С каждым что-то не так

Подставляя лицо августовским солнечным лучам, Джено еле сдерживается, чтобы не скакать от радости по аллеям Академии Искусств, где работает учитель Ли: за две недели более плотного взаимодействия, он смог разгадать подход к старшему. Всего две простые истины: не предупреждай о своём приходе, а если вы договорились, то приди на час раньше, чтобы Ли Тэён не успел сбежать. Меняя костюмы, выражения лиц, аксессуары на запястьях и пальцах, хореограф оставался верен этой своей дурацкой привычке. Джено уже стучит в нужную дверь, но не слышит ответа. Растерявшись, Ли стучит ещё раз, прижимаясь ухом к деревянной поверхности — но ни звука. Следуя внутреннему порыву, дёргает на себя дверь, которая легко поддаётся и впускает человека в кабинет. У одной из стен у дальнего столика появилась маленькая тумбочка, на которой хаотично лежали крупные осколки стекла: если судить по пакетам, которые небрежно стоят на ближнем столе, это был аквариум, в который так и не был помещён грунт, водоросли, камни… Неуверенно ступая вдоль стены, Джено находит учителя Ли сидящим на полу, обнимающим ведро с водой, где плавают пёстро-чёрные рыбки. Старший поднимает на своего клиента странный взгляд, приоткрывает рот, собираясь что-то сказать, но Джено оказывается первым: — Учитель Ли, Вы в порядке? — он присаживается на корточки и пытается рассмотреть чужие ладони. Тэён цокает и вскидывает голову, смотря на то, что прежде точно было аквариумом. Ниточка серёжки подскакивает и долго мотыляется в воздухе, будто погружающий в транс маятник гипнолога. — Всё хорошо, — роскошно одетый хореограф заглядывает в ведро и хмурится, — Всё просто отвратительно хорошо, — обнимает пластиковый корпус коленями. — Было некачественное стекло? — Джено поднимается на ноги и оглядывается в поиске веника с совком, которые прежде всегда были на виду в этом кабинете, — Стекло треснуло, когда стали укладывать грунт? — Стекло слишком качественное, — понимая чужой мотив, Тэён отодвигается в сторону, открывая из-за своей спины необходимые предметы уборки; и когда актёр уже берёт в руки веник, щурится, чтобы не трогать руками битое стекло, заметая, старший продолжает, — Пришлось колоть ключами. — Вы сами? — вздрагивает рука, несколько осколков летят мимо совка, и Джено это немного раздражает. — Да. Потому что это всё принёс Джехён. — Но… — выпрямляется Ли, оборачиваясь на хореографа, — Что в этом такого? Зачем? — Потому что я хотел именно такой аквариум, — улыбается. Джено понимает всё меньше и меньше. Он продолжает убираться, осторожно берётся за плоскости крупных стекольных осколков, отправляя их с тумбы в урну. Тэён, как и всегда прежде, продолжает сам: — Я очень хотел добавить сюда жизни. Рыбки казались хорошим вариантом. Ещё я думал о креветках, но реже. Джехён, он, — мужчина запинается, чуть меняет позу, снова заглядывая в ведро, — Он знал об этом. Я пришёл сегодня на работу, и вижу — это. — Вы можете отказаться от подарка, это же так просто! — Ли с грустью смотрит на оставшееся основание от домика для рыбок, которые теперь ютятся в каком-то ведре, — Вы можете отдать Джехёну деньги. — Он не берёт от меня денег, — вдруг смеётся учитель Ли, — Это не так просто, как тебе кажется! Неужели в твоей жизни всё такое простое? В жизни Джено в последнее время нет ничего простого и однозначного, всё какое-то сложное, всё какое-то мудрёное. И да, он успевает обидеться, возмутиться, подбирает уже слова, чтобы Тэён понял, что ляпнул, чтобы тот хотя бы подумал, прежде, чем в следующий раз выдал бы что-то подобное. — Если я приму его подарок, то он будет приходить сюда чаще, — будто ничего не происходит, продолжает педагог, — Он будет приходить ко мне и спрашивать, — его голос становится ниже до характерного тона, отображая мельчайшие интонации Джехёна, — «Хён, как поживают твои подопечные?», «Хён, ты же рад, что теперь у тебя появились они?», — выдыхает, даже не щёлкая, возвращаясь к собственному голосу, — Он будет ходить туда-сюда, будет разговаривать со мной. Что-то начинает крутиться в голове Джено, плавно приближая его к нужному выводу, но пока он только уточняет: — Но разве Вы не хотите общаться с Джехёном? — Я не знаю, как с ним общаться! — Тэён