С каждым что-то не так

Джено думает, что его где-то подло обманули. Что судья, прокурор, адвокат Со Юджин и сама Со Юджин — это специально нанятые актёры, которые играют строго по написанному совместно с Джемином и Чону сценарию Ким Донёна: слово в слово. Джено думает, что эти трое — по семь пядей во лбу с половинкой запаса, и ему чертовски повезло. А ещё он думает, что до глубины души ненавидит Со Юджин: даже если это невысокая, раскосая женщина, губы которой плотно сомкнуты, а подбородок гордо вздёрнут; даже если её узкие плечи и высокий голос с профессиональной хрипотцой блекнут на фоне его роста и манерности, присущей всем потерпевшим в зале суда. Её лицо уже в его семнадцать не было олицетворением нежной красоты, сейчас же она выглядит старее своих лет, хотя морщины скрыты косметикой. Взгляд Со Юджин чувствуется на расстоянии: это насмешка, высокомерное презрение, уверенность в собственной безнаказанности. И всё это злит Джено, до нервно трясущихся от ненависти ладоней, которые сам же зажимает бёдрами, надеясь держаться. В первом акте — при первом слушании — Ли Джено играет растерявшегося и трусливого молодого человека, который лишь спустя долгие десять лет смог прийти в себя после пережитой травмы и набрался достаточно сил и доказательств, чтобы пойти в суд. Этому же сценарию он следует и на втором заседании, когда Ким Чону швыряет его личными делами в присяжных и судей, когда адвокат Со Юджин с не меньшей экспрессией убеждает всех присутствующих в ложных обвинениях пострадавшей от собственной гиперопеки его клиентки. Всё идёт чётко по плану. До третьего заседания, на которое приходит первый супруг Со Юджин со своим юристом. Эти двое вываливают перед зрителями фотографии интимного характера, сохранившиеся переписки, даже личные письма и документы по бракоразводному процессу. В связи с открывшимися новыми обстоятельствами, на четвёртом судебном заседании Ли Джено отсутствует. Его приглашают на пятое, и одной только улыбкой Ким Чону обещает ему успешное завершение непростого дела. Для шестого дня судебного дела Ли Джено проходит независимую медицинскую экспертизу, где раз за разом уверенно отыгрывает приступы паники от одного только вида не только фотографии Со Юджин, но и некоторых других, похожих на неё женщин. Ожидая седьмого, Ли Джено неожиданно понимает, что прошло около трёх месяцев разбирательств. Хотя дело близится к логическому финалу, ощущение свободы и удовлетворённости не придаёт мужчине сил. Репортёры. Жёлтая пресса, удивление судей, необычное, беспрецедентное дело, по результатам которого, возможно, начнутся народные волнения. Тема глубоко личная и жутко неприятная. Выползшая из-под бинта гниль. Джено снова и снова думает: надо ли было заваривать эту кашу, идти на поводу Джемина, слушать других людей, завидовать парочкам и ровесникам, которые создали семьи, учиться принимать женщин, раскапывать чужие ошибки прошлого и вываливать собственные скелеты из запылённых шкафов. «Как ты сегодня?» Спрашивает Джемин в СМС, так что Джено моментально переключается со своих мыслей на один короткий вопрос. Он — отвратительно, начинает сомневаться, ему не нравится эта шумиха, не нравится, как ему присылают письма со словами поддержки и со словами проклятий. Его откровенно бесит, как за эти три месяца осунулось собственное лицо, но безумно радует, что Со Юджин выглядит ещё хуже и стремительно приближается к собственному краху. Чону говорит, что судьи медлят лишь потому, что не могут определить подходящую статью за подобное преступление, но в целом, они настроены решительно, и уже никакие опровержения не спасут эту женщину. Джено хочет увидеть её лицо в этот момент. Он хочет посмотреть на неё так, чтобы Со Юджин испугалась его, испугалась всего содеянного — чтобы жила в страхе дольше самого Джено. Ещё больше он хочет только услышать, куда её отправят