на кухне пахнет лавровым листом и дедушкиными сигаретами

на кухне пахнет лавровым листом, сигаретами, будто дедушкиными, и немного газом, потому что чайник только на плиту поставили. джисону кажется, что он бывал в этом доме каждую ночь в своих снах, увешанных кривыми звёздами из золотистого картона и вырезками из детского астрономического атласа. он болтает ногами, потому что стул высоковат для него, грязные кеды рассекают нагретый горящей конфоркой воздух, один носок выглядывает из-под джинс и уродливо торчит прямо наружу своими серыми катышками. такой же серый котёнок с прозрачной шёрсткой сидит на облупленном подоконнике и внимательно наблюдает за тем, как дворник собирает лопатой снег. снег под окном такой же по цвету, как катышки, котёнок и декабрьское небо. кто-то разбавил каплю чернил с белилами, размазал по каждой улице спящего городка. джисону кажется, что он никогда раньше не был в этом доме. он не помнит ржавую пепельницу с вонючими окурками, пыль на обеденном столе, древние пожелтевшие обои с уродливыми цветочками, чужие чёрные ботинки на пороге. чан говорит, что сахар закончился, но есть вкусный и полезный гречишный мёд с пасеки, натуральный, природный, а главное - дядя бесплатно передал. джисону бы сказать, что у него аллергия, да как-то неудобно возражать, когда на тебя смотрят с такой нежностью и заботой. чан говорит, что снег на улице влажный, и что в кедах зимой не стоит ходить, ноги обязательно намокнут, и джисон свалится с температурой и воспалением лёгких. джисон кивает молчаливо, а сам думает, что у него на правом носке дырка, и как же хорошо, что разуваться не заставили. хотя он вписался бы в антураж этого жилища, такой же потрёпанный, изношенный, со шрамом где-то на коленке и сердце от жизни, но с надеждой на солнечный свет, поливающий жёлтым цветом рябину во дворе и деревянное окно. чан рассказывает, что минхо задерживается на ночном дежурстве, дел в больнице полно, эпидемия гриппа или свинки, или жирафа, или птичий, или чумы, или плохого гаражного рока, который сейчас популярен. джисон просто слушает в пол-уха, потому что песня в наушниках играет любимая, хочется припев дослушать. он продолжает болтать ногами и замечает, что шнурок развязался и теперь волочится по цветастому застиранному ковру. на нём вышиты какие-то ёлочки, нелепые динозавры и геометрические фигуры. они с эти ковром чем-то похожи. чан разогревает суп с фрикадельками и нарезает чёрный хлеб, предлагает натереть корочку чесноком, но по живописному лицу подростка понимает, что это плохая идея. без чеснока так без чеснока, можно было не кривляться. и пока джисон ковыряет ложкой мясной шарик, он думает о том, что ему здесь очень спокойно, как не было нигде. он сюда вписывается, как скрипучий стул, на который садится скрипящий суставами чан. у чана улыбка тёплая, отцовская должно быть. джисон не знает, какие они бывают, эти отцы и их улыбки, но надеется хоть немного понять. чан заваривает чай по новой, когда джисон неловко говорит об аллергии, треплет джисоновы лохматые волосы цвета карамели, смеётся немного хрипло и беззлобно, и его маленькие глаза совсем пропадают в полумесяцах. джисон кормит котёнка кормом, наливает свежую воду из-под крана в миску и наблюдает за тем, как пушистая прозрачная голова направляется к еде. у комка на коротких лапах глаза голубые-голубые, как июльское небо в белых облаках, такие трогательные и несмышлёные. джисон чешет котёнка по загривку и сам наблюдает из окна за тем, как дворник собирает снег лопатой. минхо должен прийти только утром. на кухне пахнет крепкой заваркой, наваристым супом, чановыми сигаретами, потому что тот дымит, как паровоз, малиновым вареньем и спиртовой настойкой. чан сказал, что для профилактики нужно растереть спину и ноги. раз надо, значит надо, чан с врачом уже сто лет живёт, лучше знает. и дырку в носке зашьют, а лучше новые купят, вместе с ботинками зимними. котёнок трётся розовым влажным носом об руку, навязываясь на приглашение под тёплый плед. у чана трезвонит телефон, на другом конце слышится лязг и звон, шум и скрип. минхо едет домой, его отпустили. джисон сквозь полудрёму слышит как открывается входная дверь, кто-то долго топчется и отряхивается от снега на пороге, а потом моет руки в старенькой раковине. котёнок жмётся ближе к шее, зарывается туда, где жарче. чья-то сухая маленькая ладонь осторожно убирает спадающие на лицо пряди, пахнет ежевичным мылом, гладит едва осязаемо округлые щёки и выключает ночник. комната погружается в тишину, которую разрезает перезвон криво вырезанных из золотистого картона звёзд. темно, чанов шерстяной свитер немного колет, но греет хорошо, плед пахнет дешёвым порошком, где-то рядом витает шлейф одеколона минхо. так ощущается дом, в котором джисон всегда был и никогда не был раньше. так ощущается место, где его будут впредь оберегать.