Презумпция невиновности

      Директор оказался худым высоким человеком с невероятно длинной седой бородой. Его лицо растянулось в приветливой улыбке, когда Амон вошёл.       — Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, — представился старик миролюбиво. — Директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс.       — Котаро Амон, — Амон склонил голову в приветствии. — Следователь управления по борьбе с гулями старшего класса.       — Мистер Фадж в общих чертах уже оповестил меня о том, что с вами случилось, — директор указал на пару кресел в глубине кабинета и присел в одно из них сам. — Однако нам с Северусом хотелось бы услышать детали.       Лишь теперь Амон заметил сидящего в третьем кресле человека необычной внешности, с тёмными сальными волосами до плеч. Он смотрел куда-то вперёд, и этот холодный взгляд не очень понравился Амону.       — Северус Снейп, — коротко представился мужчина стальным голосом.       Следователь присел напротив Дамблдора.       — Итак? — спросил Дамблдор, продолжая улыбаться.       — Во время схватки с гулем в лаборатории, считавшейся заброшенной, была найдена незарегистрированная разработка неизвестного назначения, — начал Амон тем же тоном, каким зачитывал в управлении доклады. Амон говорил чётко и ровно: в то время, пока он ждал записки от Фаджа, он уже успел проанализировать всё, что произошло, в том числе и упомянутые министром магии названия. — Устройство активировалось. После этого как я, так и гуль оказались в комнате смерти в Отделе тайн. Более того, — продолжал он, — благодаря мистеру Фаджу удалось узнать, что изменилось не только местоположение, но и дата.       Директор выглядел задумчивым.       — Откуда вы прибыли? — мягко спросил он.       — Япония, — коротко ответил Амон.       — Чары перевода, наложенные на вас, не очень качественные, — заметил директор. Взгляд Снейпа медленно переместился на следователя.       Амон пожал плечами.       — Мистер Фадж наложил их, — произнёс он спокойно.       — Почему же не вы сами? — ледяной голос Снейпа, казалось, пронзал насквозь. Амон вспомнил, что министр упоминал какую-то палочку, однако не был уверен, стоит ли идти на ложь.       — Не хотите ли лимонную дольку? — неожиданно предложил директор. Амон растерянно моргнул.       — Нет, спасибо.       Он так и не мог понять, как отреагируют эти люди, если узнают, что он не такой же сумасшедший в древних одеждах, способный творить невообразимую смесь иллюзий и сверхтехнологий. Вот только Дамблдор, внезапно преобразившись в лице, заговорил, словно прочитав его мысли.       — Поверьте: вы попали в неприятную передрягу, выйти из которой можно лишь с помощью волшебства. Не так важно, что вы не волшебник.       Вот главный вопрос и решился. Амон откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди.       — Спасибо, — искренне поблагодарил он. — Так будет гораздо проще.       — Для начала, давайте я расскажу вам о том, что вы видите вокруг себя, — предложил Дамблдор. Амон заметил, как поморщился Снейп. — Прежде всего, в нашей жизни параллельно существуют сразу два мира: мир магии и мир людей, которых мы называем маглами. Магический мир хорошо скрыт от маглов, и следит за этим министерство, в котором мы сейчас, между прочим, и находимся.       — Что происходит, если кто-то узнаёт? — следователь чуть склонил голову.       — Ему стирают память, — сухо пояснил Снейп. В горле у Амона пересохло.       — И Хогвартс - лучшая магическая школа, в которой юные волшебники познают все тонкости волшебства, — закончил Дамблдор. — У нас преподают настоящие мастера своего дела, а в библиотеке - огромная коллекция книг. Это часть причин, по которым мистер Фадж и предложил вам разобраться с вашей проблемой именно в Хогвартсе.       — Не лучшая идея – подвергать школьников опасности, — поспешил предупредить следователь. Дамблдор недоумённо приподнял брови.       — В чём же именно заключается опасность? — уточнил директор.       — Как я уже говорил, со мной был перемещён в том числе и гуль.       — Гули явно не из тех, кто может причинить вред волшебнику, который хоть раз держал палочку в руках, — сухо прокомментировал Снейп.       — Не делайте поспешных выводов, Северус, — директор медленно покачал головой и повернулся к Амону: — Меня куда больше интересует, что вы, будучи маглом, знаете что-то о гулях.       Амон вздохнул.       — CCG было организовано специально для борьбы с гулями, — начал он рассказывать. — Я не знаю, кем являются гули здесь, однако у нас я бы не рекомендовал выйти против гуля даже самым опытным вашим солдатам       Северус приподнял брови.       — Внешне гули схожи с людьми. Они могут жить в той же среде, что и вы: работают, учатся. Кто-то может оказаться вашим соседом. Но между гулями и людьми есть одна разница: их рацион.       