и на сколько, надеется увидеть её разочарование, страх. Алчет увидеть свою победу. Большее — не волнует. На седьмом заседании неожиданно для Джено выступает Чхве Санхи, пытаясь доказать свою непричастность. Когда она упоминает, что лишь продавала подруге некоторые товары интимного характера, когда они были всего лишь в рабочих отношениях и сейчас не поддерживают связь, то Со Юджин подскакивает со своего места, вскидывает руку и просит: — Ваша Честь, я хочу оспорить! Я хочу оспорить каждое её слово! Мы дружим с самого детства! Мы всегда были вместе! У Ким Чону широко раскрываются глаза; откидываясь на спинку своего кресла, он ослабляет галстук и внимательно наблюдает за дальнейшим развитием событий, с трудом веря в то, что теория На в некоторой степени оказалась верной. Только вот, Чхве Санхи не захотела идти на дно вместе с подружкой, не захотела помочь ей, а решила выбираться исключительно сама, ещё и притапливая Со Юджин. Люди — эгоистичные твари по природе своей. Они верят в дружбу до гробовой доски, не ждут подвоха; верят, что им всё будет прощено за одни только красивые, раскосые глаза; что их будут поддерживать за одни лишь их тёплые чувства. На самом деле, все они одиноки. Бесконечно одиноки и покинуты, ранены, не поняты. Великое дело — быть одиноким, но оставаться добрым. Совсем другое — продолжать цепочку несправедливостей, умножать боль и страдания в этом мире лишь потому, что не можешь справиться с этим, потому что не можешь найти подходящего себе человека. Трагедия Со Юджин заключается в том, что она всю свою жизнь полагалась на близкую подругу, верила, что та не предаст её, что всегда будет принимать и поддерживать. На деле же оказалось, что Чхве Санхи всегда презирала её, а поддерживала лишь такие, грязные её начинания по одной простой причине: желание казаться на чужом фоне благодетелью.        Чхве Санхи идёт соучастницей группового изнасилования не только Ли Джено, но и первого мужа Со Юджин, а также двух других молодых людей, которые пришли на восьмое заседание и указали на этих женщин, ожидая явления и третьей — Бён Хёнджин — которая (к сожалению, или счастью) уже отбыла в места не столь отдалённые по другой статье, утянув за собой следственный отдел и нескольких офицеров полиции. / Согласно прописанному сценарию, Ли Джено отсиживается дома. В любом случае, сейчас он не готов общаться с людьми. Ему нужно до конца осознать, что четыре месяца мук и страданий завершились. Что эта глава его собственной книги жизни наконец-то подошла к концу, и тут стоит жирная, справедливая, удовлетворённая точка. Джено переживает радость от финала, переживает опустошение и страх неизвестности, размышляет над дальнейшей своей жизнью: как он вернётся, куда, в какой роли, каким и к кому. За эти длинные, унылые и тошные четыре месяца он пришёл к ряду ужасно грустных выводов, но принял, что остался один, что у него никогда прежде не было близких друзей, что у него не было семьи, кроме бабули Наюн и Саным-оммы, что за всем его богатством не стоит счастья — как бы клишировано это ни звучало. И ещё более странно звучит другое: какой он на самом деле, к какому типажу своей личности ему обратиться сейчас: тому, который был до встречи с Со Юджин, или тому, который сложился к 20 годам? Ведь выходит, что это два разных человека с некоторыми пересекающимися чертами, будто два брата от разных матерей, что воспитывались в одном доме и унаследовали что-то от отца. Первому Ли Джено навсегда счастливые двенадцать лет. Он до трясучки боится матери, ждёт сувениров от отца, капризничает на плечах у Саным-оммы и просит бабулю Наюн поставить другую пластинку. Первый не боится новых знакомств, не боится осуждения завистливых одноклассников и смело просыпает уроки, ест дважды в день и надеется урвать как-нибудь потом сладкую булочку в столовой. Он общительный и смелый, легко