огрызается, — Знаешь, что он делал, когда мы только начали работать вместе? Он приходил сюда, приходил ко мне и говорил: «Хён, давай вместе посмотрим, как вышла та сцена, которую ты ставил». Вот, что он говорил. И мы смотрели. Уровень неловкости стремительно растёт, и Джено вдруг понимает, что забредает в чужие дебри, куда даже не предполагал попасть, чего боится. Он боится знать что-то личное о своём… учителе. Возможно, Тэён и до этого первым перешагивал рамки их деловых отношений, но его клиент всё же соблюдал дистанцию. Тогда Джено опасался нового человека в своей жизни, потом начал уважать его талант и признал его помощь полезной, между ними завязались более дружественные отношения, которые поддерживал только один Ли. Тот, который Джено. Потому что тот, который Тэён, не стремился сближаться, чем вводил Джено в ступор. А Джено не тот человек, который будет навязываться — не тот, кто будет приходить на вечеринку, где его не ждут. И теперь Тэён собирается рассказать что-то особенно личное — это чувствуется иначе. Может, из-за работы Джехёна, из-за его каких-то других личных качеств, а может, просто учителя Ли сегодня посетило особенно меланхоличное настроение. — Это всё понарошку, я знаю. Но когда ты смотришь, то вовлекаешься. Я помню, как мы вдвоём сидели на этом самом столе, какая была у меня роль. Я смотрел на экран и видел на месте этих девушек себя. Я смотрел на Джехёна, и видел в «активах» себя. Я был с ним первым, но не был с ним. И я не с ним, когда он сидит рядом, когда тыкает пальцем в экран, подмечая детали интерьера или рассказывая смешные истории со съёмок. Нуждаюсь, когда он уходит, хотя мы ничем друг другу не обязаны. Мы никто друг другу. И каждый раз, когда он приходит ко мне с новой просьбой, когда вытаскивает меня на прогулку, я вспоминаю, что это тоже понарошку. И не понимаю, зачем он это делает. Поражённый, Джено усаживается на стул, сверлит взглядом какую-то точку на полу, пытается понять старшего, но выходит туго: — Кажется, он нравится Вам? — Нравится. Если бы не нравился, я бы отказался работать с ним. — Вы любите его? — Ли поджимает губы, поднимая взгляд на Тэёна. Тот склоняет голову к плечу, прячет взгляд, долго молчит. Он молчит нетипично долго для себя, и в эту паузу кто-то стучится. Джено отзывается задушенным «войдите!» — дверь открывается, первой в кабинет вталкивается коробка, следом входит мужчина в форме плотника, учтиво кивает: — Господин Ли Тэён тут, всё верно? Так как Тэён молчит из своего угла, продолжая обниматься с рыбками, то Джено решается кивнуть: — Да, да. Он сейчас подойдёт. Я могу за него расписаться, если нужно, — поднимается на ноги и подходит к рабочему. — Мне выдали такое странное задание, — усмехается мужчина, доставая из планшетки документы, — Мне нужно сначала уточнить, что именно пострадало, а потом заменить. Итак, — он щёлкает ручкой и улыбается, — Тумба или аквариум? Глаза у Джено округляются, он оборачивается на Тэёна, но тот сразу же отворачивается к стенке. — А-аквариум. Он разбился, — Ли показывает на основу, которая так и осталась на тумбе. — Ничего страшного. Сейчас заменим, — он сразу же приступает к работе, справляется скоро, уходит с вежливым поклоном. Какое-то время Джено молча смотрит на новый аквариум с двумя секциями, находит конструкцию очень красивой, сложно выполненной, прикидывает стоимость, переводит взгляд на пакеты с грунтом и водорослями, чуть улыбается. В его тёплые мысли о чужой любящей заботе врывается скрипучий голос учителя Ли: — Джено, это уже давно не любовь. Это созависимость. Нездоровая, как наркотик. Я не могу сказать ему «нет», и не хочу впускать его дальше в свою жизнь «да». — Извините, учитель Ли, — Джено старается натянуть на себя улыбку и благодушие, когда становится рядом с хореографом, — Кажется, рыбкам там тесно. Зачем мучить их? Они уж точно ни в чём не виноваты. Давайте организовывать как-то аквариум?        