Под двумя пристальным взглядами Амон чувствовал себя неуютно.       — Желудок гулей не усваивает обыкновенную пищу, а вкусовым рецепторам она кажется тошнотворной. Единственное, что могут есть гули - человеческое мясо. К счастью, небольшого количества хватает им на куда большее время, чем людям.       Амон видел, как мрачнеют лица слушающих, но продолжал, подтянув к себе свой чемодан.       — Гули обладают хорошими физическими характеристиками. Благодаря особому органу, кахуко, они также способны на большее, чем может сделать обычный человек, — Амон открыл чемодан и достал оттуда короткую рукоять. Под пристальным взглядами из неё выскользнуло лезвие двуручного меча. — Это куинки, оружие, сделанное как раз при помощи этого самого органа. Просто так человеку с гулем не сравниться, поэтому CCG обеспечивает сотрудников куинки.       Снейп встал и склонился над рукоятью. Он что-то прошептал, поводил деревянной палочкой по лезвию, но, не добившись каких-либо результатов, сел обратно. Он был хмур, словно майская грозовая туча.       Следователь спрятал куинки.       — Я думаю, Глазная Повязка, гуль, который попал сюда со мной, может помочь нам вернуться, — предположил Амон. — Я не знаю, как учёные заставили работать устройство, которое находилось в лаборатории, но, вполне возможно, именно он станет ключом к его разгадке. Однако голод сводит гулей с ума.       Какое-то время директор и профессор молчали. Амон кожей чувствовал повисшее напряжение. Решается твоя судьба, Глазная Повязка.       — В Великобритании есть существа, — заговорил Дамблдор наконец, — которых мы называем упырями, или, иначе, гулями. Пусть размером и формой они могут напомнить человека, ничего общего с японскими гулями у них нет. Упыри - безвредные создания, которые живут на чердаках и питаются насекомыми.       Следователь потёр лоб. Многое вставало на свои места.       — В министерстве есть группа борьбы с ними, — лицо Снейпа словно окаменело. — Фадж сильно недооценил ситуацию.       Повисло молчание. Дамблдор в задумчивости повернулся к профессору.       — Северус, вы могли бы сделать что-то, схожее с зельем, которое понадобится профессору Люпину?       Тот какое-то время молчал. Его глаза расширились, а после превратились в две узкие щели. Он кивнул.       — Есть смысл попытаться. Но принцип работы зелья должен быть совершенно другим. Можно попробовать замедлить процессы организма, что позволит растянуть время, проведённое без еды, в разы.       Дамблдор улыбнулся.       — Что же, вот и решение, — сказал он. — Это зелье может помочь Глазной Повязке оставаться в здравом сознании. Вот только необходимо, чтобы вы были уверены, что он действительно может помочь в исследовании. Как я полагаю, это что-то большее, чем перемещение в точке времени и пространства.       Амон кивнул.       — Я поговорю с ним. Благодарю за содействие.       — Стоит упомянуть, что сейчас происходит в мире, — Снейп поморщился. — Из тюрьмы Азкабан сбежал волшебник, в прошлом равнодушно убивший двенадцать человек. Мы полагаем, что он охотится за одним из учеников.       — В школе установлен более строгий охранный режим, — покачал головой директор. — Мы будем благодарны, если взамен за то, что мы возьмёмся помочь вам разрешить эту загадку, вы поможете нам с охраной школы. Раз уж даже Фадж, в последнее время отличающийся невероятной паранойей, решил, что вы не представляете опасности, думаю, мы можем с чистой совестью предложить эту должность вам, — Дамблдор улыбнулся.       — Отлично, — коротко кивнул Амон. — Сейчас давайте обсудим детали...

***

      Когда сознание начало возвращаться к Канеки, он почувствовал ужасную боль во всём теле. Перед собой парень видел изумрудно-зелёные бумажные обои, но голову повернуть, чтобы осмотреться, он никак не мог.       Он попробовал пошевелить пальцами, но руки слишком затекли. Канеки замер, прикрыв глаза.       Он не может двинуться. Боль наливает всё тело. Дыхание сбилось, стало резким и частым. Тихий шорох... Вспышки укусов сколопендры воспоминанием отдаются в ушах.       Как он тут очутился? Нет, долгая пытка уже закончилась. Тогда почему кажется, что снова нужно считать? Нужно считать... девятьсот девяносто три. Хруст пальцев проносится по широкому помещению, а чёрно-белую плитку пола заливает ярко-алая кровь. Больно, это всегда так больно. Девятьсот восемьдесят шесть...       — Как ты? — вопрос доносится словно из-за толстой стены. Этот смутно знакомый голос не должен быть здесь; его в этом месте никогда не было. Он должен бежать, для него оставаться здесь слишком опасно. Надо предупредить, но Канеки боялся открыть глаза и увидеть перед собой чёрно-белую мозаику пола. Он ухватился за чужой голос.       — Пол... — вырвалось из пересохшего горла. — Пол... весь в крови?       Секунды молчания показалась Канеки вечностью.       — Нет.       