находит общий язык со взрослыми и веселит их. Второй Ли Джено застрял в мрачных двадцати годах. Он уже ничего не ждёт, боится ждать, избегает людей и лишь изредка выходит из кухни в зал деревенской забегаловки, чтобы молча наблюдать чужую жизнь. Второй цепляется всем собой за свою травму, снова и снова переживает её, не позволяя себе быть счастливым, изолируя себя и свои мысли, не позволяя праздного. Он лишь однажды решился пожать руку человеку, который нагло ворвался в его дом, лишил его безопасности, бессердечно разрушив единственный оплот спокойствия. На Джемин. Человек, который с первого дня их повторного знакомства стал обманывать Ли Джено. Не обманывать, а находить уловки — маленькие особенности трактовки существующей реальности. Когда они пожали руки, и поверх легла его смуглая ладонь, когда было озвучено маленькое упущение к условию «никаких женщин». С того самого дня в жизни Джено появилось множество других компромиссов, на которые он так или иначе шёл. И это было их второе знакомство. Существует и первое: случайное, нелепое, краткое мгновение, которое легко можно забыть за столько времени и насыщенную событиями жизнь. Но оно есть. На Джемин — человек, который помнит Ли Джено Первого, который принял Ли Джено Второго. И ждёт его Третьего. Джено подрывается со своего места и долго кружится по квартире: под подъездом сидят репортёры, которые хотят по ещё не остывшему делу получить комментарий и заработать свои кровные, опустить кого-нибудь ещё и дать нажиться на ряде трагедий другим лицам этой жестокой системы. Выход на улицу сейчас — не вариант. Хорошо, что есть технологии и деньги. Как же Ли Джено повезло, что в отличие от многих других людей, у него есть деньги: он оформляет заказ на 15 фруктовых льдов определённой марки со вкусом манго, указывает адрес доставки и имя получателя, также указывает доп.услугу на морозильную сумку и оплачивает с щедрыми чаевыми курьеру. Сейчас это меньшее, что Ли Джено может сделать — он хочет показать, что всё ещё думает о Джемине, что благодарен ему за многое, что видит в нём не только своего спасителя, но и помнит того растерявшегося мальчика, который попросил за свою помощь всего-то манговое мороженое. Он хочет показать, что вернётся, что хочет вернуться, и приложит для этого максимум усилий. Справится сам, найдёт себе новое место, но обязательно вернётся, даже если потребуется какое-то время. Он обещал позвонить тогда. Он обещал справиться сейчас. И он даёт обещание вернуться. Вот, с каким посылом Ли Джено отправляет этот небольшой подарок На Джемину. / В административном корпусе кинокомпании потерялся человек. Юноша шестнадцати лет отроду, в форме курьера, с морозильной сумкой за плечами и папкой бумаг в руках. Он зашёл сюда по работе и безбожно потерялся сразу, как прошёл охрану. — Вы кого-то ищете? — в коридоре остановилась не женщина — Богиня. — Да, здравствуйте! — он вежливо склоняет голову и делает шаг навстречу, — Я ищу На Джемина. У меня доставка на этот адрес. — На этот? — Богиня вскидывает брови, но потом звонко смеётся, — Я провожу Вас. Она бодро шагает от бедра на высокой, словно Олимп, шпильке, останавливается у одной из дверей и вежливо стучит, слышит приглашение мужским басом и первой входит: — Джем-а, к тебе курьер. — Я ничего не заказываю. Тем более — сюда, — неизвестный поднимает голову от талмуда со сценарием, странно смотрит на курьера, но машет рукой, — Проходи уже, сколько можно. Где расписаться? Мальчишка протягивает ему папку, забыв достать листы и сказать хоть что-то, упомянуть про «пять звёзд» и «особый товар». Пока этот На Джемин справляется сам, курьер достаёт из пакета термо-сумку и молча ставит на один из стульев, кивает на тот и бубнит: «Спасибо», тут же выпровоженный за дверь прежней Богиней, которая на деле всего-то штатный костюмер компании — Кан Джихё. Джемин долго