, Джехён-и! Не вздумай ничего покупать на этой неделе. И вали-и-и! — мужчина щёлкает пальцами, становясь вмиг серьёзным, — У Джено дела важнее твоих. — Я бы не был таким уверенным, хён, — Чон пожимает плечами, сквозь прищур рассматривая растерявшегося Джено, — Мне всё ещё нужен твой присмотр на шоппинге. — Вали! — учитель Ли вскидывает руку, указывая на дверь. Едва та закрывается за Джехёном, Тэён выученным движением достаёт из нижнего ящика упаковку одноразовых влажных салфеток, принимаясь протирать столешницу. Он сгибается сильнее обычного, упираясь незанятой ладонью в край стола, поджимает губы и трёт, трёт, начиная как-то внезапно и шёпотом: — Всегда такой. Накупит всякого ненужного дерьма, купит в рассрочку, в кредит, а потом удивляется, почему коллекторы стоят под дверью. И знает же, знает, сукин сын, что я тоже не могу себя контролировать. — Вы шопоголик, учитель Ли? — на пробу улыбается Джено. И его улыбка слетает с губ сразу же на ответе: — Не употребляй это слово, оно некорректное, — выкидывает все использованные салфетки в урну и порывисто размазывает по рукам санитайзер, — Иногда я совершаю импульсивные покупки. Но всё ещё думаю головой, что-то продаю. Не беру в долг, не беру кредитов. Но иногда безумно хочется купить что-то дорогое, приятное к телу, — заводит ладони под футболку, гладит своё тело так, будто нет зрителя, — Разве у тебя не также? — Н-нет, — заикается Джено, всё-таки есть он, а есть его тело — два разных понятия. — Зря, — мужчина утыкается взглядом в угол стола и щёлкает пальцами, дёргает головой, снова щёлкает. До Джено вдруг доходит: учитель Ли всё не может скинуть с себя какую-то мысль, какой-то образ. Это что-то не может взять и просто «сщёлкнуться». Значит, это что-то очень важное. — Извините, учитель Ли, — Ли не обращает внимание, — Я всё-таки хочу получить Ваши услуги. — Заткнись, — обрывает Тэён. Впервые настолько резко в адрес Джено, так что актёр теряется и чуть хмурится. Щёлк. Щёлк. Хореограф мотает головой из стороны в стороны снова и снова. Щёлк. — Говори, я слушаю, — учитель Ли стоит также, полубоком, держа запястье над самым своим ухом, перебирая пальцами, готовясь щёлкать. — Мне нужно освоить имитацию панической атаки и… Детектор лжи, — плечи Джено непроизвольно подскакивают вверх на очередном щелчке. — Интересно, — улыбается Тэён, оборачивается на актёра, — Это опять снимает наш студент На? — Да, — Ли выбирает улыбнуться и скрыть честные глаза под прищуром век. — Когда тебе надо? — Чем скорее, тем лучше, — у Джено критическая ситуация, — Двойной тариф, учитель Ли. Снова ныряя ладонями под футболку, хореограф проходит от стены к стене, хмурится, уходит куда-то далеко своими мыслями, а потом кивает: — Приходи в четверг. Я буду тут один, и ничто не будет нас отвлекать, — кивает снова, — Можешь пока потренировать колени. — Колени? — в который раз за этот день удивляется актёр. — Нужно будет много падать. На колени в том числе.