Джено возится с Тэёном и его аквариумом до позднего вечера. Как ни странно, но они оба по щелчку пальцев моментально погрузились в это дело, смогли вернуться к прежнему позитивно-дружественному общению друг с другом. На следующий день Джено морально готовится увидеть Тэёна в луже и рыбьей чешуе, к вероятной истерике, но учитель Ли встречает его приосанившийся, в клетчатом костюме, готовый к работе и даже мелким издевательствам над своим клиентом. Хореограф снова и снова заставляет актёра падать: на колени, заваливаться на бок, забывать о мебели вокруг. Он упорно правит чужие движения, недовольно шипит, если у Джено не получается накрыть голову ладонями «как надо». Потом усаживает на жёсткий стул и ставит перед ним зеркало, приказывая отыгрывать смелость и наглость одним только взглядом. За всем этим молчаливо наблюдает рыбка-телескоп, лениво поднимаясь с уровня на уровень и обратно, пока стайка неончиков играет в догонялки с кем-то в водорослях. / Почёсывая челюсть, Джемин наблюдает за тем, как Джено работает с полиграфом. Ким Шиён смеётся, когда Ли проваливается в очередной раз на собственной лжи. Это было идеей самого На: проходить детектор, пока устройство не перестанет казаться Джено чем-то жутким. Кажется, что машину нельзя обмануть? Смешно! Ещё в «Секретных материалах» было показано несовершенство данного устройство, его уязвимость перед медикаментами*. И режиссёр На знает ещё несколько секретов: отсутствие страха неизвестности, возможность контролировать свои эмоции, уверенность в собственной лжи, как в правде… Замена своей личности другой — а это вызов актёрскому мастерству Ли Джено. Наблюдая за ним сейчас, за первыми неловкими попытками адаптации к полиграфу, Джемин хмурится, боясь ошибиться в чужом таланте. Не уверенный пока точно в возможном совете, режиссёр только смотрит на актёра, отслеживая реакции, которые датчики видят увеличенными во сто крат. Джемин старается держаться на расстоянии вытянутой руки, но всё же автономно от Джено: всего лишь сторонний наблюдатель, всего лишь маленький помощник, один из многих. Да, он замечает, что иногда Ли это бесит, иногда расстраивает — но не лезет. Если продолжит потакать, быть рядом, быть нежным, то Джено всегда будет опираться на него, будет полагаться на его мнение, будет … зависеть от него. А это скучно, это пресно. И Джемин не простит себе подобного поворота: сделать из драгоценного камня обывательскую пилку для ногтей. Осознавая, что ушёл мыслями куда-то дальше реальности, На фокусирует взгляд на Джено и цепенеет: всё это время Ли смотрел прямо на него, и теперь смотрит. Отсюда так сразу и не сказать однозначно, как именно, но Джено смотрит, так и не отводя взгляда, так что Джемин пасует: наскоро наполняет лёгкие воздухом, отворачивается, будто ищет кого-то глазами. — Так, какие мы ещё можем прогнать вопросы? — со смешком спрашивает Ким Шиён, пролистывая страницы текста, пока на экране скачут синусоиды. — Давайте ещё раз все предыдущие? — Ли оборачивается на неё, невольно рассматривая скромный французский маникюр. — Не стоит. Давай что-нибудь стрессовое? Чего ещё не было? — женщина откладывает листы, утыкается взглядом в экран и смахивает чёлку в сторону кратким жестом, — Ли Джено, Вы сейчас состоите в отношениях? — Нет, — просто пожимает плечами мужчина. — Вам страшно вступать в отношения с другими женщинами? — Да. — Вы готовы вступить в однополые отношения из-за пережитой травмы? Ким Шиён задаёт хорошие, логичные вопросы. Джемина передёргивает от этого, и он ждёт ответов. И показаний полиграфа. — Да. — Ого! — жена Донёна вскидывает голову и странно смотрит на Джено, а потом спрашивает, — Вы хотите вступить в наследство, оставленное Ли Юрин? — Нет. — Вы помните, как меня зовут? — Да. Джено продолжает отвечать спокойно, но наблюдающий за процедурой со стороны Джемин видит волнение на лице женщины. Она зажимает запястье под столом, возвращаясь к уже прописанным вопросам: — Ли Джено, Вам было шестнадцать лет, когда Со Юджин впервые совершила акт сексуального домогательства? — Да. — Вы были согласны на этот акт? — Нет. — А вы получили от этого удовольствие? — Нет. — Вы добровольно решили завести уголовное дело на Со Юджин спустя столько лет? — Да. — Вам сейчас двадцать восемь лет? — Да. — Джено, соври мне в следующем вопросе. Только точно соври, — Шиён растирает запястье, склоняясь ниже над столом, — Вы родились и выросли в Сеуле? — Нет. — Ах! — полиграфолог резко выпрямляет спину, но тут же продолжает, — Со Юджин связывалась с Вами после всего произошедшего? — Нет. — Вы