смотрит на принесённую сумку. А потом перегибается через стол и ставит ту перед собой, хмурится, но тянет собачку. Подскакивает на ноги и мгновенно закипает от злобы. Дёргает замочек молнии обратно и выпрыгивает в коридор: — Позовите ко мне в кабинет Читтапона Личайяпорнкула! Проходящий мимо стажёр щемается от бешеного режиссёра к стенке, но тут же бежит исполнять. Захлопывая за собой, Джемин упирается кулаками в столешницу, судорожно размышляя о необычном ему подарке с непонятным подтекстом. Почему Тэн? Потому что только он может знать, что у На Джемина есть слабость до такого мороженого. Не Донхёк, о нет — в первую их встречу На уже строил из себя кого-то другого, кто не будет облизывать длинные сладости на деревянных палочках. Только Тэн мог выкинуть что-то подобное, специально выбрав вкус: это не банальный шоколад от кого-нибудь заискивающего, это не дорогой и редкий вкус в качестве благодарности за что-то. Это — специально сделанный подарок. — Ты звал меня? — Тэн входит в кабинет режиссёра, оставляя за спиной распахнутую дверь и стажёра в виде свидетеля. Едва Джемин порывается ему что-то сказать, как осекается, услышав уведомление о сообщении. Догадываясь, что это может быть отправитель этой самой сумки, На скоро достаёт телефон из кармана пиджака и тут же читает короткое: «наслаждайся» От Ли Джено. Видя перемену в его лице, Тэн криво усмехается, тут же закрывая за собой дверь. На ключ. Он обходит стол и открывает сумку, дёргает замочек и сразу всё понимает, достаёт себе одну упаковку мороженого и садится на соседний стул, раскрывает лакомство и усмехается: — Я уж не думал, что ты совершишь такую глупую ошибку. Джемин смотрит только в экран телефона, ещё не понимая до конца происходящего. — Это всего лишь мороженое. А ты разыграл трагедию, — мужчина впервые проводит языком по оранжевому корпусу фруктового льда, — И ты показал, как сильно боишься меня. Только почему? Потому что тогда я угостил тебя, и ты чувствуешь себя обязанным? — снова лижет и откидывается на спинку сидения, — Или потому, что я узнал твой секрет, твой подлинный страх? На так и не понимает, при чём тут Джено, мороженое, и за каким хуем он позвал сюда Тэна. Но вскидывает руку и блокирует экран: — Заткнись. — О нет, парень, не заткнусь, — смеётся старший, ощущая тяжесть карт-бланша, — Потому что ты достал уже бегать от самого себя. И если это не озвучу я, то возьмётся кто-то другой, кого ты не простишь. — Замолчи и не вздумай! — он ударяет ладонями по столу. Тэн не дёргается, только захватывает мороженое губами, причмокивает. — Это тебе подарок от Ли Джено. У Джемина падает челюсть, но здравый смысл даёт подсказку — обвинить в этом давнего знакомого. Не успевает. — Потому что больше всего на свете ты боишься, что он уйдёт от тебя. Сердце На пропускает удар. Шумно выдохнув, он выпрямляется и отходит в сторону. Он ненавидит Тэна по этой самой причине: потому что таец такой же, как он сам, только жёстче и опытнее, потому что только он может заткнуть Джемина. — Я ещё тогда сказал тебе: что твоё, то вернётся обратно, сколько бы ты не отпускал и не отталкивал. А что ты делаешь теперь? Наивный, влюбчивый мальчик. Старший прикусывает подтаявший кончик мороженого и победоносно улыбается. Он давно ждал шанса придушить Джемина за некоторые наглости и перегибы, давно ждал этого момента: посмотреть на то, как сломается этот человек, чтобы быть готовому разлететься самому в осколки при подобной ситуации. — Учись отпускать людей. — Заткнись нахуй!!! — психует Джемин. То, о чём он тогда говорил со старшим, было странным наваждением, было непережитой до конца трагедией по ушедшей девушке. Тогда На Джемин сказал случайному знакомому Тэну: — У меня такое чувство, будто я помогаю людям стать заметнее, ярче. И когда они получают эту помощь, я остаюсь один, без них. Случайный человек по имени Тэн