Он зажмурился и открыл глаза, вырываясь из кошмара.       На стене, покрытой зелёными обоями, парень мог видеть лишь нечёткую тень. Превозмогая боль, Канеки сначала осторожно шевельнул рукой, после, собрав силы в кулак, сел, прислонившись к стене. Воздуха не хватало, и он закашлялся.       На него пристально смотрело смутно знакомое лицо. Серые с синим оттенком глаза были прищурены, а на шее покачивался серебряный крестик. За него, словно за спасательный круг, ухватился взгляд Канеки. Прерывистое частое дыхание постепенно успокаивалось, а сердце возвращалось к обычному ритму. Вероятно, в молчании прошло несколько минут.       Канеки медленно приходил в себя, собирая последние воспоминания по кусочкам. Когда неприкрытый повязкой глаз, выглядевший теперь совершенно обыкновенным, расширился в узнавании, мужчина выпрямился и, отойдя от прутьев решётки, придвинул себе стул.       Оба молчали. Никто не хотел говорить первым. Воцарилась тишина, такая, что было слышно даже далёкое хлопанье птичьих крыльев где-то за дверью.       — Не боитесь кагуне? — наконец спросил Канеки, отведя взгляд куда-то в сторону.       Следователь пожал плечами.       — Эти люди что-то говорили об особенностях этой решётки, — сказал он. — Будто бы она не пропускает удары.       Парень скрестил руки на груди. В любом случае, он прекрасно видел чемодан, в котором следователи обычно носили куинки. Он стоял за прутьями на расстоянии меньше вытянутой руки от следователя. Так что его уверенность можно было понять.       — К тому же, — продолжил мужчина, — я сомневаюсь, что ты нападёшь. По крайней мере, прямо сейчас.       Он вздохнул.       — Случилось слишком много всего, что не так-то просто объяснить. Ты и сам понимаешь, что с гулями много хлопот и проблем, но ты можешь помочь.       Канеки молчал.       — И, прежде чем я начну рассказывать... — следователь чуть наклонился вперёд, оперевшись руками о колени. — Хотелось бы получить пару ответов и от тебя.       Парень наконец нашёл в себе силы подняться и теперь стоял, прислонившись спиной к стене. Всклокоченные белые волосы, жуткая маска, сложенные на груди руки и потрёпанный костюм – всё это придавало ему угрожающий вид.       — В прошлую нашу встречу, я полагаю, я начал не с того вопроса. Инцидент с Мадо. Почему ты отпустил меня тогда?       Канеки перевёл взгляд куда-то вбок, тщательно взвешивая слова. Он всё ещё помнил, что сказал в тот раз: «Я не хочу становиться убийцей».       — Вы знали, что есть гули, которые за всю свою жизнь не убили ни одного человека? — спросил он, наконец встретившись со следователем взглядом.       — «Гуль» и «не убивать» - понятия несовместимые, — мужчина медленно встал, не сводя взгляда с лица Канеки. Но тот лишь вызывающе вздёрнул подбородок.       — Есть места, в которые люди сами приходят, чтобы умереть. Кто-то умирает случайно.       — Самоубийцы? — следователь нахмурился. — Несчастные случаи?       — Гули отличаются от людей лишь рационом. Кто-то этого не выдерживает и сходит с ума, но есть и те, кто в душе остаётся... — Канеки невольно поднял руку и коснулся маски. Он закончил в разы тише: — ...человеком.       Следователь кивнул. Он медленно опустился на стул, на котором до этого сидел, и Канеки понял: ответ, пусть и неожиданный, он получил. Настало время выслушать рассказ обо всём, что произошло с того момента, как сработало странное устройство под заброшенной лабораторией.       Гуль не перебивал. Рассказ Амона поначалу показался ему бредом умалишённого. Однако, заметив взгляд Канеки, следователь попросил одного из недоумевающих работников министерства войти в кабинет. Когда незнакомец на глазах у Канеки превратил подставку для карандашей в живую лягушку и обратно, недоверие во взгляде гуля сменилось задумчивостью.       — Завтра мы прибудем в Хогвартс, — подытожил Амон.       — Это зелье... — начал спустя долгую паузу гуль. — Действительно ли оно поможет?       — Я не знаю, — признался следователь. — Однако с каждой секундой, проведённой здесь, всё сильнее верю, что такое возможно.       — Тогда звучит как приемлемый план.       Больше гуль и следователь не произнесли ни слова. Спустя недолгое время в помещение, одновременно выполняющее роль кабинета и индивидуального следственного изолятора, вошёл хмурый мужчина: как раз он и проводил Амона сюда в прошлый раз.       Мужчина сказал что-то на английском. Канеки неплохо знал этот язык, но сейчас бы точно не понял бы ни одного слова - сил совсем не было.       В ответ мужчине Амон кивнул.       — Хорошо, — его голос, казалось, прозвучал на двух языках одновременно.       — Нужно идти, — пояснил следователь уже на японском.       Гуль сел на пол, скрестив ноги. Нужно будет разобраться, как это работает.       — Увидимся, — сказал Амон, и, когда Канеки ответил кивком, дверь закрылась.