знаете, как зовут моего мужа? — Да. — Хватит, — Ким Шиён наскоро выключает систему, подскакивает со стула и подходит к Джено, отцепляя датчики. Неуверенно становясь на ноги, Джемин подходит к полиграфологу, заглядывает в монитор и спрашивает: — Я могу вмешаться? — Да, — кивает Шиён, — Скорее всего, произошёл сбой: калибровка сбилась, — она лишь на пару мгновений поднимает взгляд на заинтересованное лицо режиссёра, тут же отвечая на все его вопросы, — Прибор калибруется в индивидуальном порядке на первых вопросах. И потом не должно быть отклонений: если «да» — стрелка уходит вправо, — она ставит кавычки, объясняя научно-популярно, — Если «нет» — то влево. В какой-то момент эта «стрелка» стала двигаться ровно противоположно калибровке. Джено становится рядом с Джемином, растирает руки от присосок, настороженно слушает Ким Шиён. — Мы обманули полиграф? — На задаёт последний, самый важный вопрос. — Как сказать, — женщина улыбается и переводит на Ли насмешливый взгляд, снова поправляет чёлку, — Не обманули, но сбили с толку. Только это просто выявить: стоит задать уже пройденные вопросы. И будет повторная калибровка. Конечно, тогда экспертизу могут признать недействительной. И будет другая морока, вне моих правовых возможностей. — Госпожа Ким Шиён, — Джено устраивает ладони на своей груди, ловит её добрый взгляд и продолжает, — Спасибо Вам уже за то, что Вы сейчас делаете. Я думаю, это не совсем законно…. — Да-а, — игриво тянет женщина, ныряя рукой в папку с документами, доставая оттуда один файл, который и демонстрирует Ли, — Но у меня есть план «Бэ»! — довольно смеётся, так что становится ясно, в кого Ким Соми такая сообразительная и любит хвастать, — Я теперь являюсь научным консультантом на съёмочной площадке у режиссёра На Джемина. — Ага, и этот самый На Джемин должен теперь где-то показать этот самый детектор, — режиссёр недовольно закатывает глаза, вспоминая о своих обязательствах, — У меня есть полгода до первых отчётов, подумаю об этом потом. Шиён звонко смеётся, пряча документ обратно в папку, а ту — в специальный кейс, куда также отправляется и детектор. В коридоре её ждёт Донён, поторапливая круговыми движениями ладони. Едва поймав супругу в объятия, Ким прижимает женщину ближе к себе, выводя из здания. Бездумно рассматривая пустой коридор какое-то время, Джено первым приходит в себя: он оборачивается на Джемина, долго рассматривает полосатую рубашку, на воротник которой нацеплен колпачок от ручки (да, специально), поднимает взгляд выше. На не смотрит в ответ, и становится как-то тоскливо, неуютно. Обхватывая себя за плечи, растирая их ладонями, Ли успевает сделать только шаг в сторону, когда глухое эхо накрывает с головой, как упавшее с потолка одеяло: — Подожди. На плечо ложится ладонь Джемина, она кажется тяжёлой, кажется горячей — сквозь собственную рубашку жжёт до кости. Хочется обернуться, хочется сгореть дотла. — Мне кажется, в последний раз мы неправильно друг друга поняли, — начинает На, но оказывается перебитым. — Я понял, — шаг из-под руки, но Ли не решается так сразу обернуться. Он многое теперь понимает, наблюдает со стороны, слушает советы, смотрит передачи — он старается понять, как всё в этом мире работает. Но пока единственное, к чему пришёл Ли Джено: деньги и связи. Хорошие люди и много денег. А На Джемин не входит ни в первую, ни во вторую из этих категорий. Выпадает из рамок, стирает их и наслаждается хаосом. Остаётся непонятным. — Тебе не нужен проблемный Джено, — Джено оборачивается и натянуто улыбается. Скорый щелчок языка по зубам разносится по коридору особенно звонко, Джемин упирает руки в боки и отрицательно качает головой: — Мне не нужен семнадцатилетний ребёнок, — распаляется под удивлённым взглядом Ли, — Мне не нужен запертый в своих страданиях человек, который не видит дальше своего носа, не видит дальше своего горя. Никому такой человек не нужен, понимаешь? Такой сам себе не будет нужен! Ты думал о смерти? Думал. Именно поэтому ты думал. Потому что сам себе не давал жить. А ты больше, чем твоя ебучая травма! И у тебя есть силы, чтобы её преодолеть. У тебя для этого есть все возможности! — взмахивает руками, становится ближе, понижает голос до шёпота, — Неужели упустишь