тогда ответил: — Не переживай так сильно. Твои люди вернутся к тебе. Как бы много или мало ты ни делал. Однако до следующей встречи Джемина с Тэном, в жизни случилось много других людей. — Бё Мирён. Ким Джебом. Ли Унён. Ю Минджин, — уверенно называет их имена Тэн, продолжая упиваться ситуацией, — Это те, кто ушли из твоей жизни после одного фильма. «Гениальный сопляк» выдаёт пачками путёвки в жизнь, оставаясь на прежнем месте. Я как-то разговорился с Джихё, и она описала тебя, как джентльмена, который протягивает руку, помогает взобраться на ступень, — щурится в гордой улыбке, наслаждаясь жалким видом младшего, — Я хочу дополнить, что те, кому ты протянул руку, поднимаются выше, не оглядываясь. И первым таким человеком стала Мадока Ката. — Не неси чушь! — его голос срывается; мечется по комнате: желая физически вцепиться в шею тайца, сжать пальцы и увидеть, как потухает огонь жизни в чужих глазах, но здравый смысл заставляет стоять на месте, а что-то глупое внутри умоляет дослушать. — Я уже сколько работаю с тобой? Давно, — довольно цокает, даже не делая вид, что считает совместные годы, — И я кое-что заметил, что ты упорно игнорируешь, — выжидает драматическую паузу, отслеживая каждую секунду чужого отчаяния, чужой боли, чужого страха, — У тебя есть талант: находить творческих людей, раскрывать их потенциал, — делает ещё укус, дожидается, пока мороженое растает на языке, — Ты нашёл меня, Ли Тэёна, Шин Рюджин, Ким Донёна, даже если он сам к тебе пришёл… Мадоку Ката. — Не говори про неё! Это другое!!! — Как это — «другое»? Ты уже тогда думал подобным образом. А сейчас почему-то боишься признаться в этом. Почему? — Потому что они уходят! Уходят! — Джемин подскакивает на месте, принимаясь размахивать руками, — Талантливые и независимые, они уходят от меня, будто сквозь пальцы! Я вижу их, я стараюсь урвать хоть немного, и остаюсь один! Всё, как ты и сказал! Ты хоть знаешь, как это больно?! Смотреть вослед им всем, — падает спиной на стену и жалеет, что не курит, — Знаешь, как больно смотреть за исчезающей нимфой, за ускользающим снова и снова прекрасным пантомимом, за той прекрасной девушкой с треугольником родинок на подбородке. Ты, блять, даже не догадываешься, что это такое, когда они берут от тебя всё и — уходят. — Но ты снова и снова делаешь им подарки, — Тэн выгибает бровь, — Мадоке Кате ты дарил физически ощущаемые подарки, показал девушке, что такое мужское внимание, раскрыл в ней зависимость от славы. Остальным ты делаешь другие подарки. Кан Джихё ты показал, как можно красиво расставаться, оставаясь друзьями и коллегами. Им Сонхёк получил первую главную роль и теперь стал одним из самых востребованных актёров. Накамото Юта получил роль, которую давно хотел, но всё не получал в родной Японии. И Ли Джено, которого ты раскопал. И раскопал за ним следом много всего любопытного. На какое-то время в кабинете режиссёра становится пугающе тихо. — Кстати, я слышал от Донхёка, что ты искал именно его. Почему? — спрашивает Тэн, уже вытирая пальцы салфеткой. — Я просто…. Я вспомнил лицо из рекламы с родинкой под глазом. Как в сценарии у Донёна, — растерянно отвечает Джемин. — Но теперь… — подталкивает Тэн к верному ответу, будто знает. — Но теперь я вспомнил, — На скачет зрачками по стенам, снова и снова возвращаясь к морозильной сумке, — Я вспомнил, как ждал. Не веря своим ушам, Тэн выпрямляется и всматривается в шокированное лицо младшего, едва ли не впервые видя его таким. — Это с него всё началось, — будто прозревая, оживает Джемин, принимаясь вновь расхаживать по комнатке, — Он был первым! Это всё он виноват! — Вы, действительно, были знакомы прежде? — Мы случайно встретились на улице, он потерялся и просил телефон. Я одолжил, он угостил меня этим самым мороженым. Когда он подскочил, то обещал ещё перезвонить мне. Я ждал, когда же он мне перезвонит, а когда решился набрать сам, то услышал автоответчик! Я ждал его почти месяц! — его волнение всё растёт и растёт, в комнате становится меньше места, — Я успокоился, когда увидел его по телевизору. Я точно помню! Я тогда помогал маме на кухне, а потом увидел его в какой-то рекламе и понял, что не дождусь ответного звонка. Я перестал ждать его! Я не ждал его…. Тревога и старые страхи вываливаются со всех потаённых углов на Джемина разом. То, что он привык быть агрессивно настроенным, быть жестким, не означает, что он не сохранил в себе нежность, которую позволяет лишь на краткие мгновения для особенных людей. Одним из которых стал Ли Джено. Которого он ждал и так жаждал всё это время. А потом вспомнил и решил отыскать, решил спросить за тот звонок, но не узнал знакомого лица. То ли потому, что не захотел причинять себе боли, то ли потому, что Ли Джено сильно изменился. Они оба изменились ко второй встрече. — Я снова на том же месте, — его подбородок дёргается, и мужчина накрывает голову руками, пытаясь не расклеиться окончательно, как когда ревел под креслом в собственной квартире, пока тот самый Ли Джено спал на его кровати, будучи пьяным и занятым своими мыслями о предстоящем судебном процессе. — И почему же ты так боишься? Видишь, он вернулся к тебе. Даже первым вспомнил, — усмехается Тэн, доставая себе второе мороженое. — Он вернул старый долг, чтобы не быть обязанным, — На с запозданием замечает на щеках слёзы отчаяния, — Я знал, что он уйдёт, думал об этом, я готовился к тому, что однажды он тоже уйдёт. И вот он уходит! — Но ты хочешь, чтобы он снова вернулся? — усмехается старший. — Конечно. Я хочу, чтобы хоть раз, хоть один человек, которого я люблю, вернулся ко мне. Вернулся ко мне по своей воле! Без моего участия, без моего влияния, не из-за чувства долга, не из-за чувства зависимости. А потому что скучает! Потому что любит! — пряча лицо под ладонями, переходит на плач. Так плачут маленькие дети, потерявшись на улице и надеясь привлечь к себе внимание родителей. Прежде Джемин хотел, чтобы к нему вернулся друг Джено. Потом ему до боли хотелось, чтобы к нему вернулась его первая любовь Мадока Ката, поэтому он так долго поддерживал с ней связь, умом понимал, что не дождётся, но лишь недавно отпустил это чувство. Хотелось снова встретить многих других сказочно красивых людей, хотелось поймать чарующий взгляд Бё Мирён, хотелось сохранить дружбу с очаровательным толстяком Ли Унёном. Ему хотелось сохранить в своей жизни всех этих людей потому, что каждый из них необычен: подлинные таланты, уникально эстетичные и жутко интересные личности. А по итогу На Джемин впал в состояние вечного поиска «неогранённых алмазов», работа над которыми бы перекрыла боль от предыдущих потерь. И единственной опорой в его жизни стала собственная гордость. Ведь когда смотришь в спину уверенно идущих вперёд людей, которые когда-то носили имя «Никто», тебе остаётся лишь одно утешение: «Благодаря мне ты получил/а своё настоящее Имя. Это всё — результат моей работы. Это я открыл в студентке Бё Мирён талант к актёрскому мастерству. Это я помог Ли Унёну побороть свой комплекс. Это всё я, я, это моя заслуга!». На Джемин долго жил, прячась под плащом Гордыни, играя по её правилам, стараясь не отступать от хорошо изученного сценария. Но потом в его жизни появился Ли Джено. И сейчас он больше всего на свете хочет, чтобы Ли Джено пришёл к нему в качестве любимого человека. Больше всего на свете хочется покинуть привычный сценарий, выйти из круга страданий и побегов от самого себя, хочется перестать уже прикрываться другими именами. — Тупой идиот, — Тэн выкидывает недоеденное мороженое в урну и поднимается на ноги, обходит стол и пытается поймать взгляд младшего, вцепляется в его запястья, убирая ладони от лица, — Я несколько раз назвал эти имена, почему ты такой тупой? Джемин смотрит