этот шанс? Сколько раз я должен подталкивать тебя к этой идее? Сколько раз я должен тебе сказать прямо? Джено поджимает губы, хмурится, прячет взгляд от чужого настойчивого, когда находит ответ: — А сколько я могу просить тебя быть на моей стороне? Просто быть рядом?! Много ума надо: сказал и — тьфу — бросил! Отмахнулся! Он не договаривает, он не успевает выплеснуть всю свою обиду, когда На хватает за руку и грубо вталкивает обратно в свой кабинет, закрывает на ключ. Не давая до конца понять, не позволяя разогнаться в своих очередных догадках, Джемин перехватывает Джено под локоть, отходит спиной назад и запрыгивает на стол, прижимает Ли ближе к себе, обхватывает его бёдра своими, скрещивая лодыжки. Смотрит в глаза, в душу. На Джемин умеет разговаривать глазами. Это понимается постепенно, и, видимо, это было большой тайной, в которую только что был посвящён Ли Джено. Он смотрит в его тёмно-карие глаза, и понимает в них упрёк; считывает под необычно длинными ресницами надежду; в том, как периодически взгляд Джемина теряет фокус, легко угадывается сомнение; а когда зрачки скачут хаотично по лицу Джено, ощущается кипящее недовольство возникшей ситуацией. Неуверенно обхватывая плечи Джемина в ответ, Джено видит в его глазах и другие эмоции, другие чувства. Смотрит и смотрит, боится отвести взгляд и упустить что-то. Вот оно. Что-то новое, тоскливо-болезненное. Похожее в своём отчаянии на то, чем живёт сам Джено. Оно угадывается, читается под слоями уже понятого.        Страх.        Джено шире распахивает глаза, а Джемин смыкает веки, не давая ответа на этот вопрос. — Почему? — приходится спрашивать вслух, — Что именно? — А разве я не могу чего-то бояться? — теперь На смотрит с вызовом, хотя снова прячется. — Ты…? На ум к Ли приходит история Тэна, приходит его категоричное «слабаки и трусы». И приходит понимание сумасшествия как самого рассказчика, так и той, из-за которой прежний мир юноши перевернулся с ног на голову. На Джемин струсил, и поэтому предложил Ли Джено «уйти на вольные хлеба». Он до безумия чего-то испугался, и выбрал отказаться на время от любимого человека. Ему эта разлука тоже не даётся просто. Но он достаточно силён, чтобы пережить её. И достаточно труслив, чтобы не суметь найти варианта без неё. У Джено достаточно смелости, чтобы наплевать на чужие волнения сейчас, в этот момент: находясь в кольце ног, обнимая за плечи. Он подаётся всем собой вперёд, чтобы обнимать Джемина, как полагается: вжиматься своей грудной клеткой в его, устроить ладони на лопатках, вдыхать тусклый аромат духов на волосах. — Я всё равно… — Ли прикусывает язык, не решаясь сейчас сказать. — На первом месте у тебя должен быть тот маленький Ли Джено, за которого никто так и не заступился, — отстраняется На, расцепляет ноги, но всё ещё смотрит, теперь — с лёгкой улыбкой на губах, — Тогда его просто выкинули из города, отправили пылиться к бабушке. Она выходила мальчика, она сделала всё, чтобы он оправился, — Джемин выдыхает, вскидывая ладони и утирая большими пальцами слёзы с чужих щёк, — Теперь о нём должен позаботиться самый близкий человек, самый внимательный, честный и добропорядочный, — Джено падает лбом на его плечо, сминая в кулаках полосатую ткань, — Кто это, если не Ли Джено, которому сейчас двадцать восемь? Кто может быть ближе у того мальчика? Из твоего прошлого почти никого не осталось, только ты один. И ты один в силах помочь тому мальчику. — Я не уверен…., — мужчина задыхается в откровенных рыданиях, до конца теперь понимая замысел режиссёра. Его мучает стыд, ему больно от этих ласковых слов, горько слышать, что у него никого не осталось, кроме него самого. Приятно ощущать толику поддержки, ощущать тепло объятий, но всё ещё страшно и больно. — Тшшшш, — поглаживает по спине Джемин, — У тебя хватит сил. Мы столько раз убеждались в твоей силе. Почему ты сомневаешься теперь? — Страшно. — Маленькому Джено ещё страшнее, — Ли крупно вздрагивает, так что На снова обхватывает его ногами, случайно заваливаясь спиной назад, но всё же удерживает равновесие, и завершает основную идею своего посыла, — Будь храбрым ради него. И добавляет спустя время: — Я всегда на твоей стороне. Даже если не рядом. Даже если этого недостаточно.