на него жалко, молча умоляя повторить. И Тэн повторяет: — Читтапон Личайяпорнкул, он же Тэн. Он вернулся к тебе через пять лет после первой встречи. И он сейчас успокаивает тебя. Ли Донхёк решил остаться с тобой по собственной воле. Я лично считаю его мазохистом и долбоёбом, раз он согласился быть с тобой после ваших прежних отношений и всех твоих над ним издевательств. Шин Рюджин — соплячка, которую из-за пола за человека не считали. Ты снова и снова доводил её до слёз, она даже писала заявление на увольнение, пока ты не объяснил ей, как это всё работает. Она хоть и спорит с тобой, но ловит кайф от этих недоразборок, потому что получает заряд сил и энергии быть смелой, отстаивать своё мнение не только в работе, но и в личных отношениях, — когда На порывается закатить по-новому, визажист вздёргивает его за руки с невиданной силой — так что младший на миг отрывается ступнями от земли — и продолжает, — Кого ещё тебе назвать? Кан Джихё, которая не знала, что такое красивые свидания, была неуверенной в себе серой мышкой? Да, она скучная и неинтересная тебе, но она красивая и будет той самой женщиной, главная роль которой — быть матерью. Ким Донён? Даже он мог бы бросить тебя после первого фильма. Он пришёл к тебе от отчаяния, в желании лёгкого и быстрого заработка. Но он остался. Не потому, что жена пилит, или дочь требует невозможно дорогого, а потому что ему интересно работать с тобой. Несмотря на всё твоё самодурство, он остался рядом, пусть и на расстоянии — он желает быть тут, возвращается снова и снова. Тэн сверлит взглядом ту часть души Джемина, которая осталась маленьким, обидевшимся на любимую девушку юнцом, и плюёт на эту часть сверху, да так смачно, что На передёргивает от внутреннего холода и чужого презрения: — Одна девчонка не должна портить тебе всю жизнь. Ты ругал Джено за то, как крепко он держится за прошлое, а сам — не лучше. Ты сам помнишь и видишь только провалы. И не замечаешь тех, кто остаётся рядом, — он отпускает чужие руки и оглядывает кабинет, растирает ладони, которые теперь кажутся огромными и сильными, с трудом верится, что эти пальцы могут изящно держать кисть для макияжа, но так оно и есть, — Не будь идиотом. И жди Джено. Если он однажды вернулся к тебе, то вернётся и теперь. Считай, что ты заработал себе безусловную любовь, которой ждёшь. — Он не вернётся, — шмыгает носом Джемин. — На Джемин, — мрачно смеётся над ним Тэн, — Я долго ждал этого дня, и я — победитель. А значит, я диктую тебе условия. И я говорю тебе: он вернётся. Я ещё тогда был прав, а ты решил бросить мне вызов. И проиграл. Признай поражение достойно, вытри сопли-слюни и не будь слабаком и трусом. — А ты… — он судорожно пытается подобрать слова, ведь с Тэном они долго сидели вместе в этой проклятой подводной лодке. — А я буду в другой раз, — легко отмахивается старший, поворачивая ключ в замочной скважине, — У меня есть свои причины. И я верю в тебя больше, чем ты веришь сам в себя. По-настоящему, а не когда строишь из себя самого умного. Это не ты манипулируешь людьми, это они подыгрывают тебе, позволяя играться с собой. И все они делают это по одной простой причине: они хотят стать другими людьми, но боятся брать на себя это тяжкое бремя. Так не лучше ли позволить зазнайке-На сделать это? Он молодой и злой, сильный и смелый. Те, которые наигрались с тобой в «куклы», бросают тебе вызов. И с такими людьми ты сам любишь проводить время. Таких людей ты любишь, ненавидишь, опасаешься. Но любишь проводить с ними время. Потому что и сам знаешь, какой это всё обман. Признайся самому себе в этом вслух. И прими. Уже в дверях Тэн оборачивается на совсем поникшего Джемина: — И жди Джено. Он непременно вернётся к тебе. Как ты того хочешь. Закрывает за собой. Джемин оседает на пол. Понимает, что Тэн прав, и хочет верить в лучшее, но накопленный жизненный опыт, превалирующее число отрицательных примеров снова и снова загоняют его в ловушку отчаяния, пряча от той первопричину, которую таец уже озвучил, но которую всё никак не может принять сам На. Он не может самому себе сказать, как сильно проебался, продолжая снова и снова разыгрывать сценарий заранее обречённых отношений. Поступает по-энциклопедически тупо и предсказуемо, видит это, но не меняет. Прежде в этом не было надобности, мужчина не видел смысла прерывать этот порочный круг. А теперь это реальность, это необходимость. Задыхаясь от приглушённых слёз, Джемин легонько бьёт себя запястьями по вискам, пытаясь найти верную тропу к собственному исцелению, снова и снова натыкаясь на стены лабиринта. Любимый ребёнок из хорошей семьи, с хорошим воспитанием, хорошим образованием, хорошей профессией — какие у него проблемы, почему его так сильно подкосила одна только эта глупая история столетней давности? Потому что тогда он был не готов, а потом жутко впечатлился? Потому что его ожидания не были оправданы? Потому что он разочаровался в жизни и пришёл к самым жестоким истинам самостоятельно, боясь остаться «мягкой плюшкой»? Всё это вместе и разом. Однако вот она, его первопричина — страх остаться одному, брошенному. Вложить всего себя, все свои силы, и снова увидеть, как кто-то горячо любимый уходит в чужие объятия. У Джемина нет ответа, почему он вцепился в Джено, почему так крепко влюбился в этого человека. Эстетика чужого страха? Да. Но тогда зачем избавлял от этого страха? Хотелось видеть Джено зависимым от себя, чтобы тот принадлежал ему целиком и полностью? Это можно было бы легко исполнить. Но зачем тогда На сам оттолкнул, зачем направил на путь самостоятельности и позволил уйти? А может, На Джемин хотел, чтобы не он спасал, чтобы не он протягивал руку — а чтобы это ему кто-то предложил помощь? Может, он ждёт, что хоть кто-нибудь будет ему благодарен и хотя бы раз обернётся, взобравшись на вершину Джомолунгмы? Может, он хочет, чтобы его утешили и приняли, чтобы ему сказали слова не зависимой любви, не вынужденной, не слабой, а той большой и красивой, которой он сам любит и в которую уже даже не верит? Всё это вместе? Человек всегда будет слишком одинок. Он силён и прекрасен, когда останавливает чужое одиночество, когда прекращает чужие страдания. Он смел, когда видит это и не пускает на самотёк, когда участвует в чужом счастье. И этот человек бесконечно болен, теряя себя, свою силу и смелость, каждый раз помогая людям рядом стать лучше, даже если лучше него самого. На Джемин едва ли не выпит до дна потерями. В его душе — последние сладкие капли, но если не прервать этот ужасный процесс, если не остановить его в необходимых самому На «благих намерениях», то источник его собственной добродетели иссякнет. Что тогда от него останется? Читтапон Личайяпорнкул однажды высушил всего себя для одного только человека, и годами наблюдал, как во внутреннем колодце ненависти и презрения к людям, собственного высокомерия вырастают цветы сочувствия, понимания, жалости и братской любви, нежности и заботы. Он наблюдал за тем, как исполняет обещание стать лучшим человеком, и сейчас, падая спиной на дверь кабинета режиссёра На слышит, как трудно и больно порой оказывать людям помощь. Тяжко выдохнув, Читтапон достаёт телефон, напряжённо всматривается в изменившееся лицо на экране: поверх чужой нежной улыбки неуловимо различает собственное отражение. Однажды и его найдёт страшная безусловная любовь. Однажды это сломает его едва ли не сильнее, чем сейчас разломало Джемина. И Тэн понимает: сколько бы он ни готовился, он всё равно проиграет. Проиграет этой любви. Увидит себя крошечным и глупым, таким же мальчиком, со своими страхами и сожалениями. И если Джемин успешно переживёт этот момент, если оправится и встанет на ноги, если дождётся Джено, то Тэн сможет вернуться домой.